Не за страх

Глава 1

Кончился наконец этот бесконечный тоннель и в новом свете, я опять увидел смотрящие на меня глаза. Но на этот раз милосердные и умные. Хотя так же колесо рядом с шеей и здесь наличествовало, правда автомобиля антикварного. Ещё увидеть смог валявшуюся рядом фуражку гимназиста с "лавровой" кокардой, очевидно мою — то есть "залетел" по адресу. Значит Бог, а по латышски Диевс-Зевс, а может Перконс-Перун, или как то иначе именуемая Высшая Сила, наличествует, за что её большой пал-диес (спаси-бог). Жертва моей ветхой тушки "в будущем" ЕЮ принята. Многоопытная душа сына-старика от туда залетела в тельце отца-подростка "в прошлое". Избавив предка тем самым от множества допущенных за жизнь ошибок и наделив незахламлённый пока юношеский мозг огромным багажом инфы. Накопленной за весьма богатый на события 20-й век, пока только начинающийся. Присовокупив к уже заложенным знаниям, ведь аттестат Зрелости оконченных "нами" лесных классов Митавской мужской гимназии (Akademia Petrina) являл, что более всего обучали Закону Божьему, затем латыни, немецкому, французскому, даже писать научили с "ъ", и чертить в вершках. Что образовывало приличный букет с освоенным в другой жизни ради кандидатского минимума английским и наблатыканным от общения с курсантами кубинцами разговорным испанским (про командно-матерный не упоминаю даже). Да ещё МАССЕ знаний, положенных кандидату тех. наук и "инженер минус подполковнику авиации" в отставке. И вообще, мужику по жизни любознательному, с руками растущими не из ж… (вы поняли).

Но вернёмся в реальность, раз я под колёсами автомобиля, значит повторился инцидент, действительно случившийся с отцом в отрочестве. Тогда на него "налетел" директор завода "Мотор" в Засссенгофе(Задвинье), Калеп Теодор-Фердинанд — сделавший себя сам талантливый инженер-эстляндец. Шустро загрузил он меня на заднее сиденье и отвез к своему соседу — знаменитому в городе доктору Цандеру. Поставившему диагноз "Практически здоров, но пару дней постельный режим под наблюдением не повредит". Проделать это смогу я у него в пустующей как раз комнате для пациентов, если на доброго соседа в полицию о происшествии заявлять не стану. Инженер ещё только учился водить мерс свой допотопный, за труды коим братки местные рассчитались. Правда сломанным, но отремонтировать аппарат умельцу вышло проще чем управление освоить.

Надо бы помочь — сразу мысль в голове зародилась, ведь в город то я как раз и заявился трудоустраиваться. Права на вождение имел на ВСЁ что двигается, а если нет, то заставить двигаться я так же умел ВСЁ(знающие кто такой зампотех — поймут). Лучше сразу по специальности себя проявить, чем с грузчика в порту начинать, да блатно-революционной романтикой там пропитываться. Придётся соврать, что редких пока навыков в Митаве набрался, надеясь что проверять не станут болтологию, а сразу в деле посмотрят. Я ведь ещё и на машинке шить умею!

Пока планировал и махинировал, доктор с обходом явился, да не один, а с только что вернувшимся из Данцинга сыном, правда не медиком. Фридрих, папин бизнес наследовать не пожелал и на механикуса у немцев обучался. Окончив в Риге реальное училище, попал он под замес первой революции и Политех в городе закрыли, вот и спровадил папа чадо от греха. С вернувшимся спокойствием вернулся под отчий кров и юноша бледный со взором горящим. И тут учится возможно стало, питаясь при этом более калорийно. Хотя несколько лет смута из жизни будущего гения уже украла, но то ли ещё будет!

