Нелюбимый муж. Вынужденный брак для попаданки (СИ)

Глава 37

Молчание затягивалось. Дар смотрел на меня. Я — на него. Ни слова он не произносил теперь, хотя думала, что хоть что-то скажет в ответ на моё признание. И уж совсем не ожидала, что муж вдруг приподнимет руку и приложит её к моему лбу.

— Вроде не горячий, — пробубнил задумчиво, а я почему-то выдохнула.

Ведь ожидала его злости, криков, а не вот такого.

— Я здорова, — обеими руками вцепилась в его одежду на плечах, боясь, что когда договорю, всё же уйдёт. — Мы же только от лекаря…

— Да, он сказал, что физически ты здорова. Но теперь я думаю, что зря не проверил всё остальное…

Это он так намекает, что мне психиатр нужен? Вместо того, чтобы обидеться, улыбнулась. Пусть уж лучше так, чем ругался бы.

— Дар, я правда не Анка. Я Аня. Меня на самом деле так зовут. Я не из этого мира. Из другого… Там меня сбила машина. Ну, знаешь, как ваши повозки, только железные целиком и без коней. Типа артефакты их заставляют двигаться. Двигатель называется… Когда я умерла там, то очнулась здесь, в этом мире, в теле Анки. Поэтому ничего не помнила о её прошлом. Я его просто не знаю… И где она теперь, тоже не знаю. Наверное, её тоже убили… Хозяин того дома задушил…

— ЧТО⁈ — глаза Дара сверкнули той самой яростью, которую я от него ждала.

— Прости, что не сказала раньше, я боялась и не знала, как…

Его руки сжали мою талию почти до боли.

— Он тебя душил⁈

Я замолкла. Ох, так он на это разозлился…

— Ну… И меня, и её кажется тоже… Он приставал… Я пыталась отвертеться, вот он и злился…

— Почему ты мне не сказала⁈ Про него!

— Я тебя не знала же. Тоже боялась. Ты был такой хмурый всегда и ругал меня. А я не знала, за что и…

— Аня! Неужели нельзя было понять, что я бы тебя защитил⁈ — кажется он искренне верил, что я должна была об этом догадаться.

И хотя я на самом деле не очень сообразительная, но по его поступкам сложно было подумать, что в глубине его души ко мне теплится хотя бы симпатия…

— Ты обещал меня кнутом побить, — поджала губы, вспомнив самое обидное и пугающее.

— Прости… — растерянно он смотрел на меня и вдруг сграбастал к себе в объятия. Крепкие и горячие. — Прости! Прости меня! Я должен был защищать тебя, а не… Прости, Аня…

Он, что, ругать прям совсем не будет?

— Дар, ты меня понял, да? Я не настоящая Анка. И поэтому я ничего не знаю про малыша… Я уже была беременна. И про тебя не знала. И…

— Я понял, да, я понял, — он покрывал короткими жадными поцелуями моё лицо и плечи, с которых стянул ворот платья. — Всё понял. Теперь понял, да. Дурак! Как сам раньше не сообразил! Ты же совсем… Совсем другая стала! Страшно, наверное, было, да? Жутко тут одной?

Так запросто поверил. И сразу жалеет…

Я крепко обняла его за шею и зашептала на ухо, тоже целуя, куда придётся.

— Очень, не представляешь, насколько…

— Маленькая моя, девочка моя… — он заставил меня смотреть себе в глаза. — А раньше почему не сказала? Молчала зачем? Если бы… Если бы я только знал… Не допустил бы всего, что было между нами. Сразу бы забрал тебя и…

— Ты ругал меня, злился, мне было страшно признаваться. Думала, вдруг у вас тут таких, как я, сжигают…

— Что делают⁈ — остановился Дар в изумлении.

Кажется, такой вариант наказания тут всё же не практикуется. Судя по его реакции.

— Ну… На костре сжигают, как ведьм, знаешь… — промямлила, наблюдая, как глаза Дара становятся ещё больше.

— В твоём мире людей могут сжечь на костре⁈ Просто из-за того, что они обладают магией?

Про то, что магии в моём мире нет совсем пока решила не говорить. А то как объяснить, за что тогда ведьм на костёр отправляют? Поэтому озвучила только факт.

— Ну сейчас уже нет, а раньше бывали прецеденты…

— Ты не шутишь? — брови Дара взлетели на лоб, и я помотала головой. — Ужасный мир! Отсталый! Как же хорошо, что ты оказалась тут! Только тебе нужно рассказать мне всё о себе и своём прошлом. Совсем всё, Аня!

— Что захочешь, я расскажу, — прижалась к нему и подняла голову, вновь заглядывая в лицо ошарашенного мужа. — И ты правда не злишься на меня? Ни капельки?

— Я? Аня, я… — он подумал и выдохнул порывисто. — Я очень злюсь. Просто очень. Как ты думаешь, почему? — он свёл брови к переносице ещё сильнее, а я нервно пожала плечами:

— Что я обманывала тебя?

