Нейтринная гонка

СТЕНЫ ПЛАЧА

— Живо гони мне этих гребаных плюшевых мишек! И не сегодня, еще вчера! Ты меня понял?

Лиза Дач прорычала эти слова в телефонную трубку тоном члена ЦК, бичующего Троцкого на заседании у Сталина. Тектонической силы раздражение грозило расколоть превосходный макияжный ландшафт ее удивительно невинного и в то же время слегка безумного лица.

Желая привлечь внимание, Джейк Паша помахал перед очаровательным дерзким носиком и голубыми глазками Лизы свернутой в трубку газетой. Подобная наглость со стороны помощника взъярила ее еще больше. Лиза смерила Джейка испепеляющим взглядом — разгневанная богиня, этакая Кали в костюмчике от Донны Каран. Она не только решительным жестом отвела в сторону жалкую газетенку, но и дала выход своему скверному настроению, обрушив его на несчастного продавца, находившегося на другом конце провода.

— Послушай, говнюк! Ты обещал мне, что хреновы мишки будут у меня в начале прошлой недели, и где они, скажи мне на милость?! Ты хотя бы представляешь себе, дурья башка, сколько у меня заказов на этих идиотских мишек? Я занимаюсь тонким делом, у меня каждая минута на вес золота. Мы беседуем с тысячами безутешных мужей и жен, рыдающих родителей, заплаканных дедушек и бабушек, которым из-за тебя, остолопа, приходится ждать! Они не могут справиться со своим горем из-за твоей некомпетентности! Не говоря уже о чертовых ребятишках! Не можешь найти нос? Да ты что, совсем с ума сошел? Видите ли, носы ему подавай! Да хоть сам подрисовывай им носы! Как хочешь, но чтобы эти мудацкие плюшевые мишки были у меня!

Лиза швырнула трубку на покрытый паутиной трещин телефонный аппарат — молчаливый свидетель не одной такой вспышки гнева. Теперь ей ничто не мешало без всяких помех отвести душу на помощнике.

— Если ты сию секунду не прекратишь совать мне в лицо эту паскудную газетенку, Джейк, я проделаю тебе новую дырку в заднице! А пока твои дружки будут наслаждаться этим нововведением, я посмотрю, как ты будешь враскоряку расхаживать по пляжу, не зная, куда засунуть веревочку от плавок.

Джейк устало отошел от ее письменного стола и пятерней нервно убрал с широкого лба густые пряди пшеничных волос.

— О господи, Лиза, я бы не советовал тебе разговаривать со мной в таком стервозном тоне. У меня и так каждое утро душа от страха уходит в пятки, стоит переступить порог этого сумасшедшего дома! Во всяком случае, я же стараюсь выполнять мою работу!

Лиза явно начала успокаиваться; гримаса гнева на ее лице постепенно превращалась в маску профессионального доброжелательного спокойствия. Она выдавила из себя извинение, правда, весьма кислое и неискреннее:

— Извини, эти продавцы из кого угодно душу вытрясут. Наш бизнес полностью зависит от них, а все они как один — жалкая кучка ничтожных засранцев. Воздушные шары, мягкие игрушки, цветы, венки, ленты, свечи, зеркальца, чтобы ловить солнечные лучи… ты что же, думаешь, те, кто продает все это, — милые люди, страстотерпцы, святые не от мира сего? Ошибаешься. Знаешь, кто самые надежные парни? Строители, вот кто. Пусть им не хватает приличных манер, но если они не в состоянии доставить стену, то тотчас же об этом сообщат. Они никогда не станут из тебя кишки мотать, как остальные мудаки.

— Пусть так, как ты говоришь, дорогая, но есть вещи и поважнее.

Джейк помахал газетой в менее агрессивной манере, и Лиза взяла ее у него из рук.

Развернутая на странице, посвященной новостям бизнеса, газета предлагала читателям бросающийся в глаза заголовок.

«СТЕНЫ ПЛАЧА» ВСКОРЕ СТОЛКНУТСЯ С ПЕРВЫМ КОНКУРЕНТОМ

Лиза просмотрела статью, чувствуя, как в ней вновь начинает закипать ярость, грозя в очередной раз сорвать с лица маску профессионального спокойствия.

— Ублюдки сраные! Стибрили нашу самую ценную идею! «Ограды печали», прости господи мою славную белую задницу! Ну и название, да за такое этих ворюг можно по судам затаскать! Вот увидишь, наши адвокаты через пару часов вопьются в них, как клещи в наивного туриста из Коннектикута, сдуру угодившего в чащу леса!

Джейк забрал у нее газету.

— Не знаю, Лиза. Что-то у меня нехорошее предчувствие. Ты понимаешь, кто за ними стоит?

— Австралийско-корейская группа «Паномнифлекс». Ну и что с того? Ты испугался этой шарашкиной конторы с дурацким названием?

— Куча денег и усилий уйдет…

— Да насрать! На нашей стороне законное первенство. Я придумала это дело пять лет назад, тебе любой скажет. До меня и «Стен плача» такого вида услуг просто не существовало. Безутешным горем занимались лишь жалкие любители!

— Никто не спорит. Но рано или поздно конкуренты должны были появиться.

— Может, ты и прав. Наверное, мы и впрямь почили на лаврах. Кто знает, вдруг конкуренты нам только на пользу. Заставят нас пошевелиться, стать активнее.

— Каким образом?

— Понятия не имею. Но что-нибудь непременно придумаю. А пока надо заниматься другими делами. Что там у нас дальше в моем расписании на сегодня?

Джейк сверился с карманным органайзером.

— Через час в городе возводится новая стена. Ты хотела побывать на церемонии открытия.

— По какому поводу?

