Нить Ариадны

Глава 9

В течение нескольких следующих недель все дни были похожи друг на друга. Мы стали завсегдатаями вечеринок, и с остальными приглашенными перемещались с острова на остров, кочевали из замка в замок. Все званые вечера отличались друг от друга только местом проведения и качеством подаваемых блюд. Гости стали уставать от однообразия лиц и бессмысленных разговоров.

Единственной животрепещущей темой было приближающееся открытие сезона охоты на лис. Для жителей Соединенного Королевства традиция загонять несчастное животное сворой гончих уходила корнями глубоко в историю. Знатоки британских обычаев, которые всегда оказывались в нашей компании, называли Александра Македонского родоначальником подобных забав. Заядлые охотники, вторя, соглашались и дружно гудели о священном долге продолжать начатое предками. Люди смаковали подробности прошлых сезонов, хвастали успехами и предвкушали новые трофеи. Казалось, что к дате открытия сезона радостное нетерпение охватило почти всех жителей островов.

Я не узнавала саму себя. Откровенно скучая, я слонялась среди шумных гостей, роскошно одетая, точнее сказать, раздетая больше всех женщин. Меня нисколько не интересовала охота, и чтобы развлечь себя, приходилось флиртовать со всеми мужчинами, которые попадались мне на пути.

Как это ни странно, но самым преданным моим поклонником стал Патрик Баллосхоус, он использовал любую возможность, чтобы потанцевать со мной или остаться наедине. Патрик был весьма заурядным мужчиной, но ― очень богатым. Последнее придавало яркий блеск его блеклой фигуре. Флиртуя с ним, я всегда представляла себе недовольную, поджимающую губы Эмму, и это раззадоривало меня еще больше. Чаще всего она была в компании таких же невнятных женщин, украшенных бантами и рюшами, с увлечением перемывающих кости всем присутствующим.

С Гектором мы практически не разговаривали. Когда мы были дома, он запирался у себя в студии и рисовал часами напролет. Проходя мимо закрытой двери, я слышала, как играет музыка его любимых композиторов ― Верди или Моцарта. Наша помощница по дому частенько выносила из студии пепельницы, полные окурков.

Похоже, Гектор чувствовал себя виноватым после сцены в замке и пытался сгладить произошедшее, подарив мне щедро усыпанную бриллиантами брошь. Я сразу поняла, что это за ней он летал на материк, несмотря на штормовое предупреждение. Он стал другим, покорным и тихим, но это уже ничего не могло изменить.

Наши отношения дали трещину, она росла и ширилась день ото дня. Мы не говорили о кризисе, но он явно настиг нас. С удивлением я понимала, что меня это совершенно не заботит. Однажды я призналась себе, что Гектор мне наскучил.

После той ночи я не видела ни Джефа, ни Джейка. Они одновременно исчезли с островов. Сплетники судачили, что Джеф уехал в Лондон на целый год, но я отказывалась верить в это. Мое сердце каждый раз странно сжималось, когда его имя упоминалось в разговорах. Мне страстно хотелось увидеть его смеющееся веснушчатое лицо. Изредка я встречала Клэр, она кивала мне и подмигивала, будто у нас с ней была общая тайна.

В один из вечеров, стоя около камина в большом зале, я поймала себя на мысли, что забыла о цели приезда на Барра, поверив в то, что раньше была здесь. Эта реальность засасывала меня, как воронка. Я уже строила планы на завтра, на послезавтра, на месяц вперед. И новые воспоминания уверенно затирали старые, превращая их в смазанные, расплывчатые картины.

— Алекс, ― окликнул меня Гектор и жестом попросил подойти к компании молодых людей, которые живо жестикулировали и спорили о чем-то. Я кивнула и хотела было подойти туда, когда заметила рыжую шевелюру, показавшуюся на мгновение над десятками голов. Джеф!

Я бросилась вдогонку, тут же забыв о Гекторе. С трудом выбралась из переполненного зала и теперь растерянно стояла в разветвляющемся в нескольких направлениях коридоре. Отовсюду слышались приглушенные голоса. Неужели я его упустила?

Кто-то дотронулся до моего плеча. Я с надеждой обернулась, но это был не Джеф.

— Патрик, какой сюрприз, ― вяло сказала я.

