Никто не умрет. Часть 1

Глава 13. БЕЗ НАВИГАТОРА

— Чтобы я еще когда-нибудь поехала в такую даль без навигатора? — недовольно бормотала Соня, — бензин кончается, а заправка не знаю, когда будет. Ночь уж на носу. Нет, зря я это придумала. Выехали из дома поздно, и еще эта секретарша в колледже долго рылась в бумагах. Потом я запуталась в дорогах, спасибо доброму человеку, что указал пальцем направление. Только до города не скоро, а уж до фермы Ивана и того не ясно.

Соня сокрушенно покачала головой, не отрывая глаз от дороги. На место они могли приехать уже поздно ночью, если, вообще, доедут, потому что в темноте она не ориентировалась. При свете плохо, а в темноте — совсем никак.

— По всему, не судьба мне в личной жизни. Не судьба. С этим не поспоришь. Не успеть мне до темна. Может быть Ивану позвонить, он встретит? — думала Соня вслух и сама себе возражала, — Ну, где он меня встретит, я же это место все равно не смогу назвать. Надо срочно искать ночлег, где можно поужинать, а то от этого нервного расстройства у меня в животе началась революция. Зря, зря я поехала. Надо было вовремя вернуться домой.

Перед её внутренним взором вставали картины привычной монотонной жизни. Подъем ранним утром, потом завтрак вдвоем — каша или творог, либо яичница, а если будет время и настроение, то какая-нибудь запеканка. Потом они с племянницей разбегались каждый в свою сторону. Соня — в поликлинику, Ивана — на учебу. Все так уютно, умиротворенно. Если она выйдет замуж, этого уже не будет. Жених предлагал продать и переехать к нему, а деньги, вырученные от продажи, потратить на расширение его фермы. Он с таким воодушевлением рассказывал Соне о своих планах выращивать и продавать маленьких лошадок, совсем маленьких, каких Соня даже никогда не видела, что она не смогла ничего возразить против кардинального предложения вложить в это дело свои сбережения. От приятных воспоминаний потеплело на душе. «С Иваном хорошо. Очень хорошо. Он такой решительный, такой заботливый. Даже слишком хорошо, поэтому — боязно. Если хорошо начинается, то потом плохо кончается».

Бетонное полотно послушно ложилось под колеса «Хонды», убегая за темнеющий горизонт тонкой лентой разделительной полосы. Соня задумчиво смотрела вперед, поэтому не заметила странную конструкцию из машин, стоящую на обочине. Ивана смотрела в открытое окно.

— Ой, какая ужасная авария! — ойкнула она, провожая взглядом знакомый грузовик с зелёным кузовом, наехавший на капот белого седана.

— Где? — спросила Соня, заглядывая в зеркало заднего вида.

Она остановила автомобиль чуть дальше места столкновения — возле Нивы с надписью «ОМОН». К ним подбежал милиционер, наклонился к окну водителя и, прерывисто дыша от быстрого бега, строго крикнул:

— Немедленно… уезжайте… отсюда, гражданским здесь быть запрещено.

— Я врач. Кому-нибудь нужна помощь врача? — спросила Соня. — Есть раненые?

Она выключила зажигание и с решительным видом вылезла из машины. Милиционер заколебался.

— Ну, если только майор Моренюк. Он испачкался в крови. Может быть, где-то и ранен.

— Что Вы несете, молодой человек? Как это «испачкался», «где-то ранен»? Если кровь есть, значит, ваш майор ранен. И ему нужна немедленная медицинская помощь. Вы вызвали скорую помощь? Как нет?! Немедленно вызывайте. Сейчас я возьму аптечку. Придется вколоть антибиотик. Эта дорожная пыль кишит микробами…

Соня наклонилась, вытащила из-под сидения аптечку.

— Ивана останься, — сказала она к племяннице, — Товарищ, говорит, что здесь опасно. Простите, как Вас, товарищ, зовут?

— …младший лейтенант Дуров… — подсказал милиционер.

— Да-да, товарищ Дуров говорит, что здесь опасно.

— Ну, конечно, милиционер Дуров! А я думаю, откуда я вас знаю! — воскликнула Ивана. — Вы были на той аварии, когда этот грузовик помял нашу «хонду». А где Сергей? Он жив?

Дуров недоуменно посмотрел на девочку.

— Это ей приснилось, — пояснила Соня озадаченному милиционеру.

— Но я знаю этот грузовик и помню лицо и фамилию милиционера. Почему?