— Вчерашняя перестрелка служащих городского почтамта.

— Ловко. Сколько убитых?

— Трое.

— Конечно, пойду. С таким малым количеством покойников в прессе вряд ли появится что-нибудь стоящее. Да и вообще сегодня у меня не то настроение, чтобы справиться со стрессом от массового побоища. Кстати, это совсем рядом. А после той резни на школьном дворе я еще не была ни на одной церемонии открытия.

— Твои появления были бы гораздо эффектнее, будь мы в состоянии исключить из нашей деятельности фактор случайности…

Лиза встала и поправила юбку.

— Не стоит заходить в цинизме так далеко, Джейк. Я позаботилась о том, чтобы и это не осталось без внимания, — заявила она и направилась из кабинета.

— А чем в последние дни занимается Дэнни? — поинтересовался Джейк, следуя за начальницей по пятам.

— Тем же, что и всегда, — вздохнула Лиза. — Приносит себя в жертву искусству. Стареет Джейк.

— Но деньги-то он хотя бы начал зарабатывать?

— В общем-то нет.

— Его можно убедить приехать к нам и поработать здесь?

— Вряд ли. Дэнни клянется, что скорее наложит на себя руки. Чтобы он сюда приехал, надо чтобы он по-настоящему оказался на мели. Или же мне придется предложить ему самые невероятные условия.

— Вы такие с ним разные. Просто удивительно, что вы все еще вместе.

— Из нас двоих я — пистолет в мешке, приятель. У Дэнни пушка будет помощнее, чем у убийцы старины Эйба Линкольна. Сам знаешь, какую пушку я имею в виду.

— Могу я еще раз послушать, как звучат казу?

Дэнни Симмонс — длинные ноги согнуты в неудобном положении, словно они были нужны ему лишь временно, пока не вернется их истинный обладатель — сидел в первом ряду партера обшарпанного театрика, руководя разношерстной труппой, разместившейся на голой, без декораций, сцене. Его слова были адресованы четверке актеров на левой стороне сцены. Одетые в костюмы арлекинов, они стояли, поднеся к губам духовые инструменты. Однако прежде чем музыканты успели откликнуться на вежливую просьбу, Дэнни перебила пышногрудая молодая особа с волосами оттенка осенних желудей, сидевшая через несколько рядов позади него:

— Дэнни, я забыла свою реплику.

Худощавый режиссер с кротким выражением лица медленно повернулся к ней и, не вставая с кресла, сказал:

— Ты входишь, когда Лестер произносит «Планета погибает!», Кэрол.

— То есть он называет меня моим настоящим именем? А я-то думала, что играю роль Геи.

Налицо Дэнни появилось многострадальное выражение.

— Нет, Кэрол. Он скажет лишь два слова: «Планета погибает!»

— А потом я встану и повернусь лицом к публике…

— Верно.

— …и рывком разорву на себе рубашку.

— Верно.

— …и скажу… скажу…

— «Гея отказывается кормить своим молоком кукушек, родившихся от человеческой жадности!»

Несчастное выражение лица Кэрол роднило ее с измученной шестиклассницей, полуфиналисткой телеконкурса по правописанию.

— У Геи… у Геи… как там… слишком маленькая грудь… чтобы жадные… О Дэнни, это бесполезно! Ничего не выйдет!

— Кэрол, прошу тебя, успокойся! У тебя в запасе целых два дня, чтобы выучить роль. Я уверен, ты справишься.

— Я прекрасно научилась разрывать на груди рубашку. Хочешь посмотреть?

Стоявшие на сцене мужчины моментально повернули головы в ее сторону.

— Нет-нет! Не надо! — вскричал Дэнни.

Репетиция не могла возобновиться еще добрых пятнадцать минут по той причине, что присутствовавшие были заняты — кто усердным поиском рассыпавшихся пуговиц, кто обертыванием одеял вокруг замерзших плеч Кэрол.

Впрочем, когда репетиция пьесы — либретто и музыка Дэнни Симмонса, режиссер и продюсер Дэнни Симмонс — возобновилась, то все равно продолжалась недолго, поскольку ее прервали во второй раз.

Возмутителем спокойствия оказался один из рабочих сцены; в руках у него был молоток.

— Эй, Дэнни, там пришел какой-то парень из электрической компании. Околачивается возле электросчетчика.

В следующее мгновение театр погрузился во тьму. Со всех сторон раздались возмущенные возгласы. Послышались топот ног, скрип половиц и звук тела, свалившего со ступенек, сопровождавшийся стонами и проклятиями.

В конечном итоге Дэнни Симмонс и его труппа выскочили в залитое дневным светом фойе. Здесь их уже ждал хозяин помещения, в котором располагался театр, — вредный коротышка, похожий на гнома, сына лесного тролля и одной из страхолюдин, сводных сестер Золушки.

— Выметайтесь отсюда, да побыстрее, уроды! Кончилась ваша халява!

Дэнни с усилием сдержал горькие слезы обиды.

— Мистер Семпл, у нас в пятницу премьера! Мы первой же вечерней выручкой покроем аренду!

— Не держи меня за идиота, приятель! Я вчера наконец-то попал на репетицию вашего дебильного фарса. И высидел в заднем ряду все пять актов этой вашей белиберды. Никто и ломаного гроша не даст за возможность поглазеть на ваш дерьмовый спектакль. — Семпл на мгновение замолчал — его взгляд был устремлен на еле застегнутую булавку, которая тщетно пыталась удержать вместе полы рубашки Кэрол. — Согласен, у вас есть парочка классных штучек, на которые стоит посмотреть, но нельзя же делать ставку только на них. Нет, лучше уж я покончу с расходами, которые несу из-за вас, прямо сейчас. Немедленно очистите помещение. Я закрою театр на замок, а мои ребята вынесут все ваше барахло.

