Нихил

Глава 2

Maк знала, что это был просто сон, но не могла заставить себя проснуться, и просто смотрела, как проносится её жизнь. Она слишком устала. Всё это было там, в её памяти, — её мама улыбалась, глядя на неё сверху вниз и целуя её. Вот её вручают человеку, который тоже улыбается, это её папа. Любовь и безопасность окружают её.

Потом всё исчезает.

Maк уже шесть лет, и горе поселилось на лице её матери. Её глаза покраснели от слёз, глубокая темная тоска наполняет их. Она не обращает внимания на маленькую девочку тянущую её за руку, её глаза не отрываются от гроба, который опускают в землю…

…Они сказали ей, что папа в этой коробке, но не позволили ей увидеть его, и девочка не понимает, почему. Мак не понимает, почему он уходит, и не понимает, почему они не могут пойти с ним. И её мать не разговаривает с ней. Теперь её мама только плачет.

Потом плачет Мак, наблюдая, как её мать уходит без единого слова, без поцелуя, не обратив назад не единого взгляда. Maк пытается бежать за ней, кричит на неё, говорит ей, что она будет хорошей девочкой, что она не будет больше плакать, если её мама просто останется. Но две руки хватают её за плечи, удерживая на месте. Эти руки, такие сильные, поднимают её и уносят прочь.

Её дедушка, отец её отца, пришёл к ней после смерти её отца и забрал к себе, когда мать Маккензи была не в состоянии ухаживать за ней. Он вырастил её, как вырастил и её отца. Раньше она бывала у него только на летних каникулах.

Её мать так и не вернулась.

Maк знала, что дедушке было тяжело растить её. Он все ещё скорбел по поводу гибели своего единственного сына, но он сделал всё, что мог. Он учил её тому, что он знал и любил — жизни в горах. Маккензи любила эти горы. Любила, зная, что она ходит по тем же местам, по которым когда-то ходил и её отец. Это заставляло девочку чувствовать себя ближе к нему, как будто он не отказался от неё, как её собственная мать.

Её отец был пожарным, в поисково-спасательной команде, специализировавшейся на спасении утопающих. Во время наводнения он увидел ребёнка, которого унесло течением. Ребенок выжил, а он — нет.

Мак знала, что должна была гордиться им, знала, что не должна была злиться на ребенка или его родителей, но она злилась. Она не хотела, чтобы её отец был героем; она хотела, чтобы он обнимал и укладывал её в маленькую кроватку по ночам. Но из-за этих людей это никогда уже не случится.

Потребовались годы, чтобы смириться с этим, чтобы, наконец, простить не только незнакомцев, которые разрушили её семью, но и её отца, выбравшего других, а не её. Единственный человек, которого она никогда не смогла простить, — её мать. Это не отец решил оставить её, а её мать. Maк точно знала, что никогда так не сделает. Она никогда не бросит кого-то, кого полюбит.

Гора стала её убежищем. Она нашла там покой и чувство принадлежности, нужности — то, что она никогда не встречала нигде больше. Это послужило одной из причин, почему девушка пошла в колледж и стала изучать лесное хозяйство. Она хотела быть способной позаботиться о горах, которые так любил её дедушка, убедиться, что эффект от его туристического бизнеса не оказывает негативного воздействия на флору и фауну.

Её дедушка был большим и несколько грубоватым человеком. По крайней мере, таким его видели другие. Некоторые из них даже боялись его. Только не Maк, потому что она видела его сердце. Её дедушка был добрым и мягким человеком с теми, кого любил и кого защищал. Он использовал свой рост и силу только против тех, кто нёс угрозу его близким.

Последней просьбой дедушки была кремация, чтобы его прах развеяли на самой высокой точке — на его горе. Мак готова была расшибиться, но сделать так, как он просил. Потом она сидела и смотрела, как ветер разносил его прах, так что он навсегда стал частью своих гор.

Мак увидела, как время, казалось, быстро пронеслось вперед, и удивилась тому, что она всегда была одинокой. Даже когда состояла в отношениях, даже когда люди, в основном мужчины, для которых она была гидом, окружали её. Может быть, поэтому она осталась с группой, которую вела в горы, потому что там с ними была ещё одна женщина. Женщина, которая не хотела быть там. Она была явно не в своей стихии и неуютно чувствовала себя, находясь на свежем воздухе, по крайней мере, пока она не начала готовить.