— Александра, как радостно тебя видеть! Сегодня ты очаровательна, как никогда. ― Он наклонился и прижался холодными губами к моей руке.

Я поморщилась и попыталась вытащить руку, но пальцы Патрика облепили мою кисть, как моллюски — дно корабля. Меня передернуло от брезгливости.

— Патрик, ты один сегодня? Где твоя очаровательная жена? ― пропела я.

Он наклонился ко мне ближе, до меня донесся сильный запах алкоголя. Да он пьян не на шутку!

— Она сегодня дома ― у милой Эммы мигрень. ― Он подмигнул и отвратительно захохотал. Сегодня он был особенно мерзок, я смотрела на его щеки с красными прожилками, на его заплывшие глаза ― результат постоянных возлияний, и мне нестерпимо захотелось стукнуть его чем-нибудь по белесой башке. ― Давай потанцуем, Александра. Ты обещала мне раньше... и не только танец… ― продолжал он.

— Патрик, я не могу, мне нужно найти Гектора. Сегодня у нас очень важный день, ― сочиняла я на ходу, пытаясь найти способ отделаться от него.

— Уверяю тебя, мы управимся очень быстро. Гектор ничего не узнает, ― бормотал он заплетающимся языком и тянул меня в сторону лестницы. ― Сейчас только найдем свободную комнату, ― бубнил он, а его пальцы-моллюски добрались до моей спины.

Меня тошнило от его прикосновений, я дрожала от гнева и гадливости. Но упрямый Патрик вцепился мертвой хваткой и потащил меня, глупо ухмыляясь. Голоса становились тише, мы удалялись в безлюдные комнаты замка.

— Патрик, хватит дурить, отпусти меня, ― строго сказала я ему, но почувствовала беспокойство.

— Ну нет, милая Александра, сегодня я намерен взять все, на что ты намекала мне, ― ответил Патрик и глупо захихикал.

У меня потемнело в глазах, страх охватил меня. Я в отчаянии огляделась ― в нише, любовно освещаемая желтым лучом света, стояла небольшая фигурка индийского бога Ганеши. Недолго думая, я протянула руку и успела схватить ее, прежде чем Патрик дернул меня за руку, вталкивая в распахнутые двери пустого кабинета. Словно в немом кино, я увидела, как Патрик захлопнул дверь и теперь, немного покачиваясь, шел на меня. Я нервно сглотнула и, когда он оказался совсем близко, со всей силы обрушила на него бога со слоновьей головой. Патрик закачался, оторопело вытаращил глаза и через секунду рухнул возле моих ног. Я выскочила из кабинета и теперь мчалась по гулким пустым коридорам, подгоняемая ужасом от совершенного только что поступка.

Неспешно протекли еще две недели, единственной новостью была невесть откуда появившаяся рана на голове у мистера Патрика Баллосхоуса и пропажа старинной и редкой фигурки бога Ганеши, которая теперь стояла у меня в спальне. Но она прошла вскользь, так как близился день открытия охотничьего сезона. Этим событием были возбуждены решительно все. Даже ярые противники охоты, а таких, к слову сказать, было совсем немного, тоже говорили только об охоте, они призывали остальных одуматься и жить в мире без пустого насилия и жертв. На их слова никто никакого внимания не обращал. Охотники были заняты приготовлениями ― начищали черные сапоги и красные сюртуки, морили голодом фоксхаундеров. Всем не терпелось удовлетворить свое желание убивать.

Участие в охоте, где куча разряженных людей и свора голодных собак травят несчастную лисицу, мне казалось смешным и нелепым. Я планировала появиться только на официальном открытии и тем же вечером на балу. С утра погода совершенно не заладилась, день был хмурым и ненастным. Но Гектор на удивление сегодня проснулся в великолепном настроении. Он мурлыкал себе под нос мелодию и даже закружил меня в вальсе, чем очень удивил меня. Пожалуй, в таком приподнятом настроении я видела его последний раз только на вечеринке у Баллосхоусов. Он закурил и стал натягивать свой парадный охотничий костюм.

— Видел хороший сон? ― спросила я, наливая себе кофе.

— Возможно, ― уклончиво ответил Гектор.

— Я ни разу не видела тебя в седле, но думаю, что ты держишься великолепно, ― миролюбиво поддерживала я разговор.

