Неукротимые удовольствия

ГЛАВА ВТОРАЯ

На следующий день, когда Эммет Пирсон сидел, изучая меню, Доминик обменялся нетерпеливым взглядом с Треем. Человек выбрал ресторан в качестве места встречи, и там было довольно оживлённо. Официанты ходили взад и вперёд, разнося дымящиеся подносы с едой к многочисленным кабинкам и столам. Здесь подавали все, от простых бургеров до блюд в этническом стиле. На заднем плане тихо играла музыка, смешиваясь со звуками бормочущих голосов, шипения еды и звяканья столовых приборов. Прохладный воздух, доносящийся из вентиляционных отверстий, смягчал тепло, исходящее от низко висящих ламп.

Судя по кривой улыбке, которой одарила его официантка, Эммет был завсегдатаем заведения, и его не очень любили. Доминик задавался вопросом, был ли он из тех, кто много жаловался или экономил на чаевых.

Доминик отхлебнул кофе и поставил его на подставку. Человек был единственным за столом, кто заказывал еду. В любое другое время от ароматов жареного мяса, специй и ароматного пара у Доминика заурчало бы в животе. Но он, Трей, Тарин и Данте хорошо поели перед тем, как прийти.

После того, как Эммет, наконец, оформил заказ, он поднял бровь.

— Вы уверены, что ничего не хотите заказать?

— Нет, спасибо, — сказала Тарин, в то время как остальные покачали головами.

Эммет захлопнул меню и передал его официантке, которая затем ушла. Он поправил галстук, не сводя глаз с Доминик.

— Я полагаю, ты знаешь мою дочь, Розмари.

— Смутно, — сказал Доминик.

— Смутно, — повторил Эммет, поджав губы. — Возможно, она упоминала, что была замужем до прошлого года. Её муж, с которым она прожила девять лет, развёлся с ней, когда она не смогла зачать ребёнка. Ублюдок, — добавил он себе под нос.

— Розмари кратко упомянула о разводе, но не вдавалась ни в какие подробности. Мне жаль это слышать.

— В нашей семье есть кровь перевёртышей. Моя прапрабабушка была наполовину перевёртышем. Ни у кого из её детей не было внутреннего животного, как и у потомков следующих поколений. У нас также нет повышенной силы или ускоренного исцеления. Розмари, однако, всегда верила, что в ней живёт внутренний волк. В детстве она сказала бы, что это сон. Я думал, это плод детского воображения. Но она все ещё клянётся, что чувствует это внутри себя. Клянётся, что чувствует его присутствие, хотя он по-прежнему спит.

Трей нахмурился.

— И это ни разу не пробуждалось?

— Нет.

Эммет развернул свою белоснежную салфетку, достал столовое серебро и осмотрел его. Явно неудовлетворённый, он начал вытирать салфеткой вилку.

— Из того, что я понял о перевёртышах, они способны заводить детей только с тем, с кем у них образуются брачные узы.

— Это правда, — согласился Трей.

— Что означает, это вполне может объяснить, почему она не смогла завести детей со своим мужем, — сказал Эммет. — Как перевёртышу, ей нужна пара.

Поджав губы, Трей покачал головой.

— Я сомневаюсь, что проблема здесь в этом. Её кровь перевёртыша слишком разбавлена, чтобы это могло быть фактором.

— Но внутри у неё есть волчица. — Эммет перевёл взгляд на Доминика, и его проницательные глаза сузились. — Ты же в это не веришь, не так ли?

— Нет, — Доминик не верил. — Если бы у неё была волчица, я бы почувствовал её. Мой волк почувствовал бы её.

К тому же, от женщины пахло чисто человеком.

Челюсть Эммета напряглась.

— Как сказала Розмари, животное спит. Латентное, я полагаю, вы так это называете.

— Латентное — это когда животное не выходит на поверхность, — сказала Тарин. — Оно, однако, не спит. Оно очень бдительное и это большое присутствие внутри человека.

Нетерпение промелькнуло на лице Эммета, когда он посмотрел на альфа-самку.

— Возможно, это имеет место в некоторых ситуациях, как с твоей, но не в этой.

Трей напрягся.

— И что именно ты знаешь о моей паре?

