Некродуэт

22

Вот уж чего я точно терпеть не могу, так это летать на самолетах. Эта вечная мелкая тряска меня здорово раздражает и мешает сосредоточиться. Лететь пришлось часа два. К счастью, никаких заминок и проволочек на входе-выходе не было. Хорошо быть важной персоной. Городок был небольшим — типичное поселение вокруг градообразующего предприятия со всеми вытекающими отсюда социальными явлениями. Сам завод тоже не поражал воображения — такое я уже видел, притом не раз. Похоже, о правительственных программах по восстановлению промышленности тут не слышали, а если и слышали, то воспринимали как несмешной анекдот.

Очень старое оборудование, промаринованный в плохом алкоголе рабочий класс. Даже у руководства — более чем посредственные машины. Если с предприятия уже нечего воровать, то это о многом говорит. Руководство завода дружным составом ожидало меня в освободившемся кабинете директора. Они держали в руках папочки с докладами, как и положено, а в глазах читались очень разные чувства. Было интересно бегло пробежаться по их мыслям. От теплящихся надежд на возрождение когда-то неплохого завода в голове у главного инженера до вполне тривиальных мыслей о том, как бы меня раскрутить на бабки, — в голове у начальника сбыта... Работа у него такая, что уж тут поделать...

Только у одного человека из присутствующих голова была занята совсем другими мыслями. Чуть в сторонке ото всех стояла полноватая женщина лет сорока пяти. Она невидящими глазами уставилась в пол и думала о своей матери. Мать лежала в больнице, ей срочно была нужна операция на сердце, которой она не переживет. Да и денег на нее нет, — но о каких деньгах идет речь, когда на кону жизнь любимой мамы?

— Здравствуйте, дамы и господа, нам предстоит много работы! — начал я свою вступительную речь. Виктор, следовавший за мной все время как тень, дипломатично остался стоять у двери, не вылезая на первый план и не мешая мне общаться со своими новыми подчиненными. Это хорошо.

— Заводу предстоит значительная реконструкция и реорганизация. Сколько у завода текущих договоров? — Все посмотрели на женщину в стороне. Та не заметила общего внимания, погруженная в собственные мрачные мысли.

— Марина! — шепнул инженер.

Женщина встрепенулась и взволнованно посмотрела на нас.

— Сколько у завода текущих договоров? Вы — главбух, я так понимаю?

Женщина кивнула и твердым голосом произнесла:

— Восемнадцать активных договоров и двадцать семь замороженных. Это по продукции. Сырье и транспорт вам нужны?

— Пока нет. Договора расторгнуть. Аккуратно. Если нужно выплачивать неустойку, выплачивайте...

— Там достаточно большие суммы, кроме того, часть договоров мы расторгнуть не можем — это часть госзаказа и прямые указания губернатора области.

— Ясно. — Я посмотрел на Виктора и кивнул ему. Он кивнул мне в ответ и тихо вышел из комнаты, доставая на ходу телефон. — С этим проблем не будет. Действуйте в рабочем порядке. Некоторое время у вас есть, пока произойдет переоборудование.

— Простите, как к вам следует обращаться? — спросил один из замов. — Нас только поставили в известность, что завод продается частному лицу и переходит в полную вашу собственность, но даже не сказали, кто вы.

— Все правильно, они и сами не знают. Можете называть меня «господин Инвестор», если вам удобно. По крайней мере, так называют меня все остальные. Не удивляйтесь, будет еще много странностей.

— Скажите, пожалуйста, что мы будем производить? — осведомился все тот же зам.

— Холодное оружие и доспехи.

— Сувениры?

— Нет, высококачественные изделия.

По лицам представителей завода прокатилась волна удивления, но комментировать никто не стал.

— Скажите, по каким чертежам будут производиться эти изделия? — уточнил инженер касающийся его напрямую вопрос.

— Чертежей пока нет, но они скоро будут. Однако конкретные детали ведь не очень важны, не так ли? Закажите станки лазерной резки, гибочные, гидравлические молоты и все остальное, что может понадобиться для этого.

— Сколько? — сухо уточнила главбух. — И каких?

— Каких — на усмотрение главного инженера, он лучше в этом разбирается. По соотношению цена-качество — максимум качества, невзирая на цену. Сколько — по максимуму. Все старое оборудование распродать или сдать на металлолом. По вашему усмотрению, но быстро.

Вот теперь они зашевелились сильнее. Больше всего глаза загорелись у начальника сбыта.

