Немая смерть

Политика по-шинобски. Часть 2

Времечко течет, жизнь не стоит на месте. Перемены неизбежны.

Верхушка Узушио не выносит на публику обсуждение текущих планов. Высшие должны решать, удел младших — подчинение. Рядовые члены правящей ветви знают кое-что, с ними обсуждают отдельные вопросы, так что достаточно разумный человек может составить смутную картину споров в Большом Совете и прикинуть расклад сил. Несколько лучше информированы члены семей старейшин и их ближайшие помощники, хотя даже они не знают всего. Иными словами, всерьёз влиять на политику деревни могут только сами старейшины.

Насколько я могу судить со своей колокольни, сейчас Совет расколот на две группировки. Первая намерена укрепить Узушио и сражаться до конца, вряд ли победного, причем свои шансы они оценивают трезво. Если сражаться в одиночку. Зато если Коноха или коалиция союзных малых деревень пришлют помощь, то отбиться от осады или штурма, пусть и устроенного совместно Кири и Кумо, они считают вполне реальным. В ответ на аргумент о том, что в прошлой войне от Листа мы помощи не дождались, слышатся возражения, что сейчас ситуация иная и допустить потерю ближайшего союзника листовики не могут.

Представители второй фракции считают иначе. По их мнению, ничего в лучшую сторону не изменилось, только хуже стало. Сарутоби Хирузен заключил союз с Суной, обезопасив тем самым фланг, и теперь Узушио ему не особо-то и нужно. Да, конечно, уничтожение Водоворота окончательно похерит систему буферных гакуре на границах страны Огня, созданную Тобирамой, так ведь Сандаймё и раньше не пытался действовать в её рамках. С учетом неизбежной гибели не лучше ли покинуть обреченный остров (оставив на нём всех желающих принять эпическую смерть, разумеется) и переселиться в более безопасное место? Предлагают они, как ни странно, тот же Лист. Там Сенджу, другие дружественные кланы, наработаны связи и клиентура, надежная защита от внешних врагов. Причем в таком случае сохраняется статус клана, который неизбежно пошатнется при бегстве в глубинку вроде страны Ключей, даже при условии прежней численности шиноби.

Забавно: обе группировки согласились на создание Тагути гакуре только при условии полной анонимности, правда, по разным причинам. Каждая из них видела достоинства проекта, свои в каждом случае, и в то же время они опасались прослыть трусами, предложив проект первыми. Как Кейтаро-сама сумел протолкнуть предложение без потери лица, не представляю.

Волей-неволей Коноха являлась серьёзнейшим фактором в стратегии дальнейшего существования клана, с чем соглашалась вся верхушка Узушио. От позиции лидеров Конохи зависело, какой из путей будет выбран. Заняться срочной эвакуацией или сосредоточить усилия на создании коалиции мелких гакуре? Не зная, что именно готов предложить Лист, наши старейшины не могли определиться. Зеленые стояли за новый союз, Куро склонялись к переселению, мы, Алые, неявно поддерживали последних. Лучше всех устроилась семья Узу, делавшая вид, будто стоит над схваткой. Они вроде бы тоже за переселение, но не может же Узукаге хотеть стать чужим вассалом и отказаться от единоличной власти?

— Вы войдёте в состав посольства, направляющегося в Лист, Кушина-химе, — во время очередной встречи огорошил меня Кейтаро-сама. — Решение принято только что.

В школе учительница этикета говорила нам: не знаешь, что сказать — кланяйся. Мудрая была женщина, только став взрослой, понимаю, как выручают её уроки.

— Воля моего господина, безусловно, будет исполнена. Не соблаговолит ли он объяснить скудоумной женщине, что именно ей предстоит делать в Конохогакуре но сато?

— «Скудоумная женщина» оказалась чуть ли не единственной представительницей Узумаки, у которой сложились хорошие отношения с Орочимару-сама, — хмыкнул мужчина. — Не имею чести быть знакомым с легендарным саннином. Его характер действительно так отвратителен, как говорят?

— Он гениален, горд и выходец из малого клана, — постаралась я сформулировать свои впечатления от Белого Змея. — Перфекционист, ценит в людях интеллект. Ненавидит необоснованные претензии на старшинство и пренебрежительное отношение к нему лично, отсюда плохие отношения с почти всеми членами великих кланов. Однако к истинным мастерам своего дела относится с уважением.

— Орочимару-сама полностью разругался с Учиха и Хьюга. Если бы не влияние Цунаде-химе и покойной Мито-сама, с нами и Сенджу он бы тоже поссорился. Вместе с тем, он является одним из сильнейших и авторитетнейших шиноби Листа и любимым учеником Сандаймё Хокаге. Его вес в деревенской политике весьма велик.

— Повелитель прекрасно осведомлен о внутренних делах Конохи.

— За последнюю неделю я провел несколько встреч с дипломатами и нашими агентами в Листе, — Кейтаро-сама покачал чашкой в ладони, бездумно любуясь бликами света на тёмной жидкости. — Они охотно делились сведениями. Мы пришли к выводу, что при заключении союзного договора с Листом… Договора о присоединении, я имею в виду. Так вот, наиболее жестких требований следует ожидать от Коноха но Гоикебан, сельского совета. И если к старейшинам Митокадо и Утатане у нас подход есть, то старейшина Шимура неуступчив, и способа воздействовать на его мнение в нужную сторону мы не знаем.

— Вы полагаете, таковой способ может быть известен Орочимару?

