Нить Ариадны

Глава 8

После той ночи мы с Гектором зажили, как настоящая пара. Люди смотрели на нас неодобрительно, шептались за нашими спинами, но в глаза нам никто ничего не говорил. Гектор стал легким и счастливым, он уже не носился со мной, как с драгоценным даром, к нему вернулся юмор, немного циничный и мрачноватый, но это все же лучше того, что было раньше. Тайна картин, найденных мной, так и осталась тайной за семью печатями. Однажды я пробовала что-то разузнать, но индикатор настроения Гектора столь стремительно пошел вниз, что я сразу переменила тему. Струсив один раз, больше спрашивать я не решалась.

— Алекс, сегодня вечером мы поедем на соседний остров. Баллосхоусы устраивают прием. Мне нужно быть там обязательно — я встречаюсь с агентами насчет выставки в Лондоне. Хорошо бы убедить их взглянуть на мои картины.

— Конечно, во сколько едем?

— Отправляемся в семь. Нужно будет забрать еще одну пару — они добираются паромом до Барра.

Я молча кивнула, нарезая хлеб. Он был еще горячим и крошился у меня в руках. Гектор поднял крошку, упавшую на пол, и, пристально ее рассматривая, сказал:

— Тебе нужно что-нибудь купить, чтобы появиться там сегодня...

— Зачем?

— Это бал, Алекс. ― Голос Гектора зазвучал немного раздраженно. ― Будто ты не знаешь.

— Хорошо. ― Мне не хотелось ссориться. ― Где мне что-нибудь купить? ― спросила я нейтральным голосом, забрав крошку у Гектора и выбросив ее в мусор.

— Завтра мы слетаем на материк, чтобы обновить тебе гардероб, а сегодня ― поезжай в деревню и присмотри себе платье там, ― внимательно рассматривая орнамент тарелки, словно видел его впервые, пробормотал Гектор.

У меня возникло чувство, что он хочет от меня избавиться.

— Договорились, ― кивнула я. ― Поеду после завтрака.

— Вот и умница! ― воскликнул он радостно и чмокнул меня в щеку. ― Не торопись обратно, купи самое красивое платье, какое только сможешь найти. Пусть все умрут от зависти, ― рассмеялся он и, глядя в сторону, пробормотал: ― Потом пообедай в деревне. Я буду рисовать весь день. Так что проведи время с удовольствием и пользой.

Его речь была насквозь фальшивой.

После завтрака я, как и обещала, села в машину и поехала в деревню. Было холодно, ветер раскачивал деревья и трепал волосы всем, кто посмел выйти на улицу. Темное море волновалось и свирепо билось о скалы. Белая пена по-змеиному шипела на камнях, а огромные волны с силой снова и снова обрушивались на берег. Я взглянула на бушующую стихию и поежилась — мне не хотелось плыть по такому неспокойному морю на соседний остров к Баллосхоусам.

Деревня жила своей размеренной сонной жизнью. Пешеходов было немного, в основном спешащие по делам люди. В центре было несколько магазинов, которые торговали одеждой. Без особого энтузиазма я заглянула в один из них. Две кумушки стояли около прилавка и болтали.

— Сегодня открытие сезона, Баллосхоусы устраивают прием. Соберутся все. Что-нибудь да будет, ― громко сообщала одна другой.

Увидев меня, они прикусили языки. Я без интереса прошлась вдоль вешалок, в основном здесь продавались бархатные платья от Лоры Эшли — однотонные или в блеклых цветочках с огромными бантами на талии. Я поморщилась.

— Что-нибудь ищете, мисс? ― Одна из кумушек нехотя оторвалась от своей компании.

— Да. Я ищу платье для сегодняшнего вечера у Баллосхоусов, ― сказала я, держа в руках вешалку с болтающимся на ней тяжелым бархатным кошмаром.

— О, тогда вам следует посмотреть вот эти платья... ― протянула она, показывая на витрину.

— Я только что их посмотрела. Они мне не подходят. Есть что-нибудь… э... менее консервативное? ― пролепетала я, вжав голову в плечи под ее взглядом.

Лицо женщины изменилось, она поджала губы, многозначительно переглянулась с приятельницей, дескать, что еще от нее можно было ожидать, и сказала тоном, полным пренебрежительного высокомерия:

— Мисс, уверяю, что эти платья ― самый подходящий наряд для леди на подобных мероприятиях.

Не знаю почему, но эти слова меня разозлили. Здесь все ко мне относились весьма неуважительно! И не успев осознать, что я такое говорю, я выпалила:

— Ну вы-то догадываетесь, что я не леди, поэтому такое платье мне точно не подойдет, ― произнесла я и внутренне сжалась. Что же со мной творится такое? Как я могу говорить вслух подобное? Лицо женщины окаменело, и она надменно и холодно ответила:

— Боюсь, что тогда я вам ничем помочь не смогу.

Мне было стыдно за свои слова, и я примирительно спросила:

— Это я уже поняла, а кто сможет?

— Не знаю, зайдите в магазин к Салли, что через два квартала, ― она говорила с ледяной вежливостью, ― но не уверена, что вы и там что-то себе сможете подобрать.

— Уверена, что смогу. Спасибо.

Покинув магазин, я почувствовала, как у меня горят уши ― кумушкам теперь будет что обсудить до свежих новостей с бала. Еще некоторое время назад я бы от стыда сгорела за свое неподобающее поведение, за то, что стала объектом пересудов. Но теперь, когда меня не обсуждал только ленивый, теперь, когда все видели во мне не ту Александру, какой я была на самом деле, теперь мне становилось все равно. Мне проще было смириться и вести себя так, как они ожидают.

Кутаясь в теплое твидовое пальто и сопротивляясь ветру на каждом перекрестке, я побежала через два квартала в поисках магазина, который держала Салли. Витрины магазина украшали сомнительного вида платья из перьев с открытыми корсетами, годящиеся только для варьете. Но я толкнула дверь и вошла внутрь. Милая девушка с волосами, стянутыми на затылке в конский хвост, открыто улыбнулась мне.

