Экзамен для чародея-2: Немое Заклинание

Глава 9 Похороны наоборот, или «Не говорите ничего лакею!»

Похоже, мои слова заставили Кристофа напрячься.

— Какая странность? — быстро спросил он.

— Когда несколько минут назад обер-вахмистр оставил нас, уйдя в лес, я заметил за его поясом пистолет.

Кристоф глупо моргнул.

— Вот этот пистолет? — он покачал оружием Генриха, а затем сунул его обратно в карман на дверце.

— Точно так.

— Вы хотите сказать, что он был таким же мороком, как и моя деревенская девица или ваш мужчина в плаще?

— Я этого не утверждаю, но некоторые факты заставляют меня предположить подобное…

Я заглянул в карету, воочию убедился, что обе наши дамы и служанка безмятежно спят, и только тогда захлопнул дверцу.

— В связи с этим у меня возникает вопрос, мсье Завадский: если с нами на дороге у поваленного дерева был морок, то куда исчез настоящий обер-вахмистр Глапп?

Кристоф принялся торопливо озираться, будто и впрямь рассчитывал увидеть Генриха где-то поблизости.

— Однако есть и другие вопросы, — продолжил я. — Тут важно выяснить, в какой момент мы попали под действие морока. Тогда мы в точности будем знать, какое событие произошло в действительности, а какое нам просто привиделось.

— И как это можно выяснить? — насуплено поинтересовался Кристоф.

— Понятия не имею! — отозвался я. — Для этого нужно припомнить все события, которые произошли с нами сегодня с самого утра. В подробностях и по порядку. И первое из этих событий, которое покажется странным, может стать границей начала действия морока… Итак, друг мой, вы сегодня проснулись ни свет ни заря: что показалось вам странным?

Кристоф был явно не готов к такому вопросу. Он неопределенно задвигал плечами, зашевелил пальцами, всем видом своим пытаясь показать, что он пытается найти ответ, но тот все время от него ускользает. Однако помогать я ему не собирался — пусть сам выкручивается.

— Пирожки! — неожиданно воскликнул он.

— Что — пирожки? — не понял я его мысль.

— На завтрак вместе с кофе подавали жареные пирожки с капустой, — пояснил Кристоф. — Вам не кажется это странным?

— Не кажется, — ответил я, мотая головой. — Кофе был, конечно, мерзкий, но пирожки отличные. Думайте, усерднее, друг мой! На кой черт вам вообще нужны мозги⁈ К тому же морок, работающий под влиянием магии Красной Линии, вряд ли смог бы проявить себя так же хорошо там, где влияние поля Синей Линии преобладает. Поэтому больше придавайте значение тем событиям, которые произошли уже после переправы через Серебрянку.

— Хорошо, — согласился Кристоф. И сразу же заключил: — Птицы?

— Уже теплее, — прищурился я. — Продолжайте, мой друг. Что подозрительного вы нашли в этих птицах?

— Господи, да в них все подозрительное! — голос у Кристофа дал «петуха», как это обычно с ним бывало, когда он начинал волноваться. — Я никогда прежде не встречал птиц, которые могу сожрать человека!

— Герр Глапп упоминал даже про лошадь, — согласился я.

— К тому же эти стрижи-людоеды никогда не появляются на русском берегу Серебрянки! — заметил Кристоф очень торопливо, словно ухватился за кончик отличной мысли и теперь боялся ее потерять. — Можно предположить, что заклятье морока было наложено именно на высокий берег Зильберхали, но русское название реки в нем нигде не упоминалось.

— Потому морок и не может влиять на то, что происходит на противоположном берегу! — закончил я за него.

— Выходит, морок начался уже сразу за мостом через Серебрянку? — с вопросом в голосе предположил Кристоф. — Значит, никаких стрижей-людоедов там и в помине не было?

Я смотрел на него в упор, понимая, что мой неофит все-таки смог докопаться до истины.

— Получается, что и Бернарда они не убивали? — спросил я.

— Господи… — прошептал Кристоф, нервно потирая себе щеки. — Но кого же мы тогда похоронили?

Еще несколько мгновений мы напряженно смотрели друг другу в глаза, а затем, не сговариваясь, кинулись к своим скакунам. Запрыгнули в седла и что было сил рванули в обратную сторону, туда, где осталась на краю дороги одинокая могила с лютеранским крестом в изголовье.

Сказать, что мы очень торопились, означало не сказать ничего. Мы летели как стрелы из татарского лука, как пуля из пистолета, будь он неладен! Ветер так и свистел у меня в ушах, и я благодарил бога, что мы не успели отъехать слишком далеко от того места, где похоронили беднягу Бернарда. Хотя…

Бернарда ли?