Обескураженные актеры покорно потянулись на улицу. Дэнни сконфуженно последовал за ними. Оказавшись на тротуаре, он повернулся к афише их будущего спектакля:

Афиша подняла его настроение. Дэнни повернулся к друзьям.

— Чуваки, я не допущу, чтобы эти ублюдки, эти жирные коты втоптали нас в грязь! Что бы ни случилось, клянусь: «Деррида-даисты» будут существовать и дальше!

— Я так рада! — пискнула Кэрол. — У меня будет еще время немного поработать над ролью!

— Всем плакальщикам с траурными повязками сделать шаг вперед!

Дородный губернатор Уиттлступ, несмотря на жаркий сентябрьский день, одетый в такое количество дорогой шерстяной ткани, что ее с лихвой хватило бы на одежду десятку юных сирот, отошел от микрофона и опустился толстым задом на складной стул. Тот угрожающе скрипнул, с трудом выдержав губернаторскую тушу. Рядом с губернатором на поспешно сколоченном помосте сидела Лиза Дач. Колени ее были плотно сжаты, лодыжки скромно скрещены в позе, которую Джейк Паша называл про себя позой «девственницы в зале заседаний совета директоров».

Лиза похлопала губернатора по руке.

— Вы получили последний конверт? Все нормально? — прошептала она, сохраняя на лице выражение соответствующей случаю официальной скорби.

Не меняя выражения лица, Уиттлступ ответил:

— Он уже в банке.

— Отлично. Потому что мне, похоже, предстоят некоторые трудности, и я бы хотела, чтобы мои тылы были надежно прикрыты.

— Вам нечего опасаться. «Стены плача» чертовски подходят нашему штату, и наш штат не ударит лицом в грязь.

— С каких это пор вы и штат стали синонимами?

— Наверное, с начала моего пятого срока на посту губернатора. Кстати, меня привел в восторг ваш рассказ о том, что вы потеряли близких во время теракта в Оклахома-Сити и как это много лет спустя вдохновило вас на создание фирмы. Вы заставили всех собравшихся пустить слезу. Признайтесь мне откровенно, хоть что-то из этой чепухи правда?

— Только то, что у меня действительно там были родственники.

Зазвучали аккорды классической музыки, обычно исполняемой на панихидах. Собравшиеся стали выстраиваться в очередь. Люди с траурными повязками в строгом порядке заняли места на автостоянке почтамта, где проводилась церемония прощания с теми, кто совсем недавно стал жертвой кровавой резни. Первый человек из очереди приблизился к ряду черных пластиковых контейнеров, смахивавших на огромных размеров компостеры. Возле контейнеров стояли несколько служащих фирмы «Стены плача». В черных одеяниях они ужасно походили на гробовщиков, как тех изображали постмодернисты. На пиджаке у каждого готическим курсивом был вышит красный логотип с буквами «СП».

Представитель «СП» молча и трогательно подвел первого плакальщика к контейнеру, чтобы тот мог выбрать подарок покойному. Плакальщик, точнее плакальщица — вдова с красными от слез глазами — выбрала букетик маргариток из десятка подобных, стоявших в банках с водой. Сами банки располагались на металлической подставке, достигавшей взрослому человеку до пояса. Служащий «СП» осторожно подвел женщину непосредственно к стене.

Свежие доски возведенной всего несколько часов назад «Стены плача», также украшенные логотипом фирмы, все еще издавали запах сосновой свежести. Через равные промежутки к ним были скобами прикреплены пластмассовые полоски, похожие на автоматические полицейские наручники или узкие ремешки, которыми электрики перехватывают пучки проводов. Служитель проводил первую женщину с ее букетиком к ремешку, что болтался с краю в верхнем левом углу, и при помощи пластмассовой защелки помог ей прикрепить цветы. Затем с ловкостью распорядителя церемонии вручения «Оскара» отвел рыдающую женщину в сторону и занялся следующим участником панихиды.

Хорошо отлаженный ритуал пошел своим чередом, приняв характер идеального ритма сборочной линии японского завода, оснащенного безупречно отрегулированными промышленными роботами. Скорбящие родные и близкие извлекали из контейнеров памятные подарки, призванные символизировать их выставленное на всеобщее обозрение безутешное горе: пастельных оттенков плюшевых медвежат, миниатюрный спортивный инвентарь с логотипами известных фирм, иконы самых разных религий, сентиментальные поздравительные открытки на все случаи жизни с подписями «любящий сын» или «любящая дочь». Один за другим убитые горем друзья, соседи и родственники — практически любой, кто заплатил соответствующую сумму фирме «Стены плача» (семьям предоставляются скидки) — размещали свои стереотипные фетиши на официальной стене и возвращались на места.

Сидя под жизнерадостными лучами солнца, Лиза наблюдала за происходящим с гордостью и ликованием, готовыми прорваться сквозь деланную похоронную грусть. Неожиданно ее внимание привлек человек, чье поведение резко отличало его от остальных участников панихиды. Занудливой внешности мужчина что-то чиркал пластмассовой палочкой в электронной записной книжке.

Лиза быстро наклонилась к губернатору Уиттлступу:

— Видите вон того парня, который делает какие-то записи? Это кто-то из местных репортеров? Я не узнаю его.

— Нет, — ответил Уиттлступ. — Он не местный. Никогда его раньше не видел.

Лиза решительно встала со стула. Поскольку взгляды присутствующих были обращены к траурной церемонии, никто не заметил, как она поспешно покинула помост. Подкравшись сзади к незнакомцу с записной книжкой, Лиза, оставаясь при том незамеченной, села на стул и, вытянув шею, через плечо мужчины попыталась прочесть, что он там накорябал в записной книжке.