На всякий случай вжала и голову в плечи.

Вот, как и думала! Он теперь не захочет ничего со мной! Ему Анка нравилась! А я… Я размечталась. И сейчас он точно накричит! Или ещё хуже — отодвинется и перестанет обнимать и целовать. И вообще скажет, что он Анку целовать хотел, а не меня…

Я затаила дыхание, ожидая приговора. Но почему-то Дар не только не отталкивал меня, а ещё больше прижимал к себе.

— Неужели я тебе всё ещё чужой? — вдруг сказал он совсем не то, что я ожидала. — Столько времени не говорить правду! Почему? Неужели я не заслужил? Ладно, по первости. Там понятно. Хотя сказала бы раньше, я бы и вёл себя иначе! Но теперь-то… Ты же видишь… Ты же моя душа! А лгала мне, выходит… Не доверяла. Боялась. Меня? Меня боялась? Теперь вот?

И в его голосе такая горечь была! Что мне стало ужасно стыдно. Настолько, что даже покраснела.

— Дар…

— Ну что Дар? Я столько лет уже Дар. И думал, что ты видишь всё. Что ты всё понимаешь. Что узнала меня… А ты… Эх, Аня…

— Прости! Прости меня! Только…

— Да за что тут извиняться? Ты меня чужим считаешь… — он вздохнул тяжело.

— Не считаю! Я тебя люблю! И боялась… Не тебя потом. А потерять тебя… Что ты со мной такой не захочешь… Что ты оттолкнёшь… Если я не Анка…

— И как тебе это в голову-то пришло⁈ — он воззрился на меня.

— Ну… Я думала, что тебе Анка нравилась, а не я… Я же в её теле. И после свадьбы ты хотел… А меня тогда не знал ведь. И я думала, что ты с ней… А со мной не захочешь ничего… — пыталась сбивчиво донести до него свои страхи и сомнения.

Хоть бы понял! Хоть бы не оттолкнул!

— Глупая моя девочка, — глубоко вздохнул он снова, уткнувшись мне в волосы. — Ты бы знала, что только не было в моей голове за это время. Я ведь… Я ведь полюбил тебя. Всю. Целиком. Не тело твоё, а то, что внутри. И мучился… Так мучился, что не могу довериться. Что вдруг снова всё… Ведь с Анкой… Не сложилось у нас. Обидела она меня, оттолкнула. И я боялся тебе тоже открыться снова. Думал… Что вдруг снова так же поступишь. Но ты — не она выходит! Ты — другая! Совсем другая! Я уж думал, с ума сошёл. Совсем не узнавал ведь. А ты и правда… Моя ласковая, нежная….

— Полюбил… — заворожённо повторила я, не сводя с него глаз, которые начинали наполняться слезами. И голос задрожал.

Неужели услышала то, что так сильно хотела, ждала? Не просто я ему нравлюсь. Не просто его ко мне по-мужски тянет. А любит! Любит по-настоящему! Как я его. Только меня…

— Люблю, больше жизни люблю, — сжал меня Дар так, что и вдохнуть было сложно.

Мы смотрели в глаза друг другу и, казалось, что сейчас мы ближе всего за это время. Никакие поцелуи не сравнятся с такой близостью душ!

Ну и поцелуи, конечно же, тоже последовали. Дар сначала зацеловывал моё лицо, а потом накинулся на губы, не позволяя даже вдохнуть толком. Мы продолжали сидеть в обнимку на полу. Точнее — он на полу, а я на нём. И вот так обнимались и целовались, периодически шёпотом признаваясь друг другу в любви, кажется целую вечность.

— Аня, — вдруг словно вспомнил он. — А ребёнок как же?

— Что? — не поняла я его мысль.

— Ты его так сразу приняла? Чужого?

— Какой же он мне чужой? Я же его под сердцем носила. Чувствовала всё это время. Любила ведь.

— Неужели такие правда бывают, как ты? — улыбнулся он и покачал головой. — Вот так просто? Полюбила ребёнка той, чьё тело заняла?

— Я не знаю, было ли это просто, — призналась. — Страшно было тоже. Но он же беззащитный совсем, от меня зависел. Как я могла остаться равнодушной? Я же его мама…

— А там… — Дар прочистил горло. — В твоём мире. У тебя были дети?

Я покраснела и помотала головой.

— А… остался кто-то… Семья, родители там… муж может?

— Нет, никого не осталось, — выдохнула ему в губы. — Только ты и Дарушка у меня есть во всех мирах теперь. И никого больше. Бабушка была, но её не стало перед тем, как я тут очутилась…

Его руки сжались на моей талии.

— Я только в книгах про такое читал, думал, на самом деле не бывает. Хотя некоторые маги писали, что раньше переселение душ частенько случалось.

— Я тоже думала, что не бывает.

