Тяжёлая реальность-3. Нестандартное мышление

Потакание желаниям

В этом месте сквозь мутный дым и звуки переговоров в одном из тускло освещённых залов торговцев на Вольной станции, сейчас можно было разглядеть немного странную ситуацию. Тот самый торговец Сейрет, что несколько дней назад пытался заполучить не только ценные шкуры у странного молодого огра, но и эльфийку, теперь бил кулаками по столу, краснея от ярости. Его глаза искрились, а губы подёргивались, когда ему доложили о полной неудаче нанятых охотников за головами. Они столкнулись с боевым дроидом на причале и не только не смогли захватить груз, но и устроили бой с дроидом хозяев ангара – результат оказался катастрофическим. Да. Они всё же смогли пробиться, и даже повредили дроида. Но тот оказался имуществом хозяина ангара и всего этого причального сектора. И теперь Сейрет уже и сам прекрасно понимал, что теперь ему предстоит загладить вину перед кланами гоблинов, представители которых смотрят на такие инциденты крайне серьёзно. Подобная ошибка в таких делах просто не простительна. Кто-то мог бы подумать, что он – слабак, неспособный контролировать ситуацию. А для него это было бы равносильно потере репутации, что сказалось бы практически на всех будущих сделках на этой станции. Пламя гнева внутри него только разгоралось, когда он понял, что один разумный, тот самый странный огр Кирилл, умудрился обойти их всех, оставив торговца с пустыми руками и с кучей проблем.

И тут в его голове возник решающий план. Если охотники за головами не справились с этим заданием, то ему нужно действовать более радикально. Торговец быстро достал карту пиратских маршрутов и данные для связи – старые, проверенные контакты воровского мира, где правят не люди, а орки, гоблины и другие существа, которые не прочь поступиться честью ради наживы. Он быстро выбрал нужного капитана – старого, закалённого в боях орка, командующего тяжёлым крейсером третьего поколения.

Этот капитан – массивный орк с шрамами, которые покрывали лицо, шею и плечи, его глаза были словно прожилки золота на фоне тёмной кожи. Он когда-то участвовал в многочисленных рейдах, прекрасно знал механику гипердвигателей и боевые возможности крупных судов, и был готов к любой хитрости ради выгоды. Сейрет связался с ним через защищённый канал и подал информацию очень чётко. Цель – вернуть “похищенное у него” имущество. Причём не нужно задавать лишних вопросов, вся мотивация формулируется просто. Никому не известный огр Кирилл украл его собственность, а именно – ценные шкуры и “рабыню”.

Орк слушал его, щурясь и скрипя своими кривыми зубами, явно оценивая возможные риски и выгоды. Его репутация не позволит проявить слабость, а желание получить хороший трофей перевешивает осторожность. Торговец предлагал им достаточно крупное вознаграждение, в виде тысячи империалов… Долю от выручки… Часть редкого груза и гарантированное обеспечение снабжения для экипажа крейсера. В обмен орк должен доставить корабль к последней известной точке, где был замечен “Троян”, и захватить его с грузом.

Для пирата это идеальная возможность. Любые конфликты с гоблинами будут минимизированы, так как “официальная” мотивация – возврат украденного имущества, а значит, претензий к ним нет. Сейрет тщательно скрывал личность Кирилла, подавая дело как банальное возвращение собственности. Он даже шептал о том, что рабыня-эльфийка – это “просто товар”, чтобы подчеркнуть её как часть груза, не привлекая внимания капитана к её личности, но при этом делая акцент на ценности.

В зале, где ведутся эти переговоры, все эти торопливые жесты, скрип кресла и даже тяжелое дыхание торговца, что с трудом сдерживает свою алчность, создают напряжённую атмосферу. Он понимает, что ставка высока, и что если пираты не справятся, его собственная репутация будет уничтожена, а гоблины могут развернуть против него полномасштабный конфликт. Но сейчас он был уверен в том, что именно этот орк, закалённый в боях, способен справиться с любыми неожиданностями, а использование гиперскорости и боевых манёвров тяжёлого крейсера позволит ему захватить “Троян” ещё до того, как это проклятый огр Кирилл успеет совершить второй прыжок.

