Невольница: его проклятие

Глава 58

Едва за Лариссом закрылась дверь, я в бессилии опустилась на пол, обхватила колени и сжала с такой силой, будто хотела сломать кости. Все это не может быть правдой. Просто не может. Второй раз в шаге от свободы и второй раз в капкане. В ушах шумело, я с трудом осознавала реальность.

Я подняла голову и увидела перед собой лаанский светильник. Раскидистое деревце из серебра и цветного стекла с множеством затейливых плафонов. Среди сверкающей листвы висела маленькая клетка с запертой малиновой птицей. Запертой, так же, как и я. Я схватила серебряный ствол и наотмашь ударила об каменный пол. Битое стекло разлеталось с мелким звоном, серебряный остов гнулся, утрачивая изящество линий. Чертов светильник символизировал для меня все имперское. Я колотила и не могла остановиться, вымещая всю накопленную злость. Остановилась только тогда, когда устали руки, когда узорный металл глубоко врезался в кожу. Я опустилась на битое стекло и заплакала.

Я больше не могу.

Я всю ночь не сомкнула глаз. В моей жизни было много отвратительных ночей, но эта казалась самой невыносимой. Нет, мне не было страшно или больно. Я не боялась за собственную жизнь, я не смирялась со своей участью. Ларисс просто дал мне в руки оружие и приставил его к сердцу другого человека. Сказал: «Стреляй, если сможешь, и уходи». Но тут же обвинил меня в бессилии, в невозможности спустить курок. Он прав: я слишком мягкая, слишком терпеливая.

Слишком глупая, бесхребетная.

Ответ предсказуем. Самый лучший ответ — выйти на посадочную платформу, нанять корвет и ехать в порт. Послать все и всех ко всем чертям. И не думать. Я толком и не знала, кто такой Гектор, не понимала, что я для него. Я придумала себе образ, сказку, в которой отчаянно нуждалась тогда. Нет, теперь мне было это все равно — между нами ничего не может быть. Теперь ничего. Он не сделал ничего, чтобы помочь мне. И я не должна. Я вырвалась из рабства, но полукровка вновь навязывал мне его. Это то же рабство, то же бессилие, только еще более мерзкое, запакованное в приличную личину. Жена… жена Ларисса… Я покачала головой, и сменяя передернуло. Рабство или чужая жизнь… Ответ слишком очевиден. Он не стоил раздумий.

Я порывисто поднялась и потерла пальцами виски. Я чувствовала себя полной дурой. Идиоткой. Зачем я вообще пошла с ним? Зачем слушала? Зачем раздумывала? Теперь все это не укладывалось в голове: глупость за глупостью. Я с трудом осознавала, что теперь полукровка не управляющий — он никто. Никто. Пустое место. Об этом нужно постоянно напоминать, засыпать и просыпаться с этой мыслью. Он знал, что так будет — он выучил меня. Он знал, что такое привитые рефлексы. Я покачала головой — он застал врасплох и заставил выслушать. Я выслушала. Но на этом все.

Лора бы сказала, что я ненормальная. Хватит думать о других — надо думать о себе. Не смотря ни на что, она мудрее меня, более живучая. Я представила ее дома, в белой джеллабе. Как она идет на рынок, загребая песок сапогами. Теперь у нее новый дом. Где-нибудь подальше, с западной стороны, куда переползает Город, подгоняемый Большой дюной. Мой дом будет там же.

Хватит думать о других. Я решительно поправила платье: нужно думать о себе. Отныне только о себе.

Довольно.

Я беспрепятственно вышла на посадочную платформу и вздохнула полной грудью, прикрыла глаза рукой от слепящего солнца. Меня окутывал неумолчный гул, будто рой неведомых огромных насекомых. Со свистом проносились катера, откуда-то издали доносилась музыка. Здесь была жизнь.

На стартовой площадке стоял один корвет. Пилот, видно, отдыхал, свесил ноги наружу и курил. Я никогда не нанимала корветов, но все когда-нибудь бывает в первый раз. Я подошла и несколько раз стукнула пальцем в стекло:

— Вы свободны?

Пилот повернулся и приосанился, увидев меня:

— Куда желаете ехать, госпожа?

— В порт.

Он открыл дверь, помог мне расположиться на пассажирском сиденье. Корвет приятно густо загудел, оторвался от платформы и влился в городской поток. Я припала к стеклу, разглядывая высотки, шпили, пролетающие мимо катера и аэробусы. Хотелось насладиться напоследок этой небывалой, невозможной красотой. Красотой другой жизни. Чужой жизни. Она необычайно притягивала, если смотреть с другой, свободной стороны. Мы пролетали мимо огромных зданий, украшенных скульптурами, цветущих плавучих садов, многочисленных статуй. Я видела толпы людей на мостах. Корвет обогнул исполинскую колонну на воздушном кольце и свернул на широкую магистраль, подсвеченную огнями. Мы покидали кварталы высоток и полетели над дворцами и садами. Теперь меня не тошнило, как в прошлый раз. Я с легкостью смотрела вниз, разглядывая снующих в садах рабов. В сером. Ненавижу серое.

Когда все же закружилась голова, я устремила взгляд вдаль, высматривая вышки порта, но вокруг простирались лишь бесконечные сады. Когда корвет стал сбавлять скорость, меня охватило дурное предчувствие. Я нажала кнопку связи с пилотом:

— Мы скоро прибудем в порт?

— Мы почти на месте, госпожа.

Я мучительно вглядывалась в горизонт, смотрела на обе стороны, нервно елозя по сидению, но здесь были лишь сады. Проклятые сады. Корвет ухнулся вниз, обрывая дыхание, и нырнул в черноту парковочной трубы. Медленно скользил над полом, наконец, остановился.

Я смотрела через стекло на пустую парковку, лишь у дальней стены стояли два прогулочных корвета. Пилот просто сидел и чего-то выжидал. Я дернула дверь, но она не поддавалась. Я ткнула кнопку связи:

— Откройте дверь. Немедленно.

— Немного терпения, госпожа.

Я узнала полукровку по силуэту, по развевающимся полам темной мантии. Я в отчаянии дергала дверь, кричала на пилота, но все было бесполезно. Ларисс приблизился в сопровождении двух рослых наемников, открыл дверь и подал мне руку:

— Ты решила прогуляться, прелесть моя? Это мило. Как раз к обеду. Хвала моей предусмотрительности. Прикажу поставить еще один прибор.

Все было предрешено, еще вчера. Моя глупость, мой выбор и мои муки не играли никакой роли. Это просто время. Он уже вонзил зубы, очень давно, едва я появилась здесь, и не намерен ослаблять свою ядовитую пасть. Он разожмет ее, только если отсечь голову. Я забилась подальше, съежилась, стараясь стать меньше, но все было бесполезно — я была в ловушке. Ларисс кивнул одному из наемников, тот вытащил меня из корвета и закинул на плечо, как мешок. Я дергалась, колотила его кулаками, но все это было бесполезным трепыханием. Я узнавала знакомые коридоры, знакомые двери. Дом де Во.

Когда меня поставили на ноги, наемники встали у дверей. Столовая. Я лихорадочно оправляла платье, когда услышала за спиной голос полукровки:

— Как видишь, она не слишком дорожит твоей жизнью. Обидно, скажи.

Я повернула голову: за обеденным столом сидел Гектор. Он отложил приборы и поднялся навстречу.