— Нет ничего необычного в том, что она была латентным перевёртышем, пока ты не создал с ней пару. Это пробудило волка. — Эммет посмотрел на Доминика. — Я хочу, чтобы ты сделал то же самое для Розмари.

Доминик медленно моргнул.

— Что? — Он, должно быть, ослышался.

— Если ты создашь с ней пару, ты сможешь пробудить её волка. Позволь ей иметь детей. — Как будто это действительно было так просто. — У тебя с ней были отношения до недавнего времени, поэтому я уверен, что для тебя не составило бы труда просто укусить её.

— Отношения? — Доминик выпрямился в кресле, не в силах поверить, что он действительно, чёрт возьми, это слышит. — Я не знаю, что сказала тебе твоя дочь…

— Она рассказала мне все. Как встретились в супермаркете, как ты покорил её, каким любящим и внимательным ты был, как проводил большинство ночей в её квартире и говорил о том, чтобы переселить её на свою территорию. Я не знаю, что привело к вашему спору, она не стала об этом говорить. Но с этими вещами можно разобраться.

— Какого хрена? — Волк Доминика зарычал, взбешённый тем, что самка ложно заявила, что у неё есть к нему какие-то претензии. — Здесь ты перегибаешь палку, Пирсон, — сказал ему Доминик, тщательно контролируя тон. Тем не менее, его голос стал более глубоким от гнева. — У меня не было отношений с твоей дочерью. На самом деле, это далеко не так. Несмотря на это, создание пары с кем-то — это не просто укусить его.

Эммет отмахнулся от этого.

— Я читал о перевёртышах, и знаю, как это работает. Ты кусаешь женщину, чтобы заявить на неё свои права. Эта метка делает её твоей парой. Тогда между вами образуется связь. Связь, которая придаёт человеку дополнительную силу, ускоряет исцеление и позволяет ей иметь детей. И ты, на самом деле, был в отношениях с ней. Она мне все об этом рассказала.

— Если ты думаешь, что связь не сработает в долгосрочной перспективе, прекрасно, прекрати это в какой-то момент. Но, по крайней мере, оставь её своей парой, пока она не забеременеет и её волк не проявиться. У неё не возникнет проблем с тем, чтоб ты контактировал с ребёнком.

Доминик мог только пялиться на человека. Парень был либо чёртовски заблуждающимся, как и его дочь, либо он был совершенно не образован в отношении парной связи перевёртышей.

Тарин вздохнула.

— Существует много дезинформации о связи, мистер Пирсон, и…

— Ты не можешь утверждать, что у тебя не было латентности, — отрезал Эммет.

Трей ощетинился.

— На самом деле, мы можем утверждать все, что, чёрт возьми, захотим — мы не обязаны тебе ничего объяснять. Но да, общеизвестно, что моя пара была латентной до того, как мы образовали пару. Однако я ещё не слышал о перевёртыше, чьё животное проявилось после.

— Это не значит, что этого не произойдёт с моей дочерью, — сказал Эммет, ничуть не смутившись.

— Укус не приведёт к формированию парных уз, — сказал Данте человеку. — Так не работает. Это, конечно, не придало бы твоей дочери дополнительной силы или каких-либо других способностей перевёртыша. И даже если бы Доминик взял её в пару, это не было бы чем-то таким, от чего ни один из них не смог бы отказаться, как только она получила то, что хотела.

Эммет усмехнулся.

— Никто по-настоящему не верит, что брачные узы — это мистическая связь или что их пары предопределены.

— Наверняка ты слышал истории о связи, которую твоя прапрабабушка разделяла со своим супругом, — сказал Доминик.

— Она была сумасшедшей женщиной, которая также была убеждена, что с ней разговаривает ветер. — Эммет недоверчиво покачал головой. — Если ты хочешь уйти от связи, то сможешь это сделать. Любой смог бы.

— О, ты можешь уйти, но не без того, чтобы не столкнуться с потенциально ужасными последствиями. Отделение от своей истинной пары может привести к тому, что один или оба человека станут изгоями. Когда мать Доминика ушла, волк его отца не только стал изгоем, он также убил трёх человек, прежде чем альфа и бета старой стаи Доминика сумели одолеть волка.

Линкольн не заслужил такого конца своей жизни. Он не был злым, даже не осознавал, что творил. И это только показало, что парная связь не всегда была такой красивой и блестящей вещью, какой её воспринимали.