На карте постепенно появляются красные линии. Маршруты возможной встречи, позиции для засады и зона, где они предполагают, что “Троян” будет наиболее уязвим. Сейрет показательно чертил стрелки… Оценивает дальность гиперпрыжков… Время реакции и возможные сценарии сопротивления… Он понимал, что если хоть что-то пойдёт не так, то его план провалится, но азарт и желание вернуть утраченные ресурсы делают его безумно целеустремлённым.

В этот момент в зале раздался металлический скрежет – сопровождающийся вкрадчивым щелчком замка – как символ начала новой, опасной игры. Сейрет сжимал кулаки и уже мысленно планирует победу, полностью уверенный, что на этот раз “его” имущество всё-таки будет возвращено.

Немного погодя, уже сидя в тускло освещённом зале своего офиса на станции, старый торговец буквально светился от возбуждения. Он потирал руки, усмехаясь и глотая свою радость, когда через сенсорные экраны станции увидел, что старый тяжёлый крейсер орков третьего поколения наконец покидает причал и направляется вслед за “Трояном”.

Сам этот крейсер представлял собой массивное, мощно бронированное судно, с тяжелыми энергетическими пушками, медленно вращающимися турелями и характерными гусеничными элементами на внешней броне, которые обеспечивали дополнительную устойчивость при манёврах. Это был корабль, переживший десятилетия боёв, с характерными вмятинами, следами старых сражений и затёртыми символами предыдущих владельцев. Несмотря на возраст, крейсер обладал массивной силовой установкой и достаточным количеством вспомогательных двигателей для того, чтобы маневрировать в бою.

И сейчас торговец предвкушал, как вскоре сможет обогатиться. Ценные шкуры магических тварей, добытые где-то этим странным огром Кириллом, для него были буквально на вес камней души. Но главное, его мысли заполняла возможность завладеть редкой рабыней… Эльфийкой… Он уже строил в голове планы, как сразу же превратить её в наложницу, подчинив волю по собственному вкусу и желанию. Для него это была не просто “покупка”, а статусная демонстрация. Редчайший трофей, которым можно было подчёркивать силу и влияние на рынке и среди конкурентов.

Попутно Сейрет прикидывал, как новый груз позволит ему буквально “выдавить” с рынка всех потенциальных соперников. Ценные шкуры и редкая рабыня должны были стать инструментом давления. Предложение товара ограничено… Спрос высок… А его конкуренты, не обладая подобными ресурсами, будут просто вынуждены отступить или переплачивать. Он даже не задумывался о том, кто такой этот самый Кирилл… Какие технологии он использовал, чтобы добыть такие ценности… Или зачем купил этот старый корвет, который старательно восстанавливал всё это время. Все это для торговца было второстепенным – важен был результат и трофей.

Он с лёгкой улыбкой игнорировал и конкурентов, которые тоже проявляли подозрительную активность. Для него их действия были лишь фоном – он был уверен в силе своего положения, а захват “Трояна” с его уникальным грузом обеспечивал почти стопроцентный успех. Торговец предвкушал день, когда корабль вернётся в его руки, а вместе с ним и все материальные и статусные выгоды, которые он давно вынашивал в своих хитрых и меркантильных планах.

Сквозь его радостное возбуждение пробивалась жадность и азарт. Каждая деталь – старый крейсер пиратов… Охранные системы… Будущая наложница… Ценные шкуры… Всё складывалось в одну картину победы, которую он уже мысленно праздновал, словно забирая всё в свои руки ещё до того, как событие произойдёт на самом деле…

………..

Старый орк Ограз привычно сидел в капитанском кресле, обитым чёрной кожей неизвестного зверя, и задумчиво барабанил когтистыми пальцами по подлокотнику. Его “Сломанный Клык” – тяжёлый крейсер третьего поколения, вылизанный до блеска и выкупленный за кровью и жизнями целой семьи, был его самым большим достоянием. На фоне новых кораблей он выглядел массивным стариком. Грубая, угловатая броня, чьи тяжёлые пластины были словно срощены воедино десятками ремонтных швов… Огромные трубы охлаждения, уводящие жар в пустоту… Орудийные башни, скрипящие, но по-прежнему смертоносные… Машины на этом чудовище гудели, как сердца древних зверей, а сам корпус источал запах масла, металла и старой крови. Для орка это был не просто корабль – это был родовой дом, гробница предков и гарантия будущего потомков.

