Не та избранная

Глава 14. Последний бой — он трудный самый

Казалось, выход совсем рядом, но пока мы до него дошли, на улице наступила ночь. Радость от того, что мы уже у цели, подействовал расслабляюще и даже пьяняще. Словно, все плохое позади и стоит только сделать еще один шаг, как жизнь наладится. Очень опасное чувство, но такое манящее.

Переночевать мы решили в пещере, чтобы избежать утренней росы и нежелательного внимания хищников, а уже утром, полные сил, отправиться дальше. И снова кольцо надежных руки и теплое дыхание рядом, уверенное сердцебиение и чувство, словно мы вместе тысячу лет, и так было всегда.

Мне хотелось этой сказки. Хотелось любить и чувствовать себя любимой. Быть для кого-то единственной и неповторимой. Я запрещала себе сомневаться и просто наслаждалась каждым мгновением заботы и поддержки.

Лучшее в мире утро, когда твоих век касаются в поцелуе сухие горячие губы. Когда ещё не открыв глаз ты чувствуешь его улыбку. Когда целый свет лишь для вас двоих.

И ты просыпаешься с улыбкой на губах, а завтрак уже готов. Потому что ему было не лень проснуться раньше и позаботиться об этом. Я рядом свежий букетик цветов. И ты понимаешь, что он не забыл. И так щемит внутри от нежности, что хочется плакать. А ты улыбаешься и прячешь лицо в цветах. Теперь зная точно, что не зря были все те испытания позади.

Последний шаг из пещеры был самым волнительным. Мы оказались на каменном выступе-балконе, с которого радужным водопадом устремлялся вниз сопровождавший нас в пути ручей. Воздух звенел от чистоты и мелких капель воды. А внизу раскинулся целый мир и ставшие намного ближе щиты. В общей сложности мы спустились где-то на три четверти от всей высоты скалы.

— Отсюда есть два пути. Я проверил правый проход, там же и охотился. Но дальше он ведет наверх. Так что нам налево.

— Следов наших предшественников не нашлось? — Я взяла Адама за руку… просто потому, что мне этого хотелось.

Мужчина улыбнулся, прикрыв глаза.

— Нет. Но, думаю, мы и без них справимся.

Свернув налево, вскоре мы оказались на вполне себе удобной тропе, которая плавно огибая скалу, спускалась все ниже и ниже к подножию первого из щитов.

— Так красиво здесь. Я буквально кожей ощущаю, что каждое дерево и травинка пропитаны волшебством.

— Омела.

— М-м? — Я посмотрела в указанном направлении, но Адам рассмотреть мне растение не дал. Притянув к себе за руку, впился поцелуем в губы. Сначала напористым и горячим, но постепенно он превратился в нежный и вопросительный.

— Ты любишь меня, — сказал мужчина и это не было вопросом.

Сердце в моей груди оборвалось. Со страхом и надеждой я посмотрела в глаза фалварта.

— Ты…

Этот миг был краткой вспышкой. А затем пришла ошеломительная боль. Мы оба опустили глаза и увидели синий шип с красным кончиком, торчащий из моего живота. Я закричала, чувствуя, как убийца-лиана, оплетая мои ноги, тянет назад. Еще один шип пробил легкое, обожгло болью плечо. Адам зарычал, стремительно превращаясь в волка. Растянувшееся время, опомнившись, понеслось вскачь.

Проклятое растение проволокло меня по земле до самого своего логова, а после бросило, показывая наличие незаурядного как для растения ума. Оно приготовилось сражаться с фалвартом.

А после не было ничего. Яд парализовал мое тело, и лишь на краю сознания плескалась мысль о том, что все зря. Мы зря столько прошли. Зря так старались и рисковали. И любовь наша, получается, была зря.

Я услышала звуки приближающего боя, а после полный отчаяния крик Адама, который словно вторил моей душе. Границы мира размылись. Я забыла о том, что бывает «невозможно» и просто упала в сознание Мрака.

«Прощай, мой друг».

Даже толком увидеть, что там с ним происходит не получилось. Все зря…

— Яна? Яна!!! Да очнись же ты! — Адам так энергично тряс меня за плечи, что, кажется, даже будь я уже мертва, пришлось подчиниться.

С трудом открыв глаза первым, что я увидела был Мрак в образе нахохленной птицы на плече окровавленного фалварта. Из глаз покатились слезы.

— Я не понял откуда он появился, но сделал он это очень вовремя. — Поняв мой взгляд, ответил Адам.

Сам мужчина процеживал от паразитов через свою рубашку светящуюся воду и поливал мои раны.

— Лиана была синей, а не черной. Никогда такого не видел. — Адам не прерывался ни на мгновение. Мои раны словно облили кислотой, слабость все больше брала себе власть над разумом. — У меня странное онемение вокруг ран, но вроде ничего страшного, — сказал, промывая очередную рану. — Ты как?