— Орочимару-сама, по слухам, тесно связан с Корнем. Он пользуется уважением Шимуры-доно и выполнял какие-то исследования по его заказу.

— Те же слухи называют старейшину Шимура фанатиком, помешанным на благе деревни. Судя по состоянию его собственного клана, так оно и есть.

— Должны же у него быть какие-то интересы, — возразил Кейтаро-сама. — Даже если он конченый фанатик. Компромат на врагов, снаряжение для сотрудников, артефакты, медицина, техники, деньги, в конце концов? Не для себя, так для организации.

В общем-то, он прав. Своя цена есть у любого, просто сумма и валюта разные.

— Положим, я выясню, на какой крючок его можно подцепить. Каковы мои дальнейшие действия? Кейтаро-сама, скажу откровенно — мне не хотелось бы вести переговоры с Данзо-доно. Не по моим зубам орешек.

— Неужели вы сомневаетесь в собственных возможностях? — ехидно поддел принц.

— Скорее, трезво их оцениваю, господин. Дипломат из меня паршивый.

— Если только вы не желаете обратного. Кушина-химе, главой посольства назначен Аой-доно, он отвечает за всё. Старейшина ждёт вас завтра в начале часа змеи. Обсудите с ним, какие требования вызывают нашу наибольшую озабоченность, чего может хотеть Шимура-сама, заодно подумайте, что предложить Орочимару-сама за посредничество. Едва ли змеиный саннин запросит нечто простое.

— У меня есть кое-какие предположения, но для начала я хотела бы порыться в запретной части архива.

— Вот как? Хорошо, я выпишу разрешение.

Предстоящая поездка в Коноху скорее радовала, чем нет. В прошлый раз я деревню рассмотреть не успела, надеюсь, сейчас найдется экскурсовод, готовый потратить на химе Узумаки день или два. Может, у него будут красные глаза с плавающими запятыми в зрачках, может, неестественно-бледная кожа и привычка облизываться при разговоре. Там видно будет. Подчинение старейшине Аою тоже особого негатива не вызывало — он, конечно, упертый старый ублюдок, но для своего возраста достаточно гибок. Должны сработаться.

Зачастую шиноби действуют, руководствуясь двумя прямо противоположными желаниями. Привычкой таиться и не отсвечивать, вырабатываемой в процессе обучения, и неистребимой тягой к понтам. Последние приносят деньги, репутацию и влияние, поэтому некоторый налет театральщины свойственен большинству из нас.

Громко о посольстве не объявляли, хотя толпа собралась приличная. Старейшина, восемь его помощников, их заместители, писцы, служки, обозники, охрана — всего больше ста человек. Сто три, если быть точной. Учитывая, что отъезд приурочили ко времени отправления очередного каравана с печатями, зрелище растянувшегося по дороге шествия великого клана встречный народ впечатляло. Надо думать, в соседних деревнях о том, что Узумаки зашевелились, уже знают и гадают, в связи с чем.

Великий клан становится великим, когда способен своими действиями перекроить политическую карту мира. Не впрямую, конечно, и не всего мира, а только Элементальных стран, но тем не менее. Согласно формальным признакам, для попадания в высшую лигу необходимо один раз достичь численности шиноби в пять сотен голов, получить стабильный, переходящий из поколения в поколение кеккей генкай и заиметь пару-тройку шиноби S-ранга среди своих членов. Обратной дороги нет. Великий клан может стать вымершим, таких полно, но он не может стать бывшим. Поэтому Рьюдоин по-прежнему заседают в Совете Суны, поэтому в той, нарисованной истории вокруг последнего из Учих выстраивались головоломные комбинации. Статус теряется только с полным исчезновением.

Даже если бы Узумаки не обладали реальной силой, наше присоединение к Конохе значительно изменило бы баланс в регионе. Деревня получит договора, расторгнуть которые без потери лица невозможно, уважение, репутацию среди семейных шиноби и мелких кланов. Прибавить уникальные знания в фуин, собственные сети осведомителей, тонны компромата в архивах и много чего ещё — становится понятно, насколько лакомым куском мы являемся.

— Поэтому Конохе выгодно наше присоединение, — понятливо кивнул Акайо. — Я понял. Значит, клан скоро покинет Узушио?

— Договор ещё не подписан. Может, мы присоединимся к Листу, может, нет.

— Почему нет-то? — удивился мальчишка. — Мы согласны, Коноха тоже согласна. Чего ждать? Я, правда, не понимаю, зачем нам нужно переселяться, но раз Узукаге решил, то так и сделаем.

— Присоединиться к скрытой деревне можно на разных условиях. Ты уверен, что они нам подойдут?

— Эээ… А что они могут потребовать?

— Например, бесплатное обучение фуин. Или установят налог в сто стазис-свитков в год.

— Да ну нафиг! — возмутился мальчишка. — Ай! Простите, Кушина-сенсей! Я больше не буду!

— Сенсей, но если мы действительно им нужны, то вряд ли они выставят высокие требования? — в связи с временной недееспособностью лепшего кореша эстафету перехватил более рассудительный Хироши.

— Разве?

— Вы же сами сказали, что деревня выиграет от присутствия Узумаки.

— Деревня — выиграет.

— Ну так значит договор можно считать подписанным!

— Сачико-чан, ты считаешь так же?

— Бабушка называет это Гармонией неба и земли, — вздохнула умненькая девочка, внучка сестры главы клана. — Если у тебя есть друзья, то есть и враги. Наш переезд даст поддержку Сенджу, и это не понравится их противникам.