Он тяжело втянул воздух и снова прокрутил в голове слова торгаша. Того самого скользкого мерзавца, с которым они уже имели дело.

– Товар, говоришь… – Глухо пробормотал он себе под нос. – Слишком гладко ты поёшь, торгаш.

Его сомнения были понятны, так как он прекрасно понимал то, что если бы у этого пройдохи действительно украли бы столь ценный груз, то он бы уже вопил на весь сектор, требуя поддержки, защиты, компенсации. Наёмников бы снарядил, с братками из других кланов договорился бы. А он… Молчит… Улыбается в свою куцую бороду, и только шепчет, будто доверяет им особую тайну. Значит, товар не его. Значит, он сам где-то облажался и не смог кинуть настоящего хозяина. А теперь хочет, чтобы грязь разгребли другие… Они…

Подумав об этом, старый орк резко скривился, злобно прищурив жёлтые глаза. Он, конечно, привык к грязи. Пират есть пират. Но уж слишком много странностей было во всей этой истории. Вот эта история с рабыней… эльфийка? Мол, ценная, редкая, нежная добыча. Таких уж точно не продают под прилавком. Если её взаправду хотели отвезти куда-то – значит, хозяин у неё не простой. Тронуть такую ношу – значит, нарываться на огромные сложности и даже проблемы.

И ещё больше настораживал корвет. Точнее, тот, кто им управлял. Непонятный… Никому неизвестный… Странный… По слухам – огр…

– Огр… – Глухо проворчал старик и почесал свой, ещё в молодости обломанный клык. – Вот это мне меньше всего нужно.

Орки всегда считали огров роднёй, хоть и далёкой. Те были, хоть с виду и более стройными, и даже привлекательными. Но нравы у них были куда жестче, тяжелее. А характеры более упёртыми. И если хотя бы один из кланов огров сочтёт, что их кровного родственника задели, то по их душу тут же прибегут карательные отряды. Не за деньги, не на наживу идут эти звери, а именно за местью. А с ограми спорить – всё равно что пытаться удержать падающую скалу. Раздавит, и даже костей не соберёшь.

Капитан шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Его люди доверяли ему. Его семья жила этим кораблём. А теперь какой-то скользкий умник подсовывает им слишком лёгкую добычу, слишком уж выгодную. Старый орк всю жизнь знал, что если нажива чересчур “сладка”, значит, за ней всегда прячутся какие-то проблемы.

Он провёл взглядом по мостику своего корабля. Старые товарищи застыли за рабочими консолями… Рябь мерцания экранов приборов… Красные огни боевой готовности… Гул турбин, что отдавался в костях… Всё это было для него родным. Всё своё. И именно потому он не мог позволить себе легкомысленных ошибок.

– Проклятый торгаш… – Прорычал орк тихо. – Думаешь, я старый и тупой? Думаешь, не вижу, что ты меня в яму толкаешь?

Но выбора тоже не было. Даже так подобный груз стоил риска. Эти шкуры магических тварей можно продать за такие деньги, что хватит и клану, и кораблю на долгие годы. А эльфийка… Если такая рабыня и правда существует, то она сама по себе может стоить целое состояние.

И всё же, мысль о том, что за этим корветом может стоять огрский клан, не давала ему покоя. Старик мрачно усмехнулся, хрустнув суставами.

– Придётся проверить самому. А уж если этот Кирилл и вправду из их… Лучше нам было бы развернуться… Пока ещё не поздно…

Приняв такое решение, он медленно поднялся из кресла, гулко стукнув сапогами по полу, и тяжело посмотрел на тактический экран, где мерцала точка убегающего корвета.

– Ну что, старина. – Прошептал он, поглаживая подлокотник кресла, словно душу самого крейсера. – Пойдём, посмотрим, куда нас этот умник пытается затащить.

И “Сломанный Клык”, старый, тяжёлый, как сама память, рванул в погоню, будто пробуждённый зверь, готовый вцепиться в добычу…

Мостик “Сломанного Клыка” был, по собственному мнению капитана, не столько помещением, сколько старой, благородной болезнью – тем местом, где судно держало в себе память. Кто вошёл туда, чувствовал это сразу. Не глазами, а костями – вибрация моторных труб доходила до подошв, и будто старый зверь вздохнул, когда он коснулся своего кресла.