— Но хорошо, что так вышло. Я о тебе и мечтать не смел. Словно для меня тебя придумали…

— И я о тебе, — уложила ладошки на его щёки, покрытые густой тёмной щетиной. — Не думала, что умею так любить. Так доверять… Давно тебе сказать хотела, но всё время подходящее искала. И смелость. Самое страшное это для меня и было — что ты можешь оттолкнуть.

— Никогда, — уверенно проговорил Дар, и мне показалось, что немного смутился каким-то своим мыслям. — Значит… Никого не любила больше? — сверкнул глазами вдруг, и я поняла, что лучшего момента не будет.

— Я и не целовалась ни с кем до тебя… Никогда… — призналась.

Глаза Дара потемнели, и он гулко сглотнул, не сводя жаркого взгляда с моих полураскрытых губ. Если честно, в какой-то момент мне показалось, что он набросится на меня прямо тут. И этого я почему-то испугалась. Одно дело, когда предстоящая близость будет когда-то потом, а другое — когда лекарь фактически дал добро, и муж смотрит так, будто бы я аппетитная курочка, а он пару недель не ел вообще…

Но ничего такого не произошло, нужно отдать должное его выдержке. Вместо этого его большие ладони принялись гладить меня по спине. А губы коснулись моих губ. Мягко, нежно и медленно.

— Я не стану тебя торопить… Ни с чем. Должно быть, тебе всё это непросто даётся… — проговорил, когда отстранился.

Моё сердце сделало кульбит в груди. Неужели мне и правда так с ним повезло?

— Есть ещё что-то, что ты мне не рассказала, Аня? — напомнил Дар.

Я подумала. И кивнула утвердительно.

— Говори, — попросил он, продолжая гладить и тем самым отвлекая меня и сбивая с мысли.

Но кое-как я собралась.

— От Анки мне досталось не только пару платьев и брошь… Дело в том, что я нашла её… дневник…

— Дневник? — брови Дара приподнялись. — Это что?

Ох, ну да. Он — деревенский работяга из многодетной семьи с братьями. Явно никогда не сталкивался с тем, чтобы нужно было записать свои мысли и чувства.

— Ну, девушки иногда так делают… Записывают то, что думают, или то, что с ними случается… Я почти уверена, что в этом дневнике Анка могла писать что-то и о тебе… И возможно… Об отце ребёнка…

Муж скрипнул зубами. Но промолчал. Поэтому я продолжила.

— Я поэтому хотела скорее научиться читать, чтобы узнать её прошлое. Хотела выяснить, что с ней было раньше, и что… было между вами…

— Не нужно, — оборвал он меня. — Если что-то хочешь узнать, спроси меня.

— Я думала, что мы могли бы вместе прочитать, чтобы выяснить хотя бы про Дарушку…

— Нет, — твёрдо отрезал Дар. — Ничего такого выяснять я не намерен.

— Но… — попыталась возразить.

— Аня, — он посмотрел так, как только он умеет. Серьёзно и убедительно. — Я не буду читать её дневник. И кто… — он, кажется, тихо выругался. — И всё, что касается её прошлого или нашего с тобой сына, меня тоже не волнует. Я полюбил его как своего. Я обещал тебе, что приму его. Я принял. И даже сверх этого. Мне безразлично, что было в её прошлом. Почему она поступила со мной вот так. Я не хочу ничего знать. Потому что всё, что для меня важно — это ты. И наше с тобой будущее. Ну и наш сын, конечно.

И с одной стороны меня радовали его слова, а с другой… Его версию я примерно понимала. Анка его обидела. Наверняка, бросила. Но почему? Разве мог ей разонравиться Дар? Это же в принципе невозможно! Он ведь просто самый настоящий мужчина! Почти идеальный. Тем более — для бедной сироты. Ну не могу я поверить, что она предпочла ему того мерзкого хозяина…

— Но может хотя бы… — хотела предложить узнать хотя бы про отца ребёнка.

Гены же всё-таки, что немаловажно. Лекарь ещё что-то про магию говорил. Вдруг Дарушка будет магом? Нужно же знать, к чему готовиться…

— Аня. Выброси его. Это дневник. Я не только не хочу сам его читать, но и не хочу, чтобы ты окуналась в эту грязь.

— Почему сразу грязь, Дар? — возразила всё же. — Может, у неё были причины так поступить с тобой? Может, она не такая уж плохая…

— Мне всё равно. Всё равно, понимаешь? В тот момент, когда она выпила зелье, чтобы не носить моё дитя, я дал себе слово вычеркнуть её из своей жизни. Забыть. И я его тоже сдержал. Её мотивы мне безразличны. Её мысли мне безразличны. Я не смог бы простить её ни за что. Никакая причина не может быть веской для такого. Выброси этот дневник. Сожги его, Аня. Разорви. Что угодно. Я его читать не намерен. И не хочу, чтобы ты это делала, — и вновь его тон стал отдавать металлом.

Однако, он ведь не запретил… Только сказал, что не хочет…

Могу ли я тогда прочесть сама, без него?