Навь. Книга 5

Глава 7

Я гнал машину на юг. Старый, но в хорошем состоянии «Форд», стопятидесятый, еще середины восьмидесятых годов выпуска, купленный у дилера подержанных машин. Главное — никаких бортовых компьютеров, которые можно контролировать или отключить удаленно, никакой спутниковой связи. Мощный движок, хорошая подвеска и кузов без признаков ржавчины — там, куда я ехал, такая машина и была нужна, там ценили олдскульные крепкие грузовички, большие и мощные стволы и нормальную сексуальную ориентацию. Техас есть Техас. Требовалось просто на время сменить обстановку, а то непонятки начали накапливаться. Паркер со своими киллерами, индейцы — все хотели моего комиссарского тела, считая, что оно хорошо так же, как и пиво — на столе и в холодном виде. С этим я был категорически не согласен, поэтому держа в памяти адреса, когда-то давно продиктованные мне Мадлен на всякий случай, я рванул на волю, в пампасы. Точнее, в Техас к реднекам. А подвигло меня временно сменить место жительства еще одно обстоятельство — мне село на хвост ФБР. Точнее, пыталось.

… Я как раз оформлял документы у дилера, обойдя перед этим уже шестерых, пытаясь найти то, что мне нужно — ну я уже говорил. То ушатанное, то новое, то с какими-то неполадками, на устранение которых требовалось время и деньги… И вот наконец-то… Старый, но в отличном состоянии, черный грузовичок «Форд», словно меня и дожидался. К неудовольствию дилера я весь его облазил, но зря только искал подвох. Даже все резиновые уплотнители и шланги, которые после долгого хранения рассыпаются, были заменены, хоть сейчас бери и заводи. И вот когда я, довольный покупкой, собирался уже выехать со стоянки, как это прямо у Чуковского — «У меня зазвонил телефон». Причем не Алексовский, а мистера Тьюринга, дорогой спутниковый аппарат с исказителем голоса, который я сейчас таскал в сумке. Глянув на экран, я увидел совершенно незнакомый номер — что было очень странно, он был известен настолько ограниченному кругу лиц, что их можно было пересчитать по пальцам.

— Тьюринг, — рявкнул я в трубку.

— Здравствуйте, мистер Тьюринг. Специальный агент ФБР Смит, Лос-Анджелесское отделение.

У-ух! Сердце дало сбой, прежде чем уйти под яйца. Черт, неужели где-то спалили?

— Здравствуйте, агент Смит, — аж «Матрицей» повеяло, право слово. — Чем обязан?

— Нам надо встретиться, поговорить.

— Увы, невозможно, я сейчас уезжаю из города. Вызывайте официально.

— Не получится. Да и разговор это не официальный, и не в нашем федеральном здании на бульваре Уилшир.

— Вот как? — меня прямо распирало. С одной стороны, у меня дела и мне нечего попусту воздух трясти, а с другой стороны, федералы — людишки мерзкие, и могут мне из вредности устроить большую бяку. — Хорошо. Где и когда?

— Давайте на пляже Пойнт-Дюм через…

— Через сорок минут, — я сверился с навигатором с телефона Алекса. — А ничего, что он скорее всего уже закрыт?

— Так в этом и смысл. Жду вас там через сорок минут.

— Как я вас узнаю?

— Это я вас узнаю. Подойду сам, — и агент Смит отключился.

— А вот это вряд ли, — сказал я вслух. Ну и в этом тоже плюс — хрен ты вычислишь, как я выгляжу.

Я завел пикап, и упиваясь мощным урчанием мотора, поехал к месту встречи. Ну и местечко выбрал Смит! Повинуясь навигатору, я выехал на Пасифик-Коаст-хайвей, затем свернул на Вэстворд Бич Роуд в сторону океана.

Зарулив на стоянку и заплатив пятнадцать баксов за парковку, вышел из машины и стал ждать, не спеша прогуливаясь по парковке.

— Мистер Монкур? Не ожидал вас здесь увидеть!

Я обернулся. Ну типичный агент ФБР. В своем дешевом федеральном костюмчике, который правительство закупает оптом, возраст — ближе к пенсионному, явно за полтос, невзрачная блеклая внешность растолстевшего крысенка с мелкими мутно-голубыми глазками. Рыхлый весь, мешки под глазами… Явно много пьет.