На электронном экранчике светились сделанные по горячим следам заметки:

Предложить более широкий ассортимент для мемориала жертв. Любимое лакомство покойных? Может быть, печенье?

Позвонить в «СнэкУэллз». Фирменные леденцы от «Оград печали»?

Лиза вскочила, чувствуя, что ее душит злость. Схватившись за складной стул, на котором сидел незнакомец, она резко выдернула из-под него сиденье. Тот упал, но мгновенно поднялся на ноги и повернулся к Лизе, испуганно на нее глядя.

— Мерзкий шпион! Ну-ка отдавай!

С этими словами Лиза вцепилась в электронную записную книжку, однако мужчина не собирался выпускать ее из рук. Завязалась потасовка; на землю полетели стоявшие рядом пустые стулья. Неожиданно Лиза ослабила хватку. Шпион, победоносно улыбаясь, выпрямился. Лиза согнула мускулистую руку и ловко врезала ему в челюсть. Ее соперник рухнул как подкошенный.

И тогда поднялась настоящая неразбериха. Воздух огласили истошные вопли; стоявшие рядом люди с криками бросились врассыпную, как будто в здание почтамта неожиданно вернулся убийца, лишивший жизни тех, кого сегодня провожали в последний путь. Лиза обрушила на упавшую записную книжку каблук-шпильку, с силой вдавив ее в асфальт.

Цифровые видеокамеры обратили свои объективы на Лизу с первой же секунды схватки, запечатлев ее раскрасневшееся лицо и растрепанную прическу. В считанные минуты эти кадры будут показаны в выпусках теленовостей.

Телохранители губернатора наконец налетели на Лизу и ее жертву. Шпион из конкурирующей фирмы кое-как встал и, прижав руку к пострадавшей от удара челюсти, попытался отомстить обидчице.

— Арестуйте ее! Она напала на меня! Я ничего ей не сделал!

Телохранители повернулись к Уиттлступу, ожидая сигнала.

Губернатор кивком указал на лазутчика, и телохранители утащили его прочь.

Лиза отчаянно пыталась объяснить свое поведение повергнутой в ужас толпе и невидимой телеаудитории:

— Он… он… он…

К ней подскочил Джейк и, делая вид, что успокаивает, что-то прошептал на ухо. Лицо Лизы просветлело.

— Это был сатанист!

— «Паномнифлекс» продолжает отрицать обвинения в сатанинской деятельности. По заявлениям ее пресс-службы, никто из служащих компании якобы не имеет отношения к сатанизму. Однако несколько сенаторов настаивают на полном расследовании…

Ведущий канала новостей Си-эн-эн — красавчик с прекрасно уложенной прической, чья холеная физиономия появилась на многоцелевом мониторе, стоявшем на кухонном столе, — похоже, был готов бубнить о случившемся весь вечер. Однако Лиза одной левой заставила его замолчать, после чего правой рукой поднесла к своим сочным, ярко накрашенным губам бокал с темно-янтарной жидкостью.

— Прекрасная защита, как говорят в спорте.

Дэнни стоял возле кухонной раковины и чистил картошку. Он пытался, не отрывая ножа, снять шкурку с каждой картофелины одной длинной полоской, и в целом ему это удавалось.

— Спасибо, только я не могу принять твой комплимент полностью на свой счет. Джейк пока ничего не знает, но его ждет шикарная премия.

Дэнни завистливо вздохнул.

— Какие бы я ставил спектакли, будь у меня такой толковый помощник, как Джейк! Те, кто вкалывает как проклятый, неделя за неделей практически за бесплатно, не слишком… как это сказать… отягощены сообразительностью, верно? Но теперь, конечно же, это спорный вопрос. После того как моя постановка, что называется, накрылась медным тазом.

Лиза плеснула себе в бокал очередную порцию скотча, добавила содовой и кубиков свежего льда и лишь после этого повернулась к Дэнни.

— В принципе я уже сегодня могла бы содрать с них возмещение потерь. Хотя вряд ли это помешает «Оградам печали» оттяпать кусок от моего пирога, а уж он-то причитается мне по праву. Эти ублюдки лишь временно поумерили свои аппетиты. Ума не приложу, как бы дать им по рукам! О господи! Поговорим лучше о тебе, хватит обсуждать мои дела. Объясни еще раз, почему ты не хочешь занять у меня денег, чтобы рассчитаться с долгами?

Дэнни отложил картофелину в сторону, чтобы сделать глоток белого вина.

— Мы же условились: после того как я у тебя взял в прошлом году деньги на постановку «Засранцев», больше я одалживаться не буду. Если «Дерридадаисты» не смогут найти спонсоров, интересующихся авангардным театром, мне следует признать, что я занимаюсь ерундой.

— Что же ты собираешься делать?

— Приготовить для нас с тобой ужин. Что буду делать после — не знаю. Я хочу сохранить труппу, но не за счет гордости художника и творца.

Лиза сбросила с ног туфли.

— Гордость творца!.. Самое обидное, что подонки из «Оград печали» нагло используют мой замысел, мое детище!

— Ты зря заводишься, хотя твои слова соответствуют истине. Чего добавить в салат — шпината или другой зелени?

— Шпината. Надо постоянно поддерживать в форме мою правую.

После ужина Лиза и Дэн, обнявшись, уселись на диван и стали смотреть «Ежечасное развлечение».

Ведущая, чьи зубы и прическа отличались такой безупречной красотой, будто над ними потрудились специалисты из иных миров, со странной интонацией, в которой сочетались одновременно угрюмость и экспансивность, сообщила о сенсации последнего часа.