— Простите, господин Инвестор... — вкрадчиво начал он. Он мог бы и не продолжать — я уже и так знал, что этот тип собирается мне сказать. — Я знаю очень хорошего поставщика, который мог бы снабдить вас лучшими станками, и я мог бы договориться о хорошей скидке...

Я пронзил этого дельца взглядом и немножко покопался у него в голове. То, что я там обнаружил, меня не порадовало, но и не удивило.

— Это вы о своем брате, Владимире Юрьевиче?

— Э-э-э... Да... — Начальник сбыта здорово растерялся.

— Значит, вот что, господа и дамы, так дело не пойдет.

Я откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Все остальные, в свою очередь, уставились на меня, но мне не было до этого никакого дела. Мне предстояла сложная работа — впервые я собирался колдовать на большом расстоянии. Сами заклинания, которые я собирался применять, были очень простыми. Для меня, естественно. Я уже очень давно их применял. Расстояние и отсутствие прямой видимости десятикратно усложняли задачу, однако я любил подобные вызовы. Я полуприкрыл глаза и сосредоточился. В комнате повисла напряженная тишина. Тихо вернулся Виктор и вновь занял свое место у входа. Когда все сделал, я опять принял нормальное сидячее положение и внимательно посмотрел на главбуха. Пытаться клеймить их прямо сейчас бесполезно. Они еще не готовы. Пока.

— Марина Олеговна, позвоните, пожалуйста, вашей маме. —- Главбух непонимающе вытаращилась на меня. — Да-да, прямо сейчас.

Главбух кивнула и достала из кармана телефон. Быстро набрав номер, она напряженно вслушалась в гудки. Как и все остальные: слышимость была прекрасной. Наконец трубку сняли.

— Мама, с тобой все в порядке? — дрожащим голосом спросила женщина.

— Ой, Мариночка, ты не представляешь! — тут же ответил бойкий голос. — У меня вот только что отпустило сердце. Пять минут назад. Я даже позвала врачей, и мне сделали кардиограмму. Они не могут поверить, говорят, что это невозможно — сердце функционирует идеально. Сказали, завтра будут делать подробный анализ. — В трубке продолжал щебетать бойкий голос, но Марина его уже не слышала — она пристально смотрела на меня. Ее глаза расширились от удивления и осознания того, что сейчас произошло.

Я кивнул и перевел взгляд на начальника сбыта.

— Сергей Юрьевич, а теперь вы позвоните своему брату. Да, тому, кто занимается перекупкой оборудования.

Начальник сбыта дрожащей рукой достал свой телефон и набрал номер. Телефон долго не отвечал, но наконец женский голос всхлипывающе заговорил:

— Сереж, это ты? Я не знаю, что случилось, Но Володя только что побелел и упал. Вот прямо на месте, все в порядке, и вдруг — бац! Похоже, у него инсульт. Вызвали «скорую», но она не едет, ты же сам знаешь, как они ездят... — В трубке продолжалась истерика, а начальник сбыта смотрел на меня, но совсем не так, как только что смотрела его коллега. В его глазах отлично читался страх. Как и в глазах всех остальных, включая Виктора, превратившегося в соляной столб.

— Значит, так, — повторил я тихо. — Как я уже говорил, нам предстоит много работы. Я буду давать указания, общие и конкретные. Ваша задача — их выполнять. За добросовестную и качественную работу я буду очень хорошо награждать. Думаю, вы уже поняли, что возможностей у меня много. А за саботаж стану наказывать. Думаю, это вы уже тоже поняли. Теперь основные моменты. Я хочу, чтобы в кратчайшие сроки этот завод заработал на полную катушку. Как это сделать. Первое — с настоящего момента все оклады на заводе утраиваются. Начиная от тут присутствующих и заканчивая дворниками и собаками охраны. Но за малейшие проступки, сбои, присутствие на работе в нетрезвом виде и брак работники будут увольняться. Любые — от и до. Это ясно? — Все кивнули. — Можете спокойно привлекать работников из других областей. С полным соцпакетом, разумеется... — Я посмотрел на зама: — Как у нас с общежитием? — Судя по скривившемуся лицу зама, никак. Этого можно было ожидать, но я все же уточнил. — Ясно. Общежитие привести в пристойный вид. Действительно пристойный, а не как обычно. С такими окладами желающих работать будет много, поэтому принимать профессионалов, а не всех знакомых подряд, — я внимательно посмотрел на зама по кадрам. — Ясно? Тот сглотнул и судорожно кивнул.