— А вы?

— Смит, агент Смит.

— А где Нео?

Смит сморщился, как будто съел лимон. Видимо во времена его молодости и популярности фильма, его еще и не так подначивали. Вместо ответа он отвел полу пиджака и показал мне висевший на поясе значок.

— Верю. Ну и о чем вы хотите со мной поговорить, очень специальный агент Смит?

— Давайте пройдемся на пляж, господин Монкур. Или господин Тьюринг? — Смит набрал на своем смартфоне номер, и в моей сумке предательски зазвонил телефон. — Так я и думал.

— Это меняет суть проблемы?

— Напротив, делает ее интересней. В принципе, никакой разницы нет.

Мы спустились на пляж, посетителей на котором можно было пересчитать по пальцам.

— Итак? — я спросил у Смита, равнодушно бредущего по песку рядом.

— Итак. Ну понятно, что Алана Тьюринга не существует, значит это уже попадает под несколько статей, в том числе кража личности и подделка документов. Фирма зарегистрирована на несуществующего человека, и так далее. И потом, вот почитайте, интересное, надо сказать чтиво, — он сунул мне документы.

Я остановился, бегло их пролистал, и вернул Смиту.

— Ваши предложения?

— Я могу вам помочь со всем этим.

— Избавь нас господь от таких помощников. — шантажист? Ладно. Я уже думал, как его замочить. Но скорее всего придется откупаться, он не дурак, и явно страховку оставил. — Шантаж? А вы знаете, господин Смит, сколько живут шантажисты?

— Как правило недолго, — ухмыльнулся Смит. — Но сами понимаете, если в таком возрасте вы уже достигли многого, про страховку и прочее. Так что, если вы решите избавиться от агента ФБР, сами понимаете последствия. Вас найдут везде.

Ага, щас. Кроме Российской Империи, где вас примерно любят не больше крыс помойных. Но мне туда возвращаться пока нельзя.

— И потом, кто говорит о шантаже? — продолжил Смит., подбрасывая песок носком туфли. — Шантаж мне лично невыгоден. Разовая сделка — это не то.

— Вы собираетесь предложить мне крышу и доить меня вечно? — усмехнулся я.

— Я предлагаю не крышу, а помощь. Я не настолько глуп. Информация, связи, иногда защита. Это не крыша в прямом понимании этого слова, а взаимовыгодное сотрудничество. Я прекрасно понимаю, что сейчас держу вас за яйца, но, если я сожму их слишком сильно, вы не выдержите, и невзирая на последствия, открутите мне башку, — Смит остановился, и поглядел на бескрайнюю океанскую гладь.

— Ладно. Давайте обговорим, во сколько мне это обойдется и наметим наше дальнейшее сотрудничество.

— Давайте. Люблю беседовать с деловым человеком…

К ранчо Билла Макконахи я подъехал уже тогда, когда жаркое южное солнце уже собиралось спрятаться за холмами. А неплохой у него дом, хотя и в кантри-стиле. Когда я остановил машину, и вылез из кабины, хозяин уже встречал меня на крыльце, держа в руках помповушку.

— Ты не попутал ничего, бро? Это частная собственность, — он сплюнул с крыльца.

— Вам привет от Мэри Роуз, — сказал я, поглядывая на этого записного ковбоя — клетчатая рубаха, джинсы, на ногах — сапоги-казаки. И как вишенка на торте — стетсон на голове.

— Давненько я не слышал этого имени. И как поживает Мэри?

— Год назад поживала неплохо, сейчас — не знаю, — ну если я действительно не знаю, как сейчас Мадлен?

— А ты кто? Ее племянник что ли? — прищурился Билл.

— У нее нет родственников. Но в некотором плане как младший брат.

— А скажи-ка мне, братик, — сощурил один глаз Билл. — Как звали ее собаку?

— Ну откуда я знаю. Но то, что ваша собака Тори любит раскапывать норы сусликов, а на правой ноге на внутренней стороне бедра родинка размером с дайм, сказать могу.