— Ты все путаешь, Ванечка. Все, я побежала, а ты не вздумай выходить, — сказала Соня и, громко хлопнув дверцей.

«Ну, конечно, тетя-мама не может знать лучше меня про мой сон, — думала Ивана, — она мой сон не видела. А я видела Дурова и грузовик, но белую Тойоту не знаю. Но, может быть, во сне был другой Дуров, похожий на этого. И у него была другая фамилия, но я спуталась. И грузовиков похожих полно на свете. А вот я точно в этом сне была другим человеком, не собой. Кажется, меня звали Марией. Я — Мария-самогонщица, вот ведь приснится такое! Я торговала самогоном! — Она засмеялась. — Да, но это был второй сон. А в первом я была сама собой».

Ивана посмотрела в заднее стекло и видела, как тетя Соня при помощи Дурова, который руками подталкивал ее, полезла в кабину грузовика. Вдруг рядом с «хондой» с визгом затормозил уже знакомый ей «уазик». Из него выскочил Илья, и в несколько прыжков, таких больших, на которые ученый-пенсионер был способен, он оказался около машины. Застучал в стекло, опасливо озираясь по сторонам.

— Выходи скорее, прыгай в мою машину. Где твоя тетя?

Когда Соня достала шприц, Олег отвернулся к окну, чтобы не видеть, как игла вонзается в тело. Этого момента укола он боялся всегда. Неподалёку затормозил старый армейский УАЗ, из его окна выглядывал водитель наехавшего на него грузовика. Рефлекс преследования сработал мгновенно, майор схватил с приборной доски свой пистолет, цепляясь за дверцу кабины соскочил на дорогу, крикнул Дурову: «за мной — на задержание!» и заковылял к машине, в которой преступник собирался сбежать с места преступления.

Илья посмотрел туда, откуда доносились эти крики. От грузовика к ним бежал милиционер без фуражки, за которым волочился шлейф бинта. Он размахивал пистолетом и кричал «стой стрелять буду». За ним следовал другой милиционер в фуражке, который на ходу расстегивал кобуру. Приближение людей с огнестрельным оружием в руках заставило Илью действовать более решительно. Он распахнул дверцу машины, схватил Ивану за руку, приговаривая «если сейчас погибнем, то и тетю твою не спасем» потащил ее из машины. Ивана не хотела уезжать без тети и упиралась, хватаясь за распахнутую дверцу.

— Они берут заложницу, — крикнул Дуров.

— Вижу, — откликнулся Олег, — Не стреляй. Попадешь в девчонку. Берём живыми.

Видя, что Илья замешкался, пытаясь спасти бестолковую девчонку, Сергей выскочил из машины, схватил ее за вторую руку. Ивана увидела Сергея и от растерянности перестала сопротивляться. Вдвоем мужчины быстро Ивану затолкали на заднее сидение. Сергей запрыгивал в нее уже на ходу.

В лицо чуть не успевшему Дурову ударила струя выхлопных газов, он закашлялся.

— Ну, чего стоишь? — крикнул подбежавший следом майор, — Давай — в погоню!

Он кинулся к Хонде, дверца которой была распахнута. В замке зажигания торчали ключи, Соня забыла их вынуть, так как очень спешила оказать первую помощь раненому. Олег забрался на пассажирское сидение и крикнул Дурову:

— Садись за руль! Гони!

Дуров не привык размышлять, когда начальство приказывает.

Соня не поняла, что произошло.

— Куда вы?! — крикнула она вслед убегающему раненному.

Потом она увидела, как ее новый знакомый Илья и еще какой-то странный тип в лохмотьях вытащили Ивану из машины. С невесть откуда взявшейся ловкостью Соня спрыгнула на землю и бросилась к своей машине, однако майор и младший лейтенант добежали до нее раньше.

— Подождите! — крикнула Соня. — Меня подождите!

Её «хонда» взревела мотором, взвизгнула истертой резиной и рванулась, взметая клубы придорожной пыли.

— Стойте! — кричала Соня, отчаянно размахивая свободной рукой, вторая была занята аптечкой. — Стойте!

Поняв, что ее машина угнана теми, кого она считала стражами порядка, Соня растерялась окончательно, но беспокойство за жизнь Иваны заставило ее действовать. Она подбежала к единственной целой машине, которая находилась поблизости — пятидверной Ниве с надписью ОМОН на боку. Внутри никого не было, на заднем сидении лежал бронежилет и каска. На всякий случай Соня исследовала пол под водительским креслом на предмет нечаянно закатившихся туда ключей зажигания. В этой неудобной позе ее застал вернувшийся из похода в дальние кустики по нужде омоновец Фролов — водитель Нивы.