Доминик вздёрнул подбородок.

— Я не могу дать тебе или твоей дочери то, что она хочет.

— Может быть, это изменит твоё мнение. — Эммет выудил что-то из кармана и подвинул это через стол. Чек на 50 000 долларов. К нему никто не притронулся. — Все, о чем я прошу тебя, это временно взять Розмари в качестве своей пары. Как только её зверь проявится, и она забеременеет, ты можешь прекратить отношения.

Доминику пришлось сжать челюсти, чтобы сдержать проклятие. Человек просто не слушал.

Взгляд Эммета остановился на Трее.

— Я хороший союзник. Это нравится перевёртышам, да? Союзники. Может, очень полезно иметь хорошие человеческие связи. Я могу дать тебе их. — Он посмотрел на Доминика, явно ожидая, что тот согласится.

Доминик этого не сделал.

— Если у Розмари действительно есть внутреннее животное, возможно, у неё есть истинная пара, которая ждёт её. Я желаю ей удачи её в поиске, но этот мужчина — не я. У нас с ней не было отношений. Мы встретились в баре, у нас был роман на одну ночь, и я ушёл до утра — вот и все. В этом не было ничего, кроме того, что она прекрасно знает.

Было не хорошо рассказывать этому парню, что у него был секс на одну ночь с его дочерью, но этот человек не понял намёка.

Покраснев, Эммет положил руки на стол.

— Как я уже сказал, я хороший союзник. Я также могу стать очень плохим врагом.

Трей одарил его акульей ухмылкой.

— Ты не можешь нажить себе худшего врага, чем я.

Глаза Эммета вспыхнули.

— Не будь так уверен в этом. У тебя есть сын. Есть ли что-нибудь, чего ты бы не сделал, чтобы обеспечить его счастье? Ты действительно мог бы сидеть и смотреть, как он страдает? — Он стукнул кулаком по столу. — Чёрт возьми, ты не видел, как Розмари развалилась на части после того, как её бросил муж. Он отшвырнул её в сторону, как будто она была никем. С тех пор, как она была ребёнком, все, чего она когда-либо хотела — это иметь собственного ребёнка.

Пирсон посмотрел на Доминика.

— Ты говоришь, что не можешь заставить её волчицу выйти на поверхность. Прекрасно. Но ты можешь, по крайней мере, вернуть ей чувство значимости, которое отнял у неё бывший муж. Я предлагаю тебе пятьдесят тысяч долларов. Тебе лишь нужно укусить её, заявить права, а затем оплодотворить её — всё это ты, вероятно, мог бы сделать за один вечер.

— Я сожалею о том, через что прошла твоя дочь, — сказала ему Тарин. — Я действительно сожалею. И я могу понять, что ты любишь её и просто хочешь сделать все лучше для неё. Но мы объяснили, что то, о чем ты просишь, невозможно сделать. Парные связь — это сложная вещь, которую нельзя купить или просто заставить появится по своей воле. Если ты нам не веришь, поговори с другими перевёртышами. Предложите им ту же сделку. Они скажут тебе то же самое.

— Она не хочет других перевёртышей, она хочет твоего члена стаи. Она любит его. — Эммет посмотрел на Доминика. — Не то чтобы ты заслуживал её, учитывая, что ты даже не признаешься, что у тебя были с ней отношения.

— У нас не было никаких отношений, — сказал ему Доминик, когда он и члены его стаи поднялись на ноги. — И никогда не будет. Прими совет моей альфа-самки — проконсультируйся с другими перевёртышами и предложи им этот чек. Скоро ты поймёшь, что просишь чего-то, чего я не могу ей дать.

С этими словами четверо волков вышли из ресторана и направились к автомобилю стаи.

Сидя в машине, Доминик потёр затылок.

— Я этого не предвидел.

— Розмари никогда не намекала на то, что ты её пара? — спросил Трей с заднего сиденья, обнимая Тарин.

— Нет. — Доминик пристегнул ремень безопасности. — Она сказала, что разведена, что муж был полным мудаком, и что она завидует перевёртышам из-за того, что у них есть предопределённые пары. Она не упомянула, что верила, что у неё есть внутреннее животное.