— Продолжим. Сырье... — Я перевел взгляд на зама по закупкам. — Наладить бесперебойную поставку лучшего сырья. Лучшего. Никаких тендеров. Чтобы склады были заполнены под завязку. Если возникнут проблемы — к Виктору. — Я кивнул на вытянувшегося в струну помощника. — Это касается и остальных вопросов. Думаю, общие направления вы уяснили. Максимум качества — ваш новый девиз. Про финансирование... — Я посмотрел на главбуха. В ее глазах читалась решимость свернуть горы, если я прикажу. — Прямо сейчас уладите все с Виктором — он оформит все счета и будет осуществлять перевод средств. Если что — звоните мне.

Завершив таким образом общий инструктаж, я поднялся из кресла и покинул кабинет. Надо было бы подобрать толкового управляющего. Прошлый директор завода, увешанный всеми трудовыми наградами еще при Советском Союзе, наконец-то ушел на пенсию нянчить правнуков. Не скажу, что это была большая потеря для завода, — это был скорее партийный работник, нежели крепкий хозяйственник, что и позволило ему усидеть так долго на своем месте. Ну и родство с губернатором области, не без этого конечно же. Из всех присутствующих мне вполне приглянулись главный инженер, главбух и старший зам. Думаю, этого будет вполне достаточно. Зама повысить до директора, и пусть курирует общие вопросы.

Пока я так думал, мы отошли на некоторое расстояние от кабинета, и Виктор почтительно прокашлялся:

— Простите, господин Инвестор, можно вопрос?

— Да, Виктор. Можете задавать без предварительных вступлений. Если вас интересует, зачем я это сделал, то могли бы и сами сообразить — я показываю всем этим красавцам, что наше взаимодействие с ними будет происходить не на том уровне, на котором они привыкли. Меня классическая схема «распил—откат и концы в воду» не устраивает. Мне нужно, чтобы они качественно работали и без моего присмотра.

— Тогда почему вы не купили завод на Западе? Там у вас таких проблем не возникло бы.

— Там возникла бы масса других проблем, которых не возникнет тут. В первую очередь то, что я только что назвал «концы в воду». Тут проще затеряться, и нужная «крыша» обеспечит меня всем необходимым. Там эта система сложнее. Можно справиться и с ней, но в совокупности проще тут. Это касается всех деталей, начиная от сырья и заканчивая специалистами: тут не принято задавать лишних вопросов. Платят — и ладно. Более чем достаточно. А задавать лишние вопросы опасно — можно лишиться прямой выгоды, потому что всегда есть менее любопытные.

Виктор понимающе кивнул, и дальше мы пошли молча. Но я все ждал, когда он задаст следующий вопрос. Наконец он тихо осведомился:

— И что станет с тем человеком?

— Братом начальника по сбыту? Ничего, он оклемается. Это был показательный щелчок, а не порка. На будущее. И я наказываю провинившихся, а не их близких. Так что следующий инсульт произойдет с ним самим, если что. Думаю, его вообще следует убрать — мне отдел сбыта совершенно ни к чему, а думать этот человек может только о личной выгоде. Это мне тоже ни к чему. — Виктор вновь кивнул. У него на языке вертелся еще вопрос, но он не решался его задать, так, что пришлось его подбодрить: — Ну давай, спрашивай, чего уж там. Мне, знаешь ли, лень каждый раз читать твои мысли, так что потрудись уж их озвучить... — Я специально перешел на «ты». Это довольно важный элемент установления контакта и постановки «знака». Виктора аж передернуло от такой формулировки — «лень читать мысли», это ж надо же...

— Вы достаете золото из воздуха, можете буквально раствориться в пространстве, становитесь невидимым для любых систем слежения, можете перемещаться сквозь преграды, способны полностью подчинить человека своей воле, стереть у него память, читаете мысли, можете копаться в голове и доставать оттуда разные сведения, можете на расстоянии вылечить смертельно больного и убить человека так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Это только то, что вы успели тут продемонстрировать за короткий срок своего пребывания, и как бы по ходу... не отвлекаясь. Что вы еще можете? — Вопрос был скорее риторический. Виктору больше было нужно подтверждение, что все это произошло на самом деле, а не является плодом его больного воображения.

