Не совсем запад

Глава 13

Закончив строить взлётно-посадочную полосу, я пошёл за добычей. Нельзя сказать, что до меня здесь никто не бывал, так как капсулы и крупные элементы конструкций мне обнаружить не удалось. Но всё равно старался выбирать самые дорогие и мощные артефакты, чтобы повысить рентабельность каждого вылета. Когда набрал первый рюкзак, подошёл к дорожке, разбежался и взлетел. Стартовал в сторону, куда каньон расширялся, чтобы развернуться и подняться к пятачку, где поджидала меня вся честная компания во главе с нашим соседом по площадке.

Взлёт получался тяжёлый, набор высоты проходил медленно, пришлось пролететь чуть дальше, чем в первый раз. Не хотелось попасть в неприятную ситуацию, когда достигнешь конечной точки, но только на двести метров ниже, чем требовалось. И что тогда делать? Опять лезть в сужающийся каньон, надеясь набрать нужную высоту? У меня в голове постоянно крутилась мысль, что наверняка должен существовать способ выкручиваться из подобных безвыходных положений, но я такого не знал, и в учебно-рекламном фильме для космических десантников не видел.

Когда ущелье расширилось, только стал разворачиваться, как внезапно несколько человек начали меня обстреливать с высоких позиций, расположенных по краям ущелья. Большей частью палили из бластеров, не причиняя особого ущерба, но кто-то один садил из лучевой винтовки, снося по триста пунктов за попадание. Определив на экране, где находится самый опасный соперник, закончил разворот и прижался к левой стороне каньона.

Так как для стрелка с самым мощным оружием там находилась «мёртвая зона», мои потери резко сократились. И хоть меня всё ещё докучали редкие попадания из бластеров, я надеялся дотянуть до пятачка. Экран замигал, показывая, что подсоединённый к скафандру накопитель опустел. Пошарив по разгрузке, понял, что у меня остался всего один заряженный, подключил его и постарался увеличить скорость до максимума.

Продолжая неспешный полёт — из-за тяжёлого рюкзака и постоянного набора высоты разогнаться быстрее ста двадцати так и не получалось. Увидел, что тот самый враг с лучевой винтовкой перелетел на другой берег каньона, и тоже переместился вправо — подставляться в мои планы не входило. А когда стрелок с мощным оружием снова перескочил на левую сторону, до меня дошло: они все не умеют воевать в полёте! Казалось бы, чего проще! Пристроился надо мной и снимай пункты защиты, пока не рухну, но ни один из нападавших не воспользовался столь очевидной возможностью, как те брат с сестрой.

Приземлившись на пятачке, где меня должны были ждать компаньоны, никого не увидел, удивился и крикнул:

— Витька, ты где?

Мой напарник привстал из-за камня, расположенного в двадцати метрах от края обрыва, помахал рукой и снова скрылся.

Добежав до него, сбросил рюкзак и спросил:

— Ты чего сюда залез?

— Семёныч велел прятаться и в бой не вступать.

Не став спорить и объяснять, сказал:

— Мне нужны накопители, штуки три, срочно.

Пока Витька доставал маленькие параллелепипеды и передавал мне, к нам подбежал, пригибаясь, Семёныч и почти шёпотом сказал:

— Володя, хватай рюкзак, быстро отходим.

Меня его поведение откровенно взбесило, мало того, что я баул снизу поднял, вступил в бой, так мне же ещё всё нести! Но этого говорить не стал, а вторую претензию высказал вслух, не стесняясь в выражениях:

— Охренел, старый? Идти по гребню? Да нас оттуда снимут за несколько десятков выстрелов, как в тире!

— Тогда прячься здесь, авось не заметят.

— Отвянь, война не твоя, а ты не командир для меня! Если хочешь, прячься, а мне указывать не надо!

Убрав полные накопители в кармашки разгрузки, разбежался и прыгнул в пропасть.

Начав полёт с резкого пикирования, я набрал максимальную скорость и полетел в сторону, где ущелье расширялось. Меня продолжали вяло обстреливать, но даже на секунду не возникло сомнения, что проскочу. Попасть в цель, проносящуюся мимо со скоростью двести километров в час, чрезвычайно непросто. Даже с уникальной инопланетной системой прицеливания.