— Сегодня у тебя появится прекрасная возможность лицезреть меня, ― пропел он, забирая чашку с только что сваренным кофе у меня из рук и делая несколько глотков. ― Собирайся поскорее, дорогая. Не хочу пропустить первые звуки горна.

Видимо, кофе мне придется пить уже в окружении кумушек, которые предпочитают отсиживаться в палатках, тщательно перемывая косточки всем пришедшим на открытие. Я накинула дубленку, и мы отправились к месту сбора гостей и участников.

Несмотря на ранний час, было шумно, повсюду сновали люди в красных охотничьих куртках, стоял оглушительный лай собак и нестройное ржание лошадей. Холеные и лоснящиеся, они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, нервно крутя ушами и шумно фыркая. Конюхи, одетые в праздничную униформу, подправляли подпругу и любовно похлопывали своих питомцев по упругим бокам. Большие шатры раскинулись на окраине поляны, где под ними на столах с белоснежными скатертями подавался горячий завтрак для гостей и участников. Дородные женщины, закутанные в серые шали, наливали желающим чай. Солнце застенчиво протягивало лучи сквозь темные серые тучи и осторожно касалось верхушек деревьев. День был холодным, изо рта шел пар. На еще зеленой траве бриллиантовыми капельками сверкала изморозь. Лужи затянуло тонким ледком, который ломался и крошился под черными блестящими сапогами охотников.

Гектор совершенно не был похож на себя в белых обтягивающих штанах и черной шапочке. Он прекрасно смотрелся в седле, чувствовал себя уверенным и счастливым. Я помахала ему и тут увидела Джефа Горинга. Его было невозможно не заметить ― высокий, широкоплечий, он вел под уздцы восхитительного жеребца. Я следила за ним, как загипнотизированная, не в силах отвести глаз. Он лениво улыбался окружившим его женщинам и мужчинам, несомненно, чувствуя свое превосходство. Затем Джеф легко запрыгнул в седло и медленно огляделся, две барышни рядом со мной мечтательно вздохнули и поправили прически. Наконец он заметил меня, легонько стукнул жеребца пятками в бока и неспешно направился в мою сторону. Чувства захлестнули меня, но что это были за чувства, я разобрать не могла.

— Александра, доброе утро, ― протянул он насмешливым тоном.

— Джеф, ― я улыбнулась ему, ― тебе очень идет красный цвет. Он делает твою бороду еще более рыжей.

— Не нужно быть такой язвой с самого утра. Жизнь покажется тебе лучше, если ты станешь чуточку добрее.

Я проигнорировала его слова, протянула руку и погладила вороного жеребца.

— Ты помнишь Солнце, Алекс?

— Солнце?

— Да, так зовут этого красавца. ― Джеф наклонился чуть вперед и потрепал коня по шее.

— Почему его так зовут?

Солнце одобрительно зафыркал, откликаясь на мои прикосновения.

— Ты так назвала его, когда мы нашли его в Ирландии.

Я взглянула на Джефа. Он пристально смотрел на меня. Было что-то такое в его глазах, что у меня перехватило дыхание и вырвалось помимо воли:

— Я буду ждать... только тебя...

Джеф молчал, но было ясно, что он меня услышал и прекрасно понял, что я хотела сказать. Ему нужно было время, чтобы решить, сможет ли он снова принять меня.

Раздался пронзительный сигнал горна, и сумасшедшая толпа лошадей, наездников и собак помчалась в направлении леса. Через пару минут на поляне стало пусто и тихо, только из леса доносился удаляющийся лай гончих. Я направилась в сторону шатров.

Миссис Бейгл, дежурившая у первой палатки, недовольно поджала губы, когда увидела меня. Я же, вдохновленная новостью, что Джеф ездит на лошади, которую выбрала и назвала я, источала благодушие и мило улыбалась всем вокруг.

— Миссис Бейгл, доброе утро. Сегодня изумительный день, не правда ли?

— Да, сегодня просто чудный день, ― согласилась старая карга и всем видом дала понять, что была бы не прочь от меня избавиться.

— Можно мне чашечку кофе? ― попросила я и, глядя в округлившиеся глаза миссис Бейгл, добавила: ― Утром не успела выпить.

— Боюсь, могу предложить вам только чай, ― холодно ответила женщина.