— Что это Вы здесь делаете гражданочка? — спросил он, щелкнув затвором, — Покажите свои документы.

— Они в машине! — воскликнула Соня и энергично замахала руками в сторону, куда умчались друг за другом Илья с Иваной и два стража порядка.

Поведение женщины, насторожило сержанта Фролова. Он выставил перед собой автомат, чтобы своевременно среагировать на агрессию с ее стороны.

— Спокойно, дамочка, спокойно. Не надо так возбуждаться. Ну-ка, давайте оденем браслетики, а потом будем выяснять, что к чему.

— Какие браслетики? — возмутилась Соня, — При чем здесь украшения? Как вы не понимаете. Они увезли мою дочку, похитили, понимаете. А милиционеры угнали мою машину номер…

Соня от волнения забыла номер своей машины. Из всего регистрационного номера своей машины она сейчас помнила только цифры, но в какой последовательности они стояли на знаке, она забыла.

— Понимаете, надо срочно догнать всех их, чтобы спасти мою племянницу.

— Так эта похищенная особа вам дочь или племянница? Номер своей машины не помните, путаете родственников. Что-то мне все это подозрительно. Наркотики, оружие?

— Спасибо не надо. — Машинально ответила расстроенная Соня.

Соня поняла, что теряет драгоценное время. Нужно было убедить сержанта помочь немедленно. Она призвала на помощь всю свою рассудительность и все спокойствие, на которое была способна в этой ужасной ситуации.

— Понимаете, я врач. Не совсем такой, чтобы лечить человека. Я — дантист. Но все равно врач. И когда мне сказали, что майор ранен, я взяла свою аптечку. Вот она, — Соня показала аптечку, которую она не забыла прихватить, выскакивая из кабины грузовика. — И пока я перевязывала раны товарищу майору, они, в общем-то, неизвестные мне люди, хотя один из них мне был немного знаком, вытащили моего ангелочка из моей машины, запихали в свою и увезли. А майор с младшим лейтенантом Дуровым сели в мою машину с моими документами, а меня забыли с собой взять. Вернее они уехали раньше, чем я добежала. И вот теперь нужно спасать Ванечку, а я тут стою с вами, разговариваю, а вы мне предлагаете наркотики и оружие.

Упоминание фамилий двух знакомых милиционеров поколебали омоновца в его подозрениях относительно странной особы, которая только что копалась в служебной машине.

— Так вы вместе с майором? — уточнил он.

— Да! Да! — вскрикнула Соня, — Поехали уже.

— Ну, ладно, одевайте бронежилет и каску, на всякий случай, если будут отстреливаться. Мы их догоним. — Сказал омоновец, доставая из багажника запасной комплект.

— Да-да-да, быстрее, только на вас, надежда, герой, настоящий герой, — засуетилась Соня. — Они увезли ее на военной такой машине, очень старой, наверное, списанной. Цвета хаки.

Она послушно полезла в пассажирскую часть машины и стала напяливать на себя снаряжение, приговаривая «скорее, скорее, гоните, спасите».

Омоновец вскочил на водительское сидение, и машина рванулась в сторону, куда умчались все предыдущие герои произошедших событий. «Я поехал в погоню за преступников, — передал он по рации, — скоро вернусь, собираемся у места преступления».

По трассе друг за другом, обгоняя попутные автомобили, неслись три машины. Первой, пыхтя выхлопами от второсортного бензина и громыхая на камнях и рытвинах, мчался старый армейский внедорожник защитного цвета. Потом на расстоянии прямой видимости на предельной для этой старушки скорости постоянно сигналя, мчалась красная Хонда. Последним медленно, но верно, сокращая расстояние между первыми двумя машинами и собой, ехала тяжелая бронированная Нива.

Вдруг «хонда» зачихала и заглохла. Она ехала по трассе некоторое время по инерции, а потом остановилась.

— Что?! — вскричал Дуров, не поняв в азарте, что произошло, он нажимал на все педали, крутил ключом в замке зажигания — все тщетно.

— «Что-что», идиот, бензин кончился. — рявкнул Олег — Вот что значит, женщина за рулем. Не могла позаботиться, чтобы бензина хватило до заправки.

— Мы ее недавно проехали. Может, вернемся?

— Ну, ты Дуров, дурак! Как вернемся? На себе этот металлолом потащишь?

— Надо было в нашу машину сесть, — пробормотал Дуров только сейчас сообразивший, что они с майором немного не добежали до своей служебной машины бак которой был залит АИ 92 под завязку.