Могилу мы едва не проскочили. Точнее, Кристоф ее как раз проскочил, и если бы я его не окликнул, то он мог бы так и скакать до самого берега Серебрянки. Точнее, Зильберхали, как ее здесь называли.

Спрыгнув с лошадей, мы подбежали к могиле, и я успел подумать: «Плохо, что не захватили лопату».

Кристоф вырвал из земли крест, отбросил его в сторону и упал на могилу коленями. Принялся раскидывать землю по сторонам. Я кинулся ему помогать. Недавно разрытая земля поддавалась хорошо, порой приходилось отбрасывать целые комья, пронизанные тонкими белыми корнями.

Быстрее, быстрее! Разрази меня гром!

Кристоф с криком вдруг отпрыгнул от могилы, и я в первый момент не понял, что произошло. Подумалось, что он наткнулся рукой на какую-нибудь острую ветку, которую мы случайно уронили в могилу, когда ее закапывали. Но потом понял, что вовсе не ветка была тому причиной. Потому что я увидел, как земля вдруг пошевельнулась, треснула, и из этой трещины высунулся палец.

— Он живой! — тяжело проговорил Кристоф, испуганно глядя на этот палец. — Он живой!

— Помогай! — заорал я на него, видя, что мой неофит никак не может прийти в себя. — Быстро!

Кристоф вновь подскочил, и мы вместе принялись раскидывать землю вокруг руки. Освободив ее по локоть, вместе схватились за нее и потянули вверх. Кристоф даже закричал от натуги и упал задом в траву, когда рука вырвалась из-под земли по самое плечо.

Я вновь кинулся откидывать землю, нащупал вторую руку и тоже вырвал ее наружу. Теперь совершенно точно было видно, что одет этот человек не в ливрею лакея, а в мундир прусского офицера.

Это был герр Глапп, черт меня возьми!

Кристоф снова подоспел мне на помощь, и мы вдвоем выдернули на свет божий перепачканное в земле тело обер-вахмистра. Выволокли его из могилы на траву, уложили на спину. Я уже не был так уверен, что он все еще жив, потому что никаких жизненных признаков он больше не подавал.

Тогда я потряс его за плечо.

— Генрих! Герр Глапп, очнитесь! Шнель! Битте, мать вашу!

Я перевернул его на бок и увесисто хлопнул по спине раскрытой ладонью. Обер-вахмистр колыхнулся всем телом, и мне показалось, что веки его дрогнули. Я хлопнул еще раз, сильнее, и этот удар, наверное, запустил его сердце.

Генрих страшно захрипел, пытаясь заглотить как можно больше воздуха. Коротко выдохнул и снова захрипел, пуская изо рта пену.

— Дышите, герр Глапп, дышите! Вам нужно дышать!

Но обер-вахмистр и без наших напоминаний уже задышал. Громко, хрипло, жадно. Он захлебывался воздухом и собственной слюной, то и дело хватал себя руками за горло, как это делает задыхающийся человек.

Но было видно, что с каждым вдохом ему становился легче. Лицо его, перепачканное землей, быстро розовело, дыхание становилось более ровным, а взгляд уже не был столь потерянным и безумным.

Откинувшись, он лег на спину и несколько минут лежал неподвижно, постепенно приводя дыхание в порядок. И когда стало ясно, что самое страшное осталось позади, и бравому обер-вахмистру уже ничто не угрожает, я осторожно спросил:

— Как вы, герр Глапп?

Он отряхнул с лица землю, глянул на меня мутными глазами и приподнялся на локтях.

— Что со мной? — спросил он с хрипотцой. — Я ранен? Что случилось?

На первые два вопроса я ответил без труда:

— Теперь уже все в порядке. Вы не ранены.

А вот ответить на последний было уже не так легко.

— Как вам сказать, герр Глапп… Собственно, мы сами не знаем, что произошло. Думаю, это был морок…

— Вы знаете, что такое морок? — с вызовом спросил Кристоф. Теперь, когда Глапп пришел в себя и опасность для него миновала, мальчишка почувствовал себя гораздо увереннее.

Обер-вахмистр глянул на него с недоумением. Было бы странно, если бы маг Зеленой Линии в степени бакалавра не знал, что такое морок.

— Простите его за глупый вопрос, герр Глапп! — сказал я. — Мы попали под морок сразу же за мостом через Зильберхаль. Но поняли это буквально недавно.