Кресло капитана – монумент. Высокая спинка из потёртой бакелитовой кожи, ремни и заклёпки, на подлокотниках вырезаны не картины, а истории. Вмятины от пуль, глубокие штрихи от ножей, штампы прежних побед. Под ним металлическая платформа, вмятая от тысяч тяжёлых шагов, с отпечатками сапог и крошками старой пищи. Это кресло было не столько для удобства, сколько для поддержания статуса. Оно держало имидж своего хозяина, как трон держит голову короля, и капитан считал его последним щитом от всего этого прогнившего мира.

Всё вокруг было иным – собранным воедино. Буквально сколоченным, починенным снова и снова. Панели с многочисленными царапинами… Клоки проволоки… Втулки, где шуршат пальцы механика… Стрелочные индикаторы, упрямо висящие на старых шкалах, с пожелтевшей цифрой “0”, и в их дрожании чувствовалась реальная очень длинная история корабля. Где-то между современным гироскопом и древним маховиком красовалась целая колонка ручек. Толстые рукояти с клыками, по которым скользили руки пилотов веками. Их поверхности были отполированы до лоска тысячами прикосновений – теплотой чужих ладоней, и даже чужих страхов.

На столах – марево карт и каких-то склянок. Карты были не только про маршруты. Они хранили коды старых налётов, крестики – как память о потерянных друзьях, и бугорки заплат, где были прорехи в координатах. Рядом – старый прибор, почти музейный экспонат. Многогранный компас, обмотанный кожей. По нему капитан водил пальцем перед боем, как по родовой печати. По углам стоят крошечные кости и скобы – трофеи, амулеты, табу на удачу. Один из них – заколка из зуба какой-то древней Великой твари – висел на цепочке у подлокотника, и капитан касался её, когда думал о семье.

Панорама вперёд достаточно толстый, занимающий чуть ли не всю стену мостика пульсирующий экран, с чередой шрамов и пятен соли. Он не обещал чистых звёзд. Он показывал куски окружающего корабль космического пространства, которые выглядят как пусковые дорожки для судьбы. Когда “Сломанный Клык” уходил в разгон, и гиперпространство распахивало перед ними своё чрево, капитан знал каждый изгиб этого пути.

По бокам располагались консоли. Не ровно новейшие, не ровно древние. Этакая смесь. Одни уголки светились голограммами, другие – монохромными лампочками, где каждый желтоватый огонёк был сигналом “всё в норме” или “всё плохо”. Тут – рычаги, пыльные задвижки, там – сенсорный “экран” с ручным регулятором, к которому привязано было с полсотни патчей. Кто-то шил… Кто-то паял… Кто-то делал вид, что всё по-прежнему… На этих консолях и работал экипаж. Орк-рулевой, проще говоря – пилот, широкая спина у панели управления, плечи, будто вырезанные топором. Рядом с ним – мелкий гоблин-техник, моторист с глазами, которые, казалось бы, никогда не спят… У дальнего окна – старый стрелок – артиллерист, что не любит слов. Их движения точны не по учебнику, а по памяти. Кто-то подаёт ключ… Кто-то – шаг, который меняет траекторию… И корабль слушается их команд, как старый верный пёс.

Звуки мостика – это язык корабля. Негромкое скрипение рельсов, скрежет механики, постукивание сапог по металлическому настилу, шипение гидравлики. Иногда – длинный, низкий голос надстройки, похожий на молитву. Это механики шепчут свои просьбы к ржавчине, чтобы та не дала трещину в ответный момент. Это маленькая религия у членов экипажа “Сломанного Клыка”. И пахло тут не чем-то единым. Масло… Пряности… Пот… И где-то в углу – запах старой выпивки, в бутылке наполовину пустой, как память.

