Не та избранная

Эпилог

Пять лет прошло. Это много или мало?

Тогда, не успел еще дождь закончиться, как нас нашла спасательная экспедиция лорда РерШарта. Они были совсем рядом! Задержись мы хоть немного в пещерах и всего этого можно было бы избежать!

Впрочем, мне ли сожалеть? Одно сердце. Одна на двоих душа и ведовская сила тоже. В подарок. Стоит ли удивляться, что в тот день я забеременела? Да-да, у нас два сына. И это именно они заставляют их немолодого уже прадеда лорда РерШарта катать правнуков на спине, изображая ездовую лошадь.

Тогда уставших и опустошенных нас погрузили в специальную люльку в когтях огромного дракона и я даже предположить не берусь, во сколько подобный перелет обошелся деду. Наверняка, гордые и независимые драконы потребовали с него целое состояние. Но… Но уже к вечеру мы били дома — в замке рода РерШарт, где меня встречали слуги и родственники, все до одного выбежавшие во двор, чтобы встретить и приветствовать наше возвращение.

Я ожидала холодности и недоверчивости, ожидала, что как описывается во многих книгах, при дворе меня будут ждать интриги и пакости, но ничего этого не было. Нас встретили, отогрели любовью и заботой и приняли в семью, не требуя ничего взамен. Просто потому, что все мы одна кровь, и Адам теперь тоже. А уж когда узнали, что я беременна… Праздновали, кажется, даже птицы и мышки в подвалах, столько радости витало вокруг.

— Не спишь? — Тронув качели, на которых я лежала, на землю у моих ног сел Адам и принялся наблюдать за играми детей с их любимым родственником.

— Нет. Не хочется. — Я положила руку на вновь округлившийся животик, скрестив пальцы в мольбе о том, чтобы там был один малыш. Боюсь, еще одну двойню я не переживу. Да и дом наш, находящийся на берегу ручья Аутэ’Раэро, не рассчитан на такое количество народа.

— Стационарный портал древних я настроил, завтра прибудут все заказанные грузы и работники. Еще двух комнат нам хватит? — Мужчина положил голову мне на колени и закрыл глаза.

— Надеюсь.

— Там, кстати, письмо от Ариима пришло: сегодня на совете окончательно приняли международное соглашение о разумности расы лаор. Так что теперь Грна и ее семейство — полноценные граждане своего собственного государства.

— То-то она обрадуется, — съехидничала я. — Как думаешь, кого они послами, министрами и прочим назначат? — Фалварт рассмеялся: он и так всеми вопросами сам занимался. Не за плату — за совесть. — А с остальными что?

— Ты же знаешь… — Адам не закончил, да и не нужно это было. Знаю. Но ведь первый шаг — он трудный самый? То ли еще будет!

Рядом на качели приземлился Мрак в виде птицы, держащей в клюве загривок самого настоящего на вид котенка: именно он вылупился из того самого яйца из хранилища мору, которое высидел в библиотеке мой друг.

— Мяуу! — обижено завопил котейка, но был остановлен лапой тут же превратившегося ящера. Молодой папа тяжело вздохнул, с мольбой глядя на меня.

— Лети уж, — сказала, беря маленького непоседу на руки, — присмотрю.

Котейка, стоило Мраку удалиться, тут же превратился в ярко-желтую пичугу и выскользнул из моих рук.

— Полог стоит? — испугалась я.

— Да. Так что никуда он не денется, — легко поднимаясь на ноги, ответил Адам. Он взял меня на руки, глядя в глаза с такой же необъятной любовью, как и в тот первый день под дождем. — Пойдем. У нас есть немного времени для себя.

— А потом?

Фалварт задумался, бодро шагая к дому. Хитро мне подмигнул:

— Потом придется уболтать дедушку РерШарта переехать к нам.

День тянулся бесконечно долго. Я то и дело поглядывал на настенные часы, злясь, как медленно они идут. А может плюнуть на все и переехать в дом на Плато? Зачем мучить себя ожиданиями новой встречи с внуками, если есть возможность видеться с ними каждый день?

Отбросив в сторону бумаги, решительно встал из-за стола. И чего столько тянул? Яна ведь не раз меня приглашала! Но, взявшись рукой за дверную ручку, я был сметен чьим-то решительным напором с другой стороны.

— Деда!!! — завопили маленькие метеоры, разноцветными вихрями врываясь в кабинет. — А мы соску-учились!

Их не смутило даже то, что я лежал на полу. Маленькие цепкие ручонки тут же обвились вокруг моей шеи, в щеку ткнулся почему-то холодный и сопливый нос одного из близнецов.

— Вы как здесь оказались? — Подниматься я передумал, лишь крепче прижимая к себе внуков.

— Мы не дождались.

— Мама едва согласилась!

— Но папа сказал, что ему тоже нужно на работу, так что нам было по пути!

В кабинет, прижимая к груди сверток с младшеньким внуком, вошла Яна.

— Вы что здесь устроили?! Дедушка вас больше в гости не позовет! А ну вставайте!

Мои губы растянулись в улыбке. Неожиданно лихо даже для себя я встал на ноги, подхватив на руки близнецов. Яна, глядя на меня искрящимися от смеха глазами, подошла и просто крепко обняла.

— Мы соскучились, дед.

А я задыхался от любви. Кто бы мог подумать, что ее столько может вместиться в меня? Сейчас еще расплачусь как старый пень!

— Решил я все дела Адаму передать. — Это я сказал? Я?! Серьезно? — И переехать жить к вам.

— Урррра!!! — с двух сторон завопили мне в уши близнецы, пока Яна глотала открытым ртом воздух.

— Я рада, — поцеловав в лобик проснувшегося малыша, в конце концов ответила она. — Правда. Давно пора. Мы даже комнату уже подготовили.

Я мог лишь расхохотаться от такой предусмотрительности.

— Люблю вас! — Только вот, боюсь, Адам неожиданному повышению не обрадуется. Но кто же его будет спрашивать?

— Так, свечи положила, ткани собрала, нитки, иголки, шило, пила…

— Яна, ты ещё долго? — Адам, прижимая к груди агукающего малыша, посмотрел на меня с мольбой в глазах. — Пошли уже?

— Не торопи меня! — Я посмотрела на длинный список в своих руках — Теперь придется все сначала проверять! — Мученический вздох был мне ответом.

А все почему? Потому что портал от нас к Грна все ещё не настроили и переходить по нему пока было опасно. Вот и приходится все, что они из мира за Стеной заказали, повозкой везти. А если что-то забуду?

— Лекарства в отдельном сундучке, мыло, шампуни…

— Леди РеВарт, повозка готова, близнецы уже ждут, — с поклоном сообщил слуга.

— Хорошо. Грузите ещё вот это все, и мы выезжаем. Корзину с морсом и пирогами положили?

— Да.

— А пледы и…

— Все положили, не переживайте. Только вас и ждем. — Склонившись еще ниже, слуга скрыл выражение своего лица. Наверное, я его за сегодня изрядно замучила.