— Хорошо, я с удовольствием выпью чаю, ― покорно согласилась я.

— Как у Гектора продвигаются дела с выставкой? ― Миссис Бейгл пыталась быть любезной, пока наливала мне чай из большого термоса.

— Он много работает, пишет и днем, и ночью. Уверена, что в Лондоне его выставка пройдет с большим успехом.

— Иначе и быть не может, ― закивала дама, и ее седые редкие кудряшки закачались.

Перспектива торчать несколько часов на холоде в обществе замороженных куриц не привлекала меня. Но уехать я не могла ― слишком сильно хотелось взглянуть на Джефа еще раз, услышать его голос. Меня уже нисколько не смущали шпильки и колкости, которые он отпускал в мой адрес при каждой нашей встрече. Наоборот, такая пренебрежительность только распаляла меня, а неуемное самолюбие Джефа делало его недоступным и тем более желанным.

Я крутила в руке чашку с чаем от миссис Бейгл, не решаясь его попробовать, и тоскливо смотрела на компанию местных кумушек, занятых обсуждением лучшего цветовода месяца. Они демонстративно игнорировали меня, что было мне только на руку. Может быть, из-за того, что их краснолицые толстые мужья, сейчас изображавшие из себя лихих охотников, не сводили с меня глаз на балах и выстраивались в очередь за право потанцевать со мной.

Должно быть, прошло несколько тысяч лет, прежде чем со стороны леса послышались лай собак, топот копыт и восторженные крики. Довольные охотники с красными от мороза и ветра лицами возвращались под тот же боевой клич рожка. Ожидавшие женщины засуетились, заговорили все разом и, вытягивая шеи, пытались рассматривать добычу. Меня оттеснили, я встала на носочки и взглядом искала Джефа. Он неторопливо ехал впереди, гордо держа лисью тушку. Довольный собой, он снисходительно улыбался и небрежно кивал поздравлявшим его. Выглядел он весьма самоуверенным, но взгляд его был задумчив. Он рассеянно смотрел на снующую под ногами Солнца толпу. Я, затаив дыхание, ждала, слыша только, как гулко мое сердце отсчитывает удары. Я была уверена, что он подаст мне знак. Один-два-три. Джеф продолжает перекидываться ничего не значащими фразами с товарищами. Четыре-пять-шесть. Он вскользь окидывает толпу равнодушным взглядом. Семь, восемь, девять. Он хмурится и начинает всматриваться в лица. Десять. Его взгляд замер на моем лице. Все вокруг перестало существовать. Казалось, это длится вечно. Наконец Джеф кивнул мне и произнес одно слово, которое я прочла по его губам: «Вечером».

Я была не намерена оставаться здесь более ни секунды. Нисколько не заботясь о том, как Гектор доберется до дома, я уехала так стремительно, словно за мной гнались. Нужно спешить ― у меня была всего пара часов, чтобы вечером у Джефа не было ни единого шанса остаться равнодушным ко мне.

Оставляя за собой клубы пара и аромат роз, я выходила из ванной комнаты, когда входная дверь хлопнула. Спустя мгновение на пороге комнаты появился Гектор. Занятая своими мыслями, я мельком взглянула на него, было заметно, что он был зол, но пытался контролировать свое настроение, чтобы избежать очередного скандала.

В большое зеркало туалетного столика было видно, как Гектор снимает свою парадную охотничью куртку.

— Как охота?

— Прекрасно, ― процедил он, ― особенно дорога домой порадовала...

Я молчала.

— Меня подвезла Изабель Элертон.

— Чудесно, что ты провел время в такой милой компании.

Гектор одарил меня убийственным взглядом.

— Почему ты уехала, не дождавшись меня?

— Я, эээ... Видишь ли, мне нужно было срочно уехать. Извини, дорогой.

Гектор бросил на кровать куртку, которую до сих пор держал в руках, и в три быстрых шага пересек комнату.

— Что за игры ты опять затеяла? О чем шепталась с Джефом? Взялась за старое, да? ― Гектор шипел, как змея, боль и ненависть на его искаженном лице сменяли друг друга. Его трясло.