— Много чего... Ходить по воде, например. — У Виктора буквально остекленели глаза от такого заявления. — Я специально так сказал, мне было интересно посмотреть на твою реакцию. Я действительно могу очень много чего... Особенно в области уничтожения, в том числе и массового. — Виктор побелел. Думаю, я его скоро сломаю. У него на языке вертелось много всего недосказанного, и с этим надо разобраться. Я продолжил: — Не нужно так таращиться и трепетать при слове «массовое уничтожение». Поясняю. Вот вы — майор ФСБ, так? — Виктор кивнул. Он уже не удивился, что я знаю эту милую подробность его биографии. — У вас под пиджаком спрятана кобура, в которой находится пистолет с глушителем, так? — Он кивнул, тоже не удивляясь. — Ну так почему вы не достанете свой пистолет и не перестреляете всех встреченных нами воров и алкашей? Ведь это вроде как ваша обязанность — бороться с преступностью и спасать нацию, которая все больше и больше спивается? — Мне пришлось вновь перейти на «вы», потому что разговор свернул с личного русла на официальное и касался не только его, но и всех его доблестных коллег, что без страха и упрека.

Виктор глубоко задумался. Но не на предмет своего «предназначения», а на тему, как бы объяснить мне, человеку (условно), хоть и разбирающемуся в тутошних заморочках, но все-таки не местному, разницу между «ворами и алкоголиками» и почти половиной населения его Великого Государства.

— Можно не отвечать на мой вопрос. У каждого из нас свои представления о своих задачах. И никак иначе. Я пришел в этот мир, чтобы решить одну из своих текущих проблем. Ни больше ни меньше. Все остальное я делаю исключительно в этом же аспекте — чтобы улучшить или ускорить решение этой проблемы. Я хочу здесь все наладить и отправиться дальше, потому что мои проблемы адекватны моим возможностям. Я предпочитаю говорить «спасибо» тем, кто мне помогает, потому что не исключено, что мне пригодится их помощь и в будущем, и устранять помехи, которые мне мешают. Вопросы?

— Но вы могли бы столько всего сделать... — Это вырвалось у Виктора само собой. Видимо, потому, что он уже «снял ограничитель», потому что я все равно прочитаю его мысли, так что нет смысла их скрывать.

Я остановился и очень внимательно посмотрел ему в глаза. Без магии — просто. Он был выше меня, так что классической картины не вышло, но все равно неплохо. В его глазах теплилась надежда и вера.

— А ты? Что ты сделал в этой жизни хорошего? — Я спрашивал тихо и спокойно, показывая, что мне отлично известен ответ. — Вчера. Сегодня. Год назад. У тебя большая зарплата, но ты хоть раз подал милостыню? Ведь не обеднел бы! Да, я знаю, что у вас сбор милостыни — это один из самых жестких видов криминала, но уж ты-то мог бы разобраться! Ты хоть раз купил игрушку и отнес ее в детский дом, где тощие голодные дети волком смотрят на всех взрослых, потому что ничего, кроме горя, они от них не видели? Ты, здоровый сильный мужик, хоть раз отнес своей бабушке-соседке сумку с продуктами? Да, я знаю, что эта бабушка — мама Влиятельного Человека и в сумке не картошка, а дорогие фрукты и мясо, которое не всем по карману, и у нее нет такой уж необходимости ходить за ними в магазин самой, а это просто привычка с прошлых времен. Это не так важно. Важно, что у нее болит спина, а ты не помог. Ты хоть раз вмешался, когда из-за очередного чиновника пострадали люди, которых просто назначили виноватыми? А ведь такое происходит каждый день, и ты все это знаешь. Нет — ты беспокоишься за свою карьеру, и правильно — она может очень быстро закончиться, если начать проявлять ненужное рвение. Твой сын учится в хорошей школе, у тебя хорошая машина, и все в порядке. Зачем что-то делать? А вдруг придет какой-нибудь дядя со стороны и сделает так, чтобы вот сразу всем стало хорошо и замечательно. А мы ему «спасибо» скажем... Да только не скажем — понадеемся, что скажут другие... Ведь нам даже на это не хочется расходовать свои драгоценные силы и время, правда? Но и другие не скажут. А что скажут и что сделают — тебе известно. У вас один уже пытался. Да и не один, просто именно у вас чтут одного. Странное слово — чтут. Знают «как надо» все, а поступают наоборот. А еще у вас есть один великий писатель. Его тоже очень чтут. Так же как и того, кто пытался сделать этот мир лучше. Он очень точно описал картину второго пришествия. Думаю, он абсолютно прав. Знаешь, меня на костре сжечь не получится. Я ведь и обидеться могу. И устроить небольшой армагеддон. У меня есть некоторый опыт в этом деле. Так что поверь, будет лучше, если я не стану вмешиваться в ваши дела, а вы наконец сами сделаете хоть что-то. Для самих себя.