— Спасибо, Даръян. Я ценю вашу службу.

Глаза мужчины просияли от радости, словно я ему премию, а не обычное «спасибо» выдала. Кстати, нужно будет выписать и денежное поощрение. Он и правда молодец.

Забрав у мужа уснувшего малыша, пошла во двор. Как же хорошо иметь собственный дом!

— Вы пришли! — Из обновленного и достроенного дома Грна к нам выбежали аж шестеро малышей. Вот что хорошее питание, свежий воздух и должность короля и королевы с разумными делают!

А что? Мы, как добропорядочные жители, налоги в казну платим регулярно, добычу местным населением ценных ресурсов организовали, сбыт по хорошим ценам в самой столице фалвартов контролируем. Живи, радуйся да размножайся! Чем наши друзья и заняты: Грна вышла к нам последней, придерживая руками изрядно округлившийся живот.

— Здравствуй, ребенок. — Для нее я навсегда осталась дочерью. А ее любовь во многом заменила для меня ту, которой так не хватало в детстве.

— Хватит держать гостей у порога! — На миг из дверного проема показалась голова хозяина дома Рдхадра. — Все уже готово!

Дети, давно смешавшись в один визжаще-кричащий вихрь, дружно помчались в направлении аппетитных запахов, Адам остался помогать нашему слуге разгружать повозку, ну а я, обняв Грна, медленно пошла к дому.

Я дома. ДОМА! Вот как можно их не любить?

Возможно зря я все это затеял, но и не узнать, кто же именно является матерью вцепившегося в меня зубами Оли, было бы глупостью. Наверняка, яйцо у нее украли. Да и какая мать была бы не рада узнать, что ее ребенок жив и здоров?

Ага, жив, здоров, зубаст, когтист и настоящее шило в попе!

Я рявкнул, призывая чадо к порядку. Вот зачем он пытается у меня чешуйку на спине выдрать? Своих мало?!

Вспомнив, как впервые увидел яйцо, я едва не споткнулся о корягу. Да уж, почувствовать живое тепло внутри обычного на вид камня было полной неожиданностью. Но это было именно оно: черное яйцо с маленьким, но уже мыслящим существом внутри.

О-о, сколько же мне пришлось высиживать его, развлекая мысленными беседами, сочиненными на ходу колыбельными и даже чтением библиотечных книг! А Оли, неблагодарный, едва родившись, затребовал: «ЖРАТЬ!!!» Маленького проглота не смутило даже то, что мясо у нас было лишь сушеное да вяленое. Первые дни он поедал его в невероятных масштабах! Благо, потом немного успокоился, а то даже то, что я с перепугу самостоятельно научился перемещаться на Плато и охотиться, не уберегло бы нас от голодной смерти.

И вот опять! Ну зачем он обратился драконом и поймал этого вепря? Куда столько мяса девать прикажете? Если я его на кухню к Яне перенесу, повара меня просто плошками забросают: в холодной уже места нет!

— Ррря? — остановил наши семейные разборки тихий вопрос.

Мы с Оли застыли, рассматривая друг друга, а после синхронно повернулись к сидящей на дереве птице. Это … она? Оли, как самый примерный из малышей, тут же принял свой изначальный и истинный облик кота-дикобраза, отчего птица едва не свалилась в обморок, и жалобно захрюкал, да-да, как самая настоящая свинка.

Птица, очумело помотав головой, мягко спружинив лапами, спрыгнула на землю и стала таким же кото-дикобразом, только раз в пять больше. А я что? Сижу, смотрю. Кошка, обнюхав ребенка, начала плакать кровавыми слезами и тихонько подвывать. Повалив его на листву, принялась вылизывать, судорожно прижимая к лобастой голове уши.

— А это мой папа, — ни с того ни с сего неожиданно внятно и раздельно высказался Оли. — Его зовут Мрак! — С такой гордостью, словно сам мне это имя придумал.

Кошка замерла. Медленно повернула ко мне голову, словно только что заметила. Осмотрела внимательно, оценивающе. Ну да, самая обычная черная ящерица. Но кото-дикобразом мне точно не быть.

А затем я вдруг получил ощутимый удар головой под дых, упал на землю и…меня облизали широким шершавым языком. И это было так… Это было ТАК…

Ой, но кажется я влюбился…

Очередной мой поход за Стену закончился богатой добычей и новой порцией слухов. Как же! Самый удачный из охотников! Тот, у кого за последние годы не погиб ни один член команды, да к тому же один из богатейших и самых завидных женихов, родовитый эльф…

Только не было моей заслуги в том, что жители леса за Стеной не трогали мой отряд. Я душой мог поклясться, что виной тому была маленькая человечка Яна, раз и навсегда поселившаяся в моем сердце.

Зачем? Зачем тогда отпустил ее?!

Конечно, я и сам многому научился за это время. Уважению. Нельзя вырывать цветы или растения с корнем. А срезав листья или стебли, нужно обязательно полить, чтобы у него были силы возродиться. Нельзя охотиться на существ, которые порой ведут себя разумнее твоих соотечественников в давно осточертевшем городе. Чего только стоила сцена, когда мы застали целое столпотворение и хищных, и обычных животных, вызволяющих из плена упавшего дерева чужих для их вида детенышей. Тогда, неожиданно даже для себя, отдал приказ команде помочь зверям. И, словно поняв мою речь, существа не напали, а позволили приблизиться и подсобить инструментами.

Об этом случае в городе до сих пор ходят слухи. Мол, я умею общаться и понимать их. Но нет. К сожалению. Я просто научился уважению.

А еще осторожности: если передвигаться аккуратно, не создавая лишнего шума и минуя чужие охотничьи тропы, то и на тебя никто не нападет.

Чистоплотности. Кому понравится, если чужаки начнут мусорить в твоем доме и вести себя как свиньи? Я всегда заставлял команду убирать за стоянкой все до последней крошки.

Благодарности. Ты пришел за добычей и уносишь ее за Стену. А взамен что? Я приносил с собой зерна злаков и высаживал их в подходящих местах — чтобы было чем питаться птицам. А ещё ростки плодоносных деревьев, устойчивых и к суше, и к морозам. Всегда у меня с собой в переметных сумах было и специальное зелье для лечения черной гнили, часто поражающей лес за Стеной. Я лечил его как мог, как умел. И знаете что, однажды, понаблюдав за моими мучениями с деревом, живущая на нем белка-переросток принесла мне горсть ценнейших орехов.

Кто из нас после этого глупец?

— Ты в порядке? — Словно чувствуя мое настроение, в кабинет вошел всегда невозмутимый глава рода — мой дед.

— Да. Как обычно.

— Возможно, тебе стоит передохнуть? Нам уже деньги складывать некуда — снова нужно будет новую ячейку в банке заказывать. — Он шутил, конечно, но и доля истины в словах старого эльфа была.