— Верно. В Конохе существует сложившийся баланс сил. Мы его пошатнем.

— И что такого-то? — не понял Акайо. — Чем это грозит?

— Внутренней междоусобицей и распадом деревни, — мрачно зыркнула на него девочка. — От таких вещей раньше сильнейшие союзы распадались!

Оспаривать вероятность гражданской войны между кланами гакуре парни не стали. Подобный способ разрешения конфликтов их ментальность вполне допускала, поэтому задумались они о другом.

— Сенсей, а кто против того, чтобы мы вошли в Лист?

— Пока не ясно. Скорее всего, мелкие кланы из поддерживающей Сарутоби-сама коалиции и Хьюга ичизоку. Переговоры будут сложными.

— Хьюга? — вскинулся при упоминании своих любимцев Акайо. — Почему?

— Боятся оказаться в одиночестве против сразу трёх великих кланов и потерять влияние.

— Мы же с Учиха не особо дружим?

— Мы не враждуем. Этого достаточно.

— Ааа, как всё сложно! — схватился пацан за голову. — Сенсей, я запутался!

— Очень плохо, — предусмотрительно отступив в сторонку, ехидно прокомментировала Сачико. — Будущий великий джонин должен разбираться в политике.

— Вредина!

Я долго колебалась, стоит ли брать учеников с собой. На связанных с дипломатией миссиях всегда следует учитывать возможность провокаций и подстав, в политику все и всегда играют грязно, а к подобным вещам генины не готовы. Нет у них соответствующего опыта. Потом подумала и решила — плевать! Когда-то у них выпадет возможность посмотреть Лист. С неприятностями справлюсь, найду, кому присмотреть за мелкотой.

Однако соломку следовало подстелить заранее. Не хотелось бы, чтобы мелочь опозорила свою наставницу, поэтому всю дорогу до Листа они зубрили этикет и отвечали на каверзные вопросы. Почему назвать женщину из Инузука волчицей означает сделать комплимент, а для Хатаке это оскорбление? Какую пищу ни в коем случае нельзя заказывать в присутствии Абураме? И специально для вас, мальчики — не сметь шутить на тему того, кому из потомков достался интеллект Мудреца!

У меня была своя учеба. За два месяца, прошедшие до момента прибытия посольства в Лист, наставники впихнули в меня едва ли не больше информации о кланах Страны огня, чем за всю предыдущую жизнь. Происхождение, история, особенности мировоззрения, правящая семья, кровники и союзники, источники дохода, связи с группировками феодалов в провинциях и при дворе… Много всего. Акено-сенсей прочел суровый курс лекций по дурманящим сознание веществам и ядам отсроченного действия, неприметный родич по имени Фумио-сан оказался большим поклонником Яманак и всего, с ними связанного.

Говорили, разумеется, не только о кланах. Хотя в целом родовая структура сохранялась, в гакуре уже начали появляться организации, имеющие свои интересы и не связанные кровным родством. Те же Анбу, к примеру, или Мечники в Кири. Последние, кстати, при вступлении в должность проходят модификации организма, в результате которых приобретают большую физическую силу и феноменальное родство с Суйтоном. В Анбу НЕ тоже балуются улучшением тела, подробности неизвестны.

— Мы заинтересованы в любой информации о деятельности Корня Анбу, — поучал старейшина Аой во время одного из разговоров. — Следует отдать должное Шимуре, он создал чрезвычайно эффективную организацию.

— Едва ли Орочимару-сама станет откровенничать, Аой-сама.

— Тем не менее, Кушина-химе, используйте любую возможность.

Старейшина меня не понимал, и это его раздражало. Я не укладывалась в привычные для него рамки. К чести Аой-сама, сдерживать темную сторону натуры он умел и быстро докопался до истоков собственного недовольства, переориентировав его на себя. Как следствие, всю дорогу до Листа я имела честь наслаждаться его обществом, выслушивая крайне полезные лекции, отвечая на простые с виду вопросы и чувствуя себя распятой бабочкой перед энтомологом. Он оказался очень хорошим психологом-практиком, буквально раскладывавшим собеседника по полочкам, вытаскивавшим наружу всю подноготную. Понимаю, почему его не любят, но отзываются с неизменным почтением. Сухой, педантичный, жесткий, умный, упрямый даже по меркам Узумаки и в то же время гибкий, если дело не касается его близких. Ему уже за две сотни перевалило и людей, убитых им лично или по его приказу, больше, чем я трупов в жизни видела.

Какие бы качества он во мне ни разглядел, наши планы не изменились. Мне по-прежнему предстояло общаться с верхушкой Учиха и Орочимару, что, учитывая их нелюбовь друг к другу, задача нетривиальная.

Встречали нас с пышностью невероятной. Вообще-то говоря, ещё на границе Огня к обозу присоединились символические «проводники», в чью задачу якобы входило указание дороги и которые в самом деле разруливали мелкие неприятности, неизбежные в пути. Общались с чиновниками, обеспечивали ночлег и всё в таком духе. За один дневной переход до деревни посольство встретил почетный эскорт, куда помимо представлявших Хокаге Анбу также входили представители многих кланов Конохи. Причем каждый считал своим долгом сказать несколько приветственных слов, отчего церемония растянулась на три часа.