— Уинтон Марсалис возглавил сегодня собственную похоронную процессию, прошедшую по улицам города Селебрейшен, штат Флорида. После того как в прошлом месяце этому отважному трубачу был поставлен диагноз «оральный герпес в конечной стадии», он принял решение красиво и стильно уйти из жизни. Воспользовавшись прошлогодним вердиктом Верховного суда по делу «Флинт против Соединенных Штатов», легализовавшим совершаемое с посторонней помощью самоубийство и другие формы добровольной эвтаназии, Марсалис получил летальную инъекцию замедленного действия в тот миг, когда стал во главе траурного шествия. Его приподняли и посадили в гроб, чтобы он мог полюбоваться процессией, состоявшей из огромного числа безутешных знаменитостей. Фирма «Паномнифлекс» использовала аниматронного Луи Армстронга, чтобы тот возглавил это печально-торжественное и вместе с тем светлое и радостное шествие.

На экране телевизора появилось изображение происходящего: перед кавалькадой траурной процессии робот с внешностью Луи Армстронга неуклюже расхаживал взад-вперед, изображая игру на трубе. Откуда-то из его утробы раздавалась записанная на пленку музыка. Люди, принимавшие участие в процессии, исполняли свои роли более жизнеподобно. Они плакали, смеялись, бросались конфетти, приветственно хлопали друг друга… Сидя в гробу, установленном на погребальных дрогах, Марсалис, глядя на толпу остекленевшим взглядом, махал рукой с энтузиазмом, ослабевающим с каждой секундой.

Дэнни цокнул языком.

— Неплохая постановка. Деборд был прав. Наше общество — не что иное, как театр. Интересно, по каким ставкам они заплатили плакальщикам…

От вопля Лизы у него чуть не лопнула барабанная перепонка.

— Именно! В этом будущее «Стен плача»!

Она набросилась на Дэнни и принялась лихорадочно расстегивать его брючный ремень, другой рукой вцепившись ему в промежность.

— Лиза, постой! Минутку! Прошу тебя! Что с тобой?

— Тебе сейчас придется трахнуть меня так, как ты еще никогда меня не трахал!

— Но почему?

— Я хочу, чтобы минута, когда я поняла, что я гений, навсегда запечатлелась в клетках моего головного мозга!

— Кэрол, то есть я хотела сказать, Запмама — Деконструктору! Перед нами цель.

Фраза, сопровождаемая треском радиопомех, прозвучала из портативного переговорного устройства, висевшего на ремне Дэнни.

Дэнни схватил рацию и ответил:

— Деконструктор — Запмаме. Оружие готово?

— Думаю, да.

— Проверь. Нельзя рисковать из-за ерунды нашим первым убийством.

— Дай я спрошу Гордона. Гордон, скажи мне…

В следующее мгновение грохнул ружейный выстрел, приглушенным эхом прозвучавший из микрофона переговорного устройства. Со своего командного поста, располагавшегося на плоской крыше десятиэтажного здания, Дэнни увидел, как внизу мечутся крохотные фигурки, пытающиеся справиться с оружием. Наконец автоматическая винтовка прекратила стрельбу.

— Дэн, то есть я хотела сказать, Деконструктор!..

Дэнни издал глубокий вздох.

— Деконструктор — Запмаме! Вперед!

— С моим оружием все в порядке.

— Выбери цель и жди команды. Конец связи.

Убрав на место рацию, Дэнни повернулся к стоявшему рядом с ним телеоператору.

— Мы можем вырезать эти преждевременные выстрелы?

— Легко, шеф.

Ряд мониторов транслировал картинку, передаваемую не только с этой видеокамеры, но и с видеокамер, установленных внизу, на земле. Все объективы были нацелены на покачивающий боками автобус, на одном из которых можно было прочитать надпись «Экскурсии по Иерусалиму». Автобус двигался в направлении широкого оживленного перекрестка, заполненного машинами и пешеходами. Неожиданно автомобили, что ползли перед ним и позади, взорвались. Вопреки ожиданиям, не разлетелось никаких смертоносных обломков, как не последовало и мощной ударной волны. Обломки автомобильных муляжей для пущего эффекта лишь окутали мелодраматические клубы дыма.

Казалось, взрыв послужил сигналом к действию для спрятавшихся в засаде террористов. Облаченные в камуфляж и с бурнусами на головах, они были неотличимы от кровожадных фанатичных арабов. Нападающие моментально открыли огонь. Оконные стекла посыпались крошевом мелких осколков, бока автобуса вспучились пробоинами. Пассажиры повалились, как тряпичные куклы, и застыли в самых причудливых позах. Один из террористов метнул гранату, и автобус дернуло вверх. Из двери ручьями хлынула кровь.

Нападение длилось ровно полторы минуты, однако со стороны они показались вечностью. Загипнотизированный зрелищем, Дэнни чуть не забыл о своей роли.

— Стоп! Хватит! — рявкнул он, схватив рацию.

Стрельба мгновенно прекратилась. Дэнни поспешил вниз.

Откуда-то появилась кавалькада машин «скорой помощи» и несколько равнодушного вида полицейских. Дверь автобуса распахнулась, и наружу неуклюже выпрыгнул водитель, явно не желавший перепачкать обувь в лужах синтетической крови. В поврежденный взрывом автобус — его показали крупным планом: двадцатилетней давности раритет автомобильной промышленности, чудом спасенный с автосвалки, подлатанный и подкрашенный — проникли медики и на носилках в форме саркофага принялись выносить наружу пострадавших.

Ни на одном из погибших не было видно ран. В основном это были пожилые люди, хотя встречались и молодые, и даже пара подростков, причем, судя по всему, все они ушли из жизни без сожаления. У многих на безжизненных лицах застыли последние умиротворенные улыбки.

