Нити судьбы (ЛП)

Глава 1

Рианна

Я опираюсь головой об окно в гладком чёрном «Мерседесе» Гари и смотрю на мелькающий пейзаж. Ночь — тёмная, пасмурная, по стеклу стекают первые капли осеннего дождя, а чувство вины разъедает меня изнутри.

— Похоже, начинается шторм, — говорю я, нарушая тишину.

— Ага, — отзывается Гари, включает дворники, и те лениво смахивают редкие капли с лобового стекла.

Вдалеке раскалывает воздух глухой удар грома, и я торопливо добавляю:

— Я не люблю грозы.

Я поворачиваюсь к нему на сиденье.

— Мне правда очень неудобно, мистер Эдвардс, — начинаю я. — Я могла вызвать такси или хоть какое-то приложение для поездок — вам совершенно не нужно было возиться…

— Рианна, да брось, всё нормально. Откуда тебе было знать, что твоя машина откажет прямо на парковке? — говорит он и поднимает густые седые брови, улыбаясь мне.

— Да, но я чувствую себя ужасно. Мы проработали почти десять часов, а теперь вы ещё и везёте меня домой.

— Эх, ну что такое ещё один час гражданского долга? — усмехается он.

Я выдыхаю, и Гари дружески похлопывает меня по руке.

— Я шучу. Правда, Рианна, всё хорошо. После работы мы не только начальник и сотрудница — мы друзья. А друзья заботятся друг о друге. Разве не ты сама так говоришь? И вообще, я тебе сто раз говорил — зови меня Гари.

— Вы правы. Простите, мист… э-э, Гари, — быстро поправляюсь я с виноватой улыбкой.

Он снова смеётся, и я понемногу расслабляюсь в сиденье.

Я перевожу взгляд обратно на улицу. Огни города постепенно исчезают, и уже видны лишь тёмные деревья и извилины дороги за дождевыми струйками на окне. Дождь усиливается, дворники уже с трудом справляются.

На дороге почти никого, и по мере того как мы едем дальше, я замечаю: указателей становится всё меньше. Я смотрю на аккуратно сложенные на коленях руки, нервно сжимаю пальцы, затем бросаю взгляд на часы на панели. Только половина девятого. Я не должна чувствовать тревогу… но чувствую.

Я облизываю губы и косо смотрю на Гари.

— Эм… Гари, — осторожно начинаю я, перекрывая лишь слабую дробь дождя по крыше.

Гари быстро смотрит на меня в зеркале заднего вида, затем снова на дорогу.

— Это не дорога к моему дому, — продолжаю я, теперь уже жёстче. — Может, включите навигатор? Не хотелось бы, чтобы вы заблудились.

Гари фыркает.

— Расслабься. Это короткий путь. Я всегда так еду, когда еду к тебе домой.

Я морщу лоб, пытаясь вспомнить, когда же я его приглашала.

В памяти пусто.

— Простите, а когда вы вообще были у меня дома?

Его молчание заставляет волоски на шее встать дыбом.

— Когда вы были у меня дома? — повторяю.

Он лишь продолжает смотреть вперёд.

— Помнишь, когда ты пришла на собеседование в Visionaries? — спрашивает он будто мимоходом, поймав меня врасплох. — А я помню. Это был один из лучших дней в моей жизни. Ты была так впечатляюща на интервью. Я сразу понял, что возьму тебя. И за все эти годы я ни разу не пожалел об этом. Ни разу.

Я наблюдаю, как стрелка спидометра ползёт вверх: сорок миль в час… пятьдесят… шестьдесят.

Щелчок дверных замков заставляет меня вздрогнуть, будто воздух вокруг стал плотнее.

Меня охватывает клаустрофобия, но слов не находится — я лишь сжимаюсь в сиденье. Гари, похоже, этого не замечает и продолжает говорить без паузы:

— Мне не понадобилось много времени, чтобы влюбиться в тебя до безумия. — Он хрипло усмехается. — А ты меня отвергла.

— Я не встречаюсь с людьми, с которыми работаю. Это моё правило… И потом, вы — мой начальник, мне так некомфортно, — выдыхаю я, чувствуя, как внутри поднимается паника.

Куда делось всё движение? Я вглядываюсь в соседние полосы — они пусты.

— Рианна, я никогда не сомневался в твоём отказе… пока ты не начала со мной флиртовать.

— Я НИКОГДА не флиртовала с вами, — пытаюсь удержать голос ровным, хотя отвращение и страх подступают к горлу.

Он поворачивает голову.

Серый цвет его глаз стал почти чёрным — пустым. Бездонным.