Maк содержала кемпинг, занималась пешим туризмом и жила на открытом воздухе большую часть своей жизни. Она могла приготовить еду из ничего, просто с помощью того, что можно было найти в лесу. Но она никогда пробовала ничего столь изумительного на вкус, что приготовила в ту ночь Джен.

Maк любила свои горы. Любила и понимала каждое существо, обитавшее в горах. Это был её дом, и она чувствовала себя в безопасности. До того дня, когда появилось нечто, чего она никогда раньше не видела, направившее на неё странное устройство. И всё померкло.

Девушка проснулась в клетке, как будто это она была животным, хотя на самом деле, настоящие животные находились за пределами клетки. Это были большие существа, покрытые шерстью как медведи, но ходившие на двух ногах как люди. При разговоре они шипели и издавали щелчки, будто насекомые, а воняли, словно тухлые яйца.

«Кем, мать их, они были?! И кем были те, находившиеся в соседней клетке?»

Они напомнили ей маленьких кенгуру, но это явно были не кенгуру. Они жались друг к другу, оглядывая комнату. Мак не понимала, что их так взволновало, но быстро обнаружила это, когда одно из крупных вонючих существ в одежде с белым воротником, вошло в комнату. Оно отперло клетку других существ, отбросило одного стоящего у него на пути, схватило другого и вытащило его на свет.

Именно тогда все они поняли, что существо в клетке было самкой, и что должно было с ней произойти. Вскоре все услышали её пронзительный визг, и те, кто остался, жались друг к другу, ища утешения.

Мак задавалась вопросом, как скоро они утащат её, но потом случилось нечто неожиданное. Люди, которых она привела в гору, те, о ком она должна была заботиться, утянули её внутрь группы, спрятав рядом с Джен.

Их защита продолжалась даже после того, как ганглианцы продали их залудианцам. Они узнали, кем были эти существа, и как говорить на обоих языках, когда ганглианцы надели на Крэйга устройство, которое они называли «обучатель». Они хотели, чтобы люди были в состоянии выполнять приказы, потому что теперь они были рабами. Рабами залудианцев.

И если они не сделают требуемую работу, то будут убиты.

Если они получат травму, то будут убиты.

Если только они не будут двигаться достаточно быстро, то будут убиты.

Видимо, залудианцы думали, что ганглианцы смогут обеспечить бесконечную поставку рабов.

Мак не знала, как долго они пробыли на корабле ганглианцев. Обычно девушка оценивала время по расположению солнца, а на корабле солнца не было. Не было солнца и в пещерах, зато скоро стало очевидно, что она и Джен были не в состоянии выполнить требуемую залудианцами работу.

Мак осмотрела пещеру, в которой они жили, надеясь найти выход. Вместо этого, в самой глубокой части пещеры она нашла узкий проход, скрытый за большой скалой. Протиснувшись в него, девушка обнаружила, что проход ведет в другую пещеру, поменьше. Вернувшись, она рассказала всем о своей находке.

Они с Джен находились там, в относительной безопасности, так как один из парней работал в две смены, вместо них. Мак никогда не чувствовала себя более бесполезной в жизни, пока наблюдала за парнями, уходившими на смены и возвращающимися обессиленными, с многочисленными травмами. Она делала для них, что могла, в то время как Джен пыталась сделать выданную им пищу пригоднее.

Вот так её и нашел залудианец. Мак находилась в большой пещере, обрабатывая порез одного из парней, когда вдруг появился залудианец. Он взглянул на неё и понял, что она была женщиной, поскольку её одежда была уже не в состоянии что-либо скрыть. Она могла удрать обратно в меньшую пещеру, но тогда бы она вывела залудианца на тяжелораненую Джен, и если бы залудианцы обнаружили её, то они бы убили её. Мак попросила ребят не вступать в драку и позволить залудианцу забрать её. Им не стоило умирать ради неё.

Она подождала, пока они отошли от пещеры, прежде чем начала бороться. Девушка не собиралась позволить ему насиловать её так же, как ганглианец насиловал джербоянскую женщину. На мгновение ей удалось освободиться, но тут же подбежал другой залудианец, и с одного удара девушку поглотила тьма.