— Добрый день, ищите что-то? ― Ее голос был приветливым.

— Да, пожалуй. Ищу платье, чтобы надеть сегодня на прием.

Девушка понимающе кивнула:

— Это к Баллсхоусам? ― спросила она. ― Сегодня все про это говорят.

— Точно. ― Я улыбнулась.

— Я покажу кое-что удивительное. Но предупреждаю, что в этих замках всегда ужасные сквозняки, вам нужно подумать, что накинуть сверху. ― И она подмигнула мне. ― Зовите меня Салли.

Она неторопливо вышла из-за кассы и направилась к стеллажам у дальней стены. Там на стойке висели несколько платьев, упакованных в чехлы.

— Здесь на острове вы ничего не найдете более экстравагантного, чем вот эти сокровища. Здесь любят классику, банты и орнамент в цветочек.

— Я уже заметила, ― улыбнулась я, решив, что Салли мне нравится.

Хозяйка магазина тем временем снимала чехлы с вешалок. Аккуратно, даже с осторожностью, она достала платье, которое было старше меня не на одно десятилетие. Оно было из другого мира ― талантливого и страстного... Мира поколения, потерявшего жизненные цели и ориентиры в бессмысленной жестокой войне. Щедро расшитое бисером, платье полностью закрывало грудь и бесстыдно обнажало спину. От него веяло откровенной, грубой роскошью, прошлыми безумствами, танцами до утра, шампанским и дымом сигареты, вставленной в длинный мундштук.

— Неожиданно... И очень красиво, ― не смогла скрыть своего восхищения я.

— Эти платья попали ко мне случайно, когда я ездила во Францию, ― Салли любовалась ими так же, как и я. ― Я их даже не достаю из чехлов, здесь практически нет таких женщин, кому бы они могли подойти. ― Она пожала плечами.

Я пропустила между пальцев тончайший шелк — это было то, что нужно.

— Сколько у вас таких платьев? ― спросила я.

— Четыре, ― ответила несколько удивленная продавщица.

— Я беру их, ― выпалила я.

— Все? ― Продавщица невольно разжала пальцы, и платье с легким шелестом опустилось к моим ногам. Я протянула руку, подняла темно-синий шелк, который дышал страстью фокстрота, — никаких сомнений, это то, что надо!

— Да! Пришлите счет на имя Гектора Маккалистера.

Девушка кивнула и записала адрес. Я купила еще несколько пар обуви, перчатки, сумочки и всякие мелочи. Нагруженная пакетами, я направилась к машине. Ветер усилился и почти сбивал меня с ног. Но я старалась не обращать на него внимания, мне очень хотелось побыстрее вернуться домой и примерить эти платья. Я нажала на педаль акселератора, и автомобиль понес меня в направлении дома Гектора.

Незнакомая желтая машина стояла перед входом. Подхватив свои покупки, я, покачиваясь, пошла к дому. Хорошо, что дверь оказалась открытой, я забыла ключи, а Гектор не любил, когда его беспокоили... В гостиной около камина стояли двое мужчин, они тихо говорили о чем-то. Лицом ко мне стоял Гектор, на его переносице образовались две глубокие складки, он сжимал в руке палку, которую собирался бросить в камин. Второй мужчина стоял ко мне спиной. Он был ниже Гектора на полголовы, его фигура была тоньше и изящней. Светлые волосы неровно спускались до самой шеи и давно нуждались в стрижке. Его руки были сжаты в кулаки. Их разговор был тихим, они практически шипели друг на друга.

Ветром захлопнуло дверь, Гектор взглянул на меня. Я не могла прочесть по его лицу, какое у него сейчас настроение. От стука закрывшейся двери незнакомец вздрогнул и, не оборачиваясь, произнес:

— Это она?

Гектор чуть заметно кивнул.

Между нами тремя воздух мгновенно наэлектризовался. Повисла мучительная тишина. Я опасалась говорить что-либо, зная вспышки гнева Гектора. Светловолосый мужчина медленно повернулся. Его лицо было немного наивным и каким-то детским. Сейчас оно было напряжено, брови сошлись на переносице, что абсолютно ему не шло. Его глаза цвета жженого сахара буравили меня, губы были сжаты. Я почувствовала себя очень неуютно, нервно сглотнув, произнесла:

— Добрый день.

Гектор скрестил руки на груди. Поддержки от него ждать не приходилось, представлять он меня не собирался.

— Я ― Александра Суворова, возможно, мы были с вами знакомы раньше. Но после несчастного случая у меня амнезия. Я практически ничего не помню. Все как в тумане, только небольшие обрывки... ― Я улыбнулась самой добродушной улыбкой, на которую только была способна.

Мужчина стоял в замешательстве, явно не зная, как поступить. После минутного колебания он произнес:

— Алекс, я ― Джейк Бакстер. Мы были знакомы с тобой... раньше... довольно давно.

Он взглянул на Гектора, кивнул ему и бросил короткое:

— Увидимся вечером.

Затем резко повернулся ко мне и произнес нервно:

— Алекс…

И стремительно вышел. Мы остались наедине с Гектором в неловком молчании, которое окутало нас с ног до головы.

— Так это Джейк, — только и произнесла я.

— Ты быстро приехала. ― Раздался треск. Это Гектор сломал палку, которую держал в руках, и не глядя бросил в камин.

— Я почти сразу нашла, что хотела. ― Меня почему-то оглушило то, что я только что видела Джейка.

— Я рад, ― бесцветно произнес Гектор. ― У тебя несколько часов, чтобы привести себя в порядок.

— Мы поедем на лодке? Море неспокойное... ― Я старалась не выдать замешательства, в котором пребывала.

— Нет, Баллосхоусы пришлют самолет за нами.

— О, ― только и могла выдохнуть я.

Гектор плеснул себе в стакан виски.

— Тебе налить? — спросил он, отпивая.