Моя же правда заключалась в том, что я не мог сидеть на месте. Словно что-то все время тянет меня и зовет в лес за Стеной и еще дальше к щитам. Возможно, даже на Плато?

Я подошел к окну, прижался лбом к холодному стеклу, наблюдая за мельтешением разумных на узком тротуаре близ оживленной дороги. Бегут, спешат, ругаются, дерутся… Чертов город с его напыщенными и такими черствыми жителями! Чертова система, не дающая тебе вздохнуть свободно, освободившись от оков общественного мнения и общественного же давления! И будь проклят я сам за слабость и страх пойти против течения.

— Ты новость последнюю слышал? Большой совет признал расу лаор — одну из разновидностей существ, населяющих Плато, разумной.

— Что? — Я так стремительно повернулся к деду, что на миг очертания предметов смазались.

— Да. Там уже и торговля налажена через особые теневые порталы… Долго тебя в этот раз не было, — сказал с намеком.

Да, почти полгода. С каждым разом я забирался все дальше и дальше, уходя на все больший промежуток времени. И даже изредка задумывался о том, чтобы построить себе домик и остаться жить у первого из щитов, избавившись наконец от вечной тяги покинуть пропитанный пороком и злобой город.

— Держи. — Дед протянул мне сложенный лист из старой газетной рассылки. — Посмотри на фото первого министра нового государства и его жену с детьми.

Я присвистнул:

— РеВарт? Он там каким боком?

— Он ещё и наследство от РерШатра получил, — старый эльф лучился довольством.

— Много? И я повторюсь: при чем там РеВарт к РерШартам? — Мои глаза прыгали от строчки к строчке, проглатывая сухой текст: собрались, освидетельствовали аргументы, проголосовали, приняли…

— Наследство-то все его, но ты на жену РеВарта посмотри, бестолочь! — рявкнул дед.

Я посмотрел, но ничего интересного не увидел: самая обычная в шелках и золоте фалварта. Вопросительно перевел взгляд на раздраженного родственника.

— И что я должен увидеть?

Он тяжело вздохнул, кажется, мысленно считая рунный алфавит.

— Еще раз взгляни. Внимательно. Представь, что рисунок черно-белый.

Еще до того, как я повиновался приказу, сердце в моей груди забилось быстро-быстро, тревожно и предвкушающе. Перед внутренним взором пестрая картинка большой семьи РеВарта выцвела до монохрома, и я узнал эту улыбку. И глаза. Их мягкий и согревающий свет и доброту. Яна прижимала к груди новорожденного, а рядом стояли еще двое до невозможности серьезных мальчика. Не рядом с папой, но чуть впереди — защищая маму.

— Это была внучка лорда РерШарт под очень хорошей иллюзией.

Мои губы шевелились, словно я шептал что-то или молился, но горло не издавало ни звука. Она жива. Жива. С ней все хорошо. Знатная фалварта, спасшая наши жизни? Этого стоило ожидать. Что мы в конце концов знаем об этой скрытной расе?

— Даилир?

Заторможено-медленно моргая, я отложил газету и снова отвернулся к окну. Казалось, только что изменился целый мир… но все осталось по-прежнему. Какая глупость думать, что я нужен ей. Что она помнит обо мне. Что…

Мне на плечи опустились тяжелые и такие надежные руки самого родного существа. Я понимал, что он прекрасно осведомлен о моих мыслях, чувствах и желаниях. Но вот понимает ли он меня? Осуждает ли?

— Я имею честь быть знакомым с одним из лучших мечников северной части материка, — сказал он тихо, немного хриплым простуженным голосом. — Но поговаривают, что это лишь вершина айсберга, что этот молодой эльф был еще и одним из сильнейших учеников мастера лау-шу Орроу Таро, а после превзошел своего учителя. — Дед, надавив на плечи, заставил меня развернуться, глядя не в глаза, в самую душу. — Если леди умна и добра, а так и есть, она не откажется от столь умелого и преданного военачальника для несуществующей пока армии, которая ей несомненно понадобится.

Я открыл рот, чтобы ответить что-то, но так и не смог подобрать слов.

— Тебе будет больно временами. И одиноко. Но ты будешь рядом с ней. Другом. Братом. Поддержкой. И кто знает, что уготовила вам судьба? Возможно, однажды ты спасешь ей жизнь. Или ее сыну? И станешь кем-то большим в сердце благородной леди. Возможно, она исцелит тебя от тяги к Аутэ’Раэро, а, возможно, заразит ею ещё больше, так как и сама живет на берегу Волшебного ручья. Но не попробовав ступить на этот путь, ты так и не узнаешь, куда он ведет.

— А ты? — Мой голос тоже был хриплым. От непролитых слез и бурлящих в груди эмоций.

— А что я? — Удивление в глазах старого эльфа было неподдельным и одновременно озорным и веселым. — У меня на счету в банке столько золота, что хоть сейчас женись на молодке. Или путешествуй. Или создай новое небольшое государство где-то в восточных пустошах. — Дед крепко меня обнял. — Не переживай, я найду чем себя занять, а ты всегда будешь знать, что у тебя есть дом, где тебя ждут, и плечи, готовые принять часть тяжелого груза, и уши, чтобы выслушать, и сердце, чтобы согреть.

Порой мне казалось, что я ловкий жонглер, стоящий у пропасти, в руках у которого ценнейшие сосуды: моя супруга, дети, братья, тесть и обязанности перед ними, а ещё должность при дворе фалвартов и обязанности первого министра у Грна, которая, кажется, не поверила моему известию о том, что стала королевой. Вокруг меня стайкой носятся враги и злопыхатели, а я не могу остановиться ни на миг, ведь тогда сосуды рухнут и разобьются. А уж как я обрадовался тому, что теперь являюсь главой дома РерШартов… словами не описать. Они тоже не шибко обрадовались, но желающих в поединке оспорить мое право почему-то никто не решился. Зря. Я бы даже поддался немного. Наверное.

Сегодня же выдался на удивление тихий и спокойный день. Редкое событие. Я проснулся ещё до рассвета и долго смотрел на очертания спящей жены, прислушиваясь к дыханию и дробным ударам ее сердца. Мне отчаянно хотелось обнять ее, поцеловать, наговорить много всего, но я сдерживался, боясь прервать спокойный и радостный сон. Ее светлые искрящиеся эмоции бурлили во мне пузырьками шампанского, пьяня и освежая одновременно.

Я не знал, что это возможно, но, кажется, любил Яну с каждым днем лишь сильнее. Иногда, как сегодня, я позволял себе задуматься о подобном, это… пугало. От одной мысли, что с ней может что-то произойти, сердце обрывалось в груди от боли и отчаяния. Я бы не смог жить без нее.

Я любил наших сыновей, благоволил к Грна и уважал старого РерШарта, но лишь без Яны жить бы не сумел. Это была правда. Возможно, не самая красивая и правильная, но уж какая есть. Я подсел на нее как на дурман-траву. Заразился ею и оказался поглощен. Я добровольно отдал ей все — и делай что хочешь!