Сенсорные гирлянды и тактические экраны сливались в живую мозаику. Маршрут… Цели… Слабые точки… Но в центре всего этого – всегда была простая штука. Аппарат старого радиоприёма, ржавый динамик, к которому во время боя шептались команды, и который ещё отвечал эхом прежних лет. Корабль – не бездушная машина. Этот мостик был его мозгом и сердцем в одном теле, и у капитана рука автоматически ложилась на рычаги, как на ключ к потоку жизни. Он мог по одному звуку заметить, что в левом агрегате пробило прокладку – не потому, что увидел это на приборе, а потому, что слышал корабль.

Ещё – семейные вещи. На одной из полок, в деревянной шкатулке, лежали фамильные трофеи. Железный браслет сына, потерянный в рейде… Тёмная фотография – если её можно так назвать – где молодые орки стояли рядом с искалеченным флагом… Записки, где мастера писали о подгонке деталей, рукописи с именами тех, кто не вернулся… Капитан иногда доставал эту шкатулку ночью и, поводя пальцем по надписям, думал о цене всех рейдов.

Мостик был устроен так, чтобы не спасать тех, кто не любит судно. Здесь были места для приказа, для совета, для пощёчины. Когда капитан вставал и стучал костяшками по столу, голоса смолкали. Он говорил очень мало. Его решения были короткими, как заряды пушек. Но за этими короткими словами стояла масса опыта. Как поставить заслон… Как распорядиться облаками… Как увести корабль так, чтобы не дать врагу понять ни намерения, ни момент.

Именно так он чувствовал “Сломанный Клык” – как живое продолжение себя и предков. Вечером, когда лампы гасли, мостик становился камерой, где он слышал шорохи, будто корабль шепчет:

“Я с тобой. Но помни цену.”

Он прислушивался и отвечал не словами, а прикосновением руки. К креслу… К меху… К шкатулке… Тогда старый орк становился немногословным, но в его молчании – железная уверенность. Он знает путь, и путь пройдёт так, как велит судно и честь его рода.

Старый орк сидел в капитанском кресле, вцепившись когтистыми пальцами в тёплые, отполированные веками подлокотники, и медленно качал головой. Его взгляд был устремлён в проекцию звёздного сектора, но на самом деле он смотрел не на огни космоса, а внутрь себя, в привычные глубины мыслей.

Мысль о простом пути не отпускала его. Сколько раз в жизни он видел, как кровью решали то, что можно было решить словом или жестом? Слишком много. Каждый раз после бойни оставались горы трупов, дыры в корпусах, незаживающие шрамы на душах экипажа. А потом – ремонт, новые долги, новые враги. Война кормила их, но и жрала быстрее, чем давала.

Он понимал, что с этим огром можно было бы всё решить куда легче. Договориться. Сесть за один стол, вытянуть на ладонь те самые шкуры, рабыню, всё, что хотел тот жадный торгаш – и обсудить. Старый орк даже почти видел эту картину. Огр сидит напротив, в огромном кожаном плаще или боевой броне, плечи напряжены, как стальные балки, взгляд тяжёлый, но прямой. Они бы пили из одной кружки креплёного пойла, он бы предложил честный вариант:

– Слушай, друг. Нам заказано взять твоё добро. Ты не хочешь ссориться с теми, кто за нами стоит, и мы не хотим лезть в войну с твоим народом. Давай решим всё по уму. Ты отдаёшь нам то, что нужно, а мы делимся оплатой. Ты жив, твой корабль жив, и у тебя ещё будет время и сила взять своё в другом месте.

В мыслях всё выглядело так просто. Торгаш получил бы своё – грузы, рабыню. Экипаж записал бы себе в копилку выполненный заказ. Они получили бы оплату и вдобавок целый корвет в придачу, пусть и старый, но всё же рабочий. Не нужно было бы тратить топливо на погони, не нужно было бы рисковать тем, что у “Сломанного Клыка” начнёт сыпаться броня или что кто-то из экипажа получит лазерный заряд в грудь.

Орк, глядя на сенсорные данные, даже на миг усмехнулся. Какой же всё-таки лёгкой могла бы быть жизнь, если бы все мыслили так же разумно, как он сейчас. Но затем его усмешка исчезла, как тень под ярким светом.

Он слишком хорошо знал этих упрямцев. Огров. Родня, по сути. Только чуть иная ветвь. И упрямство у них – не просто черта характера, а кость, из которой фактически вытесан весь этот народ. Огры могли неделями драться за право держать в руках один и тот же нож. Могли умереть, но не уступить врагу даже клочка металла. С ними нельзя было говорить “поделим”. Для них это звучало как оскорбление.