Я отрицательно мотнула головой. Гектор барабанил пальцами по стакану. Он так всегда делал, когда нервничал или был в растерянности. Я наконец опустила свои покупки на кресло, подошла к нему и обняла его.

— Все хорошо, милый. Правда.

Он резко откинул голову, заглянул мне в глаза.

— Я очень хочу в это верить. Я боюсь потерять тебя. Джек и Джеф... Все будут сегодня там. ― Он сделал большой глоток. ― Не хочу тебя делить ни с кем.

Ах вот оно что! Ревность!

— Не волнуйся. Я — твоя. То, что между нами происходит, — настоящее! Разве ты не видишь этого? ― Я прижалась к его груди.

Гектор не отвечал, он сверлил меня взглядом. Я провела пальцами по его красивому лицу. Его глаза смотрели на меня внимательно и напряженно.

— Обещай мне, ― хрипло сказал он.

— Что обещать? ― я обняла его крепче.

— Обещай, что будешь со мной... всегда, что бы ни случилось... Ты ведь моя.

— Ох, Гектор, ― ну конечно, я буду с тобой. С тобой я нашла покой, которого у меня не было уже целую вечность...

Гектор криво улыбнулся:

— Возможно, я хотел услышать о страсти.

Я махнула рукой.

— Это, конечно, тоже. Ладно, я пойду собираться. Времени у меня не так много.

Через минуту я, нагруженная пакетами, поднималась в свою комнату. Два часа пролетели незаметно, я заканчивала наносить макияж, когда в дверь постучали.

— Алекс, мы опоздаем.

— Еще минуту. ― Я окинула себя взглядом и осталась довольна результатом.

Для этого вечера я выбрала черное облегающее платье со сверкающими, как звезды в небе над Барра, бусинами. Оно кокетливо и скромно открывало шею и полностью ― спину. Я поправила жемчуг, который тяжелыми нитями падал мне на грудь, накинула шубу, подаренную Гектором, и спустилась вниз.

Гектор был одет в смокинг. Я еще не видела его таким... торжественным. Он был одним из тех мужчин, которые выглядят великолепно и в смокинге, и с испачканными в краске руками...

— Алекс! Ты выглядишь... чудесно. Такое необычное платье... интересный выбор. ― Гектор даже закашлялся.

— Это то, что нужно, ― рассмеялась я, видя его удивление. ― Поверь мне.

Он кивнул, и мы вышли. Самолет, любезно предоставленный хозяевами бала, перевозил нас и еще одну пару. Она ― высокая и костистая, а он — маленький и щуплый. Они постоянно прижимались друг к другу и, казалось, были донельзя влюблены. Не знаю почему, эта парочка стала меня раздражать. А все их разговоры начинались: «Моя дорогая Элен думает...» или «Мой дорогой Джордж полагает» ― это становилось просто невыносимо. Я отвернулась и стала смотреть в иллюминатор.

Замок Баллосхоусов стоял на вершине небольшого острова. Он был величественным, но очень мрачным.

— Похоже на жилище графа Дракулы, ― заметила я, когда мы стали снижаться.

— Что ж, возможно, так и есть, — рассеянно обронил Гектор.

Большая часть окон светилась неровным желтым светом. Наш самолет подпрыгнул на площадке недалеко от замка, проехал немного вперед и остановился.

В замке нам с Гектором отвели отдельную спальню в восточном крыле. Комната была небольшой, но с массивной кроватью, накрытой гобеленовым балдахином.

— Интересно, хоть кто-нибудь за последние четыреста лет выбивал из него пыль, ― поинтересовалась я, проведя пальцами по толстой ткани. На руке остался густо-серый неприятный след.

Соскучившихся по вечеринкам и балам жителей островов было предостаточно. Все ходили из зала в зал, смеясь и непрерывно болтая, подогревая свою радость от встречи большими порциями виски, которого здесь было вдоволь. Входная дверь то и дело распахивалась, впуская холодный воздух и новых гостей в и без того прохладные залы замка. Практически все дамы были одеты в теплые бархатные платья с бантами и рюшами наподобие тех, что я видела в магазине. Я поежилась в своем шелковом платье и почувствовала себя голой. Гектор в смокинге был просто восхитителен, его надменное бледное лицо выделялось из калейдоскопа уже красных от выпитого, веселых и глуповатых лиц. Я в очередной раз залюбовалась им. Гектор перехватил мой взгляд, криво улыбнулся, окинул меня взглядом, по которому ничего нельзя было прочесть, с ног до головы и предложил свой локоть, чтобы я могла опереться на него. Я опять не смогла разобрать, что у него за настроение.

Мы спустились и оказались в самой гуще ужасного пчелиного роя. К нам тут же стали подходить разные люди, приветствовать Гектора. Дамы неодобрительно посматривали на мою голую спину и поджимали губы. Мужчины явно были в восторге от вида обнаженного тела на этой вечеринке.

— Гектор, дорогой. Почему ты так долго скрывал от нас эту красавицу! ― воскликнул подошедший мужчина, бесцеремонно обнял меня за талию, задержав на ней руку несколько дольше, чем позволяли приличия, и вручив мне бокал, наполовину наполненный виски. Я отхлебнула ― вкус был гадким, и я скривилась. Но сделала глоток снова, понимая, что это мой спасательный круг в водовороте лиц, бархатных платьев, черно-белых смокингов и пьяного юмора.

— Саймон, ты слишком долго был далеко от дома и успел забыть, что я знакомил тебя с Александрой, ― сказал Гектор, и ни один мускул не дрогнул на его лице, когда Саймон медленно провел рукой по моей обнаженной спине.

— Неужели? Действительно, как я мог позабыть... — И повернув ко мне свое, вероятно, когда-то красивое, но весьма потасканное от частых возлияний лицо: — Александра, мы непременно должны поговорить с вами. Я думаю, что нам есть что обсудить... А сейчас я должен переговорить с Гектором, если позволите. Хотя вынужден признать, что оставляю вас с истинным сожалением.