Билл резко смутился. Про родинку мне сказала Мадлен — чувствуется, что она неплохо проводила время на этом ранчо.

— А также то, что вас чуть не покалечило волчьим капканом Гаса Кирби, и спасла вас Мэри.

— Иди ты, — неожиданно сказал Билл, и опустил ружье. — И вправду похоже ты от Мэри. Проходи в дом. Вещи можешь оставить в пикапе — у нас не воруют.

Сущая правда. Своровать что-нибудь у техасского реднека, тем более на его земле, может только сумасшедший.

— Есть хочешь? — он спросил меня, когда я уже был в доме.

— Да пока нет.

— Ладно. Как там Мэри?

— Жива, здорова, привет передавала.

— Ну ее с ее приветами, — пробурчал Билл. — Лучше бы сама приехала.

— Ну вот так, — развел я руками.

— Ты приехал с проблемами? Чего ожидать?

— Проблем. За мной сейчас охотятся.

— Кто?

— А черт его знает, — искренне сказал я. — Сначала — конкуренты, сейчас — какие-то индейцы. Хрен его знает кто. Просто Мэри сказала, что я могу обратиться к вам за помощью.

— Можешь-то можешь, но кто за тобой идет?

Хорошо, перестану темнить. Все-таки я навлекаю на них опасность своими проблемами.

— Вот это, я не знаю чье, — я выложил на стол ритуальный индейский нож.

Глаза Билла выпучились от удивления, а рот открылся так, что челюсть стукнула о столешницу.

— Шаманский нож Навахо? Откуда это у тебя?

— Снял с трупов охотников, пришедших за мной.

Билл посмотрел на меня уже другим взглядом, в котором вперемешку читалось и уважение, и настороженное недоверие — «а не звиздишь ли ты, мил человек?».

— Ну если так, то нам надо кое-куда скататься. Тогда заноси все в дом. И нож здесь оставь, не надо его никуда таскать. Вещь непростая.

Я потащил свою поклажу в дом, а Билл стал собираться.

— Оружие с собой есть? — сказал он, опоясываясь натуральным винтажным поясом с патронташем, который венчала кобура размером с мою руку с никелированным чудовищем, выглядывающим из нее. Да, пушки тут любят, большие и красивые, револьвером назвать это язык не поворачивался.

Я достал из-за пояса «Глок» со свинченным глушителем, вызвав при этом недовольную гримасу Билла.

— Оставь эту игрушку тоже дома. Сороковым калибром здесь никого не удивишь, а эта игрушка для дамочек.

Оригинал, однако. Из сорокового калибра я могу столько дырок навертеть, что мало не покажется, не зря на него федералы перешли. Ну да ладно, хозяин — барин, точнее реднек.

«Форд», в который мы сели, был еще старее моего, даже двухцветной раскраски. Но перла тачка на удивление резво.

— Куда едем?

— В местный культурный центр, — ухмыльнулся Билл. — Сам увидишь.

Да, увидел. Культурный центр еще тот, как будто время остановилось где-то при Трумене. Настоящий салун, построенный под здания времен освоения дикого запада, с большой неоновой еще вывеской «Вайлд н фри». Так и пахнуло конским навозом, пороховым дымком револьверов Уайатта Эрпа и дерьмовым запахом самосадных сигар. Только вместо скакунов у коновязи стоянка была забита олдтаймеровскими рыдванами различной степени ушатанности, в основном джипами и грузовичками вроде нашего.

— Ну вот, мы и приехали, — Билл вынул ключи из замка зажигания. — Пошли!

И мы пошли. Да, действительно законы про запрет курения тут не действовали. Мы протиснулись через толпу крепких деревенщин, мужиков и баб к барной стойке, помнящей еще наверное Джесси Джеймса и Бутча Кэссиди. О, а Билла тут любили. Если на меня неодобрительно косились, то с ним горячо ручкались, похлопывати друг друга по плечу и вели оживленный разговор.

— Генри, — он плюхнулся за барную стойку. — Ну-ка, налей нам, мне и моему родственнику двойной бурбон.

— Сейчас, — бармен посмотрел на меня оценивающе, протирая шот салфеткой. — Странные у тебя родственники. Никогда бы не подумал, что в родне у тебя янки.