“Ты думаешь, что я настолько слаб, что могу поделиться?” – Вот как они бы это услышали. И он прекрасно понимал, что тот самый Кирилл, кем бы он ни был, даже полукровкой-огром, но раз его уже все принимали за огра – вряд ли станет вести такие переговоры. Скорее всего, он выберет смерть. Или бой. А значит, всё снова сведётся к крови.

Капитан пиратского крейсера тяжело вздохнул. Лёгкий путь всегда есть, но он всегда оказывается закрыт, если на другой стороне стоит упёртый упрямец. И это злило. Злило не потому, что он боялся боя – он прожил в них жизнь, видел, как плавятся пушки, как сыплются переборки, и сам не раз вставал лицом к лицу с врагами, выше и сильнее его. Нет. Его злило то, что мирный вариант лежал прямо на ладони, но взять его было нельзя.

Он снова обвёл взглядом проекцию, сжатую в зелёные линии маршрутов.

– Вот ведь упрямые твари. – Пробурчал он себе под нос. – И ведь из-за этой глупой гордости снова польётся кровь.

В глубине груди старого орка медленно ворочалось чувство – не страх, а тяжесть. Тяжесть командира, который должен повести свой корабль на дело, что уже пахло не выгодой, а глупой бойней. Но он был капитаном, и потому обязан был принять этот путь, даже если ненавидел его. Хорошо бы было договориться. Но с ограми… Этот путь был просто закрыт…

Некоторое время спустя капитан уже привычно вслушивался в корабль так, как старый охотник вслушивается в лес. В любом шорохе он слышал чьи-то далёкие шаги. На мостике “Сломанного Клыка” звуки были его индикаторами. Стук каких-то инструментов внизу… Приглушённый гул машин… Тихое мычание гидравлики… Он поднял руку, и весь этот оркестр случайных шумов словно замер в ожидании – потому что его рука означала приказ, а приказ для пиратского корабля – не просто слово, а закон.

Ему хотелось идти путём договорённости. Тихим, без крови, с одним коротким рукопожатием и равномерным распределением прибыли. Но он знал характер тех, о ком шла речь. И потому готовил экипаж не для фарса, а для реальной работы – жёсткой, аккуратной, без паникующих нот, где каждый шаг выверен, а каждая жизнь взвешена, как монета на весах.

– Слушайте. – Сказал он, голос его был как гравий, перевалившийся во рту. – Мы ищем корвет огров. Но мы не тащим огонь туда, где можно говорить. Если его хозяин отдаст всё то, что мы должны получить, то и наши руки будут чисты. Если нет – делаем дело, как всегда. Все поняли?

В ответ – короткие, грубые кивки. Орочьи голоса, гоблинская жалкая нервная болтовня у консолей – всё впитывалось в капитанский слух. Он перебросил взгляд на свою карту. Красные линии погони… Зелёные – безопасные коридоры… Пунктир – возможные укрытия… Но это была абстракция. Жизнь решалась в мелочах – в том, как пленить преследуемое судно целым, не раздробив его на куски, как не пустить в ход безумную ярость, когда можно взять товар живым.

Он раздавал задачи мягко, но твёрдо. Ни одна приписка не звучала так:

“Рвём их на части.”

Ничего подобного пока что не будет. Его команда, разумные существа самых разных родов и вида, должны были почувствовать, что эта цель не маскарад, а хорошо рассчитанная сделка. Подготовка шла по нескольким линиям, и капитан думал о каждой по-отдельности:

– Станция и доковые следы. – Старый орк указал, чтобы те, кто занимался работой с документами и счетами, перекрыли документы и лавировали отчёты.

– Пусть это выглядит как следствие или случайная потеря. – Сказал капитан Ограз. Это была не преступная инструкция, а просто эстетика правды, чтобы хозяева причала могли грозить, но не знать, кому именно.