— О, ну что вы! Конечно! Обсудите все дела, ― кивнула я, несколько растерянная развязной манерой Саймона и ледяным спокойствием Гектора.

Саймон и Гектор удалились, живо обсуждая возможные выставки в Европе. Я осталась одна посреди гудящей толпы, которая напивалась с поразительной скоростью, словно это было соревнование и все здесь присутствующие хотели выиграть.

Мне было не по себе, я ежилась от сквозняка, который гулял по комнатам. Я пробиралась сквозь толпу и пыталась найти менее людное помещение. От алкогольных паров и паров от взмокших тел мне было трудно дышать. Неожиданно я поняла, что уже видела нечто подобное ― замок, наполненный людьми, завистливые взгляды и ядовитые замечания за спиной. Мне показалось, что я помню, как стояла рядом с камином, с презрением и брезгливостью глядя на происходившее вокруг меня. Я напряглась и пыталась вспомнить еще что-нибудь более конкретное, но вместо этого почувствовала очередной приступ мигрени. Голова болела так, что этот огромный зал съежился до размеров моего черепа.

— Вот ты где! Мне было интересно, придешь ты или нет...

Я обернулась, это был Джеф ― огромный и могучий, как медведь. Его желтые глаза, не мигая, смотрели на меня.

— Джеф, привет! — выдавила я из себя.

— Что на этот раз? Память, как я вижу, к тебе возвращается, ― протянул он с ехидной усмешкой.

— Понемногу возвращается. Спасибо, что тревожишься о моем здоровье. ― Я не хотела ссориться и старалась быть вежливой. Очередной приступ головной боли застал меня врасплох, я покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за полку камина.

— Александра? ― В голосе Джефа прозвучали тревожные нотки или... мне показалось?

— Все в порядке, голова только очень болит. Думаю, мне нужно на воздух. ― Я терла виски так, что они горели под моими пальцами.

— Давай я провожу тебя, — сказал Джеф. Было похоже, что слова слетели с его губ до того, как он успел все обдумать.

— Спасибо, буду признательна, ― медленно выговорила я, морщась от боли.

Джеф мягко взял меня за локоть и повел сквозь разгоряченную толпу. Его рука была уверенной и надежной, твердой как камень. Я доверилась ему, и вскоре мы оказались на уединенном балконе. От свежего холодного воздуха мне сразу стало лучше, боль постепенно ушла, и видения, преследовавшие меня, исчезли.

— Ты в таком... кхм... легком платье. Ты не замерзнешь? ― подозрительно заботливо спросил Джеф и накрыл большими горячими ладонями мои обнаженные плечи.

— Скорее всего, замерзну, — сказала я и, попробовав улыбнуться, добавила: ― Но здесь мне все же лучше, чем там.

— Ты сейчас очень похожа на себя... То есть, я имею в виду, на ту, которую мы все тебя знали. ― Голос Джефа был густым и вязким. ― Ты всегда любила эпатажные платья. Тебе нравилось, чтобы твой выход обсуждали еще долгое время...

Я пожала плечами:

— Я, когда увидела это платье, не смогла устоять. ― И добавила: ― Такое иногда случается с девушками.

Джеф провел рукой по нежному шелку платья, его ладонь коснулась изгибов моего тела.

— Ты прекрасна в этом платье, Александра, впрочем, как и всегда.

— Ты не злишься на меня больше, Джеф? ― Мне почему-то это стало чрезвычайно важно.

— Конечно злюсь. ― Его лицо было очень близко от моего. Глаза рассеянно блуждали, рот то и дело кривился в полуулыбке. Я только сейчас поняла, что он пьян. ― Но сегодня я не хочу этого делать. Тем более что ваши трепетные и нежные отношения с Гектором, о которых судачат все на острове, не позволяют усомниться в том, что ты сошла к нам, грешникам, с небес. ― И он расхохотался. В неярком свете небольшого балконного фонарика его фигура казалась зловещей.

— Ты прав, Джеф. И я рада, что на сегодня мы можем объявить перемирие. ― Я поежилась. ― Думаю, что мы должны возвращаться. Мне уже гораздо лучше, и здесь действительно холодно.

Джеф даже бровью не повел, он стоял, загораживая проход к двери, как огромное изваяние. Тогда я попыталась протиснуться в небольшое пространство, но он намеренно шагнул назад, прижимая меня к стене. Наши тела соприкоснулись, я почувствовала его губы на своих губах. Он обнял меня горячими руками и прижал к груди. Я противилась, но он был слишком силен и пьян. Вдруг я услышала голоса, которые словно возникли ниоткуда и теперь были совсем рядом:

— Я же говорю, что здесь никого нет. Давай выйдем на этот балкон.

Не прерывая поцелуи, на балкон вышла влюбленная парочка. Девушка между ласками умудрялась кокетливо хихикать, а мужчина уже запустил руку в ее декольте.

— Ох... мы не одни здесь... Извините, что прервали... ― произнесла девушка, жеманясь и хлопая по руке своего избранника.

Несколько секунд мы вчетвером смотрели друг на друга в неловком молчании, разочарованные прерванным уединением. Наконец ко мне вернулось ощущение реальности, и я, вырвавшись из медвежьих объятий Джефа, бросилась внутрь замка. Я бежала, преследуемая чувством вины и стыда, пока не увидела распахнутую дверь в пустую комнату. Я не раздумывая влетела в нее, закрыла дверь на защелку и в тупом отчаянии опустилась на пол. Лицо горело, грудь от бега ходила ходуном, я шумно втягивала воздух.

Зачем я позволила целовать себя?! Хотелось заплакать сильно-сильно, чтобы освободиться от мерзости, которая накопилась во мне. Но я не смогла выдавить из себя ни слезинки. Я сидела на холодном полу в незнакомой чужой комнате.

— Как я могла допустить этот поцелуй? Почему не вырвалась и не дала ему пощечину?

— Потому что тебе понравился этот поцелуй... ― прошелестел внутренний голос.