Нихил стоял как обычно: неподвижен и молчалив. Его светящиеся, зеленые глаза внимательно следили за регенератором, так как он продолжал работать над его истинной парой. Как это произошло? Что он такого сделал в своей жизни, что Богиня благословила его истинной парой? И главное — такой маленькой и хрупкой.

Мужчина знал, что видели все остальные, когда смотрели на него. Чудовищно большой мужчина, который был необходим только на случай угрозы. Когда она исчезала, они хотели, чтобы исчез и он. Они беспокоились, что он потребует продовольствия больше, чем ему положено, из-за его размеров. Так было с тех пор, как он стал юношей.

Ему повезло. Нихил знал это. Хотя его отец не был воином, он работал с министром Дескарга на планете Джалиль. Министр Дескарга был одним из немногих министров, которые разделяли излишки продовольственных запасов со своим народом, которые ему и его семье были не нужны, вместо того, чтобы продавать их за дополнительные кредиты. Это сделало его очень популярным среди граждан.

Когда Нихил начал расти удивительно крупным юношей, Дескарга был одним из немногих, кто не думал, что он получал дополнительный паек. Он подсел к Нихилу и объяснил ему, что его рост — это воля Богини; что она, должно быть, запланировала что-то очень важное для него, и ей был нужен его рост, чтобы выполнить назначенное. Дескарга убедился, чтобы Нихил получил всё необходимое: воспитание, образование и — да, дополнительное питание. Но Дескарга дал понять Нихилу, что ожидает от него того, что Нихил поделится с другими людьми излишками продовольствия, когда будет в состоянии получать больше, чем необходимо.

Нихил поклялся в этом и упорно трудился, чтобы сдержать обещание. Ему был всего двадцать один год, когда он получил статус элитного воина, а затем мужчина стал самым молодым командиром отряда из назначенных когда-либо.

Благодаря тому, что его отец продолжал занимать пост у министра Дескарги, Нихилу не пришлось помогать пополнять продовольственные запасы его семьи, как это делали другие элитные воины. Тогда, чтобы сдержать обещание, данное министру Дескарга, он начал раздавать свои дополнительные пайки людям — где бы он ни находился. Если у него не было возможности сделать это, тогда Нихил раздавал кредиты, чтобы граждане смогли приобрести то, что им нужно.

«Но ведь этого не достаточно, чтобы быть одаренным истинной парой, не так ли?»

Увидев, как его истинная пара слегка вздрагивает, будто вспомнила что-то болезненное, он шагнул ближе и проклял закрытый куполом регенератор, который не позволял ему успокоить её. Зная, что она не могла почувствовать это, он все-таки положил руку на купол так близко к ней, как мог.

— Она знает, что ты рядом, — подошел к нему Луол.

— Правда?

— Да. Я пришел, чтобы увидеть, почему подскочил её пульс, но как только ты подошел ближе и положил руку на купол, пульс вернулся в нормальное состояние.

— Вернулся?

— Да.

— Что мне делать, Луол? — Нихил, наконец, оторвал взгляд от Маккензи, и Луол увидел страдание в его глазах.

— Что ты имеешь в виду?

— Как может кто-то настолько большой и неуклюжий, как я, — сказал он, глядя на свои массивные руки и толстые пальцы, — нести ответственность за существо, настолько маленькое и хрупкое, как моя Маккензи?

— Во-первых, да, ты большой, Нихил, это бесспорно, но неуклюжий? Я видел, как ты тренируешься, и ты всегда очень точен и всегда контролируешь себя. Ты не неуклюжий.

— Я подавляю женщин… наших женщин, а они намного больше, чем моя истинная пара.

— Тогда вам с ней нужно будет найти способ заставить всё это работать, потому что Богиня никогда не благословила бы тебя истинной парой, которая не была бы идеальна для тебя. Верь, Нихил.

— Я пугаю большинство женщин, Луол.

— По некоторым причинам, я не думаю, что ты напугаешь её. Иди сюда, — Луол подвинул к нему стул. — Сядь. Поговори с ней.

— Поговорить с ней? — Нихил послал целителю растерянный взгляд.

— Мы уже установили, что она тебя слышит, и что она реагирует на то, что ты говоришь и чувствуешь. Она должна знать, что жива и не одинока, и я верю, что ты — единственный, кто заставляет её чувствовать себя таким образом.

Медленно Нихил опустился на скрипнувший от его веса стул и спросил:

— О чем я должен с ней поговорить?