Я отправился дальше. Виктор молча пошел следом. На ночь нам сняли лучшие номера местной гостиницы. Осмотрев мой «люкс», Виктор предложил вернуться в самолет — там было куда комфортнее. Но я решил остаться тут — было в этом крошечном номере и протертом половике что-то знакомое, что вызывало ностальгию, которой я, к счастью, не страдаю. Даже графин с мутной водой, которую не меняли полгода, вызывал улыбку. Я уже по привычке грохнул все жучки, а заодно и тараканов, которые очень чувствительно отреагировали на мое заклинание. Ночь прошла спокойно и тихо — это вам не столица, которая не засыпает ни на секунду.

Утро принесло новые приключения. Ну ладно я — мне-то не привыкать разогревать воду заклинаниями, да и к бритью я отношусь без лишнего пиетета, а вот Виктору пришлось несладко. Слух у меня хороший, да и стенка, которая разделяла ванные комнаты наших номеров, была не очень толстой, так ЧТО я пополнил свою коллекцию парочкой новых ругательств и не без злорадства похихикал над его рожей с многочисленными порезами. На мой вопрос, с кем он успел подраться, он ответил, что пока не успел, но обязательно доберется.

Завод тоже гудел. Только не в том значении, в котором мне бы хотелось. Выслушав вчера от руководства новости и вычленив в них главное — увеличение зарплаты — и полностью проигнорировав запрет на пьянство, посчитав это очередной директивой об укреплении трудовой дисциплины и отнесясь к ней так же, как и к предыдущим, то есть никак, завод отправился отмечать! И отметил с размахом. В ход шли заначки, и сколько можно, брали в долг — еще бы, ведь теперь только жить начинаем! Так что наутро цвет «завода» был сизо-багровым. Ну у тех, кто дополз...

— Ну и что мне с этим делать? — спросил я вслух самого себя, когда очередной рабочий блеванул едва не мне под ноги. Да ладно бы под ноги, хорошо, что вчера уже отключили все оборудование, потому что сегодня было бы столько травм, что не справилась бы и нормальная больница, а не то что тут числилось под этим названием. Многие рабочие спали прямо на станках, лишь во сне видя правила техники безопасности и получая премию за их неукоснительное соблюдение.

Я закончил беглый осмотр территории и поднялся наверх, в заводоуправление. Там тоже стоял переполох, но совсем по другому поводу. В отличие от ударников нелегкого труда, дирекция вчера отлично поняла, что я не шучу, поэтому ожидала страшной кары за сегодняшнее состояние дел. Ожидала, но, понятно, ничего поделать с этим не могла. Когда я вошел, все притихли и вжались в свои рабочие места. Я сухо поздоровался, зашел в кабинет директора, оставив дверь открытой, сел в кресло во главе конференц-стола (так это произведение советского мебельного искусства стало называться лет через тридцать после своего изготовления) и громко осведомился у открытой двери:

— Ну и что мы будем делать?

Те шорохи, которые возникли после того, как я вошел в кабинет, моментально стихли. Никто даже не дышал. На пороге нерешительно возник зам. Похоже, правильно я его наметил. Его никто ответственным не назначал, так что мог бы прикинуться валенком, а он решил самоотверженно сунуться в пасть к дракону, то есть ко мне. Я вспомнил свою трансформацию и улыбнулся. Внутренне, разумеется. Кивком указал заму на кресло рядом со мной. Он деревянным шагом прошел к указанному месту и сел, как на электрический стул. Я с любопытством уставился на него, ожидая, что же он все-таки скажет в такой ситуации. Мое молчание в совокупности с приподнятой бровью и заинтересованным лицом патологоанатома перед вскрытием сделали свое черное дело.

— Гхм... Похоже, сотрудники завода не совсем верно поняли сделанное вчера объявление... — Моя бровь поднялась еще выше. Патологоанатом нашел интересную штучку внутри объекта. Остренькую такую.

— Гхм... Совсем неправильно... — Изумительно... В придачу к остренькой штучке нашли чудесный напиток с привкусом миндаля... Цианистый калий называется...

— Объявление делал я, поэтому вся вина за сегодняшнее состояние рабочих завода на мне... — Ну а то, что объект сам повесился, да еще и записку перед смертью написал о тяжком раскаянии, — это уже не так интересно.

— Ну что ж. Ваше признание может быть засчитано, если вслед за ним вы предложите способ исправить произошедшее... Так, чтобы эта прискорбная ситуация в дальнейшем не повторялась. Итак, я слушаю. Очень внимательно.

— Ну-у... Надо поставить на проходной аппараты по измерению уровня алкоголя в крови. И чтобы результаты фиксировал компьютер. Ну это чтобы на жалость не давили и не просили «войти в положение» по поводу усопшей тетушки. У кого выше нормы — не пускать с занесением. Три занесения — уволить.