— Чушь какая! ― ужаснулась я. ― Я не такая. Мне не может понравиться поцелуй чужого мужчины...

— Еще как может... ― опять зашелестел голос. ― Может быть, ты и есть такая...

— Невозможно, ― всхлипнула я.

— Какой они все видят тебя...

— Нет! ― Я вскочила. ― Я другая. Я настоящая... И у меня есть принципы... Я порядочный человек...

Чтобы не слышать, что ответил внутренний голос, я вышла из комнаты, громко хлопнув дверью, и решительно отправилась вниз, чтобы найти Гектора и рассказать ему все. Объяснить. Нужно было доказать прежде всего себе, что я настоящая ― не такая, какой они все видят меня.

Из главного зала доносилась громкая национальная музыка, топот и невозможный гвалт. Танцы были в самом разгаре, а веселье толпы достигло своего апогея. Большинство приглашенных танцевали, а часть гостей, в основном молодые парни, с диким улюлюканьем носились по залу, изображая охоту на лисиц.

Я вздохнула и подошла к ближайшему столику со спиртным, для храбрости плеснув себе виски.

— А, Алекс, вот ты где! ― Передо мной появился повеселевший Гектор. ― Я искал тебя.

— Я тоже. Нам нужно поговорить, Гектор, ― тихо произнесла я.

— Конечно, нам нужно поговорить. ― Он широко улыбался. ― Почему ты не спрашиваешь меня, как прошли переговоры с Саймоном?

— Как прошли переговоры с Саймоном? ― механически повторила я.

— Все отлично! Просто превосходно! — Гектор подхватил меня и стал кружить.

Я попыталась высвободиться.

— Гектор, пожалуйста, мне нужно тебе кое-что сказать.

Но он не слушал меня, все крепче прижимал меня к себе и, смеясь, повторял:

— Европа, Алекс, представляешь! Мои персональные выставки в пяти столицах! Фантастика!

Я забыла то, что собиралась произнести, потрясенная его словами:

— Пять столиц! Гектор, вот это да! Это успех, дорогой! Настоящий успех! Ты этого достоин! ― Я обняла его и, заразившись его счастьем, тоже засмеялась.

— Нам нужно это отпраздновать! Давай сегодня будем веселиться — будем пить и танцевать. Мои выставки! Пять столиц! Европа!

Мы кружились с ним в танце и смеялись, наслаждаясь моментом беззаботного счастья, не обращая внимания ни на кого вокруг. Наконец, обессилев от эмоций и танцев, мы остановились, тяжело дыша. Гектор смотрел на меня внимательно и серьезно:

— Алекс, я думаю, что это ты принесла мне удачу. Я верю в это! ― Он поцеловал пальцы на моих руках. ― Ты ― мое все!

Я старалась не думать о том, что произошло на балконе десять минут назад, понимая, что сейчас не тот момент, чтобы признаваться Гектору в этом. «В другой раз», ― решила я про себя, а вслух сказала:

— Гектор, я тут совершенно ни при чем. Ты ― гений, дорогой. Самый настоящий гений! И все непременно должны это увидеть! Пять столиц — это только начало! ― Я действительно была рада его успеху. Гектор был достоин признания, как никто другой.

— Пойдем, ― сказал он, беря меня за руку.

— Куда мы идем, Гектор?

— Я не представил тебя Баллсхоусам. Самое время это сделать.

Мы пробирались сквозь толпу людей. Гектор в своем экзальтированном состоянии буквально тащил меня за собой. Наконец он увидел кого-то в дальнем углу зала, махнул рукой и крикнул:

— Патрик, дорогой, я хочу представить тебе свою девушку.

Толпа расступилась, и я увидела мужчину, который десять минут назад нарушил наше уединение с Джефом. Он обнимал женщину, явно не ту блондинку, что была с Патриком на балконе.

— Патрик, Эмма! Хочу представить вам самую замечательную девушку на свете. Это Александра ― моя муза, моя любовь.

На меня обратилась не одна любопытная пара глаз. А Гектор, ничего вокруг не замечая, продолжал:

— Вы должны были встречать ее раньше... Она жила на Барра довольно давно и бывала здесь. Но она ничего не помнит... К моему великому счастью, у нее амнезия, ― выпалил Гектор и рассмеялся своей собственной шутке.

Мы с Патриком смотрели друг на друга, как два преступника, знавшие о грязных делишках друг друга. Глаза Патрика сузились, он еще крепче прижал к себе бледную женщину и вкрадчиво произнес, растягивая слова:

— Александра, приятно познакомиться с вами! Очень скорбно слышать о подобном недуге у такой красивой молодой леди. Надеюсь, что травма не очень серьезна, и скоро память к вам вернется. — И добавил, подчеркнуто выделяя каждое слово: ― Хотя порой лучше все же стереть некоторые события из памяти.

Я медленно улыбнулась и, подражая ему, произнесла:

— Патрик, Эмма, приятно познакомиться. Спасибо за приглашение на бал. ― Я картинно взмахнула рукой, указывая на высокие стрельчатые стены зала. ― У вас чудесный дом, такой большой и красивый. Интересно, сколько в нем разных закоулков, таинственных комнат, которые так и приглашают отправиться на поиски сокрытых тайн? — Я выдержала паузу и, глядя на Патрика, продолжила: ― На наше счастье, среди нас четверых нет искателей сомнительных приключений. Не правда ли, Эмма? — Я перевела взгляд на тихую, бесцветную женщину.

Она слабо улыбнулась, что при ее инертности, возможно, выражало невероятное веселье. А затем перевела взгляд на Патрика. В его глазах я увидела одобрение.

— Ох, Александра. Вы даже не представляете, сколько тайн хранит этот замок с момента постройки. Когда-нибудь я устрою для вас с Гектором экскурсию...

— Любопытно было бы взглянуть...

Гектор, расцветший от удачных переговоров, не замечал многозначительных взглядов между мной и Патриком. Он хотел поделиться своим счастьем с остальными. И в несвойственной ему манере он воскликнул:

— Эмма, Патрик, только что в голову пришла замечательная идея! Вы непременно должны приехать к нам в гости. Александра скучает и будет очень рада подружиться с Эммой, ей так не хватает женского общества.