— «Нада было», «нада было», — передразнил его Олег, — Чего ты мямлишь?

— Там наша машина стояла недалеко, — пояснил Дуров. — Я перед выездом заправил ее до полного.

— А чего же ты, балбес, в эту развалюху вперся со всего ходу? — заорал в бешенстве Олег. — В свою и «нада было» садиться.

Сейчас он ненавидел всех и особенно себя, потому что понимал, что виноват не меньше своего подчиненного. И от этого все больше раздражался.

— Так Вы ж приказали… — начал было оправдываться Дуров, но вовремя осекся, увидев побелевший от ярости лик своего начальника, — Давайте, тормознем кого-нибудь, — неуверенно предложил он.

— Ну, и чего ты здесь сидишь? Иди скорее, тормози, — рявкнул опять Олег, — Вот ведь повезло мне с подчиненным.

Вылезая из Хонды Дуров неловко ударился головой о низкий потолок салона, замешкался, поправляя фуражку. В этот момент мимо промчалась омоновская НИВА. Олег ее увидел, с криком «стоять!» вывалился из машины, но было уже поздно, задок спецмашины быстро удалялся и вскоре слился с серым бетоном.

— Я тебе говорил — «иди скорее», — закричал он на нерасторопного подчиненного, — Тормози теперь любого. И фамилию смени, идиот!

Соня смотрела вперед, поэтому не заметила на обочине свою машину. Но даже если бы она ее увидела, то не стала бы просить омоновца тормозить, потому что сейчас важнее всего было догнать похитителей Иваны. Она видела её в окне задней двери, она махала ей рукой. Соня злилась на неё за это и надеялась, что с ней ничего не случится.

— Почему мы убегаем от моей тети? — спросила Ивана Илью, — Она едет за нами. Давайте их подождем.

— Что тебе непонятно, глупая девочка, — вспылил Сергей, — Тетю твою в заложники взяли. А когда нас догонят, то всех заберут, отвезут подальше и расстреляют, как лишних свидетелей.

Он добавил для убедительности несколько колен русского мата.

— Не ругайся при детях, — строго оборвал его Илья.

— А я вас знаю, — сказала Ивана.

— А я тебя нет. И век бы не знал, если бы не этот сердобольный, — Сергей недовольно покосился на Илью.

— Зато вы знаете Марию, у которой покупаете самогон.

Услышав про Марию, Сергей обернулся к ней всем корпусом:

— Что? Ты… ты… откуда ты про Марию знаешь? Знакомая что ли? Не знаю, что она тебе обо мне наплела. Не повторяй за другими глупости.

«Вот и Мария из моего второго тоже есть, — подумала Ивана. — Все персонажи есть в реальности».

— Я не могу оторваться. У них машина новее моей. На этой развалюхе быстро не поедешь. — Сказал Илья.

— Тут недалеко осталось. Дотяни, братишка! — Сергей опасливо оглянулся на неотвратимо приближающуюся Ниву, — Только бы стрелять не начали.

— Остановите машину, я хочу к тете! — закричала Ивана, стараясь перекричать натуженный рев мотора.

— Что ты все время лезешь, куда не просят! Сиди, как мышь, когда взрослые тебе пытаются помочь! — Прокричал Сергей.

— А Вам, дядя Сергей, надо лечиться от алкоголизма. Дяденька водитель, остановите, пожалуйста.

— Мы должны быть бдительны, — не уверенно возразил Илья, — рядом граница. Международная преступность, контрабандисты, резиденты и все такое…

— Остановимся — остановимся, только вот доедем до города и остановимся, — пробормотал Сергей, повернувшись в неудобной позе, чтобы как следует разглядеть пассажирку. — Ты кто? Откуда меня знаешь?

Илья с беспокойством поглядывал в зеркало заднего вида, понимая, что оторваться от Нивы ему не удастся. В связи с этими пессимистическими прогнозами его размышления сдвинулись в сторону сомнения — Сергея он видит в первый раз, за ними гонится ОМОН. Может быть, как раз, Сергей и есть преступник: наркоторговец или, еще хуже, разведчик и сейчас пытается уйти от ответственности, а Илья ему в этом помогает. Илья осторожно покосился на красное от возбуждения лицо пассажира и немного сбавил скорость.

Почувствовав, что машина поехала медленнее, Сергей забеспокоился.

— Что случилось? Что-то сломалось? Нельзя у русских военных брать их технику, они из нее перед продажей все хорошие детали вынимают. Жми на газ, жми, братишка. Догонят, ведь.