— Я не знаю. Ни о чем… Обо всем… Расскажи ей о себе, о том, что важно для тебя, что важно для вас. Всё, что взбредёт в голову, — слегка приглушив свет, Луол оставил их наедине.

Нихил посмотрел на крошечную фигуру, лежащую неподвижно, обдумывая, что сказать. Он редко разговаривал с женщинами, кроме его матери и сестер, потому что все они, едва взглянув на него, спешили перейти на другую сторону. Некоторые мужчины даже вставали между ним и женщиной, как будто думали, что он может навредить ей, просто проходя мимо. Несколько раз женщины предлагали ему свою дружбу, но между ними не было много разговоров.

«С чего начать?»

— Здравствуй, малыш. Кажется, я забыл все свои манеры, которые моя мать так усердно пыталась мне привить. Я спросил твоё имя, но не назвал своего. Я — Элитный воин Кализианской Империи Нихил Козар, — мужчина покачал головой, когда сделал паузу, ожидая ответа.

— Я тот воин, что нашел вас. В шахте. Вы помните шахту? — Нихилу захотелось дать себе пинка, когда она дернулась и тихо захныкала. Конечно, она помнила шахту.

— Тише, малыш. Ты в безопасности. Клянусь, — он заставил свою руку расслабиться, когда купол скрипнул от того, что он нажал на него, в попытке успокоить девушку.

— Прости. Я не хотел тебя расстраивать. Я не привык разговаривать с женщинами, особенно с такими красивыми, как ты, — Нихил подумал, что если бы кто-нибудь услышал его, то решил бы, что мужчина выжил из ума, поскольку в этой малышке в настоящее время не было ничего красивого. Её грязные спутанные волосы были в засохшей крови, и кто знает, в чем ещё. И хотя опухоль почти сошла с её лица, она по-прежнему была в грязи, и на ее коже оставались синяки. Одежда девушки превратилась в лохмотья, выставляя на обозрение последствия суровых условий, в которых она жила. Слой темной, песчаной пыли покрывал её тело. Лишь один тонкий след указывал на истинный тон кожи девушки — он тянулся из уголка глаза и исчезал в волосах. Сердце Нихила на мгновение остановилось, а затем попыталось выпрыгнуть из груди, когда он понял, что оставило эту линию. Слёзы. Её слезы. Он хотел быть уверен, что она никогда больше не будет плакать.

Нет, никто их тех, кто взглянул бы на неё сейчас, не подумал бы, что она красива. Но она принадлежала Нихилу.

Она была красива, и она была его.

Его истинная пара.

Гриф вошел в медицинское крыло и удивился, увидев целителя Луола, оказывающего помощь одному из воинов.

— Что произошло, воин Онп? — потребовал он ответа.

— Просто царапина, капитан. Часть потолка отвалилась из-за выстрела залудианского бластера. Ручной регенератор уже позаботился об этом. Целитель Луол просто удостоверился в этом.

— Луол?

— Он в порядке, капитан.

— Хорошо.

Грифа обвел взглядом помещение.

— Где самка?

— Ещё в регенераторе, — ответил Луол, отвлекаясь от воина.

— До сих пор? Слишком долго, — Гриф даже не попытался скрыть шок. — У нас есть и другие выжившие, которые нуждаются в регенераторе.

— Им придется подождать. Женщина в ужасной форме, и так как я никогда не лечил подобных ей раньше, я отказываюсь нагружать её организм сразу всем, что ей необходимо. Только Богиня знает, как она протянула так долго, — Луол посмотрел на воина Онп. — Покой на сегодняшнюю ночь и на завтра, и всё будет в порядке.

Кивнув, что понял, воин покинул помещение.

— Она говорила что-нибудь? — спросил Гриф, как только они остались одни.

— Нет, она была без сознания всё время. Хотя есть кое-что, что вы должны знать, капитан.

— Что?

— Она носит суджа-бусину истинной пары Нихила.

— Что?! Не может быть!

Луол только приподнял брови.

— Покажите мне! — приказал Гриф.

Луол провел капитана в затемнённую комнату, в которой находился регенератор. Он понимал неверие Грифа. Он бы тоже не поверил, если бы сам не был свидетелем этому. Эша были достаточно ценны для кализианцев. Встреча с ними означала, что у мужчины будет здоровое потомство. То, что было невозможно с другой женщиной, которой бы мужчина отдал своё семя. Но если кто-то из них умрет, оставшийся в живых сможет продолжать жить, может даже найдет другого Эша или Дашо.