Я в немом изумлении взглянула на Гектора, надеясь, что он шутит. Он, однако, был вполне серьезен.

— Конечно, ― бодро сказала я, ― непременно приезжайте. Вышивание крестиком и посадка дельфиниумов ― это то, что мне сейчас нужно больше всего.

Я смотрела на унылую бесцветную Эмму, которая пришла в такой же «восторг» от мысли дружить со мной. Неожиданно я подумала, что, будь я на месте ее мужа, я бы тоже ей изменяла.

В этот момент хозяев замка отвлекла еще одна молодая пара, которая представляла некоего мистера Джонатана из Глазго, и мы были вынуждены расстаться на безопасной ноте, успев избежать новых чудесных договоренностей, таких, например, как отправиться вместе с Эммой за покупками или повозиться с их отпрысками.

Заиграл вальс. Гектор подхватил меня и закружил в танце. Он улыбался, а я пыталась вспомнить, видела ли я его хоть раз в таком прекрасном настроении. Пожалуй, нет. Его радость была такой искренней и заразительной, что невозможно было ей не поддаться. Мы кружились в танце. Вокруг стоял жуткий гомон, чтобы услышать друг друга, приходилось повышать голос.

— Алекс, я люблю тебя! — закричал мне Гектор в ухо. Ты ― моя, Алекс, только моя.

— Я счастлива быть твоей! ― закричала я в ответ и увидела, как Патрик, вихлявшийся в такт музыке и прижимавшийся к своей похожей на моль жене, подмигнул мне.

Мы еще долго не уходили с танцплощадки. Играл медленный фокстрот, и мы уже бессмысленно покачивались, повиснув друг на друге. Гектор шептал мне на ухо про наше счастливое будущее, про наш успех, про то, как он возьмет меня на открытие своей выставки. Я уже не слушала его. В мозгу то и дело всплывали воспоминания о Джефе и нашем поцелуе на балконе. Приходилось гнать их от себя, но они неизменно возвращались, и я невольно сравнивала готическую красоту Гектора и самоуверенную беззаботность Джефа. Очевидно, что непорядочно даже думать об этом, но ничего не могла с собой поделать. Как будто передо мной стоял выбор.

— Никакого выбора нет, не было и быть не может, ― сердито сказала я самой себе.

— Что? ― не понял разомлевший Гектор.

Наконец танец кончился, Гектор расцеловал меня и сказал, что ему непременно надо найти Саймона, чтобы обсудить еще некоторые детали.

— Конечно, милый, иди. ― Я понимала, что он хочет встретиться с Саймоном, чтобы еще раз почувствовать вкус победы.

— Ты не будешь скучать?

— Что ты! Какая скука?! ― сказала я, кивая на проносившихся мимо молодых людей, успевших стащить со стены лосиные рога.

Гектор рассмеялся:

— Привыкай, Алекс, мы так развлекаемся. ― Он чмокнул меня в щеку и, плеснув себе виски, отправился разыскивать Саймона.

— Да уж, веселье хоть куда, ― пробурчала я, оглядев зал. Мимо проходили люди, многие из них встречались мне на острове, я только кивала им, не желая заводить бессмысленные разговоры. Мой взгляд в это время медленно блуждал по залу. Вдруг стало ясно, что я бессознательно ищу вполне определенного человека. Джефа. Что еще за чертовщина? Зачем он мне сдался? Но ответов на эти вопросы не было.

Желание найти его неотступно преследовало меня, и я слонялась по залам без всякого смысла. В старых замках, которые перестраивались и достраивались на протяжении нескольких веков, расположение комнат иногда может быть весьма необычным. Здесь можно было совершить прогулку по главной анфиладе и вернуться в бальный зал. От основного круга отходили другие неожиданные комнаты, которые в свою очередь превращались в своеобразные коридоры с определенным маршрутом. От них ответвлялись еще комнаты и еще. Получался довольно запутанный лабиринт, где можно было запросто заблудиться.

Я свернула из главного зала влево, прошла еще сквозь несколько комнат, разделяемых большими деревянными дверьми с красивой резьбой, и попала в помещение, где все стены были увешаны картинами, написанными на библейские сюжеты. Я скользнула по ним взглядом: картины были бездарными и потемневшими от времени. А на противоположной стене, искусно подсвеченная, висела работа Ханта «Козел отпущения». Я не поверила своим глазам, быстро подошла и мягко дотронулась подушечками пальцев до полотна.

— Похоже, что подлинник... ― прошептала я в восхищении. ― Кажется, у этого Патрика не такой плохой вкус, как можно было подумать, глядя на его жену.

Кто-то неслышно вошел в зал и остановился позади меня, не говоря ни слова. Я вздрогнула и обернулась. Это была та самая рыжая красавица ― сестра Джефа Горинга.

— Александра собственной персоной на балу у Баллосхоусов, — пропела она. — Какая неожиданность!

— Здравствуйте. ― Я помедлила. ― Мы ведь встречались раньше, да?

У сестры Джефа была внешность, от которой невозможно было отвести взгляд ― россыпь веснушек на небольшом вздернутом носике никак не сочеталась с густо подведенными глазами и ярко накрашенными губами. Ее короткие рыжие волосы были модно уложены, в ушах побрякивали массивные серьги. Она стояла, уперев руки в бока, обтянутые слишком узким платьем золотого цвета. Явно куплено не в лавочке на острове, подумала я.

— Я же тебя предупреждала, ― прошипела она, ― держись подальше от моего брата.

— Прошу прощения, ― я постаралась быть вежливой, ― к сожалению, я не знаю вашего имени.

Девушка разозлилась еще больше.

— У тебя хватит наглости и передо мной разыгрывать нелепое представление с потерей памяти?! Так вот знай, ― она сделала шаг мне навстречу, ― не пройдет.