«Он сказал „русских военных“, значит он точно не наш, не русский. Что же делать? Наверное, надо, на самом деле, остановиться».

Поняв, что Илья тормозит, выруливая к обочине, Сергей заматерился. Как только машина остановилась, он вывалился из неё и, припадая на раненую ногу, бросился вниз по склону к спасительному перелеску.

Омоновец остановил свою машину впритирку к УАЗу, выскочил с автоматом на перевес и, скользя на осыпающейся под ногами земле, последовал за Сергеем.

— Стой, пристрелю, гад! — крикнул он, поднял автомат одной рукой и выстрелил в воздух.

— Вот ведь беда, — вздохнул Илья, — я ведь поверил ему, что на дороге бандиты. Решил спасти вас от них. Подвела меня моя героическая сущность. Что это за тип? Почему за ним такая охота?

Подбежавшая к ним Соня бросила на Илью грозный взгляд. В черном бронежилете с чужого плеча и каске, сваливающейся на глаза, Соня выглядела очень сурово.

— Вы что такое придумали? А я вам поверила, думала вы хороший человек. Вас теперь посадят в тюрьму, и за дело!

— Тетя — мама, он не виноват. Это все Сергей придумал. Он обманул его.

— Он, — Илья кивнул в ту сторону, куда скрылись его пассажир и преследовавший его омоновец, — сказал, что — это «оборотни в погонах». Я подумал, что они Вас уже схватили, вот я и решил сначала девочку спасти. А потом вернуться вместе с милицией за Вами…

— Взрослый человек, старик, до седин дожил, а ведете себя, как дитя, — укоризненно покачала головой Соня.

Каска мотнулась и слезла на бок. Она попыталась обнять, Ивану, которая вылезла к ней из кабины. Это движение напомнило ей, что на ее плечах висят несколько килограммов бронебойных пластин, зашитых в грубую материю. Она сняла каску, бросила ее под ноги и стала неумело стаскивать с себя жилет.

Освободившись, она заключила племянницу в объятья, приговаривая:

— Бедная моя. Натерпелась страху, наверное.

— Ну, уж прямо так и старик… — пробормотал пристыженный Илья.

— Да нет, тетя-мама, мне не было страшно. — Сказала Ивана, прислонясь щекой к плечу своей тети. — Страшно было в прошлый раз…

Соня погладила племянницу по спине.

— Все хорошо. Уже всё прошло.

Над кромкой дороги, поросшей жухлой травой, кое-как схватившейся за скальник и щебень, которым были усыпаны обочины, показалась взъерошенная голова Сергея. Когда Сергей показался на дороге весь, оказалось, что руки его закованы в наручники за спиной. Вслед за ним на дорожное полотно с откоса выбрался омоновец с автоматом на перевес.

— А этот? — омоновец показал дулом автомата на Илью, еще сидящего за рулем. — Соучастник?

— Нет. Он хороший, он меня спасал. — Сказала Ивана.

— Тоже заложник? — уточнил омоновец.

Соня пожала плечами. Илью было жалко, хотя он повел себя необдуманно, однако она не была уверена, что его нужно было спасать.

Штаны и рубаха арестованного Сергея были разорваны в некоторых местах и перепачканы в земле. Он сильно припадал на ногу и кривился от боли.

«Бедняга, ногу подвернул, наверное,» — жалостливо вздохнула Ивана.

«Убогий диверсант» — подумал Илья, он был сердит на своего бывшего пассажира.

Рядом резко затормозил серебристо-серый микроавтобус. Из него выскочили Моренюк и Дуров. Моренюк бросился к Сергею с криками, «гад, я тебя собственными руками задушу, киллер, твою мать!». За ним шел хмурый Дуров, очень обиженный на своего начальника за постоянные издевки и оскорбления.

Соня, увидев знакомых милиционеров, выходящих из чужой машины, сильно расстроилась.

— Где моя машина! — крикнула она, направляясь быстрым шагом в сторону Олега.

— Не до вас, — Олег зло отмахнулся, — Заправляться, дамочка, надо вовремя.

— Моя машина и не вам решать, когда мне надо заправляться. Какое вы имели право забирать мою машину?

— Вот ваши ключи, — сказал Дуров извиняющимся тоном, передавая Соне ключи от ее машины.

Сергей при виде агрессивно настроенного Олега понял, что майор милиции настоящий, ОМОН настоящий и ему после побега с места аварии теперь никто не поверит. А судя по тому, как ругался майор, как бы теперь ему не было еще хуже, чем можно предположить в данной ситуации.