Так и получилось, пролетая на максимальной скорости, и даже слегка заходя в фиолетовую зону «спидометра», мне удалось не получить ни одного попадания. Стрелки принялись медленно менять позиции, смещаясь в мою сторону, чтобы снова открыть огонь, но явно отставали!

Когда мне удалось выскочить из зоны обстрела и попасть в широкую часть каньона, я развернулся и сделал горку, максимально быстро набирая высоту. Мои противники увидели, что объект охоты возвращается, и приготовились атаковать. Однако, до самого последнего момента бандиты так и не смогли понять, что им уже полные кранты. Наверное, предполагали исходя из собственных возможностей, что мне придётся занимать какую-нибудь вершину горы и вступать с ними в неспешную перестрелку с использованием укрытий. Ага, щаз!

Как только первый противник оказался в зоне досягаемости, я на лету достал из-за спины «плазмгевер», захватил цель, прицелился и выпустил три заряда один за другим, так быстро, насколько позволила система накачки воздуха. После того как цель исчезла с экрана шлема, стрельбу прекратил, а через две секунды стал доступен второй претендент. И здесь тоже хватило трёх выстрелов. Не сбавляя скорости, я «снял» семерых, но так и не увидел, куда делся ещё один стрелок с лучевой винтовкой.

И только подлетев к пятачку, понял, что враг находится рядом с нашей поисковой командой. Собирался открывать огонь сразу, как залечу за скалу, но когда разглядел, что там творилось, решил — стрелять нельзя.

Один из племянников Семёныча стоял на коленях, подняв руки вверх, а тот самый опасный противник с лучевой винтовкой почти в упор непрерывно садил в беззащитного оболтуса, снимая пункты защиты. Не снижая скорости, я убрал «плазгевер» за спину и полетел прямо на врага. В последнюю секунду нападающий попытался отпрыгнуть в сторону, но мне тоже удалось вильнуть и со всего разгона врезаться в стрелка.

Противник рухнул на спину, а у меня получилось ухватить его подмышки и не упасть, проехавшись на теле, словно на салазках. Крылья сложились сами, в какой момент — даже не успел заметить. Достав нож, я по Витькиному методу взял клинок обратным хватом и двумя руками принялся с размаху всаживать лезвие в район шеи противника. Именно там находилась мягкая часть скафандра, и располагалось кольцо откидывания шлема.

Ко мне подбежал Витька и принялся стрелять из бластера летуну по ногам, чтобы не попасть случайно в меня, но снимать уровни защиты. Внезапно шлем у врага отщёлкнулся, и я, не задумываясь на абсолютном автопилоте, направил следующий удар в открывшуюся щель.

Длинный клинок дамасской стали проник точно в цель, рассёк летуну горло, упёршись в шейные позвонки. Скафандр у противника моментально исчез, броня скаталась в мячик, и вся картина предстала мне в полной неприглядности. Испугавшись содеянного, выдернул клинок, и с ужасом увидел, как из огромной раны густой струёй полилась кровь.

Встав с мёртвого тела, посмотрел на лицо стрелка и сразу узнал одного из «Комаров», того самого, что дрался с Витькой возле нашей лавки. Плохо соображая, что делаю, подошёл к племяннику Семёныча, и хоть он почти в два раза старше меня, заорал:

— На кой хрен ты себе бластер повесил, если при первой опасности лапки вверх задираешь?

— Дядя велел в перестрелку не встревать, нам конфликты не нужны.

— Лучше бы юбку у жены взаймы попросил! Так и дал бы Комару тебя убить, стоя с поднятыми руками?

— Ты здесь не командуй! — повысил голос, вышедший из-за камня Семёныч. — Я велел, а Вадим в точности исполнил, потому как, людей, сдавшихся добровольно, не убивают. А если бы и ты меня послушался, они совсем нападать не стали. А теперь лети к Витамину и сам излагай, как человека убил! Мы покрывать тебя не станем, а всё расскажем!

После таких слов мне с огромным трудом удалось сдержаться — я защитил всех от восьмерых врагов, спас племянника от верной смерти, а меня ещё и попрекают!