Впрочем, уровень пафоса достиг своего максимума при въезде в деревню. Ради торжественного случая открыли почетные Северные ворота, в обычное время запертые на замок и носящие скорее декоративный характер, причем встречал посольство лично Хокаге-сама. При его появлении народ принялся вытягивать шеи — смотрели, сделает ли он несколько шагов вперед, выходя за пределы деревенской черты, или останется на месте. Второй случай следовало рассматривать как что, по его мнению, гости важны, но их предложения не нравятся или просто не слишком желанны. Сделал, шагнул.

Сарутоби Хирузен, Сандаймё Хокаге Конохагакуре но Сато, ощущение производил внушительное. Любой шиноби в той или иной степени харизматичен, но Хирузен-доно буквально пропитывал окружающих исходящим от него чувством благожелательной мощи. Неудивительно, что бесклановые и многие клановые его боготворят.

Сколько в оказываемом воздействии непроизвольного влияния собственной личности, сколько осознанных усилий и сколько действия кеккей генкай, сказать сложно. Не исключено, что значение имеет только первая часть. Бездетный Тобирама любил своё детище, Коноху, всей математически-выверенной душой и выбрал наилучшего преемника из возможных. Юный, не старше двадцати лет, Сандаймё удержал власть. Он справился с нападками обозлённых Учих, рассчитывавших увидеть на троне Кагами-сама, не позволил сделать себя марионеткой Сенджу, за которыми стоял авторитет двух удачных правителей, умело маневрировал среди группировок и альянсов остальных кланов. Его опорой стали потомственные шиноби, приходившие в Лист в поисках безопасности, именно они составили костяк Анбу и разведки. Он оказался не очень хорошим полководцем, но прекрасным политиком, и не факт, что без него деревня не развалилась бы. Во всяком случае, грызня кланов шла бы намного сильнее и того доверия, что существует сейчас, не возникло бы.

Раскланивались мы примерно час. Со стороны могло показаться, что без пышных костюмов, напыщенных поз и выспренних речей легко обойтись, но на самом деле это не так. Основные слова говорятся именно сейчас. Изощренно-витиеватые намеки высокого наречия прекрасно подходят для того, чтобы сделать предложение, ничего не сказав впрямую. Язык, непонятный простолюдинам и позволяющий сторонам сохранить лицо при любом развитии событий. Аой-сама озвучил, зачем мы прибыли, Хирузен ответил, что этого давно ожидали, и пригласил устраиваться поудобнее, потому как вопрос непростой. Вкратце, так.

Квартал Узумаки очень сильно изменился за прошедшее время. Причем дело даже не в том, что стало больше строений, границы участка расширились, а барьерные печати явно недавно обновлялись и перенастраивались. Дети появились. В прошлый свой визит я никого, моложе подростков-генинов с хитайате, не видела, а сейчас вокруг носятся стайки вопящей ребятни, что-то высматривают, пристают к взрослым.

— Да, Кушина-сенсей? — повинуясь жесту, Сачико подошла поближе.

— Задание для вас. Выясните, сколько детей проживает в квартале, как давно они здесь и к каким семьям принадлежат.

— Хай, сенсей! А нам можно будет побродить по деревне?

— Если найдёте сопровождающего.

Или, скорее, я его найду. Дипломаты уже вовсю работают, список встреч вчерне согласован и найти сопровождающего трём генинам будет сложно. Попросить кого-нибудь из Сенджу или Учиха? Первые нарасхват, вторым я учеников не доверю, потому что по части внедрения поведенческих схем носители шарингана уступают разве что Яманака. Есть ещё Курама, но связь с ними деревенским наблюдателям неизвестна и пусть так останется.

Людей приехало больше ожидаемого, и места всем не хватило, и от соседей заявился хмурый слепой дедуган, мокутоном вырастивший двухэтажный домик. Уверена, к завтрашнему утру об этом услышат все, кому надо. В сердце кланового квартала пустили чужака, никак его не контролировали и позволили применять родовые техники — вряд ли можно измыслить более явное доказательство крепости союза Сенджу и Узумаки. После такого шепотки об ослаблении дружбы двух великих кланов, вызванные смертью Мито-сама, сойдут на нет.

Никто не узнает, что после ухода старца его творение в прямом смысле насквозь просветили. И никаких серьёзных разговоров ни внутри, ни около дома в дальнейшем не вели.

Ну а на следующий день началась гонка. Помощники Аой-сама носились, словно укушенные, рассылая десятки писем и организовывая встречи, периодически забегая к ирьенинам или казначею. Меня тоже не миновала доля сия, но в значительно меньшей степени — я отослала Каташи-сану записку с напоминанием о его обещании сводить меня в местный театр и напросилась с коллегами в госпиталь, чем и ограничилась. Первое послужит для организации встречи с Нобору-сама, через Цунадэ я надеюсь послать весточку змеиному саннину. С Орочимару просто так не пообщаешься, личность он занятая и скрытная до невозможности. Впрочем, госпиталь я бы в любом случае навестила.

Ответов следовало ожидать не раньше вечера, таким образом, у меня образовался относительно свободный день. То есть кое-какие дела имелись, но ничего важного. Чтобы не терять времени даром, внаглую пошла к счетоводам и потребовала показать отчетность за последний год. Отказать мне не посмели, зато принесли какие-то ничего не поясняющие бумажки, которые я с недовольным видом вернула обратно. Следующая партия оказалась более информативной. Полноценной аналитики по продажам мне, разумеется, никто не даст, для получения этой информации нужен соответствующий допуск, но учитывая, что моя семья как раз и отвечает за поставки, сложить кусочки было не трудно. Происходи дело в Узушио, так и допуск бы не потребовался, просто в Конохе на ключевых постах сидят Узу и Зеленые.