— Он настоящий слэйвоунер, — хлопнул меня по плечу Билл, от чего оно сразу заныло. — Просто долго жил среди янки.

— Вот то-то и оно, от него янки прямо несет, — неодобрительно сказал бармен, и разлил по булькам бурбон.

Я подозрительно посмотрел на бутылку. Нет, вроде заводская. Самогонщиков здесь преследуют по закону строго. Хотя похоже здесь на закон смотрят сквозь пальцы, как у нас там, где закон — тайга, а медведь — прокурор.

— Ну, будем! — поднял шот Билл, и как заправский русский или англичан, залпом выпил вискарь.

Я к алкоголю отношусь не то, что бы… Ну, короче, я к нему не отношусь.

— Пей давай! — подстегнул меня Билл.

Да, самогонка еще та. Я со спазмом протолкнул в пищевод обжигающую жидкость, и выдохнул сквозь накатившие слезы. Твою мать, сколько же там градусов?

— Ну вот и отлично, — одобрительно сказал Билл. — Повтори, Генри.

Что-то мне подсказывало, что отказываться не надо. Это что у них, вписка что ли так проходит?

— Привет, мальчики! — раздался сзади нас красивый женский голос. Я обернулся.

Ну вот еще и леди-ковбой, точнее, как ее назвать — ковгерл, что ли? Рыжеволосая красавица лет тридцати, одетая тоже в ковбойку, но вместо джинсов — потертые джинсовые шорты с торчащими внизу махрами.

— О, Тами, и ты здесь!

— А где же мне еще быть, сладкий? А это что за симпатичный мальчуган?

— Племянник мой, Алекс.

— Здравствуйте, мэм, — сквозь факел выхлопа от виски сказал я.

— Мэм, ну ты слышал, Билл! — засмеялась Тами, плюхнувшись на стул рядом.

— Он городской, что с него взять. Зато вежливый.

— Хороший мальчуган, — она потрепала меня по щеке.

— Генри, налей еще даме!

— Сейчас!

И понеслось. События наутро я помнил урывками. Стаканы, гремящее из динамиков кантри, Билл, поездка домой уже с Тами, дикая скачка на мне… Господи!

Я с трудом разлепил веки. Спальня, где я оказался, была залита утренним солнцем. И я был не один. Тами стояла у окна спиной ко мне в одних трусиках. Вот она натянула бюстгальтер, потянула со стула шортики…

— С добрым утром, зайка! — она повернулась ко мне вполоборота.

— Разве утро может быть добрым? — простонал я. Вот это я вчера нажрался… Голову свело, словно на ней была каска, размером меньше черепа, а во рту словно медведь опорожнился.

— А ты был вчера хорош! — Она подмигнула мне. — Если задержишься, еще повторим.

— Возможно, — ответил я. Неужели я один так набрался? Тами была свежая и совершенно не выглядела разбитой. Фу-у, как от меня разит… Новый аромат «Перегар от Бодунофф».

— Пошли перекусим, — она снова подмигнула мне.

— Неее, — застонал я. При одной только мысли о еде, меня начало выворачивать.

— Да ладно, пошли! — она подошла к кровати, и потянув за руку, помогла подняться.

Я натянул свои вещи с пятого раза, то путаясь в вывернутых рукавах, то не попадая в штанины. Наконец мне это удалось, и я, держась за стену, потащился в кухню.

— А, вот и ты! — радостно приветствовал меня Билл, ставя передо мной тарелку со здоровым куском мяса.

— Есть что попить? — простонал я.

— А как же, — Билл открыл холодильник и вытащил оттуда сикс-пак холодного «Лон стар».

— Мне тоже, — заявила Тами, орудующая ножом и вилкой с таким же стейком.

— Ну как он тебе? — спросил у нее Билл.

— Наш человек. Натурал. Умучал меня за ночь. А хрен у него как монумент Вашингтону, — Тами отправила кусок мяса в рот, и повернула ключ на банке.

Я приложил ледяную, истекающую конденсатом банку к своей больной голове. Потом не выдержал, сорвал кольцо и выхлебал ее в два глотка. Вроде слегка полегчало. Я потянулся за второй.