— И куда лететь, прикажешь, если ты нам рюкзаки на голову надевал? Ссыкло старое.

— Что такой злой, а? Как зверёныш, право слово! — достав из поясной сумки самый обычный компас, Семёныч показал. — Видишь, там север, а двигаться тебе в том направлении. Если малёк повыше взлетишь, площадку сразу заметишь.

Последовав совету, стартовал, поднявшись почти под облака, и почти сразу издалека увидел нашу «базу», притулившуюся к горным отрогам. А ещё попутно старался запоминать характерные приметы — ведь мне ещё предстояло сюда возвращаться.

К охранникам со своим вопросом я обращаться не стал, а сразу вломился в кабинет к Вениамину Сергеевичу:

— Добрый день! Мы с Витькой сегодня пошли с бригадой нашего соседа Семёныча. На группу напали восемь человек, один бандит мёртв, остальные или ранены, или тоже убиты.

Директор площадки достал из разгрузки небольшую вполне земную рацию и сказал в микрофон кодовую фразу: «Говорит башня. Северный ветер два». А что это означает, оставалось только гадать — или меня следует арестовать, или готовиться к рейду в горы. После чего Витамин достал карту, расстелил на столе и спросил:

— Место показать сможешь?

Внимательно присмотревшись, ткнул пальцем:

— Здесь.

— Гиблое ущелье? И за каким хреном вас туда понесло? Можно подумать, других точек в горах мало.

— Семёныч нас пригласил по-соседски в рейд, а что хоть за место такое?

Ожидал, что Витамин расскажет про особенности названной им достопримечательности, но в кабинет вошли трое охранников в тяжёлой броне и со сложенными за спиной большими крыльями.

— Вольдемар, рассказывай, как случилось.

Я пересказал всё произошедшее, один из охранников удивился:

— Ты что, прямо в полёте стрелял и в штопор не сорвался?

— А что такого — летишь, целишься и нажимаешь на спусковой крючок.

— И ты только две недели назад здесь появился? Охренеть!

— Всё потом! — остановил охранника Витамин. — Летите в Гиблое ущелье, на месте разбирайтесь. Правила, Вольдемар, помнишь? Никаких трофеев с убитых, вечером состоится суд, виновных накажут.

Когда мы с охранниками подлетели к пятачку, мёртвый Комар всё так же оставался лежать на камнях, а Витька с племянниками увлечённо делили содержимое принесённого мной рюкзака. Приземлившись рядом с трупом, Игорь, старший из троих охранников, спросил:

— Вещи убитого на месте?

— Да, всё цело, ничего не трогали! — подбежал Семёныч. — Лучевая винтовка, броня, разгрузка, крылья, нож. Больше ничего не имелось.

Игорь поднёс видеокамеру к лицу валявшегося врага и констатировал:

— Павел Комаров, зарегистрирован у нас, полетели смотреть следующих.

К моему удивлению, когда мы приземлились на первой плоской вершине, труп обнаружился хоть сильно обожжённым и голым, но живым! Видеокамера опознала его, как ещё одного Комарова, тоже зарегистрированного на площадке.

— Кто организатор нападения? — грозным голосом спросил Игорь.

— Всё Пашка виноват! После того как амбал, дружбан этого киллера, нашего тырщика отметелил и сдал Вениамину, решил отомстить и собрал ватагу. Специально дурачку жирному с племянничками слил дезу про Гиблое ущелье, чтобы летунов пригласили. А они как раз соседи. Думали, сами угробятся, а если нет, на обратном пути добьём. Но амбал не полетел, а худой не только приземлился в ущелье, где все разбивались, но и с полным рюкзаком взлететь умудрился. Мы по ходу шмаляли, но тот летел быстро и ещё под стенками ущелья прятался. Целым ускользнул. А когда хабар своим друганам сбросил, сразу удирать намылился на охрененной скорости. Пашка озверел и собрался всех Семёнычей замочить. Только киллер, оказалось, вовсе не драпать решил, а вернулся и всех наших положил. Я до сих пор в шоке! Семь человек меньше чем за минуту. Небрежно, будто походя, даже не приземляясь.