Обер-вахмистр огляделся. Увидел могилу, валяющийся неподалеку крест и вновь уставился на меня с вопросом в глазах.

— Это крест? Как я здесь оказался? Это могила? Чья она?

— Да, это могила, — спокойно ответил я. — Вы будете смеяться, но она ваша!

Я нарочито хохотнул, как бы приглашая его ко мне присоединиться. Но Генрих приглашения не принял и очень тяжело сглотнул.

— Моя? Но… почему⁈ Я ранен? Я умираю?

Он резко сел и принялся торопливо ощупывать себя, где только мог дотянуться.

— Герр Глапп! — окликнул я. — Генрих! Успокойтесь, с вами уже все в порядке! Вы не ранены. Морок был настолько сильным, что мы с Кристофом ошибочно приняли вас за Бернарда и… похоронили вместо него!

Обер-вахмистр уставился на меня с полным непониманием. Белки его глаз казались светящимися на фоне перепачканного в земле лица.

— Похоронили меня вместо Бернарда? — переспросил он.

— Ну да! — подтвердил Кристоф. — Представляете себе? Смех-то какой!

Но обер-вахмистру ситуация, судя по всему, смешной совсем не казалась.

— Ничего не понимаю… Как это случилось?

Он поднялся с земли и принялся яростно себя отряхивать.

— Это сложно сказать, — ответил я, помогая ему счистить гряз со спины. — Мы все находились под действием морока, и потому нам тяжело судить. А вы сами-то какое событие запомнили последним?

Генрих замер с задранным вверх подбородком, припоминая.

— Мы увидели птиц, — произнес он некоторое время спустя. — Да, точно, это были сагарские стрижи-людоеды, о которых в наших землях ходят легенды! Они напали на нас, и мы торопились укрыться в лесу…

— Это был морок, герр Глапп, — сказал я. Затем в последний раз хлопнул ему по спине, выбив пыль, и отступил на шаг. — На самом деле никаких птиц там не было.

— Но постойте… — обер-вахмистр не торопился со мной соглашаться. — Я же точно помню! Они на нас напали, и я даже в одного из них выстрелил из пистолета!

— Вы действительно стреляли, Генрих, — согласился я. — Это бесспорно, поскольку я и сам слышал ваш выстрел, а в карете лежит разряженный пистолет… Но все же эти птицы были просто мороком!

Герр Глапп непонимающе потряс головой.

— Но в кого же я тогда выстрелил⁈

Я не ответил, только плечами пожал. А Кристоф скромно отвернулся.

— Постойте, господа! — Генрих раскинул руки в стороны. — Вы хотите сказать, что я стрелял в Бернарда⁈

— Этого мы не знаем, герр Глапп, — ответил я как можно спокойнее. — Так же как не знаем, где сейчас старина Бернард. Мы считали, что птицы убили его, и когда заехали в лес, то решили похоронить его в этом месте… — я кивнул на могилу. — Мы понятия не имели, что хороним, не лакея, а вас. Надеюсь, вы простите нам эту маленькую ошибку.

Я напрасно сказал «маленькую», потому что и сам сразу же почувствовал, насколько издевательски это прозвучало. И слава богу, что обер-вахмистр этого не заметил. Видимо, в его немецком мозгу это прозвучало более сглажено. А может быть его мысли просто были заняты другим, потому что, жмурясь, он растер лицо и воскликнул, потрясая руками:

— Мы должны вернуться! Если я выстрелил в Бернарда, то тело бедняги до сих пор лежит на опушке. Его следует похоронить как полагается.

Что ж, мысль была правильная. Если бы не один нюанс, на который Кристоф и обратил наше внимание.

— Один раз мы его уже похоронили, — заметил он немного смущенно. — И даже крест поставили. И к чему это привело?

— Что вы хотите этим сказать, Кристоф? — хмуро поинтересовался обер-вахмистр.

— Просто меня мучает один вопрос: а что, если морок до сих пор действует на нас? И все, что здесь сейчас происходит, нам только кажется?

На некоторое время мы все замолчали, обдумывая его слова. Потом герр Глапп встряхнулся и замотал головой.

— Нет, это невозможно! Ни одно заклятье не может работать постоянно — это истощило бы магическое поле до такой степени, что оно почти не ощущалось бы. Но я его чую прямо сейчас! Не могу им управлять, но чувствую его сильное присутствие!