— Неплохо... Я так понимаю, что в этот раз всем все простить? Непедагогично...

— Да, но если сегодня всех уволить, то вреда от этого будет больше, чем пользы. Они ведь почти пятнадцать лет только и делали, что пили. А некоторые — намного больше. У нас не Штаты. Тут просто никто не поверил, что времена поменялись... наконец... А в городе другой работы нет, поэтому, если уволить всех местных и взять на их место всех иногородних. Представляете, что тут начнется? Вряд ли вам это надо.

— Приемлемо... Не насчет ситуации в городе, а насчет вашего объяснения. Я рад, что вы сами не стали давить на жалость и просить войти в положение, а нашли рациональное объяснение — и как своим помочь, и как ситуацию исправить. Я так понимаю, что и в остальных аспектах работы завода вы тоже неплохо разбираетесь...

— Ну-у...

— Ясно. Значит, так. Назначаю вас ответственным за все это мероприятие со всеми вытекающими. Думаю, у вас это вполне получится. Вы готовы мне помогать?

— Да... господин.

— Замечательно. По основным вопросам — к Виктору. По нестандартным — ко мне. Желаю успехов. — Я поднялся из кресла, похлопал бывшего зама, а ныне — директора по плечу и покинул территорию завода, дышать на которой из-за перегара было затруднительно.

По большому счету, можно было двигаться обратно. Думаю, новый директор с командой вполне справятся с задачей и без меня. Но все-таки можно еще задержаться на денек — гляну завтра, как произойдет «естественный алкогольный отбор».

Я не спеша прогуливался по городу. Следом за мной на небольшом отдалении шел Виктор. Моя вчерашняя проповедь эффекта не возымела, да я на это и не рассчитывал. Не такой он был человек, чтобы раскаяться в своих поступках и исправиться в лучшую сторону от одной проповеди. Такие карьеру «при дворе» не сделают. Мне его раскаяние было и не нужно, просто интересно посмотреть на реакцию человека, которого ткнули, как котенка, в только что наваленную кучу на дорогом ковре. Реакция была такая же — обида и поиск самооправдания. Ну и главный вывод, что я «ничего не понимаю». Каждому свое. И если уж на то пошло, не мне проповеди читать.

Стоял отличный солнечный день. Листья уже начали желтеть, и в воздухе чувствовалась осенняя прохлада, но солнце все еще прикрывало спешное отступление лета. К моему удивлению, на улице почти не было детей. Это наблюдение я сделал случайно и не придал ему большого значения, но до моего слуха донесся, а затем стал нарастать шум детских голосов, запальчиво что-то вопящих. Проходя мимо одного из зданий, я отчетливо расслышал нюансы:

— Он за ящиками затихарился!

— Мочи гада!

— Пацаны, какой код на броньку?

— Во уроды, через трубу все пролезли!

Ну и так далее... Все сразу понятно — детки ловили последние предшкольные дни по-своему. Интереса ради я заглянул в открытую дверь. Большое помещение, очень плотно уставленное компьютерами, ломилось от детворы. Преимущественно мальчишки, но были и девчонки. Дышать было совершенно невозможно, но, судя по всему, их отсюда не выгонит и ядерная война. Они ее сами кому хочешь устроят.

За столом админа сидел паренек лет двадцати и делал вид, что ужасно занят. Особенно порадовала стена сбоку от админа. Она была вся увешана фотографиями детворы, сделанными в уголовном стиле. Над коллекцией была прикреплена большая надпись «Бан Лист». Я спросил у админа:

— За что в черный список попадают?

Админ, все это время искоса буравивший меня взглядом, тут же отчитался:

— Смотря в какой период. Если во время школы, то не пускаем почти всех! Сначала пускали по письмам от родителей, но уж больно эта детвора ловко научилась подделывать подписи. А в остальное время — за мат, сигареты, пьяных, за драки, ну и прочее в том же духе... На самом деле — очень хорошо помогает, потому что больше ничего не действует.

— Кто придумал такие меры?

— Меры самые обычные, просто у меня отец — директор школы, а владелец клуба — мой дядя — его двоюродный брат. Так что они быстро между собой договорились, где прибыль, а где — социальная польза. Ну и я смотрю за порядком.