– Экипировка и оружие. – Оружие перебрали и смазали. Кто-то шёл за новой кровью… Кто-то – за более явными трофеями… Но капитан запретил бездумные демонстрации силы:

– Оружие – это язык угрозы, не музыка для праздника. – Его абордажники тренировались в стрельбе по мишеням на безопасной дистанции – мелкая, но важная проверка. Их руки не дрожали, дыхание было ровным. Никаких “секретов”, которые могли бы помочь вырезать ёмкости двигателя или “вытянуть энергию”. Это были рутинные задачи. Перезарядка, контроль запалов, проверка креплений и тушение случайных вспышек.

– Инженерный отсек. – Механики перебирали редукторы, подтягивали фитинги, ловили микровибрации – не ради феерии, а чтобы “Сломанный Клык” держался как здоровый зверь под ударом. Старый орк старался подходить к делу с умом:

“Мы не сможем заново купить корабль. Так что мы его бережём. Лучше один целый корвет, чем гора обломков и полусгнивших шкур.”

– Бригады абордажа. – Он назначил людей, помня о характерах. Быстрые, терпеливые для тихого взятия шлюзов… Хромые, но массивные – для давления на возможную оборону… Гоблинов – для взлома и захвата, потому что у тех пальцы проворнее… Они репетировали подъёмы, но не как цирк. В темноте, словами-ключами, тихо, чтобы никому не дать шанса крикнуть “тревога” или “враг”. Капитан дал прямой приказ:

“Берём целиком или не берём вовсе. Риск – оправдан, если возвращение с подобным грузом не превратит нас в мишень.”

– Канал коммуникаций. – Первый помощник завернул радио и канал связи в набор ложных “тестовых” передач. Их целью было не взломать чужое судно, а создать иллюзию, будто за “Трояном” идёт иной след. Десяток лживых маяков… Пустые сигналы… Логические ловушки, чтобы отвлечь чьи-то слишком “внимательные” глаза. Капитан одобрил:

– Пусть ищут в другом секторе. Если кто-то вообще пойдёт на это. Мы же пойдём прямо за ним.

Это не была инструкция с координатами атаки. Это был приём маскировки – шорох, а не зубчатая схема.

– Медицинский блок и трофейные планы. – Медик готовил бинты и упряжки, чтобы при необходимости скрыть следы боя и привести пострадавших в чувство.

– Нам не нужна глупая смерть, – сказал капитан тихо, – нам нужна оплата и корабль. Если будет большая смертность, раздел добычи будет слишком уж тягуч и грязен.

Он весьма тщательно расставил приоритеты. Жизни экипажа и сохранность корпуса.

– Мотивация экипажа. – Стараясь не обнажать алчность, он разложил листы с долями. Он помнил о том, что для его бойцов пиратство – это единственное ремесло и семья. Надо было, чтобы они чувствовали себя участниками, а не только голодными хищниками. В этом он говорил просто:

– Берём корвет – получаем деньги. Берём “товар” целым и невредимым – нам премия. Вас обманут? Нет. Я отвечаю. Я – ваша гарантия.

В его словах были не только обещания, но и ответственность – потому что он сам был стар и знал цену, что приходится платить за хороших специалистов.

И в то же время, в глубине его разума, тлела мысль о переговорах с тем самым огром. Сложность была не в том, что он боялся ссориться. Просто Ограз сам прекрасно понимал необратимость этого шага. Пойти к огру с миром означало впустить упрямого зверя в кабинет, где обе стороны останутся при своём. “Поделим” – как слово – для огра звучало почти как оскорбление. Но если бы в деле был шанс на мир, он бы воспользовался им – не ради трусости, а ради мудрости. Корабль и семья всегда были дороже чести в лихой час.

Перед отправлением он собрал команду в тесном кругу. Свет был тусклый, и каждый мог видеть линии на лице капитана – как давно прорезанные карты.

– Мы не идём на самоуничтожение. – Сказал он. – Мы идём за тем, что нам платят. Берём корвет аккуратно. Если он сдаётся – платим цену, уходим. Если он бьёт – мы бьём в ответ, но мы не упустим то, что у нас в руках. Поняли?

В ответ тут же раздались поддерживающие крики:

– Поняли! – И тогда старый капитан дал знак. Они двинулись к своим местам. Гоблины – механики – отправились к механизмам… Артиллеристы – к своим пультам и прицелам. На короткую секунду он позволил себе слабость, и провёл рукой по мраморной гравировке подлокотника – память о сыне, потерянном в давнем рейде.