— Два года назад. Семнадцатое апреля. Ты сказала: «Отличный выбор. Галстук идеально подходит к вашему костюму».

— Год назад. Двадцать четвёртое июля. Ты впервые назвала меня Гари. — Он закрывает глаза, отчего машину чуть заносит. — То, как это прозвучало из твоих уст… Я весь день ходил с стояком.

Холод проходит по моей спине, будто занозы под кожей.

Я открываю рот — но слова застревают.

Он действительно это сказал?..

— С того дня я знал, что ты моя. А я всегда защищаю то, что принадлежит мне. Я следил за тобой каждый день, когда ты ехала домой — чтобы убедиться, что ты в безопасности… и одна. — Его тонкие губы изгибаются в улыбке, от которой у меня подступает тошнота. — Ты знала, что я там. Я уверен. Вот почему ты всегда раздевалась у окна, за той тонюсенькой занавеской. Ты хотела, чтобы я видел твоё идеальное тело.

Его рука дрожит, когда он тянется ко мне и кладёт ладонь на моё бедро, сильно сжимая.

Я дёргаюсь прочь, но он лишь сильнее впивается пальцами.

— С твоей машиной — просто маленькая проблема. Но может, хватит танцевать вокруг этого уже два года? — его голос становится низким, липким. — На работе начались проблемы. Нам надо смыться из города на время.

— Я НИКУДА с вами не поеду, — выдыхаю я, дернувшись так сильно, что воздух будто режет лёгкие. — Пожалуйста… Просто отвезите меня домой. Я обещаю, я никому не расскажу. Всё останется как раньше. Просто… отпустите всё это.

— Не понимаешь? — Он смотрит на меня так, будто я его разочаровала. — Я ХОЧУ, чтобы ты рассказала. Я хочу, чтобы ты поведала миру, как хорошо я заставил тебя себя чувствовать. Я хочу, чтобы ты показала всем, что ты моя.

Он резко дёргает руль. Машина рывком срывается с дороги. Снег? Листья? Земля? Я не понимаю — всё сливается. Он давит на тормоз со всей силы, и мы останавливаемся в каких-то сантиметрах от толстого дерева.

Тишина.

Только дождь.

И бешеный стук сердца у меня в ушах.

Гари расстёгивает ремень и разворачивается ко мне, пока я, почти в истерике, дёргаю ручку двери.

— Прекрати! — орёт он, тянувшись ко мне руками.

Я бью его по рукам, но он одним движением перехватывает моё запястье и рывком затягивает меня на себя.

— Гари, остановись! Пожалуйста!

— Я сказал, БЛЯДЬ, ПРЕКРАТИ! — его рука взлетает.

Удар хлесткий, звонкий. Щека мгновенно горит, в глазах темнеет. Голова гудит так, будто в неё ударил молот. Металлический привкус крови заполняет рот. Из носа течёт тёплое. Глаза наполняются слезами — я моргаю, чтобы они не потекли.

— Думаешь, ты лучше меня? Да? Думаешь, я тебя не заслуживаю? Я сделал тебя. Ты ничто без меня. НИЧТО. Может, тебе нужно напоминание.

Он выскакивает из машины, и моё сердце падает прямо куда-то в желудок.

Он обходит машину быстрее, чем я успеваю сообразить, что происходит, и почти вырывает мою дверь с хрупким металлическим скрипом. Его рука вцепляется в мои волосы, и он вытягивает меня наружу — в холод, в дождь, в тьму.

— П-прекрати! — вырывается у меня, но он будто не слышит.

Я пытаюсь ухватиться за дверь, за сиденье, за что угодно — но ноги соскальзывают по мокрой земле. Он тянет сильнее, и я падаю на колени.

— Пусти! — я царапаю его кисть, его запястье, но он от этого лишь звереет.

— Хватит блять ИГРАТЬ! — рявкает он и толкает меня.

Моё тело шлёпается в грязь, дождь хлещет по лицу, волосы мокрыми прядями липнут к щекам. Я пытаюсь отползти, но он хватает меня за плечо, дёргает, и я со всего размаха ударяюсь головой о камень.

Всё замирает.

Звук уходит, как будто кто-то выключил мир.

Гари зовёт меня, но его голос — будто сквозь толщу воды.

— Рианна?

Я моргаю.

Его лицо плавает в поле зрения, расплывчатое, как мокрая фотография.

— Рианна?!

Он трясёт меня, пытается нащупать пульс.

Я почти проваливаюсь в темноту, но что-то внутри меня, остаток здравого смысла, кричит: борись.