Я был с ним согласен. Вслух этого, конечно, не сказал, но был уверен: так оно и есть. Потому что я тоже чувствовал мощное воздействие чужой магии. Все пространство было напитано ею, силовые линии так и витали повсюду. Впрочем, влияние магии Синей Линии здесь тоже ощущалось, но не столь сильно.

— Я думаю, что морок включается, когда на его территории появляется кто-то из магов другого цвета, — продолжал обер-вахмистр. — Он постепенно набирает силу, а затем так же постепенно затихает. Если бы морок до сих пор действовал, я бы не очнулся.

— Остальные тоже уснули, — заметил я. — Странно, но бодрствовать остались только мы с мсье Завадским.

Генрих осмотрел каждого из нас с любопытством.

— Значит, вы оказались крепче, чем это может показаться на первый взгляд, — сказал он наконец. — Но сейчас морок уже отступил. Уверен: все, что сейчас мы с вами видим, господа — это явь.

— Тогда нам действительно следует вернуться и попытаться отыскать беднягу Бернарда, — предложил я.

Сказано — сделано. Тем более, что терять время понапрасну никто не желал. Мы запрыгнули на скакунов, Генрих с моего позволения уселся позади меня, но не проехали мы и двух сотен шагов, как увидели взъерошенного и ободранного Бернарда, бредущего по дороге нам навстречу.

Мы тут же соскочили с лошадей и обступили его со всех сторон.

— Ты жив, дружище! — радостно провозгласил Кристоф, совсем по-свойски хлопнув лакея по плечу. Да так увесисто, что тот едва не завалился на дорогу. — Мы так рады!

— Ихь ферштее зи нихт! — испуганно бормотал бедняга, не понимая, почему ему уделяют столько внимания.

Для людей, которые еще час назад даже не знали его имени, мы выглядели слишком обрадованными.

Генрих что-то спросил у него по-немецки, и Бернард принялся что-то торопливо и многословно ему объяснять. Обер-вахмистр понимающе кивал.

— Генрих, вы не поясните нам, о чем он говорит? — справился я.

Обер-вахмистр с натянутой улыбкой взял Бернарда за руку и показал нам дыру на рукаве его ливреи.

— Бернард уверяет, что его преследовали эти ужасные птицы, — пояснил нам герр Глапп по-русски. — Он считает, что одна из них вцепилась в него и даже ударила клювом. И эта дыра, как он полагает — след от удара… Я бы хотел попросить вас, господа, не рассказывать ему, что это отверстие от пули из моего пистолета. Я буду чувствовать себя неловко.

— Столь же неловко, как чувствовал себя я, когда понял, что мы закопали вас в землю живьем? — полюбопытствовал я.

Генрих задумался ненадолго, а затем гыгыкнул.

— Точно так, господа! Точно так!

Вдоволь насмеявшись под недоуменным взглядом Бернарда, мы решили скорее возвращаться к карете и сели в седла. Обер-вахмистр снова запрыгнул позади меня, а Кристоф, обернувшись, похлопал по крупу своего скакуна.

— Садитесь, Бернард, не стесняйтесь.

Но лакей оказался не столь ловок в обращении с лошадьми, и он долго не мог вскарабкаться, при этом разозлив лошадь Кристофа и едва не получив копытом в лоб. У нас возникло опасение, что следующая попытка может закончится новыми похоронами Бернарда, и потому Кристофу пришлось попросту схватить его за ворот, поднять и усадить позади себя.

— Держитесь крепче, Бернард! — крикнул он, пускаясь вскачь.

— Ихь ферштее зи нихт! — закричал ему в ответ лакей. — Ихь хабе гросе ангст!

— Ему страшно, — пояснил Генрих.

— Да и черт с ним! — ответил я, тоже пуская лошадь вскачь.

Впереди стояла брошенная карета со спящими пассажирами, прямо посреди дороги, и ради душевного спокойствия лакея я не собирался подвергать их опасности, оставляя и дальше одних посреди леса.

До кареты мы добрались быстро. Никто из ее пассажиров, ровно как и кучер, еще не проснулись. Нам пришлось разбудить их. Принцесса Фике сладко зевнула, мельком глянула на Бернарда и сразу отвела взгляд. А потом вновь резко повернулась и уставилась на него вытаращенными глазами.

— Вас бедойтет дас? — испуганно пробормотала она. — Ихь ферштее зи нихт!

— Вам не о чем беспокоиться, сударыня, — заверил я ее по-французски. — Ваши глаза вас не обманывают. Бернард в самом деле жив. Это был всего лишь морок. Но все уже позади, не бойтесь.

В конце концов мы убрали с дороги поваленное дерево и двинулись дальше в путь.