Больше всех денег на печати тратят Хьюга. Их кеккей генкай дает многое, в то же время отнимая возможность использовать нин- и гендзюцу. Получается странная картина — прекрасные сенсоры, они издалека видят врага и в то же время не могут его достать, потому что специализируются на ближнем бое. В прошлом их выручали пространственные техники, на освоение которых уходило много времени, после присоединения к Конохе ситуация улучшилась, глазастиков берегли. Тем не менее, по старой памяти и из нормальной осторожности они продолжают активно использовать свитки с запечатанными техниками и барьеры. Их верхушку не устраивает появление ещё одного великого клана, но их можно тупо купить, пообещав скидки.

Следующее место, исходя из примерных подсчетов, в равной пропорции делят Учихи, тройственный союз Нара-Акимичи-Яманака и продажи в лавках. Учихи берут не много, у них есть свои мастера для производства расходников типа кибакуфуд, зато все приобретаемые ими фуин высокого качества и стоят дорого. Часто заказывают барьеры, от них стабильно поступают заявки на медицину и защитные артефакты. После их помощи при отражении штурма Узушио мы сделали немало дружественных жестов в отношении друг друга и теперь вопрос в том, сочтут ли Учиха наступившее потепление в отношениях временным или постоянным. Скоро узнаю.

В тройственном союзе всё не так благостно, как кажется на первый взгляд. Нара сидят по штабам и всем довольны, Яманака заняли прочные позиции в разведке и, в целом, у них тоже всё хорошо… Акимичи теряют статус. Раньше они были необходимы союзникам в качестве боевиков, но теперь острая нужда отпала, дефицита бойцов в Листе не наблюдается. Сенджу могут предложить не менее качественные стимуляторы, Инузука точно так же прекрасно ориентируются в лесу, в торговле продовольствием толстяков после смерти Акимичи Торифу потеснили Сарутоби. Если подумать, союз можно расколоть, только нужно ли? Они — едва ли не единственные союзники Хокаге, не возражающие против переселения Узумаки в Коноху.

Вернее нет, не так. Никто не против увидеть Узумаки присоединившимися к Листу, всё-таки пользу от клана опытнейших печатников понимают все. Однако некоторые властные группировки боятся, что мы станем слишком влиятельными, и заранее пытаются это влияние ограничить. То есть уменьшить число голосов, принадлежащих клану в Совете, обложить высокими налогами — денежными, печатями или кровью, не важно, — обязать отчитываться о торговых операциях и запретить занимать некоторые должности. Примерно так в своё время поступили с Хьюга, которые до сих пор не становятся чиновниками в администрации деревни. Но Хьюга — пришельцы, Узумаки же были с Листом с момента основания.

Наиболее громкоголосы из числа наших противников Инузука, они чаще всех озвучивают неприятные инициативы. Впрочем, авторами этих проектов являются другие люди, по большей части принадлежащие к безликой чиновной массе из администрации Хокаге. Самое неприятное, что мы не можем рассчитывать в данном случае на помощь старейшин. Шимура с самого начала ратовал за ослабление роли кланов в жизни деревни, Утатане Кохару и Митокадо Хомура, даром, что принадлежат к вассалам Сенджу, с потрохами вошли в команду Сарутоби и сохраняют нейтралитет. Таким образом, административный ресурс на стороне Хокаге-сама.

Кланы по большей части «за», чинуши условно «против». Можно ли изменить мнение последних? Смотря чьё…

— В Конохе живут сто с лишним кланов, — просвещала меня тем же вечером Цунаде-сама. — Численность двух третьих не превышает десяти человек, причем действующие шиноби из них — один или двое. Тем, у кого есть сильный кеккей генкай, мы назначаем личного врача, специализирующегося на представителях конкретного клана. Физиология ведь разная, иногда мутации совершенно фантастические!

— Вы имеете в виду Учих и Хьюга?

— Да с ними-то всё просто, — отмахнулась гениальная медик. — Ими, по большей части, свои занимаются. Нет, я про Абураме или Акимичи.

— Так Абураме же лет двести ваши вассалы, — удивилась я. — Вы давно их должны были изучить.

— После Первой войны они ударились в экспериментаторство, — мрачно скривилась Цунаде. — Стакнулись с советником Шимурой, тот им поставляет материал, в обмен они ему тоже что-то делают. Хорошо ещё, что всегда можно попросить у Орочи исходники и разобраться, что они там навертели. Кстати, по поводу вашего поклонника — вы с ним уже виделись?

— Поклонника?

— После того, как списки вашего творения дошли до деревни, он не раз и не два выражал желание пообщаться с вами в более близкой обстановке, — захихикала Сенджу.

Прозвучало это зловеще.

— Надеюсь, с тех пор он успокоился?

— Да, залез в свое подземелье и месяц оттуда носа не казал. Впрочем, стенания Джирайи он выслушал со всем вниманием! Что там на самом деле произошло, расскажите?! От придурка ничего узнать нельзя, он несет совершенно несусветную чушь про адские муки, пришествие Шинигами-сама и превращение милой девушки в пожирающую плоть демоницу!

— Джирайя-сан сейчас в деревне?

— Он наверняка забежит завтра в госпиталь, — мило улыбнулась Цунаде. — Вместе с Орочимару. Так расскажите?