Я усмехнулся, покачал головой и прошелся вдоль рядов. Изображение на одном из стареньких мониторов заставило меня резко остановиться. На экране происходил странный поединок — блондинистая девица в более чем условном комплекте брони сражалась против огромного живого доспеха. Живой доспех был выше нее более чем в два раза — она даже не достигала ему до пояса. Вооружен доспех был огромной обоюдоострой глефой... Ну... в обычной классификации такого оружия нет точно, но я хорошо знаю, откуда пошла на него мода: после появления четвертых «Звездных войн», где главный отрицательный герой был как раз вооружен «лазерным шестом» и демонстрировал очень красивую технику его использования. После этого разнообразные «двойные мечи» стали появляться везде, где только можно, — в книгах, играх и других фильмах, но уже в изначальном, то есть стальном виде. В этой игре меч был явно гипертрофированных размеров. Я не удержался и поинтересовался у игрока, мальчика лет двенадцати:

— Слушай, он ведь должен снести тебя одним ударом и размазать по той скале!

— Ни фига, у меня бронька крепкая! Да я его как щенка ща уделаю! — Слова с делом не расходились — полоска здоровья доспеха стремительно таяла, а вот девица была почти без повреждений. Но мне это было не очень интересно. Я внимательно смотрел на доспех. Уж больно красиво он двигался. Раскрутив свою жуткую штуку над головой, он нанес мощный круговой удар. Фигура двигалась красиво и, как ни странно, грамотно — я видел этот прием в школе ушу. Там техника работы с шестом была действительно отработана. Если бы в игре была хоть капля физики, от такого удара не спасло бы ничего.

— Можешь мне показать еще раз? — спросил я парня, когда гигантский доспех был сражен, а хрупкая девица как ни в чем не бывало побежала дальше.

— Не вопрос! — Парень явно был польщен вниманием «большого дяди». По его команде начался очередной поединок — доспехов на равнине было много, но они не интересовались тем, что губят их товарища. Хотя они и перебегали с места на место, притом стремительно. И опять-таки грамотно заводили шест за спину. Интересно, конечно... Физику движения делали явно с хорошей натуры, а вот с пропорциями не удержались. Пробегая мимо дерущейся парочки, доспех все же среагировал и ринулся на помощь товарищу. Свою атаку он начал с прыжка и попытки поразить хрупкую девицу ударами сразу обеих ног. Тоже приемчик мне известный и крайне непростой. Впечатление немного смазалось тем, что перед прыжком доспех все же остановился. Но нельзя очень уж придираться к графике игры. Думаю, можно сделать и атаку с ходу, но это здорово перегрузит алгоритм. Еще один недочет, на этот раз обидный: доспехи друг другу не мешали, хотя должны были бы сбивать друг друга своими широкими круговыми ударами. Да уж. Тут точно никакого сомкнутого строя не получится. Но он и не нужен, если подойти к делу грамотно. У меня в голове вовсю крутились магические расчеты. Я ведь уже упоминал, что меня очень беспокоит потенциальная хрупкость моих скелетов в сражении с большим и сильным противником, таким как урфы. А не сделать ли мне заодно и гвардию?

— Как игрушка называется?

— «Линяга»!

— И много тут еще таких вот интересных штуковин?

— Хватает!

Я вышел из клуба и побрел дальше, не видя ничего у себя под ногами. Было о чем задуматься. Что и говорить, задачка непростая. Из наследства Харга Сотрясателя я знал, как можно оживить доспех. По сути — железный голем. В библиотеке сеньора Карло тоже была парочка трудов по этому вопросу. Только все они рассматривали обыкновенный доспех и сходились в одном — это слишком энергозатратно и малоэффективно. Та же сила, вложенная в боевое заклинание или амулет, даст намного больший эффект. Если уж так хочется создать неживого воина, то лучше классического голема — они менее уязвимы.

Доспех — не такая уж и прочная штука как с физической, так и с магической точки зрения. С физической — в нем много уязвимых мест и сочленений, а с магической — его можно относительно легко победить наложением заклинания, разрушающего чары. Дальше — как всегда, степень защиты, наложенная создателем против уровня атакующего заклинания. Кто кого. Можно создать супердоспех. Но сколько проку в одной-двух сверхбоевых единицах? Однако...

Все эти авторы не учитывали одного — возможности постановки в доспех по-настоящему большого алмаза, питающего доспех энергией... Это для них такой алмаз — невообразимо большой. По меркам сеньора Карло он маленький, и у него их — целый сундук. Мрачное поле битвы на зомби тоже не оскудеет. А если оскудеет, можно прогуляться и подальше. Если зарядить такой доспех камнем, в который вложена сила стаи энергетических вампиров, он снесет своим ударом не только щупленькую девочку, но и матерого урфа!