А она приняла меня в свои руки как ценный дар и научила любить. Мне никогда не отблагодарить ее за это.

С восходом солнца я встал с кровати и пошел в детскую. Няня, до того дремлющая в кресле-качалке, чутко подняла голову и вопросительно посмотрела в мою сторону, но я лишь махнул рукой. Сегодня особенный день. Я взял сына на руки и сам отнес сначала в купальню, где его искупали и переодели, а после на кухню, где мы вместе позавтракали.

Тонко тренькнуло в душе, когда проснулась Яна и потянулась ко мне по нашим каналам, заполняя целый мир своей любовью ко мне и обожанием к малышу Орту. А спустя полчаса она уже была рядом, держа за руки близнецов.

— Чем займемся сегодня?

И даже если бы я сказал, что снова должен бежать на работу или решать дела клана, она не упрекнула бы меня. Ни разу ни за что не упрекнула. Как можно настолько верить в кого-то? Настолько доверять? Разве я заслужил подобное? Получая такую поддержку и веру, я готов был из кожи вон вылезть, чтобы соответствовать. Чтобы быть еще лучше для нее.

— Сегодня твой день, — ответил хрипло. — Все, что захочешь.

Яна улыбнулась и, хитро сощурив глаза, сделала шаг ко мне.

— На ушко?

А когда я склонился, тепло поцеловала.

— Я люблю тебя. Ты ведь это знаешь?

Я был единственным ребенком в семье. Возможно, немного избалованным и самовлюбленным, но отнюдь не злым. Ни разу в жизни я не желал осознанно кому-то горя или зла, даже врагам. Я редко мстил, но всегда делал все необходимое, чтобы защитить свою семью и ее интересы, порой заливая алкоголем самые грязные и неприятные истории, когда поступать так или иначе приходилось вопреки собственным убеждениям. Так было нужно.

А затем, уже будучи во главе собственного клана, на одном из званых вечеров я познакомился с Орти РуТено[3]. Милая и хрупкая девушка в бирюзовых шелках не обращала на меня никакого внимания. Я был уязвлен. Танцевать со мной она отказывалась, на комплименты не реагировала, а на попытку напроситься в их семью на ужин просто рассмеялась.

Ах, как мне хотелось… зажать ее в одном из укромных уголков огромного замка и поцеловать так, чтобы она даже имена других кавалеров позабыла! Кровь кипела в моих жилах, но внешне я, как и всегда, оставался невозмутим. Вместо того, чтобы доказывать что-то строптивой красавице, я пошел к ее отцу и добился его одобрения для дальнейших ухаживаний за его дочерью.

— Только предупреждаю, — пряча улыбку за граненым стаканом с крепким спиртным, сказал он, — моя дочь — потомственная ведьма. Имей это ввиду.

Честно говоря, в первый момент я струхнул. Но разрешение уже было получено, намерение озвучено, отступить теперь означало бы прослыть трусом, так что я начал медленно и планомерно осаждать неприступную крепость по имени Орти РуТено.

Я был так уверен в себе, чтобы не сказать самоуверен. Купил цветы для Орти, колье для ее матери и курительные смеси для ее отца. Пришел на ужин, заранее договорившись обо всем с главой семьи. Нежная и цветущая девушка встречала меня в холле, радостно и светло улыбаясь, словно давнему знакомому.

— Лорд РерШарт, — смущенно опустив взгляд, леди сделала книксен, — мы рады приветствовать вас.

Я готов был праздновать победу, но девушка, понизив голос, приблизилась ко мне и прошептала:

— По-хорошему не понимаем, да?

— Что? — Переход был столь резким, что я растерялся.

— Наверняка потратил целое состояние на этот костюм, а выглядишь в итоге как ощипанный павлин.

Я опешил, а маленькая язва, глядя прямо мне в глаза, щелкнула пальцами и мстительно улыбнулась. В следующий миг моя голова стала лысой и гладкой. Полностью. Как коленка.

— О, как неожиданно. — Именно этот миг выбрал лорд РуТено, чтобы появиться в холле. — Вам идет.

Я заскрежетал зубами, но ничего не сказал. Да и судя по плохо спрятанной улыбке лорд прекрасно понял причину моего внезапного облысения.

— Все уже готово, прошу за стол. — Орти, сама невинность, снова присела в книксене и показала рукой на распахнутые двери, ведущие на лестницу. Но в ее взгляде читался вызов, и я принял его, еще не понимая, что уже не являюсь охотником, а сам попался на крючок.

Красивых ухаживаний не получилось. Цветы леди отсылала обратно, подарки демонстративно выбрасывала, а еще, являясь членом дамского клуба, распускала обо мне всякие смешные слухи. Вроде я уснул на ужине и похрапывал в такт музыке. Или что, читая важный документ, я высовываю кончик языка от усердия… И не сильно обидно вроде, все смеются, но репутацию это портит ох как хорошо. Да и что это за глава клана такой, который не может девицу приструнить?

Отец Орти помогать мне отказывался совершенно, мать игнорировала, как и дочь. А я… я потихоньку сходил с ума, все чаще видя сны с участием юной РуТено. И чем дальше, тем неприличнее они становились.

Когда же в очередной мой приход на работу на своем столе я увидел свежую газету с целой статьей на тему моих «милых» привычек из уст «тайного осведомителя», у меня и вовсе крышу сорвало. И, главное, всех ведь не заткнешь!

Я просто похитил Орти. Оглушил, спасаясь от гнева ведьмы, похитил, своей охраной блокировав стражей девушки, и затащил в храм. А уж там внушительная сумма заставила храмовника закрыть глаза на то, что девушка не может самостоятельно сказать «да». Ведь наверняка она просто счастлива от возможности выйти замуж за столь желанного холостяка!

Очнувшись, Орти рвала и метала, она кричала и проклинала всех вокруг, разнесла мне половину замка, но догнать так и не сумела. А затем вдруг упала на колени и расплакалась.

— Ну, ты чего? — Подойдя с опаской, присел рядом и осторожно обнял девушку за плечи. — Я ведь люблю тебя.

Разводов у фалвартов не бывает. А заявить о том, что я подкупил храмовника и нужно аннулировать брак, родители Орти не решились, опасаясь скандала. Так что для всех мы стали счастливыми мужем и женой. Кумушки, еще недавно злословившие о моей несостоятельности, закатывали глаза и говорили: «Ну наконец-то!». Любители перемыть косточки моим мнимым порокам поспешно заткнулись, и все вроде бы стало хорошо, но…

Это не было просто.