Пришлось расколоться на подробности. Коллега посмеялась, поохала, ударилась в воспоминания из общего прошлого троицы и поведала кое-какие забавные моменты. Орочимару в Академии пользовался нездоровой популярностью — им восхищались, но издалека, нестандартная внешность девочек одновременно пугала и притягивала. Странно, мне он показался симпатичным. Извращённые наклонности Джирайи проявились ещё во время учебы, он уже тогда обожал подглядывать за девочками и многажды был бит. По словам Цунаде, в детстве он вечно хотел есть и постоянно тащил в рот всякую гадость, отчего периодически попадал в медкабинет с несварением желудка.

Мы с Сенджу пересеклись удачно, хоть и случайно. Она забежала в квартал Узумаки по своим делам, договаривалась о перепрофилировании фуин-комплекса в госпитале, ну и осталась, взятая в оборот ушлыми посольскими. Пришлось выручать, вести в свою комнату и отпаивать чаем. Упрямые Узумаки с одной стороны и темпераментная, местами стервозная Цунаде-химе с другой — неизвестно, что могло бы случиться без моего вмешательства.

— Так его ещё не унижали, — признала Сенджу, выслушав мою версию событий. — Избивали часто, особенно по молодости, но в гроб с грязными трусами не закидывали.

— Всегда можно сделать ситуацию хуже.

— Куда уж хуже-то? Он, конечно, не показывает, но жутко обиделся.

Пришлось признать:

— Возможно, я перегнула палку. Но извиняться не намерена.

— Этого и не требуется, — отмахнулась женщина. — Главное, в следующий раз ограничьтесь чем-либо менее запоминающимся.

— Вы тоже считаете, что он не прекратит своих извращённых занятий?

— Бесполезно надеяться. Так что, если захотите посетить баню, пользуйтесь своей или приходите к нам в гости.

— Благодарю за предложение, Цунаде-сама. С удовольствием воспользуюсь. У нас баня маленькая, а людей приехало много.

— Придется расширять? — с намёком спросила Сенджу.

— Ещё не знаем. Если договоримся.

— Сенсей готов пойти на уступки. Пойдут ли Узумаки?

— Сложно сказать. Мы слишком долго жили на Узушио и не оглядывались на других. Старшим поколениям трудно признать новую реальность.

— Тем не менее, вы здесь.

На мои губы невольно наползла сожалеющая улыбка.

— Решение ещё не принято. Только большие потери в последней войне вынудили Совет допустить мысль о переселении. Сопротивление велико.

— Клан должен жить.

В том-то и проблема. Наших стариков устроит, если из тысяч жителей Узушио уцелеют сотни, или даже десятки. Ведь клан останется жив и покроет себя славой. Индивидуальности не важны, личности — не более чем взаимозаменяемые детали в общем механизме.

Мы договорились с Цунаде встретиться завтра в госпитале, она обещала показать кое-что новенькое. Учеников удалось скинуть на Като Шизуне, та ещё не знает об уготованной ей участи экскурсовода, но отвертеться не сможет. Участь личного ученика столь же почетна, сколь и хлопотна, местные считают наставника равным родителю и полномочия у него соответствующие. Учит, чему сочтет нужным, или не учит, или может убить, если посчитает недостойным. Последнее, конечно, случается редко, но бывает. Ученик должен повиноваться и всеми силами впитывать даруемую ему мудрость, других прав у него нет.

Като Шизуне оказалась молоденькой девчушкой, недавно окончившей Академию и жутко стеснявшейся внимания моих мальчишек. Сачико-чан смотрела на неё с жалостливым снисходительным пониманием — она-то эту парочку знала, как облупленную, симпатичная внешность её не обманывала. Надо сказать, сильным индивидуальным бойцом Сачико не станет никогда, слишком много думает во время схватки, зато она очень рассудительна и при необходимости может притормозить разошедшихся парней. Поэтому я и назначаю её старшей, когда сама занята.

Конохский госпиталь по-прежнему оставался условно-закрытой территорией, то есть даже с пропуском пускали не везде. Впрочем, после того, как я попалась на глаза Нёрай Фудзита-сану, главе отделения хирургии, большая часть преград пала, словно по волшебству. Мы с ним познакомились на Узушио, где этот почтенный ирьенин изучал некоторые чакраёмкие дзюцу исправления внутренних повреждений костей (соседство с Кагуя вынудило нас разработать ряд специфических методик) и в свою очередь передавал свой опыт. Он знал о моей специализации на медицинских печатях и немедленно воспользовался моментом, утащив в своё логово и под страхом вечного заточения вынудив слабую женщину исправлять чьи-то косяки. Как позднее выяснилось, студенты пытались самостоятельно перенастроить сканирующую печать, отчего она вовсе перестала работать. Кроме того, имелось ещё несколько мелочей, за которые соклановцы содрали бы неплохую цену. Слабая женщина, в принципе, не возражала помочь, однако в обмен затребовала данные по работе очага — сведения, считавшиеся секретными. Мне бы их и так дали, но пришлось бы бумаги оформлять, время тратить…

Чем хороша война, так это большим количеством пленных. Простор для экспериментов полнейший. Ну, а вопросами морали здесь не заморачивались.

Короче говоря, на несколько часов я застряла в хирургии, читая описания обратных реакций изменения кейракукей на работу очага, и опомнилась ближе к обеду. Можно было бы и дольше посидеть, если бы не Цунаде-химе. Она, оказывается, меня искала по всему госпиталю, её сокомандники уже пришли и вовсю заседают в ординаторской. Вроде бы такие посиделки для них являются обычным делом и тот факт, что я приглашена, свидетельствует об интересе со стороны всех троих.