Он рухнул на землю и жалобно застонал:

— Врача мне! У меня открытый перелом.

— Ему же больно. Тетя-мама ему надо шину наложить, — забеспокоилась Ивана.

— Только что как заяц скакал, — спокойно ответила Соня. — Ничего с ним не случится. Небольшое растяжение. В отделении милиции есть фельдшер. Он поможет.

— Сами оформите задержание? — спросил омоновец Олега.

— Сами, — ответил тот.

Только теперь он почувствовал боль от ушибов и мучительно поморщился, прислонился к запыленному боку «уазика». Соня попросила у Ильи аптечку и занялась раненым майором. Омоновец ткнул стонущего Сергея носком солдатского ботинка.

— Вставай, симулянт хренов.

Вместе с Дуровым они грубо потащили упирающегося и стонущего арестованного в омоновскую Ниву.

— Дядечка, — крикнула Ивана вслед Сергею, — Вы не переживайте, ведь, главное, что Вы живы. Это такая удача!

— У-удача?! Дура! — взвыл в отчаянии Сергей.

Дверцы Нивы захлопнулись. Потом туда водрузился Олег с перевязанной головой и перепачканными йодом руками.

— Надо ехать за нашей машиной, — вздохнула Соня, — Они ее где-то по пути бросили, сами не помнят где. И потом поедем обратно домой. Куда нам, на ночь глядя, переться в чужой город.

Илья и несмело спросил, поглаживая руль:

— Давайте я вас подвезу до вашей машины. У меня запасная канистра бензина есть.

— Тетя Соня, — сказала Ивана, — Я только сейчас все поняла. Я думаю, что тот кошмарный сон был не совсем сон. Если бы Сергей выпил первак Марии, то разбил бы нашу «хонду». И его увезли бы в больницу или еще хуже в морг. А теперь его везут в милицию. Это лучше.

— В милицию? Что же здесь хорошего? — удивилась Соня и спохватилась, — Где ты таких слов нахваталась — «первак».

— Извините, что прерываю вашу беседу о хитросплетениях судьбы Сергея и некой Марии, мы едем? Скоро совсем стемнеет. — Вставил свое слово астроном.

— Но я реально всех знаю. И Сергея, и Дурова знаю. И Мария была на самом деле, потому что Сергей сам признался, что он с ней знаком и что покупает у нее самогон.

— Ивана, пожалуйста, хватит, — взмолилась Соня, — я не могу больше об этом говорить. Я так старалась уберечь тебя от всего этого. Ты меня пугаешь.

— Хорошо, не буду, — нехотя согласилась девушка, — Не хочу тебя пугать. Я подумаю обо всем сама. А когда придумаю, то сразу расскажу тебе. Хорошо?

— Не надо, — отрезала Соня. — Просто не думай.

Ивана вздохнула — легко было говорить тете Соне «не думай». Мысли лезли в ее голову, не спрашивая, хочет она их думать или нет.

«А что, если я провидица? — размышляла она, откинув голову на подголовник и закрыв глаза. — Нет. Не подходит. Провидицы видят во сне то, что потом обязательно случится. А у меня все наоборот. Тогда я — медиум. Поглядела на человека и считала с него информацию — имя, фамилия, прошлое, будущее. Тоже не подходит, я по фамилии знаю только милиционера, а про Марию узнала раньше, чем увидела Сергея в машине дяди Ильи, и Сергей подтвердил, что знает ее, и, что покупает у нее самогон, не отрицал. А что Сергей — водитель грузовика, я тоже узнала только из сна про Марию-самогонщицу. Значит, и грузовик, который наехал на белую „тойоту“, то же самый. В смысле тот, который врезался в столб. О! Я такая умная! Если грузовик врезался в столб в моем сне, а в реальности этого не было, получается… я полная дура. Ничего не могу придумать. Нужно выдвинуть теорию обо всех моих совпадениях, а она не выдвигается. Я буду буксовать на этом сне, если буду считать его сном. Тогда нужно просто забыть о нем, как сказала тетя Соня. Нет. Я все-таки умная. Это был не сон, а параллельная реальность. Тогда почему я в параллельной реальности не была сама собой, а оказалась какой-то Марией?» — Ивана передернула плечами, вспомнив морщинистые руки и платочек на голове.

Она пыталась воспроизвести в памяти детали произошедшего в хронологическом порядке, но уже начала путаться, в последовательности событий. Вскоре она окончательно запуталась и решила отложить свои размышления на потом, когда голова остынет от волнений.