С каждым днем я все больше влюблялся в свою жену, поражаясь ее выдержке и силе воли. Тому как ловко и безболезненно она взяла все дела в доме в свои руки: слуги слушались ее беспрекословно, повара именно к новой госпоже приходили за утверждением меню, а садовники готовы были день и ночь трудится, лишь бы сад соответствовал ее ожиданиям. За полгода Орти навела порядок и в женской части клана. Εсли раньше он ассоциировался у меня скорее с серпентарием, чем с душой и поддержкой высокого дома, то теперь там была едва ли не воинская дисциплина. Слышал, однажды особо строптивую девицу даже высекли при всех розгами. Я подобных методов в отношении своих не одобрял, но вмешиваться не стал: возможно, раз уж мне самому не удалось, то это именно то, что нужно изнывающим от тоски и скуки леди?

А вскоре Орти организовала целый ряд мелких торговых лавок, салонов, чайных и кондитерских, к каждому из которых прилагалась определенная денежная сумма из казны. На подъем. Благородным леди предлагалось, вместо того чтобы обсуждать своих мужчин, попробовать самим устоять и вырасти в бушующем и суровом море бизнеса.

Я же лишь головой качал, из месяца в месяц наблюдая за ростом поступающих налоговых отчислений. Кроме того, у леди просто не оставалось времени строить козни, злословить и шастать по чужим брачным ложам.

Но сама Орти торговлей и прибылью не интересовалась. Она отдавала всю себя ведовству. Учителя и ученики. Лаборатория для варки зелий. Какие-то ритуалы в подвалах под замком, от которых мурашки бегут по коже, даже если сам ты находишься под самой крышей! Именно наблюдая за ведовскими делами Орти, я проникался уважением к ее силе и ответственному отношению к ней. Я готов был подарить ей все, что у меня было. Готов был на весь мир кричать о своей любви. Готов был умолять, но леди всеми силами стремилась к ограничению общего времяпрепровождения, а о том, чтобы поцеловать или даже просто коснуться ее руки, и речи быть не могло. Она оставалась ко мне равнодушна.

А затем, не иначе как сами боги смилостивились надо мной. Оказалось, что лучшая подруга Орти выходит замуж и организовывает девичник. С него моя ненаглядная супруга вернулась… пьяной. Слуги уже давно спали, так что встречал я ее сам. Возничий передал мне Орти с рук на руки, понятливо улыбаясь моему искреннему удивлению на лице. Я помог жене добраться до ее комнаты и уже в спальне до того молчащую леди прорвало:

— А ведь все ты виноват! — В мою грудь ткнулся пальчик с розовым маникюром.

— И в чем же? — Честно говоря, я любовался. Она не выглядела вульгарно или пошло, немного пошатываясь от выпитого. Наоборот, была милой и, наверное, впервые просто честной со мной.

— Ты меня не любишь! — И расплакалась.

— Ну «здрасьте»! — Я едва не задохнулся от возмущения. — Это я тебя не люблю?! А цветы? А подарки? А комплименты? А…

— А просто подойти и обнять не вариант? Просто поддержать, когда мне отказались выдавать патент на изобретение? Просто похвалить, когда все так удачно вышло с магазинами и салонами для леди? Но ты просто все время высокомерно молчишь!

— Это не высокомерие… — Если бы знал, что таким образом можно добиться искренности Орти, напоил бы ее раньше.

— Не перебивай меня! — Девушка хотела снова ткнуть в меня пальцем, но покачнулась и вместо этого упала в мои объятия.

А я просто послал все к черту и поцеловал ее именно так, как давно этого хотел. И вместо отторжения, пощечины или оскорбления вдруг услышал тихий стон. Во мне словно звезда взорвалась. Не осталось никаких мыслей, запретов и страхов. Все потом. Все завтра! Только мы и только сейчас. И самая волшебная ночь в моей жизни.

Все то, чего я так боялся накануне, было утром: оскорбления, обвинения, слезы и та самая пощечина. Леди ничего о прошедшем вечере не помнила, а главный злодей был рядом да еще и попытался поцеловать ее, проснувшись. И я не знаю, чем бы закончилась эта ссора, потому что мне тоже было больно, обидно и очень горько. Потому что моему запасу терпения неожиданно пришел конец и потому что в конце концов я мужчина, глава, руководитель, и вот такой вот постоянный вызов и открытое пренебрежение под боком меня изрядно достали, но Орти вдруг положила руки на живот и застыла.

— Я беременна?

Какие уж тут ссоры и выяснение отношений? Я подошел к жене и положил свои руки поверх ее. Глубоко внутри Орти едва теплился крохотный комочек новой жизни — нашего с ней малыша. Мы тогда долго стояли, прислушиваясь, веря и не веря, дрожа от переполняющих эмоций и искрящегося счастья внутри. В то утро мы решили дать друг другу шанс.

Следующие три месяца были самыми волнительными и счастливыми в моей жизни. Орти стала мягче по характеру и в поведении. Казалось, она ежесекундно прислушивается к себе и словно мысленно с кем-то общается. А как же можно ругаться или сквернословить, когда тебя слышит собственный ребенок?

Наконец-то мы начали знакомиться друг с другом, каждый день узнавая что-то новое о привычках, характере и взглядах на жизнь. Не знаю, как было с Орти, но я любил ее все сильнее, мне порой хотелось кричать от счастья. А уж то, что теперь она позволяла прикасаться к себе, обнимать, целовать… да даже просто держать за руку — это было невероятно!

В один из вечеров после тяжелого рабочего дня и сложных переговоров о слиянии торговых мощностей с кланом ДорТерис ради повышения доходов Орти пришла ко мне сама. Встав за креслом, сделала массаж плеч. Поцеловала в висок. Рассказала о том, как прошел ее день. И осталась на ночь.

Я был полон любви и нежности. И чувствовал себя великаном, держащим в руках хрупкий цветок. «Держи, а то упадет! Не сжимай своими сильными руками так крепко — он сломается!» Я дышать на нее боялся.

А затем, когда Орти уже спала, долго рассматривал ее черты, заставляя замолчать глупое сердце, почему-то предчувствующее беду.

Наше безоблачное семейное счастье омрачало лишь то, что мне все никак не удавалось найти компромисс и подписать договор с соседним кланом. Они выпили из меня все соки! Нам необходим был этот союз, но, наблюдая за переговорами, я уже заранее сожалел о том, каким непростым он будет. Орти я в свои проблемы не посвящал, справедливо полагая, что беременной женщине лишние тревоги ни к чему. Это и стало причиной того, что план зложелателей удался: вместо того, чтобы договариваться, соседи решили просто избавиться от меня.

— Мой господин, к вам посыльный от ДорТерис со срочным посланием по поводу договора. — Слуга склонился в поклоне, ожидая моего решения: принять или отослать посыльного восвояси.

Был поздний вечер, и голова моя гудела от услышанного, увиденного и прочитанного за день. Устал я неимоверно. Орти уехала на выходные к родителям, а большинство слуг я отпустил по домам в преддверии большого праздника Усовения. Так что во всем замке, кроме необходимого минимума охраны, кухарки да пары горничных, никого не было. Но что могло понадобиться от меня ДорТерис?