Теперь вопрос: где лучше изготавливать такие доспехи? Проще — тут. Но в такой доспех желательно вложить энное количество заклинаний еще в процессе создания, да и желательно отдельно закалить его в крови. А эти фокусы лучше проделывать в Синдаре. Но мне будет довольно трудно объяснить мастеру Тобиасу, чего я хочу. Он не очень-то любит новаторские идеи, а я не ахти какой инженер, чтобы объяснить ему тонкости. Значит, решено — проект делаю тут, а выполнять его будут в «королевской стальной гильдии» Синдара.

Весь оставшийся день я был занят разработкой нужного комплекса заклинаний. Да и ночь, если честно, тоже. Виктор мне на глаза старался не попадаться, и телефон молчал, что устраивало меня абсолютно. На следующий день я все-таки нашел в себе силы оторваться от проекта и посмотреть, как успехи у моего нового директора в нелегком деле борьбы с пьянством.

Директор свой план в жизнь воплотил. Это стало понятно еще на подходе к проходной, где стояла длинная матюгающаяся очередь. Наверняка за сутки это было непросто сделать, но я придал управлению хорошее ускорение.

Не дождавшись вчера карательных мер, народ поздравил себя с очередной победой над бюрократией — и тут же отметил... Кто еще мог и у кого было на что. А сегодня нарвался на проверку. И тут же стал отстаивать свои права на культурный отдых. Притом отстаивать их яростно и с огоньком. Я много раз слышал, что лучшая защита — это нападение, но чтоб так... Если бы бунтующие работяги обладали магической энергией, я бы уже тридцать раз скончался от совершенно жутких несчастий и хворей. И это только за последние пять минут.

Проходная держала оборону как могла, но было видно, что еще немного — и ее просто возьмут штурмом. Что интересно — трезвые (условно) товарищи, те, кто так перебрал позавчера, что не смог продолжить вчера, — поддерживали своих не слишком уверенно стоящих на ногах коллег. Надо было вмешаться, впрочем, это пришлось бы сделать и так и эдак: мое появление было воспринято не как приход кормильца и спасителя, а как явление садиста и убийцы детей. Такой ненависти во взглядах я давно не ощущал. Я встал так, чтобы меня всем было хорошо видно, и тихо и очень холодно осведомился:

— Ну и на хрена мне алкаши на производстве? — Свой вопрос я сопроводил небольшим магическим пассом, чтобы меня услышали все присутствующие. — Хотите бухать? Идите, бухайте. За свой счет. А я найму тех, кто хочет работать.

— Это шоб руки не дрожали! — раздался из толпы гневный рокочущий голос, в котором не было и капли раскаяния. Ну еще бы...

— Угу, и в глазах не двоилось, — произнес я так же сухо. — Условия дальнейшей работы вам известны. Не устраивает — до свидания. Желающих найдется предостаточно. — Я развернулся и прошел через проходную на территорию завода. Следом за мной шел побледневший Виктор. Он малость струхнул перед плотным строем своих гневно настроенных соотечественников. Еще бы... Голодные Бунты — страшная сила, но это ничто по сравнению с Трезвыми Бунтами... Ну или Трезвеющими, или Недоопохмеленными — выбирайте как вам больше нравится.

На территории завода было удивительно тихо. Единственные, кто трудился, — это приехавшие за старыми станками рабочие из центра. Они шустро демонтировали старое оборудование и грузили его в грузовики. Еще бы, для них время — это деньги, поэтому не было смысла их подгонять или следить за качеством работы: их косяк отразится на их зарплате, и они это прекрасно понимали.

В заводоуправлении тоже было тихо, но не потому, что администрация отсутствовала на своих местах, а потому что делать было особо нечего. Новое оборудование уже заказывалось, со старыми договорами разобрались. Все контрагенты предпочли получить солидную неустойку от мертвого завода и искать другого поставщика. Директор и главный инженер склонились над планом переоборудования цеха и размещения нового оборудования. У них был жаркий спор, но проходил он очень тихо, чтобы не мешать остальным. Я вежливо поздоровался. Все вежливо поздоровались со мной. Я одобрительно кивнул в ответ на немой вопрос, читавшийся в глазах нового директора, и поинтересовался, нужен ли я еще для решения каких-либо вопросов, или могу спокойно отбывать в столицу. Выслушав заверения в том, что все отлично и ничего не нужно, я покинул завод, пройдя мимо нетрезвой толпы. Похоже, они решили бастовать, отстаивая фундаментальное право человека не работать и получать за это деньги. Думаю, эта забастовка продлится ровно до того момента, когда появится информация о первых уволенных — тех, кто не соизволил вчера явиться на работу.