Истинные пары были совсем другими. Они были величайшим даром, какой только Богиня может дать кализианцу. Связь длилась всю жизнь, и если один умирал, то другой вскоре следовал за ним.

Ходили слухи, что, просто взглянув, истинные пары знали, о чем думал другой. Одним касанием чувствовали то, что чувствовал другой. Слухи, потому что с момента начала Великой инфекции не находилось ни одной истинной пары.

— Почему здесь темно? — требовательно спросил Гриф.

Луол просто пожал плечами и слегка прибавил свет.

— Показалось целесообразным.

Гриф медленно прошел в комнату, его взгляд метнулся от крошечного тела в регенераторе к большому телу, сидящему рядом, чьи сильные руки казались застывшими.

— Командир отряда.

Медленно Нихил перевел взгляд от истинной пары на Грифа.

— Капитан, — ответил он, не вставая, хотя Гриф занимал более высокое положение, и глаза Грифа в удивлении расширились. Нихил всегда был почтительным.

— Что здесь происходит, командир? Я дал вам разрешение доставить женщину к целителю, но не оставаться здесь. Почему вы не вернулись к своим обязанностям?

— Я не мог оставить её. Она нуждается во мне, — эти тихие слова потрясли Грифа так же, как выражение глаз крупного мужчины. Нихил редко проявлял эмоции. Он был самым сильным и самым скрытным из Элитных воинов. Он никогда не выдавал того, о чем действительно думал, но сейчас его глаза молили Грифа о понимании.

— Ей занимается целитель Луол, — жестковато ответил Гриф. — Вы здесь не нужны. Возвращайтесь к своим обязанностям.

— Нет! Я не оставлю её! Она моя истинная пара, и она ранена! — повысил голос Нихил, сжимая кулаки и пытаясь контролировать свой гнев.

— Выполняйте приказ!

От душераздирающего крика мужчины замерли, а Луол бросился к регенератору. Внутри машины женщина руками и ногами билась о купол.

— Луол! Что происходит? — встревожился Нихил.

— Она до безумия напугана, — ответил ему Луол, проверяя показания. — Ты злишься и говоришь на незнакомом ей языке. Поговори с ней, пока она не навредила себе.

— Малыш. Тише. Пожалуйста, успокойся.

— По-залудиански, Нихил! — приказал Луол, и Нихил немедленно выполнил требование, но это, казалось, не помогло.

— Луол. Помоги ей! — взмолился Нихил.

— Я не могу дать ей Кальцион. Я не знаю, как он повлияет на кого-то, столь маленького, как она. Он может убить её. Она нуждается в тебе, Нихил. Приготовься.

— Приготовиться? Приготовиться к чему?

— Я прерываю лечение и собираюсь открыть купол. Тебе нужно будет усмирить её.

— Усмирить?

— Успокой её! Держи её! Она нуждается в твоих прикосновениях. Ты — единственный, кого она знает.

При нажатии на рычаг, купол отворился, и Нихил подскочил, удерживая бьющийся комочек своими массивными руками и грудью, слегка кряхтя от силы обрушившихся ударов. Его истинная пара может быть и маленькая, но даже в таком состоянии она была бойцом.

— Успокойся, малыш, — прошептал он по-залудиански, его губы задели нежную кожу её уха. — Я здесь, Маккензи. Я с тобой. Всё хорошо. Не случилось ничего страшного. Клянусь.

С каждым словом, удары под ним становились немного тише, пока она, наконец, не замерла. Нихил поднял голову и увидел затуманенные, темно-карие глаза, глядящие на него снизу вверх.

— Всё хорошо, Маккензи. Прости, что я напугал тебя. Я не хотел. И никогда не захочу.

— Ни… Нихил? — произнес слабый голос.

— Да, малыш, — голос Нихила слегка дрогнул от понимания, что она слышала, как он говорил с ней. — Я — Нихил. Ты — Маккензи, и ты в безопасности.

— А залудианцы?

— Никогда не навредят тебе снова.

Он смотрел, как она облизнула сухие губы.

— Как долго я здесь? — спросила она.

— Уже более шести часов.