Я не могла ответить. Не уверена, что даже слышала все, что он говорил.

— Яна! — Мир перед глазами расплывался. Я видела, что Мрак протягивает Адаму какие-то травки, но понимала, что им уже не успеть. Не в этот раз. Пошевелиться так и не удалось.

И снова, как при переносе в новый мир, все сначала поглотила тьма, а потом перед глазами пронеслась ослепляющая вспышка света.

… Это была моя квартира на Земле. Я очутилась в коридоре, со смесью восхищения и ужаса рассматривая свое полупрозрачное тело. Я что… призрак? Вдруг, совсем неуместно, захотелось рассмеяться. Истерика?

Услышав непонятный звук, попыталась подойти ко входу в комнату и только сейчас поняла, что вишу в воздухе, не касаясь ногами пола. М-да… Побарахтавшись некоторое время, все же смогла продрейфовать в нужном направлении, пытаясь отогнать от себя панические мысли, что так теперь будет всегда.

А в комнате, раскачиваясь из стороны в сторону, сидела на диване зареванная сестра, изо всех сил прижимающая к груди фото, где мы с ней, совсем крошки, обнимаем огромного кота Ба. Сердце сжалось от скорби и жалости. Мне всегда казалось, что она меня недолюбливает и не станет горевать.

Я шевельнулась, стремясь утешить родное существо, но сделала только хуже. Глаза сестры стали просто огромными, она явно меня заметила.

— Яна?

Я смущенно пожала плечами, наблюдая за тем, как в Марише борются радость от встречи и ужас от осознания происходящего.

— Как? — сипло выдавила из себя она. — Ты что не можешь уйти… туда?

И что тут скажешь?

— Я была там. В другом мире. Но услышав твои слезы, пришла, чтобы утешить. — Мне было неловко и страшно. Думать о том, что будет со мной дальше, не хотелось. — Не плачь, — сказала, сама едва сдерживая рыдания. — У меня все хорошо.

Еще одна вспышка.

Гадалка, сидящая все в том же кабинете, за тем же столом. Женщина, кажется, даже не удивилась моему появлению.

— Пришла? — спросила спокойно.

— Спасибо вам. — Внезапно меня начали душить слезы. — За все. Спасибо!

Вспышка.

Кладбище и могила Ба. Я бросилась к кресту, уже не сдерживая слез. Обняла призрачными руками холодный даже в моем состоянии металл.

— Он все ещё тебя любит. Ты ведь поняла уже, что дед тебе не изменял? А мы познакомились… Он обещал помочь, но не успел. А я…

Я все говорила и говорила. Спеша и захлебываясь рыданиями, глотая слова и страшась не успеть высказать все, что накипело и наболело внутри.

И снова вспышка.

Лорд РерШарт, склонившийся над столом, с разложенной на нем огромной картой, слушая указания затянутого в зеленую форму мужчины, делал новые отметки.

— Мы проверили там каждый уголок. Следов пребывания леди РерШарт обнаружить не удалось.

Что-то оборвалось, упало и разбилось у меня внутри. Столько времени прошло! А он не бросил поиски. Я подплыла к столу и ткнула пальцем, легко различив на карте щиты вокруг Плато и пометку волшебного ручья.

— Мы здесь. — Мужчины стремительно отпрянули, только сейчас заметив мое присутствие, но лицо удержать им удалось.

— Что с тобой?! — Лорд РерШарт, дед, казалось, стремительно стареет прямо на моих глазах.

— Кажется, я умерла.

Вспышка. И моя запоздалая мысль о том, что хоть тело похоронят по-нормальному.

Кошка-Майта, охотящаяся за кем-то в зарослях.

Вспышка.

Старуха Мирита, стряпающая что-то у печи.

Вспышка.

Знахарка Арталла, перебирающая травы на берегу реки.

Вспышка.

Расширенные до невозможности красные глаза Адама.

Мы лежали на земле, друг напротив друга. Лицом к лицу где-то на расстоянии полуметра. Я осознала себя в собственном теле, которое, пусть и неохотно, но поддавалось на попытки слабо пошевелить конечностями.

— У тебя получилось! — Хотелось воскликнуть радостно, но получился лишь полузадушенный писк.

Тело болело, кости ныли, как при сильном жаре, перед глазами двоилось.

Где-то далеко в небе громыхнул гром, небо стремительно затягивали тяжелые грозовые тучи. И только в резко наступивших сумерках я заметила, как пылает белым огнем грудь фалварта, и что сам он слишком уж неподвижен.

— Что ты делаешь? — Мне на лицо упала первая большая и тяжелая дождевая капля. Словно только этого и ждала, дала знать о себе сильная жажда.

Плотно сжатые мужские губы тронула слабая улыбка. Он прижал руку к своей груди, но сделал это так медленно, словно она весила тонну.

— От сердца к сердцу.