Кстати и папу, а теперь можно сказать что меня, она обожгла похлеще, рано осиротив. Ведь обитали мы в избушке при небольшой усадьбе жившего службой барона. Пребывая буквально в "кухаркиных детях", хоть родитель мой все же смог дать чаду недешёвое образование. Тут помимо стольника в год за обучение, требовалось форму из шевиота справить, а шинель вовсе из "офицерского" драпа построить, и пансион оплатить как иногороднему — за три десятка верст я только на выходные марш-броски устраивал, ради горячей краюхи хлеба, что мама пекла господам(и нам выходило — не голодали). Платил за меня барон, они с отцом когда то в одном полку служили, вернее в корпусе пограничной стражи. Унтер боевой, его благородие во время перестрелки с контрабандистами от смерти спас, крестика за это от царя удостоившись и благодарности спасённого.

А как выслужил свой срок, то отвез барон проверенного человека в своё родовое гнездо быть ответственным за всё, но за расторопность посулив меня на ноги поставить. Сам же дальше служить уехал на повышение, аж на Дальний Восток. Но там вскоре война с японцами вышла, а следом и у нас смута началась. Хотя опытный прикордонник бывшим не бывает и к пакостям всегда готов был. Только владелец ближнего крога шепнул, что завелся паскудник на "экс" народ подбивающий, перевел старый солдат мызу на военное положение. Имелось в доме ружье охотничье, да пара дуэльных монстров — всё не с вилами в атаку и криками "Ура!". Стали дежурить по очереди — из окон мансарды подходы хорошо просматривались, а ночи летом тут светлые. В смену, что выпала на нас с дочкой хозяйской — моей ровесницей Антонией-Альбертой(просто Бертой наедине если) и подкрались "революционеры". Один с оцинкованной канной был, в которые евреи в лавках керосин для ламп отпускают, вот и принялся он стенку из этой ёмкости обливать. Тут то мы с девочкой на пару из пистолетов в него и пальнули, пока тот спички доставал. Злодей упал, а прочие убежали, обе наши пули потом из трупа извлекли — никто не промазал, и никто после мораликами не маялся, или нас, или мы.

Но как всё забылось уже, через годы, и нас "сделали". Я уже в выпускном классе доучивался, когда получил весть о том что наша изба сгорела, а в ней и спящие родители. Дверь подпёрта снаружи была, господский дом на сей раз поджигать побоялись. На похороны в гимназии отпустили — странно выглядели маленькие(как детские) и очень лёгкие гробики отца с матерью. Как выпускные экзамены сдал, то во вновь срубленной избе уже другая прислуга жила, да и образование ведь получил — контракт исполнен. Более того, господин барон даже рекомендательное письмо знакомому в Риге написал, тот в управе служил и помочь с работой мог — ценз ведь я проходил. Да ещё на прощанье аж "катей" пожаловал, а Берта, выбрав момент, в щёчку чмокнула. Хорошая она девчонка, не даром же женился на ней когда нас в лихую годину вновь судьба свела.

Непременно и в этом варианте жизни так выйти обязано, ведь на слепой случай я более не полагаюсь — сам брать привык, не ленись только за фартом нагибаться и собирай его как грибы. Вот и нынче, не спроста Её Величество Судьба меня с Фрицем Цандером свела, ведь это он у немцев вирус авиа-заболевания подхватил, и сходу соседа-директора заразил смертельно(сгорит он на работе БУКВАЛЬНО). На столько, что профиль своего предприятия сменить решится и вместо трансмиссий начтнёт прекрасные авиадвигатели "Калеп"(даже "Гном" превосходящие) производить, и самолёты попытается строить. Уже в следующем году для копирования в Германии аэроплан за огромные деньги купив. Только этот биплан "Райт", на первом же полёте, в конце мая 1910 года грабанётся. Поймёт тогда инженер, что своим умом жить надо — ведь их есть(у меня например!). Тем более, что в начале июня того же 1910, Государь со свитой на "Штандарте" приплывёт — памятник предку — Петру 1-му открывать. Удачный момент демонстрационный полёт устроить и субсидии получить, хоть военного ведомства, хоть морского. Гидросамолёт с фанеры склеить — так же хитрость не большая, летать может даже гордая птица ёжик, если пнуть хорошо. Но времени на все про всё меньше года осталось! И это в стране, где подводники попросив у Министра купить им во Франции свечи запальные, услышат пожелание стеариновыми обходиться, местной выработки. Немедленно потребно заказывать там не только свечи, но и "Гном" целиком, иначе к срокам не уложимся. Уж планер я на месте "из того что было" слеплю — опыт есть, да и знания как рассчёты проводить. Ах да! Для этого ещё требуется из за бугра и линейку логорифмическую заказать — даже такая мелочь в стране не производится. Ох как попотеть придётся, для того что бы космические корабли забороздили сцену Большого театра.