— А остальные? Что насчет Дж… — она замолчала, и Нихил повернул голову, чтобы посмотреть на Грифа.

— Остальные десять человеческих самцов здесь.

— Десять… — прошептала она.

— Должно быть больше?

— Нет, — быстрая реакция Маккензи заставила нахмуриться всех троих мужчин, но прежде, чем Гриф смог спросить что-нибудь ещё, её маленькое тело охватил мучительный кашель.

— Воды! — приказал Нихил, затем осторожно помог ей сесть и поднес поданный Лиолом стакан к её губам.

Первый глоток походил на совершенство, и Мак быстро накрыла большую руку, держащую стакан, обеими руками, пытаясь ещё больше наклонить его. Часть воды побежала вниз по подбородку, когда она с жадностью стала глотать её.

— Полегче, маленькая, её много.

— Как давно вы в последний раз пили воду? — тихо спросил Луол.

— Я не знаю. С тех пор, как меня обнаружил залудианец.

— Как давно это было? Как долго вы пробыли на Понте? Откуда залудианцы забрали вас? — быстрые вопросы Грифа заставили стекло выскользнуть из рук Мак, она глубже зарылась в объятия Нихила и задрожала.

— Хватит, капитан! — отрезал Нихил, поймав стакан. — Ты пугаешь её.

— Я должен согласиться с командиром отряда Козаром, капитан. Она только пришла в сознание и пока не готова отвечать на ваши вопросы. Может быть, завтра, после того, как она поест, отдохнёт и помоется.

Гриф открыл рот, чтобы спорить, когда один из энергетических кристаллов слегка вспыхнул, отразив шарик истинной пары Нихила в её волосах. Закрыв рот, он повернулся на каблуках и вышел наружу.

Мак выдохнула. Она даже не заметила, что задержала дыхание, когда тот, кого Нихил называл капитаном, начал задавать ей вопросы. Его глаза, казалось, горели, когда он смотрел на неё. Зачем? Что она ему сделала?

— Не обращайте внимания на капитана Грифа, Эша Маккензи, — мягко успокоил её Луол. — Он злится не из-за вас.

— А из-за чего? Казалось, он так зол на меня.

— Это история для другого раза. Теперь, Нихил, если ты положишь её обратно, я посмотрю, не навредила ли она себе.

— Нет! — Maк вцепилась в черный жилет, обтягивающий грудь Нихила.

— Эша Маккензи, я не причиню вам вреда.

— Нет! Я не хочу, чтобы меня снова удерживали! Не хочу, чтобы в меня тыкали снова и снова!

— Нет, Маккензи, нет! Клянусь! Луол никогда не навредит тебе! — уговаривал её Нихил.

— Ваш Дашо прав, Эша Маккензи. Я бы никогда не навредил вам, — Луол попытался успокоить её, сделав шаг назад, чтобы показать, что он не опасен.

— Я… Я не понимаю… Я думала, тебя зовут Нихил, а не Дашо. И меня зовут Маккензи Уортон, а не Эша Маккензи.

— Это знак уважения у кализианцев, — быстро сказал Луол, увидев, что Нихил не знает, что сказать, решая не говорить ей, что это обращение относится только к женщине, носящей бусины Эша или истинной пары. — Я не знаю, как это перевести на ваш родной язык.

— О.

— Могу ли я использовать это, чтобы осмотреть вас? — Луол поднял ручной сканер. Он не мог исцелять так же, как стационарный регенератор, но всё же, он был лучше, чем ничего, и, по крайней мере, мог подсказать ему, если она сильно пострадала.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросила она.

— Просто запустить его над вами, вот так, — продемонстрировал он, развернув устройство и проводя им вдоль своей руки на расстоянии нескольких сантиметров. — Он не причиняет никакой боли.

Девушка выглядела так, будто собиралась отказаться, когда вмешался Нихил.

— Пожалуйста, Маккензи. Ты можешь оставаться у меня на руках. Но я должен знать, что не навредил тебе.

Мак обнаружила, что ей приходится сильно задирать голову, чтобы посмотреть на обеспокоенное лицо Нихила, в его светящиеся глаза.

— С чего ты взял, что причинил мне боль?

— Потому… потому что я удерживал тебя под собой, для того чтобы убедиться, что ты не навредишь себе… Я очень большой и… — быстро проговорил он.