— Но я ничего не разыгрываю! ― воскликнула я возмущенно.

— Тогда что ты здесь делаешь? Какие коварные планы вынашиваешь на этот раз? ― Ее глаза светились яростью, казалось, еще немного, и она вцепится мне в волосы.

Я оглянулась в надежде, что кто-нибудь пройдет мимо и избавит меня от малоприятной сцены. Но никого не было.

— Я здесь, ― вздохнула я, устав повторять одно и то же в сотый раз, ― потому что хочу вспомнить свое прошлое. Я встретила Гектора и счастлива с ним.

— Я не верю тебе. Ни одному твоему слову, ― запальчиво сказала она. ― Я видела, как вы с Джефом выходили вместе из бального зала.

— Это правда. Джеф помог выйти мне на свежий воздух. Но, по моему мнению, это касается только меня и его. И уж чего я не собираюсь делать впредь, так это давать отчет о своих действиях людям, ― я кивнула в ее сторону, ― которых совершенно не знаю.

Губы рыжей незнакомки расплылись в улыбке, обнажив красивые зубы.

— Ну вот, Александра, ― она даже причмокнула от удовольствия, ― наконец-то ты восстаешь из пепла. А то все строишь из себя скромницу без памяти. Скучновато, не правда ли? ― Она запрокинула голову и громко рассмеялась. Потом, резко оборвав свой смех, она в упор посмотрела на меня и продолжила:

— Если Гектор решил, что хочет быть с тобой, это его дело. Но брата моего сюда не втягивай...

— Думаю, что он достаточно взрослый, чтобы разобраться, куда ему надо втягиваться, а куда нет, ― зло произнесла я. ― Но столь нежная забота сестры ― это так трогательно.

Девушка в золотом платье побагровела:

— Нужно быть менее предсказуемой, Александра. И запомни мои слова, потому что я их на ветер не бросаю.

Она развернулась, чтобы покинуть комнату, но остановилась, сделав несколько шагов, будто вспомнив о чем-то.

— Ах да. Меня зовут Кларисса. Но для тебя я всегда была просто Клэр.

Она ушла. Ее шаги гулким эхом отдавались в коридорах. Я осталась около картины, желания возвращаться в главный зал не было. Мой взгляд вновь упал на хантовского «Козла», приготовленного для жертвоприношения во имя искупления человеческих грехов.

— Есть в нас что-то общее, ― сказала я и поняла, что очень устала, хотелось укрыться в тишине комнаты, что выделили нам для ночлега. Нужно было вернуться в зал и найти Гектора, но почему-то в моей голове вместо Гектора был образ рыжебородого Джефа. На танцплощадке, тесно прижавшись друг к другу, еще болтались несколько парочек. Остальные гости занимали сидячие места, выказывая свои симпатии друг к другу более явственно. Наверху захлопали двери спален, пары уединялись, причем особо темпераментные уединялись далеко не всегда с теми, с кем пришли сюда. Мне было противно смотреть на жалкие остатки вечеринки. Музыка доносилась уже из проигрывателя. Музыканты разбрелись по дому кто куда. Виолончелист, обняв одной рукой свой инструмент, другой обнимал миссис Коллинз. Та, в свою очередь, некрепко держала в руке стакан с виски, иногда проливая содержимое на виолончелиста, а мистер Коллинз давно храпел на диване в другом конце комнаты. Гектора нигде не было видно. Я решила не искать его, а подняться в комнату одной. Правда, я никак не могла вспомнить, в какой части замка располагалась наша спальня.

Я остановилась перед двумя большими лестницами. Портреты благородных, давно уже почивших родственников Баллосхоусов, которые висели над лестницей, ведущей в западное крыло, показались мне знакомыми. Верхний этаж соответствовал тому, каким я его запомнила, когда спускалась вниз, ― бесконечные гравюры, копья и ружья ― все стены увешаны многовековым барахлом. Отсчитав третью комнату от лестницы, я толкнула дверь. Она легко подалась. На полу перед камином во весь свой богатырский рост возлежал Джеф Горинг. Он обнимал незнакомую мне девушку, которая уютно, словно кошечка, свернувшаяся калачиком, прижималась к нему.

Я не мигая смотрела, как рука Джефа, которая еще так недавно гладила меня, теперь нежно гладит по плечу незнакомку, и почувствовала неприятный привкус во рту. Мне захотелось быть на ее месте.

Наверное, Джеф почувствовал, что в комнате появился еще кто-то, он лениво повернулся и ухмыльнулся довольно самоуверенно, словно знал, что я окажусь на пороге его комнаты.

— Алекс, дорогая. Вот это сюрприз!

— Джеф! ― торопливо сказала я. ― Прошу прощения, что ворвалась так... ― Я не могла подобрать слово, так как не могла оторвать от него глаз.

— Да ладно, ― он махнул рукой. ― К чему никому не нужные объяснения. Не желаешь присоединиться к нам? ― И он указал на свободное пространство у камина.

— Я здесь оказалась случайно, перепутала комнаты. Видимо, попала не в то крыло... ― выпалила я и быстро сделала шаг назад в коридор, боясь саму себя. Искушение остаться с ним было слишком велико.

— Что ты, дорогая, ты попала в то крыло, ― хохотнул он и легко поднялся, бесцеремонно отодвинув девушку. Затем подошел ближе ко мне и сказал, немного понизив голос: ― Входи. Я быстро устрою так, чтобы мы остались одни.

Я кинула быстрый взгляд на девушку, которая, не говоря ни слова, достала сигарету из пачки и теперь нервно пыталась прикурить.

— Джеф, что ты говоришь такое, ― я зашептала ему в ответ. ― Я с Гектором, ты же знаешь. Уж не думаешь ли ты, что я...

— Я не думаю, я знаю, ― опять хохотнул Джеф. ― Помнится, что ты была с ним и пару часов назад, когда нас так бесцеремонно прервали...