Когда старая Хонда и еще более древний УАЗ, двигающиеся друг за другом, добрались до окраины города, наступили сумерки.

Соня сразу позвонила своему Ивану, чтобы сообщить ему о приезде. Однако вместо ожидаемой радости в голосе она услышала нотки виноватости. Иван посетовал, что у него произошел форс-мажор, ему нужно срочно заменить кого-то, кто должен был плыть в Японию за новым грузовиком. И почему-то он не предложил ей переночевать в его доме.

— Что и требовалось доказать, — сказала она, нажав на трубке «отбой», — Стоило ехать в такую даль. У него — «форс-мажор». И этот «форс-мажор» — не я. В общем, он предпочел мне «японку».

Свет фар выхватывал из темноты отдельные элементы строений. Вывеску «Мотель» и Соня, и Илья увидели одновременно, подрулили также друг за другом к парковке.

Илья, как галантный кавалер предложил переночевать за его счет. Соня рассыпалась в вежливой благодарности, но при этом несмело отнекивалась, стараясь сохранить свою женскую автономность. Илья разомлел от Сониного интеллигентного поведения и потому продолжал настаивать с удвоенным усердием, всячески аргументируя свое предложение.

— Я мужчина и не могу позволить дамам платить за себя в своем присутствии, — настаивал он.

— Нет-нет, мы едем к жениху, и я не могу принять ваш дар. Не придумывайте ничего такого. У меня самой хватит денег на одну ночь.

Илья расстроился, что эта его спутница уже не свободна, и потому его кандидатура не подходит в качестве претендента на ее сердце. Однако, упоминание о том, что она считает его мужчиной, давало надежду — «чем черт не шутит, утро вечера мудренее».

— Да помилуйте, я же просто оплачу ваш номер. А себе возьму другой и, если хотите, на другом конце мотеля.

Соня поколебалась еще немного, но, увидев расценки мотеля, согласилась на предложение Ильи. Тот с энтузиазмом направился к гостиничной стойке за ключами.

— Может, сначала перекусим? — предложил он, вернувшись и передавая Соне ключ от ее номера. — Угощаю. Только не стесняйтесь. Ведь я перед вами виноват. Дайте мне возможность загладить вину.

Соня подумала и опять согласилась. Она была слишком расстроена, чтобы проявлять независимость. Сейчас ей не помешала бы жилетка, в которую можно поплакаться.

Они сели за столик местного бара. Соня без аппетита ковыряла в своей тарелке вилкой. Там лежал плохо прожаренный кусок свинины с вялыми помидорами и огурцами. Ивана с видимым удовольствием ела блины с медом. Илья заказал яичницу и, судя по его виду, он считал, что это блюдо у местного повара не удалось. Он подцепил кусок яичницы, издающий запах хозяйственного мыла, а по внешнему виду напоминающую подошву, на кончик вилки, но все не решился поднести его ко рту.

— Вот если бы в солнечной системе было два солнца, одно бы освещало северное полушарие, а второе — южное, то везде был бы хороший климат, — мечтательно произнесла Ивана. — Зимой было бы также тепло, как летом, по всей планете одинаково. Правда, здорово? Тогда люди перестали бы страдать от голода, ведь всяких продуктов было бы в 2 раза больше.

— Хорошие у тебя фантазии. Я тоже в молодости так думал, мы с группой ученых тогда рассчитывали еще один источник света и тепла для нашей планеты, чтобы повысить надои и урожайность. А когда посчитали, то не знали, куда деть лишнее количество воды, которая появится, если такой источник света вывести на орбиту. Сама понимаешь, если льды Антарктики и Арктики растают, то какая может быть урожайность на залитых океаном полях и какие надои от утопших коров.

Ивана засмеялась:

— Смешно сказали, дядя Илья, — сказала она. — Только ведь и это можно придумать. Например, собрать лишнюю воду и отправить ее на Марс. А потом, когда на Марсе появиться вода, люди будут там жить. Здорово?

— Ох, мне бы твой оптимизм. Твои солнца могут не только цвет кожи изменить, но радиацию повысить в атмосфере в 2 раза. А от радиации, сама знаешь, всякие мутанты появятся.

— Люди придумают как защититься от радиации. — Не сдавалась Ивана.