— Ты жуй, жуй. У нас еще дела сегодня есть.

Тами прикончила свой стейк, допила пиво, и сделала нам ручкой.

— Ну все, мальчики, я пошла!

— Хорошая баба, только слаба на передок, — сказал Билл через пару минут после того, как она скрылась за дверью. — Хотя ее можно понять, мужа пару лет как похоронила. Вот и старается урвать свой расцвет, чтобы потом вспомнить что было.

— А что замуж не выйдет?

— Когда и за кого? — хмыкнул Билл. — У нее свое ранчо, разводит верховых лошадей, некогда ей. Да и не хочет она никому принадлежать, гордячка.

Я решил не делиться с Биллом своими мыслями по поводу гордых и независимых женщин. А то еще забанит кулаком в лоб.

— Доел? Тарелки в мойку, потом вымоем. Пришел в себя?

— Ну вроде да, — я прислушался к своему организму. Все-таки усиленная биоэнергетика в сочетании с холодным пивом с похмелья творит чудеса.

— Значит так. Ну поскольку я вижу, что ты нормальный мужик, я тебе помогу.

— Уважаю вечные ценности — сиськи и пиво? — ввернул я афоризм из «Сауз Парка».

— Ну примерно так. Значит, по твоему ножу, — он выложил клинок навахо на стол. — Нож не простой, как я уже говорил. Ну а украшения на нем, как сказал наш Индеец — да ты видел его вчера в баре, чернявый такой — из резервации в Аризоне, точнее каньон Антилопы. Для него нож может сказать то же, что для нас с тобой открытая книга. Обещал узнать по своим каналам, кто же такой умный и за что тебя заказал. Причина должна быть, и серьезная, вроде убийства родичей уважаемых членов племени, вроде родственников вождя или еще кого. Просто так на земли белых, тем более так далеко, воинов не посылают. Кому дорогу перешел?

— Не знаю я, — честно сказал я. — То есть теперь-то перешел, замочив двоих, но до этого вообще не с индейцами, ни с их делами не сталкивался.

Ну если конечно не считать безумного трипа по Колумбии и Перу, но где гуарани, а где навахо, тут вообще никакой связи нет.

— Это-то и странно. А конкуренты?

— С этими проще. Вылез один придурок со своим кланом, претендует на тот же кусок, что и моя фирма. Ну вот тут я ему хорошо на мозолях потоптался. Ответка наверняка будет.

— С пришлыми мы разберемся. Все уже в курсе, что сюда могут заявиться нехорошие дядьки со стволами. Как только кто появится, мы будем знать. Ладно, поживешь у меня, будешь мне помогать. Не белоручка?

— Да вроде замечен не был, — пожал плечами я.

— Ну а раз так, надо бы тебе иметь под рукой оружие.

— У меня есть…

— Что? Вот эта твоя свистулька? — насмешливо сказал Билл. — Пойдем покажу. Подберешь себе.

Я спустился за Биллом в подвал.

— Ну, смотри.

Вот тут уже отвисшая челюсть отбила мозги мне. Тут вооружения хватило бы на пехотный взвод — винтовки, простые и автоматические, автоматы, и как вершина развития — самый настоящий немецкий МГ-42, стоящий на сошках на ящике как хищное насекомое вроде богомола.

— Выбирай.

Ну тут уже пора включать мозги. С пулеметом ходить — глупо, с винтовкой — я не такой уж и стрелок-снайпер. Рука сама сомкнулась на цевье «АТ-78» под одобрительное хмыканье Билла, старая привычная модель.

— Хорошая пушка, русская. Дело имел?

Вместо ответа я быстро, отработанными движениями разобрал и собрал автомат на скорость, заставив уже удивиться Билла.

— Автоматическая? — я посмотрел на переводчик огня. — Вроде как запрещено его продавать.

— Автоматическая. Запрещено продавать, но не запрещено хранить, если купил до запрета. И перепродавать тоже.

— Ну и хорошо, — я спустил курок вхолостую.

— Ну раз выбрал, пойдем на стрельбище. Посмотрим, как ты стреляешь…

Катори снился странный сон. Будто что-то черное, бесформенное и угрожающее пришло за ним.