Пока погибших переносили в кареты «скорой помощи», прохожие наблюдали за происходящим и обменивались комментариями:

— Дядя Альберт ушел из жизни именно так, как всегда мечтал.

— Мне показалось, что тетушка Рут в последнюю минуту откажется, но нет, слава Богу, не отказалась.

— Я успел заметить, что Гарольд помахал на прощание рукой!

Давя подошвами осколки бутафорского стекла, Дэнни пробирался к тому месту, где должны были собраться псевдотеррористы. Заметив его, те приветственно заулюлюкали и зааплодировали режиссеру. Со всех сторон раздались поздравления.

— Взрывы были нормальные, Дэнни? — поинтересовался взрывотехник.

— Прекрасно, выше всяких похвал.

— А я чуть позже положенного активировал взрыватель, — признался другой техник.

— В следующий раз все пройдет без сучка без задоринки, вот увидишь.

Подошла Кэрол, груди ее растянули террористическую рубашку до недемократических размеров.

— Ты уж прости меня, дуру, что вступила раньше времени. Хотя выстрелы были холостые, я могла вспугнуть автобус.

Дэнни молча смерил Кэрол пристальным взглядом, пытаясь найти логику в ее словах.

— Так ты знала, что все подстроено?

Кэрол с возмущенным видом попятилась назад.

— Конечно, знала! Я же никогда не была в Иерусалиме!

Машины «скорой помощи» одна за другой разъехались. На место недавнего побоища прибыл грузовик городской коммунальной службы. Из него вылезли рабочие и принялись убирать осколки. Затем подъехал большой тягач и отбуксировал злополучный автобус. Прибыло еще несколько машин со слегка измененной эмблемой «СП» (теперь логотип представлял собой сочетание букв «СП+ФФ»).

Из головной машины вышли Лиза и Джейк.

Одетая в строгое темно-синее платье, владелица «Стен плача» несколькими быстрыми шагами приблизилась к мужу, чмокнула его в щеку, затем повернулась к присутствующим.

— Спасибо, дорогие друзья, за активное и добросовестное участие в первом представлении «Фантастических финалов». Я уверена, что все ваши близкие по достоинству оценили ваше присутствие на сегодняшней церемонии, когда мы проводили их в последний путь добровольно выбранным ими способом. Памятные записи на DVD-дисках вы получите в течение ближайших трех дней. Те из вас, кто заранее зарегистрировался для церемонии торжественного прощания с близкими во время сопутствующей церемонии «Стены плача», могут занять очередь на участке, размеченном временным ограждением.

Люди стали выстраиваться в очередь, а Лиза, понизив голос, принялась поторапливать подчиненных:

— Давайте пошевеливайтесь, ребятки! Наши пропуска действительны лишь до двух ноль-ноль!

В считанные минуты стандартные «Стены плача» были готовы — панели сборных стен возводились на арендованном участке тротуара при помощи стоек, помещавшихся в заранее сделанные отверстия в земле — и друзья и родственники жертв из числа пассажиров автобуса предались относительно сдержанному, сходному с военным неврозом горю.

Лиза и Дэнни перешли на другую сторону, отдалившись на некоторое расстояние от подчиненных.

Глаза Лизы блеснули будто дисплей аудиторского карманного калькулятора.

— Неплохо, очень даже неплохо. Полторы тысячи долларов за постановочное самоубийство. Умножаем на шестьдесят. Плюс стандартное вознаграждение за использование «Стен плача» от оставшихся в живых. Неплохо. Даже после выплат твоим и моим работникам еще остается кругленькая сумма, мой дорогой.

Дэнни приподнял ее подбородок.

— Я благодарен тебе за то, что ты даешь стабильный источник заработка моим ребятам, Лиза. Но меня по-прежнему беспокоит этическая сторона этого натуралистического спектакля…

— Этическая сторона? Да при чем здесь этика? Эти нытики все равно бы отправили себя в расход — с нашей помощью или без нее. Мы лишь предоставили им возможность сделать это красиво, с шиком. Подарили им фантастический финал, что, кстати сказать, уже стал своего рода торговой маркой. Они подписывают доверенность и отказ от претензий в наш адрес, им впрыскивают в кровь горячительное. А затем они получают возможность воплотить в жизнь свою самую любимую мечту — стать жертвой уличной аварии со взрывами и пожаром. В принципе мы делаем почти то же самое, что и чертов фонд «Загадай желание», с той единственной разницей, что мы сопровождаем наших клиентов до самого конца.

— Ладно, убедила. Никто не заставлял их участвовать в подобной инсценировке. Хотя некоторые сценарии, что я сочиняю по твоей просьбе, даже не знаю… как бы это помягче выразиться…

— Неужели твои ребята не готовы к игре в реальных условиях?

— «Дерридадаисты» способны справиться с чем угодно! — неожиданно ощетинился Дэнни.

Лиза усмехнулась ухмылкой ведьмы, в печке у которой запекается пара ребятишек, а третий малыш поджаривается на раскаленной сковороде.

— Отлично. Вот увидишь, мы сделаем на этом такие крутые «бабки», какие тебе даже не снились, — покруче, чем наш с тобой секс.

— Мне кажется, тебе стоит взглянуть на шезлонги, Лиза.

Эти слова произнес Джейк Паша, который выжидающе застыл у порога кабинета.

Его начальница, наклонив голову, подбородком прижимала к плечу телефонную трубку. В правой руке она держала еще одну, а левой водила по коврику «мышкой» компьютера.

Наконец она завершила разговор с обоими собеседниками, закрыла несколько окон на экране монитора и только затем повернулась к Джейку.