Занятно. Из докладов разведки складывалось впечатление, что друг другу саннины не особо близки. Встречаются редко, постоянно ругаются, какими-то совместными делами не объединены. А мне интуиция подсказывает, что связана троица между собой накрепко. Они вместе выхлебали столько дерьма, что внешние знаки внимания и дружелюбия им просто-напросто не нужны, дружба воспринимается по умолчанию и от внешних факторов не зависит. Кто прав, кому верить? Как и всегда — себе.

— Пусть добрые духи десять тысяч лет охраняют путь гостеприимных хозяев сего места.

— Радости и процветания глубокоуважаемой химе благородного Узумаки ичизоку, — поклонился в ответ Белый Змей.

В отличие от сокомандника, Джирайя не заморачивался этикетом. При виде меня он вскочил с места, перебрал ногами, словно исполняя некий причудливый танец, ткнул пальцем и громко завопил:

— Вот! Вот та бесчувственная женщина, что украла вдохновение у святого отшельника! Откуда столько жестокости в такой миленькой оболочке?! Как вы могли, Кушина-химе!? После встречи с вами я провел в бане десятки часов, и знаете, что я там делал?! Мылся! Я пришел в баню, только чтобы помыться! Не в поисках вдохновения! Какая боль!

— Джирайя, заткнись! — душевно посоветовала Цунаде-сама. — Не позорься больше, чем есть. Или хотя бы нас не позорь.

— Как вы могли, Кушина-химе, — словно не услышав подругу, попробовал пристыдить меня жабий саннин. — Неужели нельзя было ограничиться побоями? Зачем, зачем вы закидали меня… закидали меня… Этим! Я творческая натура, я тонко чувствую мир! О, какой ужас! Не могу вспоминать!

Пока он в одно горло выхлебывал бутылочку саке, мне припомнилось, что выражения «творческая натура» и «тонко чувствовать мир» я использовала всего один раз, в переписке с Орочимару. Он дает читать личные письма? Ой, вряд ли. Скорее, просто в разговоре упомянул.

— Признаю, я несколько погорячилась. Мне не стоило закидывать вас Испачканным. Мужским. Нижним. Бельем. — С удовольствием отметила, как Джирайю передернуло. — Я глубоко сожалею о своей ошибке и готова её исправить.

Амбал посмотрел на меня с легким подозрением.

— Исправить?

— После того, как осознание глубины постигших вас мук настигло меня, глупая женщина задумалась — нет ли способа облегчить участь несчастного? Ведь непонятый обществом гений не в силах преодолеть тягу к прекрасному и, следовательно, обречен ощущать побои от тех, чьими телами пылко любовался.

Теперь на меня с интересом смотрели все.

— Я долго думала и нашла выход! Джирайя-сан! Приняв мое предложение, вы сможете беспрепятственно посещать общественные онсены, сидеть в одних бассейнах с молоденькими девушками, любоваться их совершенными телами и никто, подчеркиваю, никто не будет пытаться вас ударить.

— Вы хотите подарить Джирайе какую-то маскировочную технику? — недоверчиво предположила Сенджу.

— Нет. Я предлагаю ему сменить пол.

Джирайя подавился саке. Змей замер, с недоверчивым изумлением глядя на меня. Цунаде расхохоталась.

— Хорошая шутка, Кушина-сан!

— Никаких шуток, Цунаде-химе. Смотрите, я всё продумала, — из печати на одежде появилась толстая стопка бумаги, другая печать исторгла из своих недр десяток плакатиков, немедленно прислоненных к стене. — На первом этапе, после обследования и исцеления мешающих дальнейшей трансформации заболеваний, или устранения иных препятствий, проводится гормональная терапия. Думаю, можно управиться за полгода. Конечно, в этот период неизбежны частые смены настроения, появится плаксивость, зато в дальнейшем наступление предменструального синдрома не окажет на пациента особого влияния, он будет готов. Затем серия косметических операций: орхиэктомия, пенэктомия…

— Чё? — тихо спросил Джирайя.

— Удаление яичек и полового члена. Лицевая хирургия и удаление кадыка тоже необходимы, с этими элементами вы будете выглядеть излишне мужественно, что для девушки неприемлемо.

— Как интересно, — с адской улыбкой Цунаде быстро просматривала расписанную на бумаге теорию. — До создания скрытых деревень мой клан разрабатывал нечто подобное, в разведывательных целях.

— Буду благодарна за любую информацию.

— О, не стоит! Ведь речь идет о счастье моего сокомандника! Или правильнее говорить сокомандницы?

— Полагаю, Джирайе-сану следует привыкать мыслить о себе в женском роде.

— Да, психологический настрой очень важен. А какие именно гормоны вы предлагаете колоть?

— Посмотрите на двенадцатой странице, Цунаде-сама.

Минут десять, пока мы с Сенджу обсуждали проект и перебрасывались специализированными терминами, мужчины сидели молча. Орочимару внимательно слушал, изредка ухмыляясь и подбирая отложенные листы, его напарник вжимал голову в плечи и наливался саке.

— Постойте! — не выдеражал он в конце концов и возопил. — Вы что, серьёзно?!

— Ну, Кушина-чан проделала большую работу, — словно обращаясь к неразумному ребенку, пояснила Цунаде-сама. — Хотя бы из уважения к её труду следует попробовать. Тем более что, насколько я могу судить, шансы на успешный исход довольно велики. Единственную сложность я вижу в создании половой системы, потому что трансплантация в данном случае нежелательна и придется выращивать нужные органы из твоих клеток. Знаешь, как это сложно?