Игорь, внимательно выслушав, скомандовал:

— Оружие и броню конфисковать, сделать скафандр, выдать аптечку, потом крылья и сопроводить в кутузку.

Почти такая же история повторилась ещё шесть раз, и к моему огромному изумлению все семеро оказались, хоть обожжены, но живы. Всем шестерым охранники изготовили скафандры, выдали их же крылья и под конвоем отправили на площадку. Уже думал, что все неприятности закончились, но ничего подобного! Ещё двое прилетевших охранников выдали нам носилки и мешок для трупов, велев доставить тело Пашки Комарова на площадку. Тащить «груз двести» пришлось мне, Витьке и двум племянникам, поочерёдно меняясь. Несколько раз носильщики оступались и тело приходилось доставать из расселин и вновь прилаживать на носилки. Хорошо хоть глубоких ущелий нам по пути не попадалось, а то сложно сказать, что в итоге доехало бы до «площадки».

Когда мы всё-таки добрались до административного здания и сдали «груз двести» Витамину, сразу начался суд, куда заставили пойти и Витьку, как командира отряда, и Семёныча, как организатора совместной экспедиции. На обычное заседание сборище не походило нисколько, так как собрали нас в кинозале. Ещё директор площадки больше излагал свою концепцию, что так поступать неправильно, но я не особо внимательно вслушивался, а в конце объявил решение, удивившее меня до полного онемения:

— Всей бригаде Комаров выносится последнее предупреждение. Если ещё одного из отряда поймаем на противозаконных действиях, выгоним всех. Тело Павла Комарова сможете забрать после окончания суда. Вольдемару выносится первое предупреждение за превышение пределов необходимой обороны.

Все встали и пошли на выход, а когда ко мне, наконец, вернулась речь, я спросил:

— А мне за что предупреждение, если на меня напало восемь человек?

Витамин услышал мои стенания и на ходу пояснил:

— Ты же мог не убивать Пашку Комара? Достаточно лишить брони со скафандром и легко ранить. Но ведь ты пошёл до конца, а так поступать неправильно. Если все начнут себя вести подобным образом, то мы здесь все друг друга перережем.

Директор площадки ушёл, а я так и продолжал сидеть, уставившись в одну точку. Очнулся только когда кто-то потряс меня за плечо, а обернувшись, увидел Витьку.

— Пойдём жрать, живот сводит от голода!

Мой компаньон ничего не стал говорить о сегодняшнем происшествии, а только рассказал, что отошло нам после одного-единственного рюкзака трофеев. Выслушав, я спросил:

— И что теперь дальше? Завтра снова придётся ехать с нашими соседями, чтобы выполнить договор?

— Не знаю. Честно говоря, они все тебя боятся. Семёныч сам мужик трусоватый, и племянники такие же. Только по пьяни хорохорятся. А ты у них на глазах такой беспредел устроил.

— А насчёт того, что соседи нас с тобой подставили, не говорил?

— Он же не знал, что Комары затевают.

— И привели нас в Гиблое ущелье, где все разбивались при попытках приземлиться, тоже случайно?

— Но ты ведь мог отказаться? Зачем стал рисковать?

— Моя ошибка состояла в том, что заранее не осмотрел всё с края обрыва. А когда полетел вверх по ущелью, оказался перед дилеммой: или врезаться в скалу, или садиться на камни. Сделать горку и подняться не успевал.

— А развернуться?

— Слишком узко, чуть в сторону, как уже стена перед носом и экран шлема мигает. Я про другое говорю. Для столь экстремальных условий полёта делить всё поровну на семерых не совсем честно.

— Ты думаешь? Хорошо, сейчас придём домой, поговорю с бригадой Семёныча. Только предкам позвоним, об успехах расскажем. После того как Комара по горам несли, у меня физические данные подросли.

Решив посмотреть, что у меня получается, выбрал короткую справку:

Сила 27 (+1), Выносливость 25 (+1), Ловкость 9 (+1), Рукопашный бой 10 (+1), Нож 12 (+1), Стрельба 19 (+1), Полёт 14 (+4).

Когда зачитал свой список вслух, Витька пошёл красными пятнами:

— Почему у тебя всегда всё настолько просто получается? Откуда нож и рукопашный бой повысились?