— Надеюсь, ты пришел сказать мне нечто важное.

— Еще какое важное!

Джейк сделал знак рукой, и рабочий в заляпанном краской комбинезоне внес в комнату старомодный шезлонг из дерева и парусины. На шезлонге виднелась надпись: «Собственность «Уайт стар лайнз Титаник».

— Они все такие, — пожаловался Джейк.

Лиза отнеслась к его словам спокойно, даже безмятежно.

— Это я виновата, не успела тебя предупредить. Как я и предполагала, подонки из «Паномнифлекс» отказались продать нам право использовать настоящее название, вот я и нашла способ обойти их на повороте. После того как мы уделали дурацкие «Ограды печали», их до сих пор душит жаба. Ты видел последние котировки их акций? Акционерам нужно карабкаться вниз по лестнице, чтобы поцеловать задницу этим ублюдкам! Насколько мне известно, чтобы урезать расходы, они в срочном порядке вынуждены перейти на сетевой маркетинг.

— А разве наши клиенты не станут жаловаться на неточности?

— Как же! Наши клиенты, Джейк, — это кучка романтически настроенных идиотов, которых считанные минуты отделяют от того момента, когда они найдут свой конец на дне морском. Если это тебя успокоит, скажу тебе следующее: мы накачаем их коктейлем из цикуты еще до того, как они ступят на борт нашей плавучей посудины. Они будут настолько пьяны, что сами себя в зеркале не узнают, не говоря уже о том, что ни черта не поймут. Ты проследи за тем, чтобы завезли достаточное количество инвалидных кресел, договорились? И не забудь про джипиэсовские передатчики для каждого клиента. После того как корабль затонет, всех жмуриков надо будет выловить.

— А как с родственниками? Ведь они могут заметить ошибку в видеозаписи и наверняка станут жаловаться.

— О эти шакалы! Да они спят и видят, как их престарелые предки, дядюшки и тетушки испустят дух в сиянии славы. Так что не бери в голову — вряд ли они обратят внимание на исторические неточности. Не забывай, Джейк, мы с тобой торгуем фантазиями, а не телевизионными документальными драмами, которые обязательно должны соответствовать жестким стандартам.

Джейк знаком отпустил рабочего с шезлонгом сомнительного происхождения и, прежде чем заговорить, прикрыл дверь.

— Дэнни по-прежнему собирается выйти из игры?

— Последние несколько дней он обходил эту тему молчанием, — нахмурилась Лиза. — Но я нутром чувствую: его все еще гложут сомнения.

— Ты хотя бы извинилась перед ним за историю с Бонни и Клайдом?

— Разумеется, извинилась, падре, хотя моей вины в этом никакой. Кто же мог знать, что эти два самоубийцы были наркоманами и наш «сок» оказался для них слабоват, ведь парни привыкли к зелью посильнее? Чего удивляться, что они, истекая кровью, продолжали вопить во все горло даже после того, как мы всадили в них едва ли не тонну свинца, и весь его бесценный сценарий пошел псу под хвост! В этом весь Дэнни — ему нужно совершенство буквально во всем!

— Он настоящий художник! — заметил Джейк.

— Боже, что я от тебя слышу?! Ты что, запал на него? И дернуло же меня за язык рассказывать тебе о его гигантском члене!

— При чем тут член! Я просто одобряю его творческие амбиции! — ответил Джейк, подавив раздражение.

— Отлично! — Лиза надменно выпрямилась. — Если тебе от этого станет легче, я отправлюсь к Дэнни прямо сейчас, в разгар рабочего дня, чтобы показать ему, какая я заботливая женушка!

— В конце концов наши успехи во многом зависят от него.

— Не надо обольщаться, приятель! Все зависит только от меня!

— Бесполезно, Кэрол! Я никогда не смогу убедить себя в том, что помогать людям уйти из жизни мелодраматическим образом — это и есть подлинное искусство.

Устроившись на краю письменного стола, Кэрол состроила сочувственную гримаску.

— Дэнни, то, чем мы занимаемся, это… это так концептуально!

Дэнни пропустил ее профессиональный жаргон мимо ушей.

— Я вот уже три месяца твержу себе то же самое. Мы несем в массы искусство перфоманса, мы ниспровергаем авторитеты, мешаем средствам массовой информации промывать нам мозги, высвечиваем прогнившую суть растленной похоронной индустрии… Бог свидетель, я пытаюсь найти для оправдания десятки формулировок. Но только для меня все это — пустой звук. Я по горло сыт этим дерьмом, этой дурно разыгранной пьеской под названием «Фантастический финал»! Я думал, что смогу продать себя с потрохами, но я ошибался, о, как я ошибался!

— Дэнни, впервые за несколько лет мы получили постоянную работу, занимаемся тем, что любим и умеем делать! И еще приличные деньги стали зарабатывать!

— Разве к этому всегда стремились «Дерридадаисты»? Мы могли бы сниматься в рекламе, будь постоянная профессиональная занятость для нас главным. Нет, я основал труппу для того, чтобы ставить настоящий, стопроцентный авангард! И что же? Теперь мы инсценируем избитые сценарии, замшелые ходульные скетчи, которые выудили из заплесневелых голливудских запасников. И ради кого? Ради ни черта не смыслящих в искусстве самоубийц! «Титаник»!.. Ну кому взбрело в голову в прошлом году выпустить этот чертов римейк! В свое время Ди Каприо сыграл отвратительно, но этот коротышка Скайуокер вообще ни в какие ворота не лезет!..

Дэнни сделал вид, что его передернуло от отвращения, изобразив подступившую к горлу тошноту.

Кэрол, похоже, была готова разрыдаться.