— В данном вопросе я рассчитывала на помощь Орочимару-сама.

— Уверена, он не откажет, — заверила меня Сенджу-химе, со значением поглядывая на Белого Змея. Тот тонко улыбнулся, но ничего не сказал. — Он тоже хочет увидеть нашу подругу веселой счастливой матерью троих детей. Не так ли?

Поняв, что отсидеться в обороне не удастся, Орочимару вздохнул, кивнул и покосился на очумевшего сокомандника:

— Джирайя-чан, ты какой размер груди предпочтёшь?

На лице двухметрового дылды, преданного лучшим другом, отразилась нешуточная обида. Он насупился, оглядел нас нехорошим взглядом, выпил чашку саке и, не ставя её на стол, с места сиганул в окно. Вот просто был, сидел за низким столиком — и нет его.

Саннины расхохотались. Цунаде смеялась громко, взахлеб, закрыв глаза ладонью, Орочимару глухо подхихикивал с сомкнутыми губами, сложив руки на груди и чуть откинувшись назад. Похоже, спектаклем оба остались довольны.

— Он поверил? — уточнила я, не поняв реакцию жабьего саннина.

— Скорее всего, нет, — вытерла выступившие от смеха слезы Цунаде. — Хотя его не поймёшь, он иногда в полную чушь верит.

— Потом узнаем, — небрежно отмахнулся от забот о душевном спокойствии друга Белый Змей. Он перечитывал конспект, с лихорадочной быстротой меняя листы, возвращаясь назад и стремительно просчитывая методику, выискивая неизбежные огрехи. — Вы разработали эту процедуру только чтобы посмеяться над Джирайей, Кушина-химе?

— Не претендую на лавры создателя, Орочимару-сама. Я просто скомпилировала уже известные данные.

— Даже в таком, незавершённом виде эту работу можно назвать заявкой на А-ранг.

— Вы слишком добры. В ней масса недочётов, да и практическая ценность сомнительна.

Конечно, желающие найдутся, но вряд ли их будет много. Дорого, сложно, да и местная культура не предполагает споров с назначенной свыше судьбой. Чувствуешь себя мужчиной, запертым в женском теле? Значит, в прошлой жизни натворил что-то, отчего ками решили назначить тебе вот такой урок. Прими его с почтительностью.

— Практическая ценность? Смотря для кого… — пробормотал себе под нос саннин. — Вы позволите подробнее изучить вашу идею, Кушина-химе?

— Разумеется, Орочимару-сама, для меня честь работать вместе с вами.

Змей чуть склонил голову. Он, по-видимому, просто хотел забрать теорию, чтобы поэкспериментировать в свободное время, и совместной работы не предполагал. С другой стороны, не думал же он на халяву получить мою разработку? Пусть платит, хотя бы передаваемыми знаниями, при работе бок о бок обмен полезными навыками неизбежен.

Ладно, подслащу ему пилюлю.

— Я принесу черновики. В них много сведений, не вошедших в конечный список.

— Мне потребуется некоторое время на подготовку, — сдался Орочимару. Цунаде-сама снова захихикала и отсалютовала мне чашечкой с саке. — Я пришлю вам сообщение.

— Буду ждать с нетерпением.

Змеюка, при всей своей одиозности, специалист сильный. Ирьенин как минимум В-ранга, неплохой, для не-Узумаки, знаток фуин, мастер иллюзий и менталист. Мастера гендзюцу всегда в той или иной степени менталисты, сферы-то родственные. Ещё он, в отличие от многих моих знакомых, склонен подвергать сомнению авторитеты и не готов довольствоваться объяснением только потому, что оно освящено временем и «все это знают». Да, знают, и что? Может, какой-то фактор не учли или просто плохо искали. Словом, договорились мы с ним так — он пороется у себя в закромах, поднимет старые записи и примерно через неделю пришлет приглашение, или сам в госпиталь зайдет. Цунаде-химе выписала мне временный многоразовый пропуск, с которым я могу приходить в любое время, и я намерена воспользоваться разрешением на всю катушку. Всё-таки в Конохе медицина развита на более высоком уровне, чем у нас. Сначала Сенджу передали часть своих разработок, потом ирьенины разных кланов объединились и начали активно обмениваться опытом, получив в результате нечто большее, чем просто сумма отдельных частей.

Словом, третий день моего пребывания в Конохе прошёл с толком. Доступ к архивам получила, контакты с Орочимару-саном реанимировала, в посольстве ждало письмо от Учиха Каташи-сана с приложенным к свитку билетом. Однако в любой бочке мёда неизбежно должна оказаться ложечка дёгтя, и таковую мне обеспечили ученики.

— Повтори, Хироши-кун. Ты сделал что? — привычным движением я извлекла из печати бамбуковую палку.

— Я бросил вызов на бой, — упрямым движением вскинул подбородок мальчишка. — Он утверждал, что настоящий шиноби не должен использовать меч, и если всё-таки использует, значит, печати складывать не умеет!

— Завораживающе интересно. Он сказал, ты ответил. Сачико-чан?

— Это не дуэль! — вычленила главное девочка. — Они просто договорились подраться! Извините, Кушина-сенсей, я не успела.

— Не переживай, Сачико-чан, вы все будете наказаны. Кстати, как зовут знатока?

— Какой-то Учиха Обито.