— Кто ты?

— Я — сила, — медленно заколыхалось бесформенное черное облако.

— Что ты здесь делаешь?

— Я иду своим путем, не мешай мне, старик.

— Я должен остановить тебя!

Ничего не ответило бесформенное черное облако, лишь прошло через шамана, стоящего у него на пути. Катори почувствовал страшную боль в груди, и… Проснулся, в холодном поту, скребя крючковатыми пальцами по соломенной циновке. Ощупав грудь, он почувствовал каменное крошево одного из амулетов, рассыпавшегося от прикосновения.

Нэхуэль и Гэхэдж не справились, понял он. Не так прост аватар демона, который уничтожил их. Глупо и легкомысленно с его стороны было посылать двух мальчишек, которые-то только и успели стать взрослыми. Нет, больше он этой ошибки не совершит. Сначала надо сделать еще один поисковый амулет, и еще один ритуальный нож. А затем, используя свою силу и влияние, проведя колдовской обряд посвящения в Охотники на Духов отправить за аватаром уже не пацанов, но взрослых опытных воинов племени, пара из которых служили у белых в армии и были на войне. Сейчас тоже война, война с чужим духом. И он обязан сделать все, чтобы его остановить!

А в РИ шла другая война — война кланов.

— Прошу вас, Ваше Сиятельство, — провожатый от клана Голицыных открыл перед ним дверцу машины.

Что-то хотел показать ему старый князь, что-то накопала его служба безопасности. И машина от него поехала не ко всем известным Драбицыну объектам князя, а в Гатчину.

— Это здесь? — спросил Драбицын, когда машина остановилась в заброшенной промзоне на окраине Гатчины.

— Да, Ваше Сиятельство.

— Ну так пойдемте, — граф открыл дверцу и вышел из машины.

Пройдя через разбитую дорогу, усыпанную обломками кирпичей и разным строительным мусором, провожатый нырнул под полуразвалившуюся кирпичную арку заводских ворот, а затем нырнул в полуразрушенную, похожую на старый гнилой развалившийся зуб коробку здания заводоуправления.

— Осторожнее, тут полно мусора под ногами.

Драбицын кивнул, и перевел пятно света от карманного фонаря на пол.

Они пару минут петляли между разрушенными, пачкающими старой известкой и грозящими завалиться стенами, наконец остановившись у разбитых ступенек спуска в подвал.

— Здесь? — спросил Драбицын.

— Здесь. Пойдемте за мной.

За полуразвалившейся дверью, в холодном и сыром подвале, освещавшимся примотанной на скорую руку к свисавшему с потолка проводу лампочкой, сидел привязанный к стулу человек, а справа от него на колченогом облезшем табурете сидел охранник.

— Кто это? — спросил Драбицын

— Экспедитор клана Доместьевых, Ваше Сиятельство.

Драбицын приподнял одну бровь, но смолчал. Раз уж пошли титулы и фамилии, значит допрашиваемому больше не жить. Значит, так тому и быть.

— Знаешь, кто я? — спросил Драбицын. Да, отделали экспедитора не слабо, били не разбираясь, чтобы сразу сломать. Вон и нос набок, потеки крови на рубашке, окровавленная голова.

— Знаю, — скривился в подобии улыбки рот допрашиваемого. — Пес императора.

— Хамишь?

— А чего мне бояться? Я же все равно покойник, — продолжал кривиться разбитыми губами человек на стуле.

— Ты — да, — спокойно ответил Драбицын. — А твоя семья — нет. Пока. Ты знаешь, что я свое слово держу. Если отвечаешь честно — они будут жить, нет — извини.

— Знал я, что вы сволочи, — разлепил подбитый глаз допрашиваемый. — На женщин и детей у вас только рука и поднимется.

— Не у меня, — заложил руки за спину граф. — У заплечных дел мастеров клана Доместьева. Если говоришь — делаем твоему телу несчастный случай, типа взрыва в машине. Бывает, происки конкурентов, не успел и слова сказать. Нет — найдут твое дело со следами пыток, а после этого я Доместьеву подкину интересный компромат со слухом, что это ты его сдал. Что тогда — говорить не надо.