Я махнул рукой, позволяя слуге привести ко мне неожиданного визитера. Устало закрыл глаза. Как же хочется просто забыть обо всем хоть на несколько дней и просто выспаться!

— Я не вовремя? — Тихий с хрипотцой голос вырвал меня из полудремы. Посреди кабинета стояла очень эффектная женщина, прижимая к груди свиток с целой кучей печатей.

Γрудь ее была более чем выдающейся, но меня гораздо больше заинтересовало, что же такого могло быть написано в свитке, если его защитили таким количеством защитной магии?

— Послание? — Требовательно протянул руку. — Что, у ДорТерис не нашлось кого-то менее, — я прищелкнул пальцами, подбирая слово, — высокопоставленного, — а дамочка-то была явно из таких, — чтобы доставить мне бумаги?

Леди лишь улыбнулась и протянула требуемое, приблизившись ко столу.

— Не знаю. Лорд приказал, Эмелис подчинилась.

Ну-ну, в последнее не верилось ни на грамм. Не была она похожа на тех, кто безропотно выполняет чужие приказы. Но стоило мне сломать последнюю печать, как в лицо ударило синим сиянием магии разума, а в воздух взвился сизого цвета дым. «Дурман-сон», — успел подумать я, чувствуя, как не справляясь, осыпается пеплом защитный амулет на груди.

Дальше все происходящее виделось мне как во сне. Как деловито берет меня за руку Эмелис и, точно зная расположение комнат, ведет в спальню. Как спокойно и даже отрешенно раздевается, а после раздевает безучастно стоящего меня. Как толкает меня на кровать и начинает ставить засосы на груди и шее, царапать длинными ногтями и застежками браслетов на руках…

Очнулся я уже ближе к обеду от женского крика. Перед глазами стояла какая-то мутная пелена, мозги напрочь отказывались работать, тело подчинялось с трудом. Орти стояла у двери, а обнаженная Эмелис рядом с кроватью, даже не пытаясь прикрыться скомканным одеялом.

«Что происходит?» — хотел спросить я, но не смог произнести ни звука. Только обессиленно уронил голову обратно на подушку и снова провалился в забытье.

Как оказалось позже, спал я до самого вечера. За это время неизвестная никому Эмелис успела скрыться за горизонтом. Как и моя рыдающая беременная жена. Первую искали мои сыщики, вторую я сам и вся служба безопасности клана. Были подняты все контакты еще со времен ее начальной школы. Но даже ведуньи, с которыми наиболее плотно работала супруга, не могли ответить на вопрос, где может находиться Орти.

Роя носом землю, мы обнаружили нескольких предателей в клане, вычислили всех лазутчиков и шпионов, раскрыли целую сеть по краже и сбыту ценностей и денег из казны, смогли обнаружить и доказать связь некоей Эмелис с кланом ДорТерис и отвоевать себе треть их земель… Но на след сбежавшей Орти так и не встали. Она исчезла, словно была всего лишь прекрасным миражом на моем жизненном пути. Исчезла навсегда, забрав с собой мое сердце.

Я никогда не была тихой домашней девочкой. Когда ты рождаешься с пылающей ведовской силой кровью в венах, это просто невозможно. Так что родители и не пытались воспитать меня в стиле идеально-покорных жен, так популярном в высшем свете. Я была бойцом и Ведьмой: так себя видела я сама, смотрясь каждое утро в зеркало, такой меня видели посторонние и многочисленные учителя, такую маску я надевала, когда становилось нестерпимо больно. И лишь папа знал, что на самом деле я мечтаю не о кубке первой ведьмы государства, а о мужчине, который сможет рассмотреть мою душу и полюбить такой, какая я есть, со всеми недостатками и тараканами в голове. Как папа маму или как дед любил нашу хохотушку-бабушку.

Но время шло. Сначала закончилась школа, после выпуска из которой половина моих подружек обзавелись брачными метками, а я так и осталась не целованной. После, словно дуновение ветерка, промчались годы в академии. И вот я уже едва не старая дева на приеме во дворце правителей, где каждый так и норовит запустить в тебя свои отравленные когти из лицемерия и язвительности.

Не знаю. Возможно, я и правда повела себя слишком грубо. Возможно, следовало уступить РерШарту тот чертов танец, но как же он меня раздражал. До зубовного скрежета и черных мушек перед глазами. Высокомерный, самоуверенный, непробиваемый гордец!

Чем больше он настаивал, тем сильнее протестовала ведьма у меня внутри даже тому, чтобы просто позволить рукам этого мужчины коснуться меня в танце, не говоря уже о большем. Но я присматривалась и прислушивалась: как он поступит? Что предпримет? В моей голове еще свежи были рассказы о бурной молодости как родителей, так и бабушки с дедом. Ведь с ведьмами просто не бывает. Бабушка вообще киллеров по дедову душу нанимала, когда он и после убойной дозы ее ведовства намерений своих матримониальных не оставил. Дед, правда, тогда и вовсе озверел и, расправившись с незадачливыми бандитами, собрал огромное войско и выставил условие: свадьба или война. Заявился к ним в замок весь такой брутальный, с огромным мечом в руках, из раскаленных до бела магией зрачков искры так и сыплются… Ну как тут устоять?

Да и армию собственную жалко. До дедовой-то она явно не дотягивала.

Мама папу прокляла. Не нарочно, правда. Просто он, желая сделать даме приятное, раздобыл где-то жутко дорогие и такие же редкие цветы. А у мамы на них дичайшая аллергия оказалась. Вот она и не сдержалась. Потом сама же его и лечила, по ходу действия ещё не раз приправляя свои действия то жалящей крапивой, то муравьями в постель, а то и чем похуже.

Но где-то по ходу этой военной кампании мама умудрилась в папу влюбиться и, когда он был уже якобы здоров и готов вернуться домой (нервы сдали от такой радушности возлюбленной), уже сама его отпускать отказалась.

Так что я понимала, что мое нежелание общаться с мужчиной на самом деле ни о чем ещё не говорит. Возможно, именно он тот самый? И сердце в трепете замирает и волнительно так, и милостно… Но нет. Вместо того, чтобы проявить смекалку и немного снисходительности к понравившейся деве, РерШарт пошел к моему отцу. А тот, явно вспомнив свою молодость, дал разрешение лорду за мной ухаживать.

Зря. Ох, зря они не спросили моего мнения!

А потом случилась катастрофа: я влюбилась в делового партнера отца лорда Ору, от которого папа был явно не в восторге. И началось: на каждый мой взгляд и робкую улыбку не понравившемуся ухажеру лорд РуТено приглашал на семейный ужин РерШарта. На каждый отвергнутый подарок от уважаемого главы клана меня запирали дома, затрудняя и так редкие встречи с Ору… И не то чтобы я так уж сильно влюбилась, но ведь это дело принципа. Я уже не ребенок и сама могу решать, кому благоволить, а кого и не замечать вовсе.