— Потому что она была уверена, что ты поймёшь, что это неправда. — Данте включил зажигание и выехал задним ходом с парковки. — Я предполагаю, что она думала, что папа сможет достать ей то, что она хотела. Деньги решают все в мире людей. В нашем мире? Не так уж и много.

— Хотя мне жаль, что она не может иметь детей, я также хочу свернуть ей шею за то, что она скармливает её отцу всю эту ложь, — сказала Тарин. — Она явно живёт в мире фантазий. Будь осторожен, Доминик. Такие люди так просто не сдаются. Они могут долго цепляться за свои убеждения. Очевидно, она видит в тебе решение всех своих проблем.

Выезжая со стоянки, Данте вздохнул.

— Разве ты не знаешь, что лучше не спать с сумасшедшими людьми, Дом?

— Эй, она не позволяла своему безумному флагу развеваться, когда я был рядом с ней, — защищался Доминик. — Она казалась достаточно нормальной.

— Видишь, вот что происходит, когда ты пропускаешь этап знакомства с девушкой — ты пропускаешь осознание того, что она живая, дышащая буря дерьма, направляющаяся в твою сторону. — Данте встретился взглядом с Треем в зеркале заднего вида. — Как ты думаешь, её отец попытается создать проблемы стае?

— Я сомневаюсь в этом, — ответил Трей. — Вероятно, он угрожал нам, потому что был зол. Кроме того, я не понимаю, какие неприятности Пирсон может создать нам в любом случае. Он, вероятно, все ещё надеется, что Доминик передумает. Как бы то ни было, возможно, Доминик не видел Розмари в последний раз. Ей не понравится, что она не получила того, чего хотела.

Доминик хихикнул.

— Что ж, ей просто придётся с этим смириться.

Размазывая вилкой макароны по контейнеру для ланча, Мила вздохнула. Она знала, что её родители не очень хорошо воспримут всю эту историю с парой по договорённости. Известно, что они не захотели бы, чтобы она брала себе партнёра, который смотрел в её сторону только потому, что хотел союза с росомахами Ивановых. Известно, что им не понравилось бы, что брак с Максимом означал бы для неё постоянное пребывание в России. Хотя она была готова к их разочарованию, тяжесть этого все ещё причиняла боль.

Её мать была вне себя от ярости. Плотно сжав губы, Валентина быстрыми шагами ходила по комнате отдыха парикмахерской, убираясь в ускоренной перемотке — вытирала кофейную гущу со стойки, убирала кружки со стола, убирала газеты, мыла чашки и даже протирала экран настенного телевизора.

— Я не могу поверить, что слышу это, — сказал Джеймс, сидя на диване, уперев локти в бедра и сжимая в руке фарфоровую кружку. — Ты последний человек, о котором я когда-либо думал, согласившийся вступить в брак по договорённости.

— Это звучит холодно, я знаю, но мне нравится этот парень, папа. — Мила откинулась на спинку пластикового стула. — Это ещё не официально. Я не позволяла Максиму предъявлять на меня какие-либо права — даже временные. Мы узнаем друг друга лучше, когда я вернусь в Россию. Я ни к чему не стремлюсь — я не могу торопиться, поскольку процесс подачи заявления на визу требует времени. Не похоже, что я уезжаю на следующей неделе или что-то в этом роде.

— Брак по договорённости может иметь катастрофические последствия, если пара никогда не запечатляется друг на друге.

— Вот почему я не буду проводить церемонию, пока мы не запечатлеемся. Если этого не произойдёт, я уйду. Но есть много примеров, когда такие создание пары действительно проходит хорошо.

— О, пары развиваются, заботятся друг о друге, конечно, и связь, которую они образуют, могут быть прочной. Но не всегда достаточно прочной, чтобы их счастье длилось долго.

— А как же моя бабушка и дедушка? — Она бросила вызов, имея в виду родителей Валентины. — Они создали пару по договорённости и счастливы.

Джеймс взмахнул рукой.

— Скелет и её мужчина-раб не в счёт.

— Почему бы и нет?

— Потому что они оба в высшей степени дисфункциональны.

Учитывая, что её дедушка делал странные вещи, например, притворялся страдающим агорафобией, чтобы её бабушка не заставляла его ходить по магазинам, Мила не могла с этим поспорить. Она бросила вилку в пластиковую ванночку, и её мать мгновенно схватила её вместе с чашкой Джеймса.