Доктор только диву давался, видя как его в Фатерлянде выученный, умненький сынок, внимает речам пацана из провинции. И резонно вопросил, откель у меня столь глубокие познания в совершенно новой сфере жизни. Проездом бывал он в Митаве, и вывод сделал, что в этом еврейском местечке вряд ли учат на аэронавтов да астронавтов. Никогда ещё не был Штирлиц так близок к провалу! Но мы не привыкли отступать и врать коль надо, будем врать! Тем более всплыло в памяти несколько читанных в ТОМ мире статеек. Одна и вовсе в тему — земляком оказался конструктор и испытатель первых планеров Отто Лиленталь. Он даже до 260 метров смог вознестись, а затем естественно разбился. И случилось это в год моего рождения — 1896, а все записи и рассчёты свои мне в подарок завещал, в гроб сходя. Мол с отцом большую дружбу водил, да вот беда, все рукописи сгорели при пожаре. Но знания, до того я на свой головной магнитный диск перенёс, РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ! А вот головы… — так что слушайте и повинуйтесь!(разрешаю и конспектировать).

Доктор, как человек продвинутый и разносторонний, про психов любил почитывать, но вот его любимый сынок столь же одержим был, а с ума скопом не сходят, это только гриппом… Да и полиграф ещё не изобретён. Так что Харя Кришна! В нашем случае Отто, а я лишь пророк его! Доктор удалился по английски, оставив сына внимать мудрость авиа-Моисея(или Магомеда?). Но тут же лекарь протелефонировал на "Мотор", а Калеп приехал через 10 минут. Вечер перестал быть томным и перерос в вечерю, а затем в ночной мозговой штурм, и по каждому пункту составленной программы-минимум стоял срок исполнения "Вчера!".

Причём, не всё оказывалось голым полётом мысли. Ещё 8 апреля сего 1909 года, Фриц сумел с кучкой фанатов в своем Политехническом утвердить Устав им же созданного "Общества воздухоплаванья и техники полёта" — вот где я спою ещё на "бис!" не песнь свою, а жизнь свою! На практике тысячами вылетов эту технику отрабатывал до полного автоматизма. Самую разную, в том числе и "в слепую" — по приборам, или "взлёт-посадка" по трём фонарям "летучая мышь". Да и в теории не подведу, ведь многие сотни раз на лекциях вкладывал её в головы курсантов из "дружественных стран", отличавшихся от столицы своей только тем, что она Пном-Пень, а они Пень-Пнём. Попал ныне я куда надо, а работу свою ну настолько люблю, что берегись любви моей. Можно сказать маньячина-практик, прекрасно и теорией владеющий.

Cлужа в ГСВГ, мне нравилось с немцами работать именно по причине того, что умели и мелочам внимание уделять. Хотя тут, собственный быт, мелочью я только в горячке ночного спора посчитал. Уже утром мне зубная щётка с меловым порошком потребовались, а потом очень много чего. Но ВСЁ это уже внесено было в контракт и предоставлялось по первому требованию — я являлся сотрудником "Мотора". Проживая далее в гостевой комнате квартиры директора и находясь на полном его обеспечении. Когда Цандер и Калеп решали в споре мои бытовые вопросы — мне было не до того, я по памяти схему самолёта на бумагу наносил, а спорщики боялись отвлечь пророка от его общения с духом ОТТО и ругались почти шёпотом.