Я было открыла рот, чтобы сказать ему все, что о нем думаю, но в этот момент в конце коридора послышались шаги и громкий смех. Это был смех Гектора. Я в ужасе посмотрела на Джефа, который вальяжно стоял, прислонившись к дверному косяку, а потом туда, откуда через секунду должен был возникнуть Гектор. Джеф, похоже, тоже услышал приближающиеся голоса и теперь с интересом смотрел в ту сторону. Через несколько секунд из-за угла вышел смеющийся Гектор, а затем и Джейк, который что-то ему рассказывал. Они увидели нас, меня и Джефа, так близко стоявших друг к другу в проеме двери. Гектор резко оборвал смех, слова Джейка повисли в воздухе. В молчании мы смотрели друг на друга.

Гектор перевел тяжелый взгляд с Джефа на меня и рявкнул так, что сердце чуть не выпрыгнуло из моей груди:

— Алекс! Черт возьми, что ты здесь делаешь?!

— Я ищу нашу комнату, ― пискнула я.

— В комнате у него? ― И он кивнул в сторону Джефа, который и бровью не повел в ответ на этот выпад. ― Наша комната находится в противоположном крыле.

— Вот именно, ― ухватилась я за его слова. ― Здесь все так запутано, одинаковые лестницы и коридоры. Я думала, что это наша комната, третья от лестницы, как ты и говорил мне... Я открыла дверь и увидела Джефа с его девушкой...

Мы все посмотрели на девушку, которая все-таки справилась с зажигалкой и теперь с интересом наблюдала за происходящим.

— Это правда? ― выдавил из себя Гектор, обращаясь к Джефу.

Джеф кивнул и скрестил руки на груди, давая понять, что разговор окончен.

— Если это все, дамы и господа, то, с вашего разрешения, мы с Мирабель вернемся к тому, чем занимались, пока Алекс не ворвалась сюда.

— Конечно. Извини, ― бросил Гектор Джефу и, обращаясь ко мне, добавил: ― Алекс, пошли. — Он нервничал, эта встреча явно выбила его из колеи. Я кивнула.

— Да, пойдем, Гектор. Извини за вторжение.

— Я выпью у тебя, Джеф, если не сильно помешаю, ― сказал Джейк, до этого хранивший полное молчание. Он тоже нервничал и украдкой на меня посматривал.

— Тебе же с нами в восточное крыло?! ― удивился Гектор.

— Да. Но я хочу с Джефом... мне нужно сказать ему... ― мямлил Джейк.

Я с интересом посмотрела на него. Его лицо заливал детский румянец. Он неловко переминался с ноги на ногу, явно нервничая в моем присутствии. Джейк умоляюще посмотрел на Джефа. Тот понял и кивнул:

— Конечно, Джейк, заходи. Вспомним старые добрые времена. Мирабель, сегодня все против нас, ― рассмеялся он, глядя на блондинку, ― ну да ничего, в следующий раз.

Джейк влетел в комнату как ошпаренный, а Гектор, сжав мою руку, потащил к лестнице.

В нашей комнате было холодно. Камин, который так приветливо встретил нас в прошлый раз, теперь почти погас. Гектор подбросил несколько поленьев, и пламя стало оживать. Я нашла на кровати старинное покрывало и завернулась в него, пытаясь согреться.

— Ты, должно быть, в восторге от вечера, ― живо начала я, ― пять столиц, персональные выставки...

— Я не в восторге. Я разочарован, ― грубо прервал меня Гектор. Он опять погрузился в состояние мрачной обреченности.

— Но почему? Твой удачный контракт насчет выставок... ― продолжала я, пытаясь не обращать внимания на его изменившееся настроение.

Гектор встал у окна и скрестил руки на груди.

— Ответь мне правду — что ты делала у спальни Джефа Горинга? ― Его тон был зловещим.

— Гектор, я уже объяснила тебе, как оказалась в том коридоре. ― В моем голосе зазвенели новые нотки. ― Ты же сам видел, что Джеф был не один, и я самым грубым образом прервала его любовные утехи, открыв дверь.

Но Гектора было уже не остановить, он ничего не хотел слышать и в бешенстве метался по комнате, без конца подливая себе виски.

— Где, черт возьми, альбом? Разве можно что-то найти в нашей комнате? ― бурчал он себе под нос.

Наконец он выудил его из сумки, достал бумагу и карандаши, чтобы сделать наброски. Гектор рисовал еще и еще, бросая под ноги исчерченные листы, изредка кидая на меня профессиональный короткий взгляд. Он всегда это делал, когда злился, как будто я была червем, точившим его изнутри, и только запечатлев меня на бумаге, он мог освободиться. Но у него опять ничего не выходило. Чертыхаясь, он мял или рвал лист бумаги и брал новый. Его движения были нервными и злыми.

Вскоре эта ситуация стала забавлять меня. Скинув на пол одеяло, я стала медленно снимать перчатки. Было заметно, какой эффект оказывают на Гектора мои неторопливые движения. Бретельки платья начали опускаться с плеч одна за другой… Вечерний наряд, шурша, упал к моим ногам. Я стояла перед ним обнаженная, он пытался рисовать, но снова не вышло, и исчерченный листок полетел на пол. Я засмеялась, хотя раньше не позволяла себе такого никогда.

Гектор отбросил огрызок карандаша и медленно подошел ко мне. Его бешенство было настолько сильным, что я ощущала электрические разряды в воздухе. А я не могла остановиться и продолжала смеяться, хотя понимала, что он сейчас в таком состоянии, что вполне способен меня ударить. А он неожиданно встал на колени, обнял меня за лодыжки, прижался своим разгоряченным лбом к моим ногам и тихо произнес:

— Прости меня, Алекс, любовь моя.

Я оборвала свой смех, и в одну секунду мне стало невыносимо скучно. Мне было известно наперед все, что будет дальше, как если бы пришлось в сотый раз перечитывать одну и ту же книгу. Посмотрев на него, скорчившегося у моих ног, я перешагнула через кольцо его рук и бросила:

— Давай спать, сегодня был долгий день.