Небосвод мечей

Глава 26

Им пришлось пережить повторение скачки до Айронхолла, только Королевский Мыс находится в два раза дальше. Все началось, как Ночью Псов: потайная лестница, ведущая в лодочный сарай. На причале стоял сэр Виктор с командой гребцов, которые должны были переправить ссыльных чуть ниже по течению, где уже ждали Змей и Бычехлыст с лошадьми. В ушах беглецов прозвучали пожелания счастливого пути, и копыта застучали по неосвещенным аллеям Грендона. К восходу солнца отряд находился в десяти милях от города и скакал к северу на свежих лошадях: одна принцесса, одна компаньонка, четверо мечников и ни одной вьючной лошади. А во дворце Арабель и Минутка будут скрывать их отсутствие, сколько возможно. Пройдет несколько часов, прежде чем Парламенту станет известно, что Малинда бежала, а еще через несколько дней они узнают куда.

Даже сэр Одлей, которого служба обязывала волноваться больше всех, скоро признал, что им удалось ускользнуть незамеченными. Еще он согласился, что скорость отряда определяется по скорости самой слабой лошади, и потому маленькая группа всадников движется быстрее большой. Погода стояла хорошая, на дороги жаловаться не приходилось, а разбойники десять раз подумают, прежде чем нападать на четверых Клинков. Поскольку нужды загонять себя или лошадей не было, путешествие могло получиться вполне приятным.

Малинда очень хотела свернуть около Бофорта и повидаться с Амби, но знала, что это его только расстроит, а задержка в пути может привести к большим неприятностям. Через некоторое время у нее появилось желание посетить Оукендаун, знаменитый древесный город Белых Сестер, но для этого понадобилось бы еще больше времени. Так что любопытству придется ждать более мирных времен.

В образовательных целях один раз можно переночевать в придорожной харчевне; второй раз это сделает только последний глупец. Ближе к вечеру Малинда велела Одлею узнать имена местных землевладельцев, однако Винтер, этот бездонный колодец знаний, вспомнил, что сенешаль замка герцога восточного Удела Валглориса принадлежит к рыцарям Ордена. Путешественники свернули с главного тракта, и вскоре их ждал радушный прием. Старый сэр Винцент и его прекрасная госпожа любезно предоставили принцессе ночлег. На следующее утро хозяин передал Одлею список рыцарей, владения которых лежали на пути беглецов, и вторую ночь они провели в гостеприимном доме сэра Хаоса, который воплотил в жизнь все мечты Клинков — женился на даме прекрасной и богатой. Конечно, его поместью было далеко до герцогского дворца, но и с «Королевской головой» в Синдервиче его не сравнить.

К полудню третьего дня маленький отряд достиг Королевского Мыса.

Целый день Клинки пытались вытянуть из девиц все сведения об острове. Считается, что сам Ранульф родился здесь, посему эти земли безоговорочно принадлежали его наследникам. Долгое время здесь проживали люди сомнительной верности — принцы, которых нужно было изолировать, но не в тюремной камере. Благодаря единственному въезду, представители власти могли проверять всех, кто пересекает границу поместья, а также, в случае необходимости, перекрывать эту границу вовсе.

— Самая знаменитая обитательница здешних мест — королева Адела, — сказала Малинда. — Вы слышали о ней?

Конечно же, Винтер был в курсе.

— Первая правящая королева Шивиаля.

— Именно. Через несколько месяцев после смерти ее отца муж Аделы объявил жену сумасшедшей и запер на Королевском Мысе. После его смерти их сын продолжил славную традицию.

Клинкам история не понравилась. Интересно, хорошо ли Гренвилл знает семейные предания?

— Вот Сторожка, — объясняла Малинда, перекрикивая шторм. — А вон та холмистая земля — сам Мыс. Вперед!

Она сжала бока усталой лошади, требуя от нее последнего усилия.

Около часа они скакали по равнине, поросшей грубой зеленой травой; она казалась безграничной, как бледно-голубое небо или ветер. Устали все, даже Клинки. Неожиданно дорога резко свернула в сторону к грозди прилепленных друг к другу каменных построек, изрядно истертых временем, ветром солью, за которыми земля поднималась и опускалась причудливыми выростами и котлованами. Моря не было видно, но его терпкий запах разливался в воздухе.