Впрочем, от зарплаты ещё и налом отбиться всё же смог, согласившись на пособие в размере десятки в месяц. Что бы сельтерской в жажду, или на конку билет мог купить, прочее же мне предоставляла фирма. Но так будет только до того как продадим первый аэроплан, а потом контракт пересмотрим. А пока же мне требовалось буквально всё вплоть до исподнего, ведь из него, и из гимназического своего мундирчика я вырос настолько, что и брать с собой в город даже в качестве рабочей одежды не стал. Благо, что в летней форме гимназиста — парусиновой блузе(по сути — гимнастёрке) и таких же брюках, что ещё мама мне на вырост пошила — голодранцем не выглядел. Просто бережливым, донашивающим крепкое ещё платье, так поступали почти все. Впрочем, вскоре мне потребуется новый мундир строить, уже студенческий, такой же как у Фрица. Ибо заговорщики постановили меня так же в Политехнический институт поступить. Это не обсуждалось — положение обязывало. А работать на фирме стану в свободное от учёбы время, так же как и Цандер, и прочие члены Общества воздухоплаванья. На это даже договор с институтом имелся и производственная практика будущим инженерам засчитывалась.

Теодор Калеп входил в попечительский совет института, потому был в курсе тамошних порядков и просвещал меня усиленно, в частности и что почём. Используя своё положение и мой почти академический аттестат, от полного курса испытаний брался он меня освободить. Если справлюсь успешно с "разумным минимумом" по рисованию и черчению: геометрическому, топографическому и инженерному. Рижский Политех являлся самым дорогим в Империи, если в Питерской техноложке, при пятилетнем курсе, год обучения стоил 50 руб., и лучшим полагалась гос. стипуха до 300 руб. в год. То у нас 80 ЗА ПОЛ-ГОДА(и никаких стипендий)! Правда местным скидка в пятёрку имелась, но те же пять лет учебы на инженерном, химическом и строительном факах, сельхоз — 4 года, а коммерсам — 3,5. Ну и опять не дешёвые студенческие шинель да мундир строить. С кредитом в банке на учёбу так же обещал посодействовать. При гаранте давали без проблем, ведь даже молодой специалист меньше 3 тысяч в год не зарабатывал.

После завтрака сразу меня на авто и повёз "дела решать". Добавить следует, что в нашем экипаже он штурманом стал, ибо Ригу я узнал только по шпилям церквей и дорогу требовалось показывать, но вот руль владельцу доверять пока рано было — за городом его водить стану учить. Пока же поучусь сам и начну с простейшего — оказывается здание Политехнического института в начале века располагалось совсем не там где оказалось в конце — на месте древнего бургомистрата, в войну разрушенного. Политех стоял на месте Универа! Вернее потом универ вселился в это красивое и монументальное здание, а политех перебрался в новостройку, возведённую на месте руин.

Сюрпризы для меня, и для приёмной комиссии, оказались во взятом Калепом с собой тубусе, мои же ночью нарисованные эскизы аэроплана. Их сходу зачли как рисунок, а после того как на глазах почтеннейшей публики, у кульмана превратил нарисованное в чертёж. Причем, на западный манер, сразу в метрической системе, испытание переросло в вечер вопросов и ответов. По глазам вопрошавших видно было что получаемая инфа для большинства являлась откровением, и экзаменаторы запросились ко мне в слушатели лекций в Обществе воздухоплавания. В институт был разумеется зачислен, иначе сами препы многого бы не узнали.