— Мам, сядь, я их уберу.

Но Валентина продолжила и сделала это сама, как будто Мила ничего не говорила. Вытирая руки салфеткой, Мила повернулась к отцу.

— Мне жаль, что это не то решение, которое вы можете поддержать или уважать, я действительно сожалею, но…

— Я хочу поддержать тебя, — сказал он. — Я просто не могу поддержать то, что ты обманываешь себя. То, что ты не можешь быть со своей истинной парой, не означает, что брак по договорённости — твой единственный вариант. Это не значит, что ты не можешь обрести настоящее счастье с кем-то другим.

— Я знаю это. Но кто сказал, что я не могу найти это с Максимом?

— Это не точка зрения твоего отца. — Валентина вытерла руки кухонным полотенцем и отбросила его в сторону. — Ты можешь придумать что-то получше, чем связь по договорённости, Мила.

— Это было больше похоже на то, что твои братья сватали меня, а не на деловую сделку, — сказала Мила.

— Но твоя пара с сыном альфы укрепила бы союз, это делает его бизнесом. — Валентина указала на неё. — Ты заслуживаешь лучшего. Ты можешь добиться большего. У тебя здесь своя жизнь, Мила.

— Мне нравится моя работа, но это не та работа, которой я не могла бы заниматься в другом месте.

Хотя она будет скучать по этому месту. Она работала в парикмахерской «Лезвие и Острота» с подросткового возраста. Ей здесь нравилось. Нравилось его деревенское очарование и непринуждённая атмосфера. Нравилось, что каждый день был особенным, и что она могла помочь другим почувствовать себя лучше. Это было популярное место, предлагавшее стрижку, бритье, уход за лицом и другие услуги.

Парикмахерская принадлежала её дяде Винни, как и все другие близлежащие предприятия. В отличие от большинства видов перевёртышей, манулы держали существование своей породы в секрете от людей и не претендовали на территории. Тем не менее, они часто собирались вместе для защиты. Прайд владел всеми магазинами по обе стороны улицы — некоторыми они пользовались сами, другие Винни сдавал в аренду.

Однако её члены прайда работали не в каждом магазине. Книжным магазином управляли люди, а магазином травников гибрид перевёртыша и ведьмы. Прайд нанимал людей и даже одиноких перевёртышей.

Винни также владел двумя соседними многоквартирными домами, где жили многие члены прайда. Кошки, работающие и живущие так близко друг к другу, были похожи на стаю, ошивающуюся на своей территории. Прайд, возможно, и не претендовал на землю и не отделял себя от публики, но им нравилось оставаться рядом друг с другом.

— А как же мы? — спросила Валентина, убирая посуду в шкафы. — Ты бы бросила нас — своих собственных родителей?

Ах, вот и эмоциональный шантаж. Её мать владела им как профессионал.

— Ты объезжала весь мир с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. Если я уеду отсюда, я все равно буду видеть тебя примерно так же часто, как сейчас.

— А как же твой брат? Он твой близнец. Ты не можешь бросить своего близнеца.

— Алекс всегда в разъездах, и он часто ездит в Россию.

— А как насчёт твоих друзей? Хм?

— Если они настоящие друзья, они оторвут свои задницы и приедут ко мне в гости.

С лёгким рычанием Валентина пнула ногой дверцу шкафа, захлопнув её.

— Я виню в этом Адель и Джоэла. Я заставлю их заплатить.

Мила успокаивающе подняла руку.

— Я не завидую им за то, что у них есть, и не обижаюсь на них за то, что они создают. Но моей кошке тяжело, и я не знаю, как ей помочь.

Даже имени Джоэла было достаточно, чтобы заставить её кошку поджать верхнюю губу.

Джеймс провёл рукой по лицу.

— Я могу понять, почему ты хочешь увеличить расстояние между собой и ними, если твоей кошке так тяжело. Но переезд в Россию? Это чёртовски далеко.

— Как я тебе говорила, это будет зависеть от того, как пойдут дела между мной и Максимом, — напомнила ему Мила. — Он кажется хорошим парнем. Он бы тебе понравился.

Джеймс фыркнул.

— Не понравиться. Нет, если он заберёт у меня мою малышку.