А мне было невыносимо скучно. Хотелось отмахнуться от него, как от надоевшего комара. Нужно было прекращать этот цирк, и не нашлось другого способа, кроме как прижаться к его груди. Мой взгляд то и дело падал на пудры и румяна, которые стояли в красивых баночках на туалетном столике, на часы, что беспощадно отсчитывали минуты, пока я гладила Гектора по спине, чувствуя, как часто бьется его сердце, и шептала ему на ухо ничего не значащие, успокаивающие слова. Мелькнуло что-то, похожее на чувство вины, но очень быстро исчезло.

Наконец я решила, что играть в дочки-матери достаточно.

— Гектор, пожалуйста, переодевайся, иначе мы опоздаем. Я сегодня целый день провела на холоде в далеко не самом приятном обществе только ради того, чтобы вечером пойти на бал. Так что мне не хочется пропустить начало, ― промурлыкала я и достала из шкафа несколько платьев.

Гектор устало присел на краешек кровати.

— Ты замерзла? Поэтому и уехала? ― с надеждой спросил он.

— Конечно, ― ответила я, не моргнув глазом. ― А теперь, пожалуйста, собирайся, у нас не так много времени.

Гектор кивнул и исчез в ванной, бросив на меня странный глухой взгляд, я пожала плечами и занялась последними приготовлениями.

Бал охотников проходил на соседнем острове в большом старинном аббатстве Ходдингтон. Это был серый и странный дом. На протяжении полутора столетий каждый новый хозяин что-то надстраивал и перестраивал. Теперь здание было похоже на огромную нелепую черепаху, которая охраняла свой остров от непрошеных гостей. Я поежилась, глядя на эту серую массу неприветливых нагромождений.

Мы приплыли на катере и теперь ехали на заднем сиденье встречавшего нас элегантного мощного ровера. Несколько машин с водителями курсировали от пристани до дома, доставляя людей на праздник. На мне было красное облегающее платье с открытой спиной. Глядя на мой наряд, Гектор процедил, что на улице далеко не лето, а Ходдингтон известен постоянными сквозняками даже в теплую погоду. Я была с ним абсолютно согласна, но изнутри меня согревало яростное желание найти Джефа Горинга. Это ощущение было сильным, просто нетерпимым. Все в Гекторе теперь раздражало меня: его мрачный вид, извечная складка меж бровей, непроницаемые глаза, по которым ничего нельзя было понять. Я еле скрывала свое недовольство и желание поскорее найти Джефа.

Мы разошлись в разные концы комнаты, как только вошли. Людей сегодня было особенно много. Отовсюду слышались охотничьи рассказы, обсуждение режима дня и питания фоксхаундов и прочая глупость, которая меня совершенно не интересовала. Джефа нигде не было видно. Его недоступность распаляла меня, и я протискивалась мимо танцующих парочек, кивая знакомым, продолжая искать его. Он не мог не приехать. Я чувствовала, что он где-то здесь.

— Александра, какая удача, что мы встретились. ― Мне перегородил дорогу Тимоти Буф. ― Умоляю, подари мне один танец.

— Тимоти, что-то я не в настроении сегодня. ― Я спешила протиснуться мимо него.

— Только один, прошу тебя.

Я взглянула на прыщавого юнца Тимоти, неуклюже топтавшегося на месте и смотревшего на меня восторженным щенячьим взглядом. Мне стало его жаль.

— С удовольствием принимаю приглашение, ― бодро и фальшиво сказала я.

Рука Тимоти была влажной и липкой, несмотря на прохладную температуру в зале. Во время танца он поглаживал мою спину, а я кусала губы, кляня себя за то, что согласилась на приглашение, и подавляла в себе желание вонзить острый каблук в его ногу. Наконец музыка закончилась.

— Спасибо за танец, Тимоти. Пойду выпью что-нибудь.

— Потанцуй со мной еще. ― Тимоти ухмылялся и не думал расцеплять свои потные объятья.

— Тимоти, нет. Не могу. ― Я улыбалась одними губами, лихорадочно придумывая подходящую отговорку. ― Я уже обещала следующий танец другому.

— Кому? ― Ухмылка Тимоти стала еще шире.

— Мне. Да, дорогая, следующий танец мой?

Я обернулась, за моей спиной стоял он ― огромный, сильный и уверенный в себе.

— Конечно, Джеф. Следующий танец твой. ― Я облегченно вздохнула и благодарно ему улыбнулась.