— Ри— ааа!

Из последних сил я бью. Прямо туда, куда он меньше всего ожидал. Моя нога со всей силой врезается ему в пах. Гари захлёбывается воздухом, сгибается пополам, падая на колени.

— Ты… сучка…! — сипит он, держась за промежность.

Я встаю, но весь мир кренится, как карусель. Ноги подкашиваются — я падаю на руки, мои ладони скользят по мокрым листьям, грязи, мелким камешкам. Но я поднимаюсь снова. Хоть как-то. Хоть ползком. Мокрая, заляпанная грязью, я срываюсь в темноту леса.

— Помогите! — кричу я в ночь, хрипло, почти беззвучно.

Позади слышны хрустящие шаги — он идёт.

Он смеётся.

— Я ОБОЖАЮ эту новую игру!

Моё сердце трепещет больно, ребра ощущают каждый удар пульса. Я бегу, спотыкаясь, вода летит брызгами из луж. Вспышка молнии разрывает небо, на мгновение озаряя лес белым светом.

— Помогите! Пожалуйста! — мой голос тонет в реве ветра и грозе.

Шаги приближаются. Я почти чувствую его дыхание у себя на шее.

Пожалуйста… кто-нибудь… пожалуйста…

Тысячный раз я мысленно молюсь — я даже не знаю кому. И в этот момент Гари хватает меня за волосы. Но земля под моими ногами… исчезает.

Она разрывается.

Крошится.

Уходит вниз, будто из песка.

— А-а-а-а! — мой крик эхом летит в пустоту.

Мы падаем вместе, кубарем — в грязь, холод и небытие. Я врезаюсь спиной в землю, так сильно, что из лёгких выбивает весь воздух. Я пытаюсь вдохнуть — но могу только захрипеть. Боль накрывает холодной волной. Позади, буквально в нескольких сантиметрах, с глухим ударом падает Гари.

Он не двигается.

Я лежу, распластавшись, хватая ртом воздух, чувствуя только боль. Ничего не хочется. Даже вставать.

Но я знаю — я ещё не в безопасности.

— Гари? — мой голос хриплый, едва слышный.

Тишина.

— …Гари? — выдавливаю я снова.

Никакого ответа.

Я щурюсь, пытаюсь сосредоточить взгляд. Постепенно различаю вокруг себя стены из сырой земли. Грязь. Камни. Корни. Мы в какой-то яме. Глубокой. Над нами — чёрная пасть неба. Я оглядываю свои руки: грязь забилась под ногти, кожа содрана, на локте кровь. Ветер сверху стихает — здесь внизу тихо, глухо, как в подвале. Я тянусь к стене — пальцы скользят и натыкаются на что-то твёрдое и изогнутое.

Наверное, корень?

Я хватаюсь за него, но он сдвигается, срываясь с земли. Я отшатываюсь, падая на спину. И только теперь замечаю… рука покрыта чем-то липким. Вязким.

Я пытаюсь стереть это о юбку — ткань чуть не прилипла.

Холодный ужас сводит живот.

Что-то не так.

Что-то жуткое.

И как будто в ответ — очередная вспышка молнии. На секунду я вижу всё. И хочется закричать — но горло отказывается.

По стенам…

Вдоль всей ямы…

Висят коконы.

Белые, плотные, из тонкой нити.

Разорванная одежда.

Кости.

Извлечённые, очищенные.

А вокруг — тысячи серебристых нитей, переплетённых густыми слоями паутины.

— Господи… — шепчу я.

Мы упали…

в логово.

И я ещё даже не знаю, ЧЬЁ.

— Чёрт… — раздаётся где-то сбоку.

На миг я даже рада услышать знакомый голос — пока не вспоминаю кто это. Гари стонет, пытаясь подняться. В слабом свете луны я вижу, как он движется, как перешагивает через камни и грязь, пошатываясь. Я слышу звон ключей — и затем узкий луч жёлтого света рассекает тьму. Маленький фонарик.

Я инстинктивно отступаю шаг назад, закрывая глаза рукой — я не хочу, чтобы он видел моё лицо. Я не хочу, чтобы он видел меня.

— Рианна? — его голос звучит странно ровно. — Ну, по крайней мере… ты тут. Значит, я ещё не всё потерял.

Он делает паузу. Я слышу его дыхание. — Я бы взял тебя с собой, знаешь. Мы могли бы жить прекрасно. Но ты этого не хочешь.