Хлопоты в банке, мотания по магазинам и швальням, и ещё масса различных житейских мелочей, отняла неделю. А потом опять в Альма Матер — читать обещанную первую лекцию в Обществе, по технике полёта на сей раз. Готов я был хоть первый же день на такое, но не пошитым ещё являлось платье, ведь у нас встречают по одёжке. Пока построенную у лучшего портного из самого дорогого сукна студенческую тужурку не одел, а наимоднейший парикмахер одеколоном не облил всего, надеяться на серьёзность восприятия аудиторией и так весьма юного человека(т. е. меня) сомневался обоснованно. Производственными делами заняться не получалось — строить самолёт было пока не из чего. Снабженцы завода на ушах стояли и благим матом изъяснялись, пытаясь отоварить составленный мной длиннющий список, который постоянно пополнялся Но талант отвешивания животворящих пендалей у Теодора-Фердинда наличествовал, как и умение договариваться, потому надежда на то что когда либо заработаем имелась.

Ознакомительно-обзорная моя речь о будущем авиации и даже космонавтики, могла бы со стороны показаться прожектами О.Бендера о Нью-Васюках с заключительным призывом "ВСЕ В АВТОДОР!". Но огромный опыт преп. работы, научил давно быть крайне убедительным, да и не призывал я только верить — объясняя и аргументируя высказывания. Тем более, что передовая общественность была в курсе того, что с весны сего года в ИМТУ первопрестольной (после революции ставшей МВТУ), начато чтение курса "Воздухоплаванье" профессором Жуковским. Да и в Питерском политехе профессор Боклевский К.П., на кораблестроительном отделении, подобный же, необязательный, полуторагодовой курс для всех желающих открыл. А Общества воздушные, открываться по имерии стали со скоростью эпидемии, значит и Остзейский край отставать права не имел. И чуя моды веянья в научном мире, сам ректор института своим посещением мою лекцию удостоил, а по окончании пригласил в личный кабинет для приватной беседы.

Всё мною было уже ожидаемо и даже отрепетированы не только ответы, но и поступки. К примеру, от предложенной сигары не отказался. Более того, отработанным движением отрезал специальным ножичком у неё кончик перед тем как прикурить, а потом затейливые кольца начал пускать. Сами кубинцы этому шику и научили, да и наилучшая "Гавана" в алюминиевой гильзе, в любом табачном киоске Союза за 60 копеек продавалась. Но не любивший понтов наш пролетариат ей "Приму" не из жадности предпочитал, что не скажешь о авиаторах. Так что проканало и последующее повествование об "ункулсе(дядюшке) Отто", сделавшем меня духовным наследником плодов всей своей, увы недолгой, но яркой и крайне плодотворной жизни, а затем и моё детство с отрочеством, ушедшие на кропотливое изучение трудов гуру планеризма.

Тут ректор достал из стола и предложил мне ознакомиться с печатным трудом коллеги. Самоучителем профессора Киевского политеха Н.Б.Делоне (ученика Жуковского, как следовало из введения) "Как построить лёгкий и дешёвый планер и научиться летать на нём". Оказывается по этой "методичке" и собирались члены Общества на "Моторе" свою производственную практику имитировать. Мне как то в книжных развалах попалось нечто подобное "Как удлинить свой половой орган" (с припиской от руки каким то шутником — ПРИВЯЗАТЬ КИРПИЧ). Так я и ляпнул, но не невпопад — научная среда завистлива и язвительна и "шутка" моя оказалась кстати.

Рига не Киев, и МНЕ ПОМОГУТ не посрамить честь родного института. Как при переносе на бумагу всего что помню (разумеется в соавторстве с…!), так и устном изложении трудов славного и смелого земляка Отто Лиленталя(желателен и портрет балтийского основоположенника). С осени и в Рижском Политехническом начнёт читаться курс "Воздухоплаванья", и делать это буду я. На ставке лаборанта, в свободное от "необязательных" лекций время, под руководством специально мне выделенного приват-доцента. Ясно было, что на "дурачке залётном" остепениться решилась группа товарищей. Да мне и не жалко, лишь бы дело двигалось, и стабильность в доходах определилась, к тому же не мной те знания собирались. Утвердился в абсолютной верности предположения после того как буквально на следующий же день, в Большом Ауле(главной аудитории) узнал о данном мне псевдониме-кликухе "Залётчик".