Но и РерШарту упорства было не занимать. Уж не знаю, чем так сильно ему приглянулась, но что бы я ни выкинула, как бы не взбрыкивала, как сильно не старалась его отвадить, результат был один — нейтрально-высокомерное окаменевшее выражение лица.

Ледышка. Непробиваемый гранитный голем!

Хоть бы наорал на меня. Хоть бы дверью хлопнул, уходя, показывая, что ему не все равно. Так нет же: ровный твердый взгляд мужчины, уверенного в том, что деточка наиграется да и сдастся на милость победителя.

А затем отец, воспользовавшись своими связями, отправил лорда Ору прочь из столицы с дли-и-инной инспекцией самых отдаленных городов и поселков нашего славного государства. Ох, как я разозлилась! Так значит, да?! И я не придумала ничего лучше, чем отдать на растерзание местным кумушкам несколько небылиц о смешных привычках РерШатра, а не получив от него отпора и за эту выходку, подала знакомому журналисту в местную газету небольшую провокационную статью.

Зря. Зря я не послушала маму «не дразнить гусей» и вести себя ровно и отстраненно, пока лорду не надоест со мной возиться. Кто знает, чем бы все закончилось? Но лорд, прочитав статью, озверел. Маска отстраненности и равнодушия сошла с него как прошлогодний снег. Он был в ярости! А следующее мое воспоминание уже было мыслью не Орти РуТено, но леди Оротении РерШарт, враз из девушки-проказницы превратившейся в серьезную и замужнюю леди, которая вместо маленькой мести навсегда потеряла возможность быть вместе с возлюбленным.

Мучения в моем персональном аду удесятерились. РерШарт забрасывал меня подарками и драгоценностями, словно это могло что-то исправить. Словно меня можно было купить. А я пыталась заняться работой до изнеможения, взваливая на себя все больше и больше, чтобы сбежать из того угрюмого и беспросветного места, в которое превратилась моя жизнь.

Ха! Я, наивная, даже спланировала побег, уверовав, что быть безродной нищенкой предпочтительнее, чем замужем за нелюбимым и холодным, как айсберг, лордом. Но девичник и неожиданно крепкое спиртное на нем перевернули все с ног на голову… Я беременна?

Ужас. Паника. Страх. И тихая радость, тепло от крохотного комочка новой жизни внутри. Ты, мой милый, обязательно родишься и будешь счастлив, даже если мне придется воспользоваться тайными знаниями бабки и сбежать в другой мир подальше от всех, кто лучше меня знает как лучше и правильнее жить и строить мою судьбу…

В этот раз Стена встречала меня настороженной тишиной, словно знала, что я уже предал ее, душой перейдя на сторону тех, кто считал жителей за ее пределами не тупыми хищными тварями, годными лишь на мясо да шкуры, а вполне разумными существами, разительно отличающимися, но ничем не хуже нас самих.

Хмурый страж, проверив мои документы и вещи в сумках, молча проводил меня к наружным воротам. Сегодня, впервые за свою жизнь, я должен был пройти через них один: без команды и поддержки магов. Только я и мир волшебства за Стеной.

Но шаг этот оказался самым обычным и обыденным: не разверзлось небо, в меня не ударила молния, не сошел огонь какого-то жуткого проклятия. Просто ещё один шаг, как и все предыдущие до него. Я сел на свою лошадь, как и всегда в этом месте, ощущая щемящее чувство горечи. Совсем недалеко от этого места к нам из лесу вышла поющая девочка, которую мы отвергли.

Я еще помнил, как заходилось от страха сердце, стоило попасть под сень этих деревьев, как настороженно приходилось прислушиваться, то и дело ожидая нападения, как даже в кусты мы отходили лишь парами, прикрывая с оружием в руках тылы друг друга… Сейчас же страха не было. Совсем. Глупцы! Разве не эльфы — дети Леса? Как же получилось так, что мы разучились его слышать? Перестали уважать и любить? Забыли о том, что все живое священно и за саму жизнь нам тоже следует благодарить?

У меня не было ответов. Техно-магический прогресс? Неизбежная дань этой цивилизации? Мы полностью переложили ответственность за собственные грехи на спины человеческих магов и уничтожили их всех до одного. Тогда как же получилось, что до сих пор неотвратимо катимся ко дну?

Лошадь подо мной неспешно трусила по дороге, все более напоминающей тропу, которая к ночи и вовсе исчезнет, растворившись в Живом лесу. Придержав поводья, я пропустил переползающего ее по своим делам саллизня. Они ядовиты жуть как. А продуцирующая яд железа ценится даже выше диамотовой взвеси из Средиземных гор. Но кто я такой, чтобы отнимать жизнь существа, основываясь на том, сколько она стоит в золоте? Как можно поднять на него руку, увидев однажды, с какой любовью взрослые вылизывают своих новорожденных и бережно в самый первый раз помогают им подняться на тонкие ножки-усики?

Я готов душой поклясться, что пытался, действительно пытался передать свое знание другим разумным. И потерпел неудачу. Даже члены моей команды, раз за разом видящие то же что и я, все равно остались слепы и глухи к красоте и ценности чужой жизни.

Дикари!

Лишь бы набить едой брюхо, золотом карманы, алкогольным туманом мозги. Но как же больно быть изгоем…

Я устал думать, устал от попыток что-то предвидеть. День сменялся ночью. Снова наступал день, а я все продвигался и продвигался к первому из щитов: медленно, но неотвратимо. Сначала в груди был трепет от мыслей о возможной встречи с Яной. Затем страх, что она прогонит меня, даже не выслушав. Затем я придумал целую речь! А после забраковал ее от начала до конца. И просто шел вперед.

А доеду! Доберусь! А что потом — решать не мне.

И вот этот миг настал. Я знал, что щит здесь стоит не просто так. Знал, что он возможно и не пропустит меня, а тогда все это было зря. Но глубоко в душе жила твердая уверенность в том, что я возвращаюсь домой. Я никогда не был здесь ранее, но готов был поклясться, что не раз видел во снах эти места и горы, и деревья-великаны, и даже крохотный ручей.

Я возвращался домой, как бы дико это не звучало.

Щит оказался упругим и холодным. Я не пытался продавить его, не стал и просить, угрожать или умолять о чем-то. Просто прижался лбом, ощущая колючие искры мощной магии на лице.

— Я так… соскучился! — В глазах появились слезы, и я понял! Я только сейчас понял, откуда узнавание и тяга, и тоска: мы убили Предвечный лес. Сами. Своими руками. На континенте за Стеной не осталось ни одного не оскверненного разумными места, где бы буйствовала дикая магия, а мир подчинялся естественным законам. Мы смяли все что было и перекроили для своего удобства, походя убив его душу и осквернив естество.

И наоборот: отгородив Стеной часть суши и моря, не защитили себя от того, кто появился на Плато, а дали возможность жить без гнета считающих себя всесильными разумных. Мы позволили возродиться Предвечному лесу, который, как и любая мать, готов был простить и позвать обратно своих детей. Только они больше не способны ее услышать.