— Ты меня имеешь в виду? Мои роли всегда заканчивались полным провалом. Ты только скажи, Дэнни, я все перенесу!

Дэнни встал и успокаивающе похлопал Кэрол по плечу.

— Нет-нет, у тебя все прекрасно получилось.

Кэрол захлюпала носом.

— Даже когда я свалилась с лошади в эпизоде с Джесси Джеймсом?

— Конечно. Мы этот эпизод просто вырезали.

— А когда я обрушила все те домики, прежде чем ты смог начать землетрясение в Сан-Франциско?

— Они все равно рано или поздно повалились бы.

— А тот несчастный случай, что произошел во время Великого чикагского пожара?..

— Страховка все покрыла.

Кэрол пискнула и бросилась в объятия Дэнни.

— О таком режиссере можно только мечтать!

Дэнни осторожно высвободился и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету.

— Как же мне объясниться с Лизой? Именно это меня и останавливает — необходимость объясниться. У нее такой бурный темперамент… Нет, конечно, она любит меня, однако для нее дела стоят на первом плане. Скажи, Кэрол, что мне делать?

— Насколько мне известно, есть одна вещь, которая помогает в подобных ситуациях.

— Что же?

— Фокус с сиськами.

— Кэрол, прекрати, умоляю тебя! Немедленно застегнись!

— Не беспокойся. От тебя я видела только добро, ты так много для меня сделал. Теперь настал мой черед помочь тебе. Сядь, так лучше будет. Дай я расстегну тебе эту молнию и эту застежку… Нет-нет, не двигайся. Тут хватит места, чтобы я опустилась на колени. Скажи, разве это не чудо? Я никогда в жизни не видала такой длинной штуки, такой, которая сразу выскакивает из штанов как пружина!

— О Лиза!..

— Мне все равно, Дэнни, можешь называть меня ее именем, если тебе так приятней!

— Нет. Она уже здесь!

Стоявшая в дверях Лиза произнесла:

— Извини, подонок, но чтобы этой дурехи я здесь больше не видела — роль у нее уже есть. А тебе полагается пользоваться диваном, который я купила специально для того, чтобы на нем трахаться!

— Добавьте-ка на эту глыбу побольше «виндекса»!

Стоявшие на разборных лесах техники — они ужасно напоминали мошкару, облепившую ветровое стекло автомобиля — в ответ на произнесенное в мегафон указание принялись усердно полировать покачивающуюся на волнах глыбу искусственного льда, пришвартованную к причалу бухты. На причале уже выстроилась кавалькада инвалидных колясок с безнадежно больными или выжившими из ума клиентами, которым предстояло пойти ко дну вместе с прославленным фешенебельным лайнером (ветхим буксиром со скошенным носом и мостиком, воспроизводящим переднюю часть знаменитого судна). На суденышке меньших размеров разместились телевизионщики и поисковая команда. Около пакгауза начала запланированного кораблекрушения ожидали стандартная «Стена плача» и дополнительные приспособления. Все это освещал скупой свет январского солнца.

Лиза деловито проталкивалась через толпу служащих «СП+ФФ», на ходу раздавая указания. Капитану буксира она напомнила:

— Повторяю, прежде чем затопить свою посудину, вы должны отойти от берега как минимум на двадцать пять миль!

Наконец она повернулась к мужу.

Дэнни стоял рядом, явно витая мыслями где-то далеко, в одному ему ведомых высях. Однако стоило Лизе повернуться к нему, как его лицо тотчас приняло сосредоточенное выражение.

— Лиза, прежде чем сыграть прощальный спектакль, хочу признаться, насколько я благодарен тебе за то, что ты позволила мне выйти из дела. Я сыт, что называется, по горло.

— Готова поспорить, то же самое собиралась сказать и твоя подружка в тот момент, когда я застукала вас.

— Лиза, умоляю! Я же все объяснил тебе!

Лиза рассмеялась, и смех ее был похож на позвякивание льдинок в стакане.

— Ладно, я больше не сержусь. Просто не смогла удержаться от легкой шпильки в твой адрес. Ну и формы! Я по сравнению с ней — глиста ходячая. Признайся, наверное, это было все равно что угодить членом в кучу диванных подушек?

Дэнни собрался отойти, но Лиза удержала его.

— Хорошо-хорошо. Сознаюсь, я действительно перегнула палку. Извини. Но послушай, я кое-что для тебя сделала, чтобы показать, что ты мне по-прежнему небезразличен.

Лиза взяла из рук Джейка спасательный жилет оранжевого цвета.

— Это особый спасательный жилет, специально для тебя, Дэнни. Вот смотри, тут даже имя твое написано.

— Спасибо, Лиза.

— Видишь, он тебе впору.

— Мне его прямо сейчас надеть?

— Да-да, именно сейчас.

Дэнни натянул жилет, и Лиза крепко затянула тесемки, совсем как заботливая мать, собирающая обожаемого отпрыска в детский сад.

— Какой он тяжелый. Что в нем? Свинец?

— Не совсем. Смотри, уже начали грузить инвалидные кресла. Тебе тоже пора на корабль.

Дэнни собрался поцеловать Лизу в губы, однако та подставила ему щеку. Дэнни зашагал к сходням. На самом верху трапа он обернулся и помахал рукой.

Через несколько минут вся армада вышла в море, включая айсберг, с которого сняли леса. Теперь его тянул за собой второй буксир.

— Ну вот и все, — вздохнула Лиза, когда флотилия исчезла из виду.

С этими словами она приблизилась к «Стене плача», выбрала розового плюшевого мишку и осторожно прикрепила его к ремешку. Глаза у нее были сухие, как глаза-пуговички игрушки.

«Weeping Walls». Перевод А. Бушуева