– За всех них… – Сказал он тихо и вышел. Да. Он не желал войны ради войны. Но он знал, что если переговоры – путь, который закрыт – тогда иного пути не будет. И он был готов вести своих людей не в пьяную схватку, а в аккуратную, тихую, проведённую так, чтобы корвет пришёл к ним целиком, а счет за это дело был оплачен с процентами, которые хватили бы на ещё один ремонт и ещё одну свадьбу его детей. В его разуме все линии сходились к одному. Риск был весьма велик – но вполне оправдан, если цель возвращает жизнь в док и тепло в дом.

После его приказов мостик снова ожил. Рычаги дрогнули, лампы вспыхнули, “Сломанный Клык” зарычал, и капитан выпустил команду. Их поход начался не с крика, а с ровного, тяжёлого шага – шага того, кто знал цену чему-либо в этом беспокойном мире. А сам старый пират медленно и даже как-то задумчиво откинулся в кресле капитана, скребя когтями по подлокотнику – привычка, выработанная за долгие годы тревожных полётов. Его корабль, тяжёлый крейсер третьего поколения, был почти живым существом – уродливым, грубым, но надёжным. Построенный орками для войны, он не знал понятия “красота” или “изящество”. Его обшивка напоминала грубо склёпанные бронеплиты, наваленные друг на друга в беспорядке, словно кузнец в спешке лепил доспехи из первого попавшегося металла. Но под этим внешним хаосом скрывалась чудовищная прочность. Корпус этого старого корабля пережил десятки боёв, сражался в дымящихся облаках обломков и всё ещё держался…

……….

Крейсер шёл тяжело и уверенно, будто древний бык, готовый снести всё на своём пути. Реакторы внутри гудели низким утробным басом, вибрации передавались по полу мостика, и каждый орк ощущал их в костях, словно удары барабана. Штурманы, тоже орки, только постарше, молча отслеживали поступающие на их пульты данные. Их грубые пальцы с загрубевшими суставами двигались по тяжёлым панелям управления, покрытым царапинами, ожогами и следами времени.

– Разгон пошёл. – Глухо рыкнул главный механик, вставая с места и поворачивая голову к капитану. Его клыки блеснули в полумраке мостика. На огромных экранах сначала было видно крошечную светящуюся точку Вольной станции гоблинов, вокруг которой роились мелкие суда и даже автоматические грузовые баржи. Но постепенно этот огонёк стал удаляться, исчезать, а вместо него пространство впереди темнело, наполняясь мерцающими линиями светил.

Крейсер набирал скорость с орочьей медлительной основательностью. Не резкий рывок, как у огрских фрегатов, и не изящный скользящий манёвр эльфийских “проныр”… Нет… Орочий корабль походил на старого бойца, что разгонялся, делая каждый шаг всё быстрее и тяжелее, пока не превращался в неудержимый таран.

– Пять процентов… десять… пятнадцать… – Хрипло бормотал кто-то из помощников, следя за шкалами мощности. Вибрация постепенно усилилась, и по обшивке пробежал низкий скрежет, словно сам металл противился переходу. Старый орк прикрыл глаза и ухмыльнулся – он знал, что это был вполне нормальный звук. Корабль, как и его капитан, никогда не шёл тихо. Он ревел, рычал, скрежетал, но делал своё дело.

– Синхронизация систем прыжка завершена. – Прохрипел штурман. – Держим курс на вектор ушедшего корвета.

Капитан медленно кивнул. Перед его взглядом уже мерцало окно прыжка – прямоугольный разлом в пустоте, где пространство начинало искажаться, сжиматься в спирали.

– Вперёд, старая железяка… – Пробормотал он, словно подбадривая собственного зверя. И в тот момент, когда разгон достиг нужной отметки, крейсер словно нырнул в распахнувшуюся перед ним пасть гиперпространства. Пространство вокруг вытянулось в бесконечные полосы света, а затем всё исчезло. Остался только гул внутри корабля – тяжёлый, низкий, будто биение сердца гиганта.

Корабль орков ушёл в прыжок, тяжёлый, мрачный и неуклонный, как сама судьба, решившая преследовать бегущий корвет…