Хотя на Королевском Мысе проживали почти две сотни мужчин и женщин, здесь не было ни гавани, ни пахотных земель, которые обеспечивали бы их хлебом на каждый день. Определенного развития достигла только одна отрасль — деторождение, и продукция постоянно поставлялась на рынок. Когда король приезжал в свой большой дом, он всегда находил здесь поваров, пажей, судомоек, лакеев и конюхов. Когда важные господа уезжали, остров впадал в экономическую немилость, и его обитатели перебивались плодами со своих огородов и садов, а также плетением корзин, плотничеством, гончарным делом, короче, любыми заказами, какие давал управляющий замка. Большая часть выделенных казной денег уплывала в карманы сенешаля, а не направлялась на ремонтные работы, однако в настоящее время на Королевском Мысе проживал феноменально честный управляющий, впрочем, ставший таковым не по собственному желанию.

Его звали сэр Тьерри. Будучи королевским знаменосцем, он потерял ногу в Исилондской войне и теперь превратился в скрюченного старичка, сетующего на судьбу из-за своей немощи, неудачной женитьбы, а также невозможности растрясти бюджет замка и обеспечить себе достойную пенсию где-нибудь подальше. Долгие годы на его предшественников никто не обращал внимания, но на несчастного Тьерри ополчились аудиторы и требовали постоянных отчетов обо всех финансовых делах. Он не сомневался, что греймерские чиновники используют заклинания и тайно следят за ним. Но правда заключалась в том, что обо всех его действиях и, напротив, бездействиях, мать Дианы писала своей дочери, а та сообщала Малинде, которая, в свою очередь, информировала лорда-камергера.

Принцессу никогда не интересовало состояние Сторожки, и поэтому она пришла в полное небрежение — стекла выбиты, двери болтались на одной петле, сорняки заполонили сад. Дома на Королевском Мысе строились из сизого известняка, очень мягкого и легко подвергающегося эрозии. Половина стен практически обрушилась, а соломенная крыша разлетелась по окрестностям.

— Стой! — прокричал Одлей, и кавалькада замерла. — Вскоре тут начнут ремонт. Давайте исследуем это место, пока есть возможность. Я хочу, чтобы каждый из вас смог пройти здесь с закрытыми глазами и ни разу не споткнуться.

Он вопросительно посмотрел на Малинду, ожидая одобрения.

— Хорошо! — сказала она. — Мы с Дианой подержим ваших лошадей. Лучше всего на свете я умею держать лошадей… Ладно, шучу. Идите. — Она выпростала ногу из стремени и простонала: «Ооох!», когда Пес подхватил ее на руки. — Спасибо, любимый. Если бы не ты, я бы навсегда там осталась.

Абель, Одлей и Винтер уже скрылись. Изможденные лошади все равно не могли ступить ни шагу, так что сторожить их не было нужды.

— Кажется, здесь все сильно уменьшилось. Раньше Королевский Мыс был больше.

— Ох! — прошептала Диана, смотря в другую сторону.

Малинда проследила за ее взглядом и увидела Пса: он лежал на животе в крапиве и репейнике с прижатой к земле головой. Что такое? Она подошла к нему и опустилась на колени.

— Пес?

Он поднял голову и медленно встал на колени. Его глаза, совершенно белые на свету, расширились от… страха? Ужаса? Она обняла его, как всегда, почувствовав, что обнимает дуб, но на этот раз его трясло как в лихорадке.

— Пес? Что случилось?

Зубы его застучали.

— Скажи мне!

— Прибой. Я слышу прибой. Я не знал, что здесь будет прибой, — прошептал он, хотя Диана тактично отошла в сторонку и вокруг никого не было.

Неужели она видит страх в глазах человека, который не боялся меча, пронзающего его сердце?

— Его слышно на всем острове, все время. Прибой ничего плохого тебе не сделает.

— Он убивает людей!

Ты боишься, что он причинит тебе боль?

— Нет. Я видел это… однажды… Однажды я…

Она обняла его крепче.

— Забудь, что ты видел. Это было давно, сейчас другое время. Пес, ты нужен мне. Твоя подопечная в опасности, и ты нужен ей. Ты нужен женщине, которая любит тебя, ты должен ее защищать. Даже если ты не можешь любить ее, она…

— Мне больно! — Он чуть не задохнулся, потом зашептал: — Не прибой. Не это место. Это уже давно. Мне больно!

— От чего?

— От тебя! — С губ Клинка срывались слова и складывались в самую длинную речь, которую она когда-либо от него слышала. — Я хочу запереть тебя в подвале, где никто никогда не сможет увидеть тебя или сделать тебе больно. Я хочу убить любого другого мужчину, который стоит рядом с тобой. И одновременно хочу, чтобы ты все время смеялась и была счастлива, а ни того, ни другого я сделать не могу. Я не могу быть с тобой все время. Мне очень больно, больнее, чем когда… чем когда-либо. Хочу посвятить тебе каждую минуту своей жизни. Больше всего я хочу, чтобы я был тебе нужен, но знаю, что недостоин посмотреть даже на твою тень. — В белесых глазах горело страдание. — Это называется любовь?