Тимоти отлепил от меня свои руки, хитро подмигнул мне и хотел еще что-то добавить, но, увидев холодное надменное лицо Джефа, в два счета ретировался.

— Спасибо, ― сказала я, когда осталась наедине с Джефом. Ты только что спас меня от виселицы.

— Все так плохо?

— Еще немного, и я убила бы его на глазах у сотни свидетелей.

Минуту он рассматривал меня своими лучистыми глазами, а затем отрывисто спросил:

— Александра, кто ты теперь?

— Я твой друг, Джеф. Точнее, хочу стать твоим другом, если ты мне позволишь, ― прошептала я, а мое сердце застучало так, что почти заглушило шум дождя за окном.

— Другом?! ― Джеф дотронулся до моей щеки. ― Я подумаю.

Прикосновение было мимолетным, словно он смахнул невидимую пушинку, но от него у меня подкосились ноги, тело стало ватным, во рту пересохло.

— Я передумала, ― резко сказала я, ― я не хочу быть твоим другом.

Он непонимающе смотрел на меня:

— Алекс, ты, как всегда, сама не знаешь чего хочешь...

— Я знаю, чего хочу, ― твердо сказала я. ― Я хочу быть с тобой.

От неожиданности Джеф наступил мне на ногу и, схватив меня за руку, потащил в угол зала, где было не так людно.

— Повтори еще раз, ― приказал он мне.

— Я хочу быть с тобой, ― повторила я.

— Ты хочешь уйти от Гектора? ― Он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на меня в упор.

— Я пока не знаю, хочу ли я уйти от Гектора, но точно знаю, что хочу прийти к тебе…

Еще минуту назад я и не предполагала, что способна такое произнести. И никаких угрызений совести, словно я только что предложила Джефу совершить прогулку по берегу, а не принять меня, зная, что я предаю его друга. Меня ужаснуло то, насколько меня это не трогало.

— То есть ты хочешь быть с Гектором и одновременно со мной? ― нарочито медленно, подчеркивая каждое слово, спросил Джеф.

— Ты все правильно понял, ― ответила я.

Джеф словно взорвался изнутри, его щеки вспыхнули, карие глаза потемнели и стали почти черными, губы сжались в тонкую нитку, а все тело напряглось. Он был похож на разъяренного медведя, готового броситься на свою жертву.

На нас стали оборачиваться.

— Иди за мной, ― бросил он и, не оглядываясь, пошел прочь из зала, уверенный, что я последую за ним.

Мы вышли в небольшой зимний сад. Уютно журчал фонтан. Было душно от сладкого запаха цветов и густого влажного воздуха. Наконец Джеф остановился:

— С чего ты решила, что такие отношения устроят меня? Почему ты думаешь, что вообще нужна мне? ― Злость буквально выплескивалась из него, воздух вокруг нас накалился, еще немного, и электрические разряды можно будет увидеть невооруженным взглядом.

— Я знаю это, ― просто сказала я. ― Я нужна тебе так же, как и Гектору, чтобы чувствовать себя счастливым, свободным… ― Затем помедлила и добавила: ― чтобы вдохновлять тебя как художника, как творца… Чтобы ты смог наполнить жизнь, которую избрал, смыслом...

Он неестественно рассмеялся.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что смысл моей жизни ― это ты. ― Он овладел собой и расслабился. ― У меня есть все. Я один из самых богатых людей среди присутствующих здесь и могу иметь любую женщину, которую захочу. Нескольких женщин, если на то пошло.

— Можешь, конечно, ― согласилась я и добавила: ― Но у тебя не будет меня, а я точно знаю, что нужна тебе так же, как и Гектору. Я не могу оставить его... пока. Выбор твой ― соглашаться на эту сделку или нет.

— Ах ты маленькая сучка! ― Джеф снова пришел в бешенство. Нисколько не думая о том, что делает мне больно, он схватил меня за предплечья и стал трясти так, что я думала, что у меня голова оторвется. ― Прикинулась бедной овечкой. Несчастной, потерявшей память, больной. Ты просила привезти тебя сюда, чтобы помочь вспомнить... Так ты вспомнила все? Или ты и не забывала, и это ― часть продуманной игры?