Его губы дергаются в злой ухмылке. — Значит, пользы от тебя будет ноль. Это идеальное место оставить тебя гнить, если ты продолжишь вести себя неблагодарно. Даже ситуация здесь, в яме, в этом кошмаре — не может выбить из него его навязчивую манию.

Я отступаю дальше, пока он разворачивает свет по стенам. Луч задерживается на паутине, на белых коконах, на костях, но он не понимает, что видит — он просто морщит лоб.

— Где это мы?.. — начинает он, но фраза обрывается.

Потому что по яме проносится тихий… треск. Едва слышный. Как ломаются сухие ветки. Как шелест огромных сухих крыльев. Гари резко поворачивается, направляя свет на звук. И тогда мы оба это видим.

В дальнем углу, прямо на границе света, что-то чернеет, и… скользит прочь. Быстро. Ловко.

— Господи… — выдыхает он.

Фонарик выпадает из его руки. Ключи звенят, падая на камни. И всё снова тонет в полной тьме.

— Что это было? — шепчу я, едва дыша. Моя кожа покрывается мурашками.

— Чёрт… Чёрт… — бормочет Гари, и я слышу, как он судорожно шарит по земле в поисках ключей.

И тут. Мы видим это одновременно. Два красных глаза открываются в темноте. Раскалённые, стреляющие алым светом прямо в нас. И я понимаю: мы здесь не одни. Гари шарахается назад, а эти глаза… движутся. Следят за ним. Медленно. Выжидающе. В следующее мгновение всё превращается в кошмарное замедленное кино.

Из темноты выдвигается огромная чёрная конечность — тонкая, как копьё, но прочная, блестящая. Она вонзается в землю рядом, фиксируясь, как древко. Гари пятится, но случайно задевает каблуком ключи — те отлетают ещё дальше в темноту. Слабые проблески лунного света, проникающие сверху, наконец выхватывают контуры существа. Ещё одна нога. И ещё. Длинные, чёрные, как ночная смола. Гари белеет лицом так, будто кровь разом покинула тело.

Он смотрит на меня — и в его глазах впервые настоящий страх. Он открывает рот, пытаясь сказать хоть что-то. Но его голос тонет в булькающем звуке. Что-то мокрое и тёплое брызгает мне на лицо, на шею, на одежду. Я почти захлёбываюсь собственным вдохом. Гари смотрит вниз. Там, где была его грудь, торчит длинный чёрный клинок — та самая нога существа, прямо сквозь него. Кровь — густая, тёмная — течёт по его рубашке. Существо поднимает его, насаженного на эту конечность, в воздух. Как тряпичную куклу.

Гари хрипит, пытается схватиться за ногу, пытается хоть как-то оторваться — но его руки скользят, будто поверхность покрыта маслом.

— П-помоги… — выдавливает он, повернув ко мне искажённое лицо.

Но я не могу пошевелиться. Колени подкашиваются, и я медленно опускаюсь на них, к дрожащей земле. Моё тело — пустое. Онемевшее. Существо тянет его ближе. К своему тёмному телу, которое почти сливается с тенью. И вдруг — оно выпускает шёлковые нити. Быстро, бесконечно — обвивая Гари по ногам, туловищу, плечам. Белые нити блестят, как серебро, в слабых лучах луны. Гари бьётся, как насаженная рыба. Но его движения только раздражают тварь.

Она проводит другой ногой по его лицу — почти нежно, почти ласково.

— Тсс, — раздаётся глубокое, ровное рычание. — Молчи.

Я зажимаю рот руками — иначе я закричу. Существо поднимает Гари выше и закручивает нити крепче, глубже, плотнее. Раздаётся хруст — как ломается толстая ветка. Гари вопит…

И его крик обрывается, когда ещё одна нить перекрывает ему рот. И голову. В считанные секунды он превращается в плотный кокон. Его тело перестаёт дёргаться. Становится неподвижным. Тварь поднимает его и подвешивает в угол, среди остальных коконов.

Я смотрю на свою руку — на ней та же липкая нить, что сейчас полностью поглотила Гари. На коже пятна тёмной крови. Я хочу перестать дышать. Хочу проснуться. Хочу исчезнуть.

Но хуже всего — существо поворачивается.

И начинает идти… ко мне. Его шаги — тяжёлые, медленные. Как будто оно только сейчас решило, что замечает моё присутствие. Я не думаю. Я просто разворачиваюсь и начинаю ползти. На четвереньках, вслепую, через грязь и мокрые камни. Я не знаю, куда. Я просто бегу от ужаса. Что-то большое скребёт по стенам. Существо перемещается… наверху. Я поднимаю взгляд. И в ту же секунду оно прыгает на меня.