— Да, это любовь. — Вполне возможно, что любовь может принимать и такие формы в сердце другого человека. — И она причиняет боль. Я была бы счастлива в подвале, если бы ты постоянно находился рядом со мной. Меня бросает в дрожь при мысли, что тебя могут ранить. Я чувствую, что не стою тебя, Пес. Когда тебя нет рядом, я постоянно волнуюсь. И я так радуюсь, когда ты приходишь, что каждый раз готова расплакаться. Ты же не хочешь, чтобы я отослала тебя обратно только потому, что больно? Не хочешь?

— Нет.

— Это любовь, Пес. Я люблю тебя.

— А я тебя. Ты сумасшедшая.

Он поцеловал ее. Поцелуй длился очень долго — для людей, которые стояли на коленях в зарослях сорняков. Не самое достойное принцессы поведение, особенно посреди двора, но Малинда знала, что это нужно им обоим. Если Диана и Клинки видели их, то дипломатично не вмешивались. Постепенно его дрожь утихла, Пес смущенно посмотрел на принцессу, вскочил на ноги, поднимая ее с земли.

— Прошу прощения, — зарычал он.

Малинда прижалась к нему всем телом.

— Не за что, — прошептала она, обращаясь к его шее. — Не за что.

Пес сказал, что любит ее! Значит, он пересек барьер. Скоро он будет доверять ей настолько, что расскажет, почему прибой убивает людей.

— Этот путь ведет к Бельской Купальне, — объясняла Диана, когда они выезжали из Сторожки.

Дорога спускалась на дно оврага, скоро выныривала наверх и тянулась вдоль каменистого утеса, подножие которого лизали пенистые волны. Прибой походил на гигантские губы над скалистыми клыками, жующими огромные массы пород. Выбеленные, серебристые стены пещер отзывались эхом на стенания морских птиц, отчего лошади вздрагивали и пряли ушами. Впереди дорога заканчивалась деревянным мостом, который опирался на каменную колонну посреди пролива. Еще две колонны стояли ближе к дальнему берегу.

Малинда уже в третий раз за путешествие рассказывала одно и то же:

— Внизу вдоль утесов тропинки нет, и на лодке там тоже не проплыть, потому что весь остров окружают скалы. Единственная дорога ведет по мосту, над ущельем, которое называется Бельская Купальня. Не знаю его старинного названия, но около тридцати лет назад во время первой бельской войны пара дракаров атаковала Фишпорт, что в нескольких милях к северу отсюда. Рейдеры слышали о Кингстеде или, может, видели его со своих кораблей, хотя там особо не на что смотреть — и пришли по берегу. В Сторожке никого не было, и мост стоял целым, так что они оставили несколько охранников на материке, а остальные перешли на остров. На нем они не нашли ни души, потому что все жители попрятались в пещерах. Выходы из пещер расположены у конца дороги, и ночью защитники вышли оттуда и разломали мост.

Оставшиеся в Сторожке бельцы побежали к Фишпорту и привели один из кораблей, чтобы спасти товарищей во время следующего прилива. Волны разбили дракар в щепки, а людей превратили в фарш. На берегу собрали веревки и попытались пересечь пролив, когда вода ушла. Прибой поглотил всех. Говорят, по крайней мере полдюжины рейдеров просто прыгнули со скал, потому что в те годы с пленниками делали такое…

Это было одно из самых серьезных поражений для бельцев, к тому же нанесла его кучка садовников и конюхов с кольями.

Ущелье встретило гостей неприветливо и холодно. Голодные волны бесновались в сотне футов под ногами; бледное солнце светило в сотне футов над головой. Шум прибоя все усиливался, и Малинда тревожно смотрела на Пса. Он побледнел, но, казалось, полностью контролировал свои страхи.

Лошади не хотели ступать на мост, однако устали настолько, что не имели сил противиться наездникам. Одлей выслал коня вперед, и остальные порысили следом. С чувством самоудовлетворения он огляделся и спросил:

— Другого пути нет?

— Я сказала, что нет другой дороги, — поправила его Малинда. — Еще я казала, что внизу тропы нет.

Одлей вопросительно приподнял красиво очерченные брови:

— Значит, только по этому мосту можно попасть на остров и уйти с него?

Интересно, он сам или инстинкты Клинка разоблачали ее туманные намеки?

— С южной стороны Купальни находится мель. Во время весенних отливов, особенно в полнолуние или новолуние, когда колебания самые сильные, ловкий человек проберется по камням, если море спокойное. Мальчишки часто проделывают это на спор. К южной части можно добраться только через пещеры. Королевский Мыс весь изрыт ими.