— Наверное, во время драки с Комаром.

— А полёт за что на целых четыре пункта?

— В Гиблом ущелье маневрировать оказалось очень непросто. Я бы даже сказал, экстремально сложно. И если бы не фильм и не мои тренировки по методикам инопланетных десантников, точно не справился.

— Считаешь, что упражнения из фильма полезные?

— Бери выше, бесценные. Только благодаря им выжили, а так, Комары грохнули бы сначала меня, а потом и всех вас. Хотя Семёныча с племянниками могли просто ограбить и отпустить, кто их знает? Они же в первую очередь хотели тебе отомстить за то, что сдал «тырщика» Витамину.

Мы достали телефоны из шкафчиков, поставили заряжаться в коридоре административного ангара и скорректировали наши «показания», чтобы не особо различались. После чего я выслушал порцию охов и ахов от мамы и наплёл очередной небывальщины. У моего напарника, по всей видимости, тоже состоялся непростой разговор с родителями, так как когда мы пошли к своим палаткам, Витька сказал:

— Надо что-нибудь придумывать другое. Похоже, предки подозревают, что мы врём.

— И какие твои предложения?

— Не знаю, ты же у нас самый умный.

Мне сразу в голову ничего не приходило, и до стоянки мы дошли молча. Витька вспомнил, что надо пообщаться с Семёнычем и сразу постучался в дверь ПАЗика, а я на переговоры не пошёл, а разжёг костёр. Готовить ничего не собирался, а решил просто посидеть у огня и зарядить накопители.

Через десять минут мой компаньон вышел из древнего автобуса и сел напротив меня:

— Правильно, жаль раньше не догадались поставить заряжаться. На что ты все аккумуляторы потратил, если бластером почти не пользуешься?

— Мне же удалось построить в Гиблом ущелье взлётно-посадочную полосу. Только моего поступка почему-то никто не оценил.

— Так вот для чего ты из бластера и плазмгевера там палил! А я подумал, психанул, потому что взлететь не сможешь.

— О чём с бригадой Семёныча договорился?

— Он с нами больше никаких дел иметь не хочет. Даже стал требовать, чтобы переехали от них в другое место.

— Вместо извинений, что нас подставил, предложил свалить подальше?

— Он так не считает, думает, что нас всех обманули.

Мы ещё посидели у костра, зарядили все опустошённые за день накопители и пошли спать.

Ночью я проснулся от сигнала зуммера скафандра и красных вспышек подсветки экрана. А когда открыл глаза, с удивлением обнаружил, что яркие всполохи видны не только на экране, а везде вокруг. Две секунды полюбовавшись сюрреалистической картиной, вдруг с ужасом осознал: пожар!

Моя палатка горела пока снаружи, но долго ткань не продержится. Не зная, насколько хорошо броня может защищать от обычного огня, я не на шутку испугался! Бросился открывать замок, но пластиковая «молния» уже оплавилась и не поддавалась. Хотел рвать ткань руками, но вспомнил, что у меня с собой есть нож — вчера поленился отнести в шкафчик вместе с зарядкой и накопителями, как раз пригодится.

Прорезав двойной слой ткани, выскочил наружу и не успел оглядеться, как незнакомый человек в скафандре и броне плеснул на меня полведра бензина. Вокруг полыхнуло, на шлеме сработали светофильтры, но где стоял нападающий я и так запомнил.

Так и не выпуская нож из руки, я бросился вперёд и атаковал едва различимую через огонь фигуру именно так, как учили на занятиях. Сколько пунктов защиты оставалось у брони нападающего, я не понял, да и не до пристальных разглядываний. Зато уже точно знал, что любой уровень можно продолбить, если приложить больше усилий.

Мой соперник поначалу отбивался ведром, а когда ручка оторвалась, попытался взяться за бластер. Но мне удалось повалить врага на землю, усесться сверху, прижав коленкой руку, чтобы противник не смог дотянулся до оружия, и продолжить молотить по броне ножом. В ответ мне тоже прилетали удары, но один кулак против двух рук и кинжала из многослойной стали явно проигрывали схватку.