Я толком и не понял, как это произошло. Просто покачнулся, не открывая глаз. А после оказался уже за щитом. А для лошади моей его и вовсе словно не существовало — прошла себе, да и все.

И снова день за днем тяжелый подъем и снова щит. И опять подъем…

Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Вчера вечером я подошел вплотную к источнику жизни Аутэ’Раэро и струсил. Смотрел на него, верил и не верил в то, что меня примут и не обидят, сомневался все больше в себе, в том что достоин и заслужил, но так и не смог испить воды.

Уснул и проснулся рядом со светящейся водой, внутри дрожа от предвкушения: чем дальше я продвигался, тем более удивительные существа встречались мне по пути. Тем больше они выглядели разумными и чуждыми, рождая страх и жгучее любопытство.

Какой удивительный мир!

Душу затопили легкость и радость, а затем пришла злость на самого себя. Трус!

Я вскочил на ноги и, войдя в воду, просто упал в нее, раскинув руки. Говорят, обычных людей она обжигала, словно кислота: разъедала кожу и даже кости. И без того редкие путешественники-нелюди все как один, испробовав из Аутэ’Раэро, оказывались отравлены или обессилены настолько, что не могли продолжать путь и зачастую умирали.

Я же излечился. От тоски. От страха не быть принятым, засевшем так глубоко внутри, что я и не догадывался о нем. От своей ущербности оторванного от Леса бездушного эльфа. Разумного, забывшего о своих корнях. Смешно. И не эльфы мы вовсе более, живущие в городах в каменных коробках, среди тех, кто вышел из источника магии, внутренностей земных или морских глубин… но не из Леса.

Мы забыли кто мы есть. Продались за ощущение безопасности, даруемое золотом, и комфорт. Позволили чужакам вырубать драгоценные живые и мыслящие деревья-души и делать из них… шкатулки, стулья и прочую дребедень.

Просыпаться было трудно и больно. Столько лет… сна и вот я наконец понял. Но разве смогу теперь молчать? Смогу жить спокойно, не пытаясь пробудить еще кого-то? У меня не получилось с командой охотников, но возможно…

Движение в сизо-зеленых зарослях справа от ручья заставило меня встрепенуться и выплыть из мира раздумий и смутных планов. Аккуратно встав на ноги, я некоторое время просто рассматривал плотный кустарник, а после все же решил проверить, кто же там прячется. Будь это хищник, я бы давно уже оказался атакован. А так… Пришлось лечь на живот и пролезть под колючими ветками, а после, затаившись в высокой траве, осматривать идеально круглую поляну, начинающуюся за ними.

Время шло. Начала тонко ржать, подзывая меня, лошадь, а я все медлил, кожей, просыпающимися инстинктами ощущая, что не стоит уходить сейчас, что не все так просто. И был вознагражден событием, поверить в которое казалось невозможным: от ствола, неприметного на первый взгляд, отделилась полупрозрачная тень, которая спустя несколько мгновений, уплотняясь и приобретая цвета и краски, стала прекрасной обнаженной лесной девой, укрытой темно-зеленым плащом из длинных пушистых волос. Εе нежно-салатовая кожа сверкала в лучах утреннего солнца, а желтые глаза казались драгоценными камнями. С изяществом дикой кошки и грацией божества, коротко осмотревшись по сторонам, она исчезла-растворилась в лесных тенях.

Я онемел. Замер с раскрытым ртом, не в силах не то что пошевелиться — вздохнуть. Это было невозможно, но логично и понятно одновременно: где ещё возродиться древней легенде о прекрасных девах — духах-хранителях Леса?

Я практически не помнил маму, но бабушка, укладывая меня, совсем еще кроху, спать, именно о девах-лаутра рассказывала невероятные и прекрасные истории, запомнившиеся мне красочными видениями и светлыми сказками, всегда с хорошим концом.

Девушка давно исчезла, уйдя по каким-то своим делам, а я все ещё сидел на земле. Это было сродни свершившемуся чуду. Словно посланник зимнего бога все же пришел к тебе в самую длинную ночь и сам передал из рук в руки драгоценный подарок, о котором ты тайком мечтал, но никому-никому об этом не говорил. Это было невероятно!

Кое-как собрав мысли в кучку, я подошел к тому дереву, из которого вышла дева, и робко прикоснулся к шершавой коре самыми кончиками пальцев.

— Ты пришел попросить о чем-то? — Она возникла из ниоткуда, словно соткавшись из самих солнечных лучей.

— Что? Нет. — Я чувствовал себя по темени оглушенным. — Я просто… — И что сказать нe знаю. Мне захотелось упасть перед ней на колени, каясь в грехах. Рассказать о том, что даже при мне однажды срубили дерево-душу, а я ничего не сделал. НИЧЕГО.

Внутри взыграла гордость: «Упасть перед кем-то на колени?», а затем пришел стыд: «На колени? Ты недостоин даже того, чтобы просто смотреть на нее».

Я опустился на одно колено, признавая свое поражение. Онемевший и уничтоженный. Никто. А в следующий миг ощутил на щеке бархатное касание тонких пальцев. Она была ошеломительно настоящей, материальной, живой и теплой.

— Я не понимаю твоего поведения, — бесхитростно сказала она. — Лучше-ка позову бабушку.

Здесь еще и бабушка есть?!!

Неожиданно сильная ладошка сомкнулась на моей руке, а после девушка утянула меня прямо в дерево. Это было словно попасть на изнанку мира. Возможно, так оно и было?

Здесь тоже были деревья. Но состояли они из светящихся, пульсирующих огнями нитей силы. Были животные и птицы, и всяческая мошкара: призрачная, пролетающая прямо сквозь нас и не замечающая этого. И целый город деревьев-домов с жителями-лаутра. Да я и сам оказался вдруг полупрозрачным, с желтыми и коричневыми земляными оттенками существом. А у ствола очень обширного дерева стояла, постукивая самой настоящей скалкой по раскрытой ладони, бабушка. Взгляд ее цепкий и умудренный скользил по мне, раскладывая на части, взвешивая и оценивая с точностью, недоступной никому, кроме матерей и бабушек подрастающих дочерей.

— Ну, здрав будь, — сказала она. — С чем пожаловал?

— Да я… — «случайно», хотелось сказать мне, но внезапно струхнув, я решил не сознаваться. — Может, вам помощь какая нужна?

Женщина понятливо и мудро улыбнувшись, провела меня в свой дом и усадила за стол. Рядом уселась краснеющая девушка, мое личное божество, и несмело улыбнулась.

— Работы у нас много, но и помощников, — с намеком сказала она, — хватает.

Я кивнул, исподтишка рассматривая нежданную невесту. И робея. И краснея. И… надеясь. В конце концов Яна меня не ждет. Да и справится, наверное, и без меня. А если нет, я всегда смогу по — дружески ей помочь, будучи счастливо женатым, семейным, многодетным отцом…