На острове трудно было найти хотя бы дюйм гладкой поверхности. Дорога вела между каменными лбами, через кривые трещины и углубления. Белые известковые домики с соломенными крышами ютились в укромных бухточках, не собираясь объединяться в какое-либо подобие поселка. Известковые стены хранили огороды от домашнего скота, а детишек от провалов в камне. Многие провалы доходили до воды пресной — и тогда они служили колодцами — или соленой. В некоторых местах можно было ловить рыбу прямо посреди острова.

Они остановились перед домиком матери Дианы. Это строение значительно превосходило по размеру все остальные, у него были застекленные окна и отдельные постройки для животных. При приближении незнакомцев псы и гуси подняли тревогу; дети и цыплята бросились врассыпную. Вдова де Фейт выкатилась посмотреть, кто там. После смерти мужа она вторично вышла замуж и обзавелась новой семьей. Несмотря на обилие ртов, которые она потчевала своей восхитительной стряпней, ей удавалось жить на деньги, присылаемые дочерью, и при этом оставаться самой богатой дамой на острове — после, разумеется, сенешаля замка. Она издала зубодробительный вопль восторга при нежданном возвращении Дианы и понеслась вперед, широко раскинув руки. К счастью, Диана успела вовремя спешиться, иначе ее достойная матушка обняла бы шею лошади — в этой семье все просто обожали обниматься.

Дети сновали вокруг, визжа и прыгая во все стороны. Объятиям подверглась и Малинда, даже Клинкам не удалось избежать нежностей. Заливаясь умильными слезами, госпожа де Фейт восхищалась крошкой-принцессой, которая выросла и превратилась в настоящую (и преогромную, хотя она не сказала этого слова) девицу. Вдова казалась ниже ростом, чем была девять лет назад, у нее прибавилось седых волос и складок на боках. Диана повстречалась с младшими братишками и сестренками, а также обняла еще шестерых малышей, которых видела впервые. Вышел ее отчим и представился Малинде, которая помнила его неуклюжим пажом. Теперь он превратился в высокого мужчину, тощего, как всегда, но довольно приятного, хотя все по-прежнему звали его Мизинчик. Его супруга осталась вдовой де Фейт, вероятно, из-за большой разницы в возрасте.

Изначально Кингстед представлял собой россыпь отдельных зданий, которые теперь соединялись крытыми коридорами и разнородными пристройками. Большинство покоев лепились, как сосульки, по бокам котлована, где росли единственные на всем острове деревья. Но Верхний Дом возвышался на утесе и смотрел на море. И хотя в Верхнем Доме было полно щелей, а его трубы давно облюбовали чайки, Малинда сразу же решила, что займет бывшую спальню своей матери с прекрасным видом на южное побережье. Пускай даже для этого придется выселить самого сэра Тьерри. В углу той комнаты находилась потайная дверь, и принцесса уже прикинула, чем она займет соседние покои, чтобы никто, кроме Клинков, не знал о регулярных визитах сэра Пса. На Королевском Мысе не было любопытных Гвардейцев, и она не опасалась скандала, даже если Пес каждую ночь будет охранять ее непосредственно в спальне.

Мать Дианы сказала, что в такое время дня сенешаль обычно неважно себя чувствует, однако он все-таки сумел приковылять и встретить гостей, заметно покачиваясь при этом на своем костыле. Вокруг него распространялся сильный аромат вина, и, передав сенешалю свиток, сэр Одлей тут же отступил на шаг назад. Сэр Тьерри тщательно изучал послание, держа свиток на вытянутой руке и перебирая губами. Неожиданно до него дошло, что с четырьмя Клинками лучше не спорить, и он пробормотал ее высочеству слова приветствия, подышал спиртовыми парами над ее рукой и велел эконому взяться за дело. Он попросил оставить послание у себя, чтобы переписать все финансовые детали, о которых, впрочем, не упоминалось ни слова.

Пока Одлей требовал еды, белья, горячей воды и прочих удобств для ее милости, ее милость осматривалась и чувствовала куда более сильную ностальгию, чем ожидала. Каким старым и обшарпанным казался ей дом! Его должны населять горькие воспоминания и призраки зачахших в изгнании предков, но она радовалась, что приехала. Ссылка не протянется долго. Через месяц или около того Гренвилл призовет ее обратно ко двору, чтобы вручить будущему мужу. Будет она сопротивляться или согласится — в любом случае отношениям с Псом придет конец. Значит, нужно пользоваться каждой секундой счастья.