— Хорошая у нас дискуссия. Только вот, что я тебе скажу, наивный друг мой, мы всегда мыслями стремимся к идеальному, проповедуем всякие гуманные идеи, а коснись себя любимого, забываем, что, делая лучше себе, вредим другим. — Илья наставительно поднял указательный палец. — И мысли у каждого из нас только о выгоде для себя лично, пусть даже в ущерб другим. А то! О других в ущерб себе будет заботиться только полный идиот, который и дня из-за своей дурости счастливым не будет. А некоторые люди любое хорошее перевернут и пустят на плохие дела.

— Так люди изменятся, — с азартом возразила Ивана. — Люди станут другими, понимаете. Они станут идеальными и гуманными, как сейчас проповедуют. Они будут испытывать счастье от того, что кто-то счастлив. Тогда все будут счастливы всегда. Представляете, всем везде одинаково хорошо.

— А как отличить хорошо это или плохо, если одинаково, — Илья хитро прищурился, разговор с наивной девочкой его забавлял, — Ты хочешь все перемешать и получить что-то среднее и назвать, что это хорошо? Если бы люди питались энергией солнца напрямую, как растения, то я согласился бы с твоей теорией, но с большой натяжкой. Только если предположить, что энергия солнца у людей будет вызывать только положительные эмоции, но и в этом случае нельзя исключить негативные факторы, которые будут портить людям настроение — ненастье, несчастье, неразделенная любовь, ссора и так далее. Вот плохое у человека настроение, он взял и поругался с другом или сотрудником. У того, кому испортили настроение тоже получилась беда, он нагрубил продавщице. И так далее. И, получается, что вся плохая информация собралась в одном месте. Если исходить из теории равновесного распределения энергии, извини за термин, в это время в другом месте на нашей планете, кому-то очень хорошо, и он всех радует своим настроением. Как-то так. И, получается, когда у кого-то настало горе, кому-то привалила удача, — сказал Илья, думая тем временем, о том, что хорошо бы дорога к сердцу Сони, которая сейчас была чем-то расстроена и сидела безучастная к их разговору, оказалась свободна.

В глубине души Илья рад был бы любому событию, в результате которого он мог надеяться на исполнение желаемого. Сейчас он хотел оказаться в плену Сониных чар. Но та, как назло не торопилась их на него напускать.

— Дядя Илья, я Вам верю, конечно, Вы же ученый. Но скажите тогда, объясните мне, почему бывает так: когда я очень сильно думаю о хорошем, хорошее получается. — Сказала Ивана.

— Ну, это уже сложнее. Никто не знает, что такое человеческий мозг. Однако доказано, что мысли имеют способность материализоваться. И это не фокус какой-то. Всё зависит от того, как мысль подумаешь. Если очень сильно подумаешь, то можешь информацию вокруг себя изменить. — засмеялся Илья, — Вот только мою яичницу я вряд ли сделаю съедобной, даже если очень сильно захочу.

Неожиданно Соня сказала, обращаясь к племяннице:

— А давай, ангел мой, завтра с утра поедем обратно домой.

— А мы вот спорим с Иваной на поднебесные темы, — Илья нервно откашлялся, его огорчила перспектива расстаться с понравившейся женщиной навсегда, — А куда вам спешить. Сегодня приехали, а завтра уже обратно. Может быть, поедем со мной? Я разыскиваю героические места, где воевал мой отец. Где-то с китайской стороны стоял его полк. Может, какие-то документы там остались, вещи или люди что-то помнят. Надо знать своих предков. Для чего-то они жили и умирали ради чего-то…

Илья, затаив дыхание, наблюдал за Соней, мысли которой в этот момент были далеко отсюда.

— Да-да-да, это все важно и хорошо, спасибо, — отстраненно сказала она, — Пойдем, ангел мой. Надо отдохнуть, у нас был очень тяжелый день. До свидания, Илья, спокойной Вам ночи и спасибо большое за ужин.

— Так Вы же почти ничего не съели. — Посетовал Илья.

— Я сыта, спасибо. — Соня выдавила вежливую улыбку.

Илья радостно хлопнул в ладоши и потер их друг об друга. Ответ Сони на его приглашение поехать в Китай он трактовал как согласие.

«И, правда, что информация вокруг нас. Вот не успел, возжелать, как все так ладно складывается», — подумал воспаривший в мечтах Илья. Тлевшая в его сердце надежда на взаимность взвилась пламенем пионерского костра. Ничто не могло остановить Илью, ни отсутствие визы, ни даже приглашения. Бумага — это такая мелочь, которую всегда можно обойти, если есть желание и деньги. И то и другое Илья не собирался экономить. Завтра для него начнется не только долгожданное, но и приятное путешествие в компании милых дам.