Когда он отпустил меня, я тихо и покорно сказала:

— Я ― твоя, Джеф. Я не могу жить без тебя. Почему же ты противишься и не хочешь быть счастливым? Это ведь так просто, милый… ― Мой голос журчал, как ручеек.

В эту минуту я сама верила в то, что говорила, в то, что это возможно и это правильно. Мне не хотелось ругаться с Джефом, все мои силы ушли на вечные стычки с Гектором. Мне просто хотелось прижаться к нему, почувствовать его силу и позволить ему любить себя.

Теперь он коснулся моей руки очень нежно, будто она была из хрупкого тонкого стекла:

— Будь моей, Алекс. Но только моей. Уходи от Гектора.

Эти слова ранили меня, одна часть меня рвалась согласиться, а другая ― сопротивлялась и тянула назад.

— Я не могу, Джеф. Я пока не уверена, что хочу от него уйти. Гектор протянул мне руку, когда все от меня отвернулись, в том числе и ты... Нельзя оставлять его сейчас, это будет слишком сильным ударом. Гектор не сможет работать, а впереди у него выставка, он должен писать.

— Ты думаешь, что ты оказываешь ему услугу таким образом? Алекс, это просто смешно. Ты повторяешь все снова, хочешь рассорить нас и делаешь это с легким сердцем.

— Джеф, я не хочу никого ссорить, поверь мне. Единственное, чего я действительно хочу, ― это быть с тобой. Хочу, чтобы ты обнял меня, поцеловал и просто был рядом. ― Я осторожно дотронулась до его шеи и почувствовала, как под кожей ходят жилы.

— Я не могу, Алекс, ― отрывисто сказал Джеф и сбросил мою руку. ― Не могу поступить так с Гектором.

— А если я попрошу тебя так? ― Я привстала на носки и поцеловала его.

Джеф застыл, но уже через секунду ответил на поцелуй. Он целовал меня зло, жадно, как когда-то целовал меня Гектор. Но мне это было только на руку, я уже знала, что буду делать. От этой мысли томная нега разлилась по моему телу.

Мы потеряли счет времени, наша кровь кипела, голову дурманили сладкие запахи цветов. От все еще запретной близости мы словно сошли с ума ― вели себя, как подростки, не могли оторваться друг от друга. Я таяла в теплых объятиях Джефа и сама крепко обнимала его.

Где-то вдалеке зазвучал звук горна. Это организаторы бала напоминали всем уединившимся о начале чествования охотников. Я проклинала их про себя, мне казалось, что как только я отпущу от себя Джефа, я потеряю его. Но Джеф уже полностью овладел собой, и едва взглянув в мою сторону, отправился в главный зал, куда изо всех закоулков аббатства стягивались остальные гости. В том числе и Гектор.

Началось представление. Вокруг участников сегодняшней охоты актеры разыгрывали сцену, напоминавшую погоню, торжество человека над агонией ни в чем не повинной лисицы. Зрители громко аплодировали, шумно гудели и приветствовали актеров и охотников, а я, укрытая тенью огромной лестницы с черными, искусно выкованными перилами, наблюдала за Гектором и Джефом. Я не выбирала, не сравнивала их между собой, не терзалась сомнениями, я определенно ощущала удовлетворение, что двое самых великолепных мужчин, присутствовавших здесь, были без ума от меня.

После официальной части начались танцевальные безумства. Таких неистовых плясок здешняя публика не видела давно. Хороводы кружились все быстрее и быстрее и сопровождались громким хохотом и одобрительным гулом. Я презрительно наблюдала за развлечениями празднующих. А когда Гектор стал уговаривать меня присоединиться к танцующим, у меня и вовсе пропал дар речи от такой перспективы. Он расценил мое молчание как знак согласия и потащил меня в самый центр хоровода. Гектор выглядел счастливым и был со мной очень мил и предупредителен. Даже смеялся и горланил песни вместе со всеми, но от меня не ускользнули тени страха, затаенного в его взгляде, когда он смотрел на меня.

Незаметно я следила за Джефом Горингом. Вокруг него, как всегда, тучей вились местные красотки. Они хохотали, как гиены, над каждой его шуткой. А он рассеянно улыбался, небрежно поглаживая и похлопывая их по спине. Джеф продолжал играть роль плейбоя, но в мыслях он был далеко.