— Сука ты, граф.

— Само собой, это мы уже выяснили. Ну так как?

— Ладно, — прохрипел допрашиваемый. — Записывайте.

… Драбицын прослушивал запись допроса, и делал пометки в своем блокноте. Да, дело нехорошее. Из пункта А, а точнее с АЭС в Сосновом Бору вышел контейнер с наработанным грязным оружейным плутонием. Но вот до пункта Б в Туркестан он не доехал, а внезапно исчез по пути следования. Сейчас, наверное, вся СБ прочесывает путь следования, пытаясь выяснить, как особо охраняемый груз пропал по дороге на переработку. А вот экспедитор, который сопровождал груз, показал, что вагон с радиоактивными материалами был перевезен через границу Туркестана, в Китайскую Республику. Ох, не зря следили за китайцами, не зря. Те семимильными шагами втихую от РИ развивали свою ядерную программу, таща разделяющиеся материалы откуда только возможно. И теперь стараниями клана Радзиловского и подчиненному ему клана Доместьева китайцы получили грязные сборки с плутонием. Тут уже не только незаконная торговля делящимися материалами, тут уже всплывает статья о государственной измене. А это не шутки. Еще один кирпич в надгробие Радзиловского. Надо будет дать материалы Воронцову, которому и политически, и экономически это невыгодно. Пусть напряжет свою агентуру в Китае, с более-менее точной информацией это будет сделать нетрудно. И очередной листик пополнит папочку, собранную на клан Радзиловского.

Запомните аксиому — не все нужно делать самому, тем более в бизнесе. Ты можешь быть хоть швец, жнец и на дуде игрец, но в сутках всего двадцать четыре часа и одна жизнь, за юриста, экономиста, еще какого специалиста и одновременно еще и хозяина своего дела ты работать не можешь. Просто физически. Поэтому аутсорсинг всегда процветал, процветает и будет процветать — а как еще потянуть работу?

Поэтому я поступил просто — во всех этих юридических и финансовых тонкостях, особенно прелестях американского законодательства я не копенгаген, почему бы просто не спустить все на помощников? Причем таких, которые потянут и не подгребут все под себя, пользуясь моей финансовой и правовой дремучестью? Где таких взять? Ну есть вариант. Тем более это в их же интересах. Так что я поимел беседу по закрытому каналу с графом Вельяминовым, главой «Воронтсофф Америка, инк», скинул ему пакет документов и попросил помощи. Тому только оставалось щелкнуть пальцами — и понеслось. К тому же побочная реклама — как же, русская корпорация рассматривает переход на программные продукты никому не известной фирмы из ЛА? Акции нашего «Ацтека» резво скакнули на сколько-то там пунктов, во всех этих капитализациях и так далее из отчета, присланного Вельяминовым, я ничего не понял, да и не особо старался. За «Ацтеком» замаячила тень русского промышленного гиганта, и инвесторы, как мухи, учуявшие особо сладкое дерьмо, рванули, неся в клювиках деньги. Более того, некоторые стартапы, увидев такой поворот событий, тоже было рванули на этот рынок — откуда им было знать, кто на самом деле тащит на себе нас — но быстро обломались. Все, абсолютно все до последней запятой в программном коде было прикрыто патентами, так что им ничего не светило. Дела шли так хорошо, что финансисты Воронцова от имени моей компании провели дополнительную эмиссию, доведя капитализацию до очень приличной суммы. Я усмехнулся, представив, как щелкают сейчас доллары в глазах моего персонала, прямо как у дядюшки Скруджа. Ну это уже их проблемы, я с легким сердцем оставил подчиненным Воронцова управлять компанией. Пусть поиграются. А поскольку все эти игры проходили через будущего тестя, то играть они будут осторожно, тем более он сам заинтересован в новых продуктах и товарах на американском рынке. Так, наверное, и будет — у меня уже начали закрадываться мыслишки по поводу продажи этого стартапа Воронцову, мне этот чемодан без ручки когда-нибудь будет уже не нужен. А он — тот человек, который щелчком пальцев превратит когда-то дохлый стартап в многомиллионную корпорацию. Вот такие вот у меня мечты, насквозь неэротические.