— Ты не обидел меня, Нихил, — нахмурилась она, вспомнив, как запаниковала. — Если я правильно помню, это я ударила тебя! Я сделала тебе больно?

Вопрос ошеломил Нихила. Раньше никто не беспокоился о том, чтобы не навредить ему. Из-за этого единственного вопроса, он начал влюбляться в свою истинную пару.

— Я в порядке, малыш, — осторожно он протянул руку, касаясь её щеки, и был поражен, когда она, молча, наклонила голову, принимая его прикосновения.

Луол прокашлялся, заставляя обоих взглянуть на него.

— Могу я продолжить? — спросил он, поднимая сканер.

Нихил посмотрел на женщину, которая быстро стала всем его миром. Он хотел, чтобы она знала, что он всегда будет защищать её, всегда будет ставить её потребности на первое место.

— Все зависит от тебя, Маккензи. Я знаю, что ты прошла через многое и до сих пор не уверена во всем произошедшем. Но я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не позволю сделать с тобой что-нибудь, что может причинить тебе вред.

— Если я не хочу… — она указала на Луола, затем посмотрела на Нихила.

— Сканироваться, — подсказал он слово, которое она искала, — тогда нет, я не стану заставлять тебя делать это.

— Но ты бы хотел, чтобы я это сделала?

— Я бы очень хотел знать, что ты в порядке.

— И это не повредит?

— Нет, Маккензи, не повредит.

Мак молча посмотрела на Нихила. Она действительно не знала его, но почему-то ему доверяла, а это ведь о чем-то говорило, после всего того, что с ней случилось. Он объяснил ей, чего он хочет, но всё же предоставил ей выбор.

— Хорошо, — наконец решилась она. — Он может сканировать меня.

— Спасибо, малыш, — прошептал Нихил, опуская голову. Ему очень хотелось поцеловать её, дать ей то, что он не давал никакой другой женщине, но он знал, что для этого слишком рано. Он прислонился своим лбом к её. — Твоё доверие очень много значит для меня.

— Если ты немного отклонишься назад, Нихил, я начну сканирование.

Мак слегка напряглась, так как машина начала гудеть. Чувствуя это, Нихил попытался отвлечь её.

— Скажи мне, откуда ты? — спросил он тихо.

— С Земли.

— С Земли? — он взглянул на Луола и увидел, как тот покачал головой, говоря, что никогда не слышал о такой планете.

— Да. Ты слышал о ней?

— Нет, малыш, извини, но нет.

— На самом деле? Но… — Мак не знала, почему эти простые слова так сильно ударили по ней, но вдруг она почувствовала, что у неё перехватило дыхание и потемнело в глазах. Всё как-то сразу навалилось на неё. Всё, за что она держалась, что придавало ей сил, внезапно исчезло, и она ослабла в его руках.

Нихил в отчаянии взглянул на целителя.

— Луол…

— Этого следовало ожидать, Нихил, — он выключил сканер. — Она перенесла больше, чем может вынести любое существо и справилась с этим очень хорошо. Но теперь ей это не нужно. У неё есть ты, чтобы помочь ей.

— Я сделаю для неё всё, что угодно.

— Тогда успокой её, ты узнаешь, в чём она нуждается, к чему готова. Ты — её Дашо, она — твоя Эша.

— Что показало сканирование?

— Она не причинила себе никакого вреда. Ей нужна еда, отдых, ванна, но в основном ей нужно время, чтобы восстановиться.

— Как я могу дать ей все это?

Луол посмотрел на самого крупного, самого сильного мужчину, которого он когда-либо встречал, держащего самую маленькую, самую хрупкую женщину, которую он когда-либо видел, и почему-то всё это казалось правильным.

— Забери её в свою каюту, Нихил.

— Что? — Нихил в шоке посмотрел на целителя. — Как же я могу это сделать? Она нуждается…

— Она нуждается в тебе. Я сделал всё, что мог сделать для неё сейчас. Её телу нужно время, чтобы усвоить лечение. Он перешел на кализианский. — Она — твоя истинная пара, Нихил. Ты всегда будешь знать, что ей нужно. Думаю, Богиня не дала бы её тебе, если бы ты не мог с этим справиться. Забирай её к себе и ухаживай за ней. Вернешь её завтра, и я закончу её лечение. Но, если я вдруг понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.