Вокруг нас бегали люди, носили воду и пытались загасить начавшийся пожар, чтобы он не распространился по всей стоянке. Но я не мог им помочь, так как требовалось нейтрализовать поджигателя. А ещё в процессе драки мы сместились немного в сторону от пожара и сейчас находились между двумя высокими шатрами, потому нас никто не замечал.

Вспоминая свою прошлую ошибку, старался бить не в горло и не по шлему, чтобы случайно не ранить противника насмерть. И когда броня моего врага скаталась в шар, а скафандр исчез, я вдруг в затухающих отблесках пожара увидел, что сижу верхом на голой даме лет тридцати от роду. От неожиданности замер, а тётка, закричав: «Сволочь! Ненавижу!», просунула руку под мой шлем и дёрнула за кольцо.

Броня скаталась в шар, скафандр исчез, а разъярённая фурия схватила мою левую руку, поднесла ко рту и вцепилась в мизинец зубами так, будто хотела отгрызть палец напрочь. Тоже закричав от боли, я на полном автопилоте врезал навершием ножа в висок, и тётка потеряла сознание.

Поднеся левую руку к глазам, увидел, что палец у меня почти перекушен и болтается лишь на куске мяса. Наверное, от увиденного зрелища и жуткой боли мне полагалось шлёпнуться в обморок. Наверное, так и сделал, если бы не Витька. Напарник как раз пробегал с ведром воды мимо шатров, как вдруг заметил меня, вернулся, подошёл и внезапно замер на месте, широко вытаращив глаза:

— Шайзе! Чо, охренел вааще? Нашёл время! Там, пожар, всё сгорело, а ты здесь это!

Ко мне после взбудораженной речи «командира отряда» внезапно вернулось спокойствие, словно он мой подопечный, а не наоборот.

— Именно эта тётка подожгла наш лагерь и лила бензин из ведра. Ты отвечаешь за неё головой, обязательно сдай Витамину!

— И её тоже убил?

— Нет, живая, а у меня откушен палец, надо срочно создать скафандр и приложить аптечку.

Подойдя ближе и глянув на травму, Витька со знанием дела произнёс:

— Неа, без мазы. Надо в лазарет, он круглосуточно работает.

— Как я пойду, скафандра нет, а моя одежда сгорела!

— Иди так! Там за один кредит тебе новый скафандр изготовят. Есть у капсул и такая функция.

— Что, прямо голым?

— Да кому ты на хрен нужен, сейчас всей площадке не до тебя.

— Вещи мои подбери, пожалуйста.

— Да не вопрос. А что, точно она подожгла?

— Когда из горящей палатки вышел, она мне в морду полведра бензина вылила. Всё, я в лазарет.

Хоть Витька и сказал, чтобы шёл как есть, но мне всё равно оказалось жутко неудобно перед всеми «сверкать достоинствами». Даже несмотря на сильную боль, чувство стыда никуда не ушло. Поэтому, прижав правой рукой откушенный палец на место, я прикрылся сложенными вместе ладонями и потихоньку пошёл. А ещё старался держаться в тени и не подходить к редким фонарям освещения.

Дежурный администратор в лазарете, только увидев меня, сразу произнёс:

— Пошли первые жертвы пожара? Подойди, надо лицо твоё распознать.

После традиционного «осмотра» видеокамерой, внешне похожей на дистанционный термометр, компьютер выдал мою карточку и подтвердил кредитоспособность. Но так как расплатиться без скафандра не предоставлялось возможности, мне сказали, что рассчитаемся потом, отправив в свободную комнатку с медицинской капсулой.

К моему удивлению, много лечебных устройств оказалось занято, вполне вероятно, что многие калечились, пытаясь пройти через горы пешком. Я улёгся на упругий пластик, крышка плавно опустилась, почувствовал, что меня моют тёплой водой, почти как в скафандре. Затем боль прошла, а в районе отгрызенного пальца почувствовалось лёгкое приятное покалывание.

Попытался пошевелить рукой, но не получилось, так как капсула меня мягко, но надёжно зафиксировала. Повалявшись пять минут, продолжал вслушиваться в свои ощущения, но не почувствовав ничего нового, уснул.