Я не понимала. Но чем лучше становилось мне, тем хуже ему.

— Хватит. Остановись! — Фалварт меня не послушал или просто не смог этого сделать. Εго глаза медленно закрылись, а на губах, как насмешка над моей паникой, все ещё была легкая улыбка. А у меня самой не хватало сил ни на что. — Ну, пожалуйста!

Боже, что за мир такой?! Только ведь все наладилось!

Прилагая просто титанические усилия, я сумела приблизиться и прижаться к мужскому телу. Ладонь легла на грудь Адама, и ее едва не обожгло идущим оттуда жаром. Я поискала взглядом Мрака, но его рядом не было. Что делать? Что мне сейчас делать?!

Чем жарче пылала грудь Адама, тем прохладнее и бледнее становилась его кожа, тем лучше чувствовала себя я. Я пыталась трясти его, звать, пыталась закрыть свет, идущий из мужской груди, пыталась не плакать, но усилия не приносили результата.

Капля за каплей, все сильней и быстрей стучал по широким листьям, сухой пыльной земле и нашим телам настоящий ливень. Обняв руками, я снова и снова целовала лицо фалварта: лоб, щеки, губы, глаза и брови, колючий подбородок и снова лоб… ощущая, как он становился все холоднее.

— От сердца к сердцу, — повторила, рыдая. — Я бы отдала жизнь за тебя.

Сердце сдавило стальными тисками, но я обрадовалась этой боли. Зачем жить в мире, где нет его? В этом чертовом враждебном мире, где я навеки останусь чужой?!!

Позвоночник выгнуло от сильного удара током. Казалось, я услышала хруст костей. Дождевая вода тут же начала затекать в открытый для крика рот, но я не смогла издать ни звука. Сознание билось пойманной птицей, перед глазами проносились воспоминания о собственных ошибках. Казалось, агония длилась целую вечность, но придя в себя, я увидела собственное пылающее белым огнем сердце и красные глаза очнувшегося Адама, а значит, оно того стоило.

Я медленно моргнула, потерявшись в собственных эмоциях, и тут же провалилась в чужое сознание. В душе Адама не было больше тьмы. Не было обрывков эмоций, сомнений или связных мыслей. Только, разгораясь все сильнее, пестрея всеми цветами радуги, внутри у моего мужчины пылала любовь ко мне.

«От сердца к сердцу» — ведь теперь оно у нас одно на двоих.

Тело омыло жаркой волной магии и унесло прочь все мысли. Не было больше слабости или боли. Только холодно немного от льющейся с небес воды. Только сердце билось часто-часто, так что трудно стало дышать. Закрыв глаза, я потянулась вперед, точно зная, ощущая каждой клеточкой тела, где именно находится Адам. Это было так естественно: как можно не знать, где твое сердце? Я прижалась губами к губам мужчины. Жадно, голодно. Потребность в нем перекрывала все остальное. Мне хотелось кричать. Хотелось ударить его. Хотелось обнять так сильно, чтобы затрещали ребра. Хотелось спрятать от всего мира, скрыть глубоко внутри, защитить и раствориться в нем.

Мой. Мой! МОЙ!!!

Поцелуй вышел горьким как полынь: столько довелось пережить. Он был сладким, как вересковый мед, ведь впереди лишь лучшее для нас двоих, ведь мы вдвоем, а все остальное — тлен. Пальцы судорожно сжались, запутавшись в мужских волосах, тело пронзила дрожь.

РеВарт не отвечал, пока я не всхлипнула, пронзенная острой потребностью, не нашедшей удовлетворения. Ударила его кулаками по груди.

— Посмотри на меня. — Γолос хриплый, простуженный.

Я открыла мутные от слез глаза. Не знаю, что ожидала увидеть, но в глазах напротив светилась любовь. И снова любовь. Просто мужская любовь. Тихая и немногословная, но оттого еще более крепкая.

Ответный поцелуй Адама смыл шквал моих эмоций прохладной волной пронзительной нежности. Я ответила на нежность радостью. Казалось, сейчас начну светиться изнутри. А затем ощутила твердые горячие пальцы на своей груди и выгнулась от неожиданно острого удовольствия. Мужские губы опустились на шею, согревая дыханием влажную от дождя кожу. Ключицы. Γубы сомкнулись на вершинке груди, а далеко в небесах загрохотал сотнями барабанов гром…

Я кусалась и царапалась, словно желая пометить каждую часть его тела. «Мой! Этот мужчина мой!» От страсти, бушующей внутри, хотелось кричать. Хотелось его. Еще больше. Его всего, здесь и сейчас. «МОЙ!». А почувствовав мужчину внутри себя, ощутила, как на свое место становятся части огромного пазла. Все так, как и должно быть. И этот мир. И я в нем. И все, что со мной произошло, и все, что еще будет.

— Люблю тебя, — сбивчивый шепот и крик души. — Люблю!