Валентина уперла руки в бока.

— И если у тебя с этим Максимом ничего не получится, ты вернёшься домой. Да?

— Если моей кошке удастся разобраться со своим дерьмом, да. — Но Мила не предвидела, что это произойдёт в скором времени.

— Дорогая, — начал Джеймс нежным голосом, — маловероятно, что она когда-нибудь простит Джоэла.

— Я знаю. — Мила сглотнула. — Но если бы она нашла счастье с кем-то другим, она могла бы смотреть на Джоэла без желания перерезать ему горло до грудины.

Джеймс поморщился.

— Настолько плохо, да?

Мила кивнула.

— Очень.

Поток русских ругательств вылетел изо рта Валентины, её голос был таким громким, что отражался от стен маленькой комнаты.

— Это он должен уйти. Не ты.

— Джоэл не сделал ничего плохого, — сказала Мила.

Ноздри Валентины раздулись.

— Но не он был рождён в этом прайде, а ты.

— Так же, как и Адель, — отметила Мила. — У неё такое же право быть здесь, как и у меня.

— Ба, — усмехнулась Валентина. — Она слишком слаба, чтобы быть манулом. Милая. Нежная. Нуждающаяся. Стремящаяся угодить. Ваш вид свиреп и силен. Она похожа на потерявшегося щенка.

В некотором смысле, да, она была такой. Кошка Милы тоже считала другую женщину слабой. Но…

— Она — выбор Джоэла.

— Тогда он глуп и не заслуживает моей девочки. — Сверкнув глазами, Валентина отвернулась и захлопнула ящик стола с такой силой, что зазвенели столовые приборы.

Пока её мать пыталась закрыть покосившийся ящик, который, казалось, был настроен оставаться открытым, Мила сказала:

— Не получится, мам. Там что-то заклинило и… — Но дверь легко закрылась перед её матерью, как будто не осмеливалась вызвать её гнев.

— Мила, пришёл твой клиент! — Арчи, старший парикмахер и менеджер, крикнул из зала.

Встав, Мила поправила рубашку, радуясь, что сбежала из комнаты отдыха и от разговоров.

— Мне пора идти. Мой перерыв закончился, и теперь очередь Арчи взять свой.

— Мы не закончили, Мила. Ты придёшь поужинать со мной и своим отцом сегодня вечером, чтобы мы могли ещё поговорить, — заявила Валентина. — Я испеку шоколадный торт «Спартак».

Губы Милы слегка изогнулись.

— Я приду.

С нежной улыбкой Джеймс сжал руку Милы.

— Увидимся позже, милая. Люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя. — Выходя из комнаты отдыха в парикмахерскую, она в последний раз помахала родителям на прощание.

Арчи стоял у прилавка, управляя старинным латунным кассовым аппаратом, пока с ним болтала его свежевымытая клиентка. Другой парикмахер, Эвандер, который был сыном Арчи, готовил средства для бритья, в то время как его клиент расслаблялся в кресле с распаренной салфеткой на лице.

На каждом отдельном месте стояли мягкие вращающиеся кресла, большие зеркала в рамке и небольшие полки, на которых лежали расчёски, ножницы и другие инструменты. Дополнительные стеклянные полки были заставлены кремами для бритья, свёрнутыми полотенцами, гелями, восками и другими продуктами. На кирпичных стенах висели винтажные фотографии старых парикмахерских в рамках с надписью «Не волнуйся, со временем они отрастут снова». В центре задней стены, прямо над дверью, ведущей в комнату отдыха, была чёрная наклейка с логотипом компании.

Мила подошла к своему месту и привлекла внимание мужчины в зоне ожидания. Он сидел на чёрном кожаном диване с маленьким мальчиком на коленях. Перевёртыш рысь, Дин, и его племянник Финли, были её новыми клиентами.

— Привет, — просто поздоровалась она.

Дин встал с улыбкой.

— Привет, — сказал он. — Финли нуждается в новой стрижке, как ты можешь видеть.

Мила посмотрела на маленького мальчика.

— Готов?

Как обычно, Финли обнял ногу Дина. Парню никогда не нравилось, когда его стригли.

— Я сохранила для тебя клубничные леденцы, — сказала Мила.

Голова Финли вскинулась, глаза расширились от интереса, и она улыбнулась.