К ночи охотничье безумство стало спадать. Все реже были слышны воинственные кличи, и все меньше людей могло твердо стоять на ногах. Джефа нигде не было видно. От мысли, что он мог уединиться с какой-нибудь мисс Каслбей, у меня внутри все переворачивалось. Хотелось броситься искать его, заглядывая во все закоулки аббатства, но я не могла. Гектор тащил меня к компании молодых людей. В общем-то это были неплохие ребята, по крайней мере я могла их выносить: чета О'Коннели ― бездетная пара, влюбленная в самих себя и немного друг в друга, Риз Вуллорт ― веселая и наивная простушка, и Барри Степард. Барри был лондонским другом Джефа ― богатый, веселый, пустоголовый повеса. Ему отчаянно строила глазки бедняжка Риз. Она краснела, бледнела и вздыхала всякий раз, когда он появлялся. Но Барри никогда не замечал жалких попыток Риз, а сегодня он выглядел несколько странно и не сводил с меня и Гектора своего настороженного взгляда.

— Александра, давно ли ты видела Джефа? ― неожиданно спросил он.

Я почувствовала, как рука Гектора напряглась.

— Сегодня видела. Он ведь посещает те же вечеринки, что и мы с вами. ― Я попыталась ответить беззаботно.

— Я имел в виду приватную беседу, ― не унимался Барри.

Все посмотрели на меня. Гектор выглядел спокойным, но я заметила, как ходят его желваки. Нужно было что-то отвечать, я хотела отшутиться и перевести тему, но вместо этого вдруг сказала:

— Барри, мне кажется, что сейчас ты лезешь туда, куда простым мальчикам вроде тебя вход запрещен.

Все присутствующие посмотрели на меня с ужасом. Разговаривать так здесь не привыкли

— Что ты себе позволяешь? ― зашипел мне на ухо Гектор. ― Извинись сейчас же.

Но я и не думала этого делать, с непроницаемым лицом я повернулась к Барри и продолжила:

— Направил бы лучше свою энергию на Риз. Она из кожи вон лезет, чтобы тебе понравиться. Я сегодня слышала в дамской комнате, что она мечтает, чтобы ее лишил невинности такой классный парень, как ты. Так что дерзай!

Риз ахнула и, заливаясь слезами, убежала.

— Не иначе как ты сошла с ума! ― закричал на меня Гектор. ― Как еще объяснить то, что ты творишь?

Остальные гости осуждающе качали головами.

— Может, бедняжка Александра устала, ― предположила добрая мисс О’Коннели.

— Я не устала. Просто не люблю, когда некоторые личности пытаются прыгнуть туда, куда не следует, ― отрезала я и пошла прочь.

У меня болела голова, я действительно чувствовала себя усталой. Схватив первую попавшуюся шубу в гардеробе, я вышла на улицу. Ледяной ветер распахивал полы шубы, а мой взгляд блуждал по бескрайнему темному пугающему морю. Хотелось вспомнить свой дом в Америке, но воспоминания были тусклыми и серыми. Мне стало страшно, казалось, что я заблудилась окончательно. В центре этого лабиринта не видно было и проблеска. Похоже, что я потеряла то, что нельзя терять никогда, ― веру и надежду.

Позади меня разноцветными огнями светился странный серый дом. Мне не хотелось туда возвращаться. Я пошла в конюшню. Здесь было тепло и уютно, пахло сеном. Серый жеребец в яблоках тихонько заржал в знак приветствия. Я погладила его умную морду.

— Ах, милый, если бы ты знал, какой стервой я стала, возможно, ты не радовался бы так моему присутствию.

Но конь, конечно, ни о чем не догадывался и доверчиво ткнулся в меня мордой. Я обняла его за красивую сильную шею и стала рассказывать о том, что со мной произошло, признаваясь в вещах, которые меня терзают. Серый жеребец в яблоках лишь только изредка фыркал, слушая мою историю. Прошло время, не знаю сколько, казалось, что ноги больше не держат меня, и, опустошенная, я рухнула в сено, лежащее у стены. За дверью послышались шаги. Пожалуйста, пусть пройдут мимо, не хочется никого видеть. Но мои молитвы не были услышаны, дверь отворилась, и вместе с ледяным воздухом вошел Джеф Горинг.