Навь. Книга 5

Глава 11

…Горячий южный ветер мел по импровизированной рулежке грунтового аэродрома красную земляную пыль.

— Вылезайте, сеньор! — усатый мексиканец открыл грязную дверь видавшего виды фордовского грузовичка.

Паркер вылез из машины, морщась от полуденного солнца, которое нестерпимо светило даже сквозь темные солнечные очки.

— Это здесь?

— Да, сеньор!

Паркер сунул ему ранее отсчитанную пачку бумажек с зеленой спинкой, и повернулся к самолету. Видавшая виды «Сессна», такой же степени ушатанности, как и грузовичок, на котором они сюда приехали, стояла с выключенным мотором. Обычный аэромул, на котором картели время от времени возят свой товар через границу туда и обратно, маленький, почти незаметный для радаров, способный лететь медленно и невысоко.

Сзади раздался рев мотора. Паркер обернулся. Старый пикап, выпустив струю дыма, рванул так, как будто за ним гнались черти, поднимая за собой пыльную завесу. Да и черт с ним, обратного пути все равно уже нет.

Паркер рванул из ЭлЭй налегке, взяв с собой только кейс, набитый самым необходимым для обустройства в новой жизни. Из всех вариантов отхода он выбрал шапочных знакомых из наркомафии, с которыми его свели нужные люди, те через «Кокейн Эйр», как они скалясь называли себя, занимались перевозками туда-обратно. В САСШ шел естественно высококачественный кокс, иногда оружие, и очень редко люди, а обратно — наличка и тоже люди, тоже редко и только когда самолеты были недогружены или этого требовал бизнес. Ну если учесть, сколько Паркер заплатил за эвакуацию по этому каналу, можно было сказать, что он сам по весу из золота. А если еще учесть, что две недели он отсиживался в такой грязной дыре, ожидая самолета, который унесет его отсда подальше… Моральный ущерб был сопоставим с материальным.

Когда прижало и на свет божий выплыли дела, которые он когда-то творил, Паркер решил сменить место обитания на более полезное для здоровья, чем федеральная тюрьма. Ничего, на свете много еще мест, где можно счастливо жить до старости и на сумму, меньшую чем на его счетах. Конечно на собственный остров в океане и огромную виллу на нем не хватит, но на приличное бунгало, длинноногих девушек и коктейли — с избытком. Море, солнце, пляжи… Только выбраться отсюда и потом уже из Мексики туда, где нет экстрадиции. Паркер аж зажмурился на мгновение, чтобы сменить этот депрессивный вид голой пустыни на будущий рай. И никаких больше компьютеров! Он заработал себе право на достойный отдых. Ну а если надоест заниматься этим — всегда можно организовать что-то свое, более подходящее по месту и для души. И когда-нибудь разобраться с корпорацией «Воронтсофф». Жаль, что мистер Тьюринг подох, а то бы он с удовольствием с ним рассчитался… может быть.

Паркер подошел к самолету, взялся за ручку двери…

— Эй, открывайте! — крикнул он пилоту в темных очках в пол-лица и крепко натянутой бейсболке. Тот потянулся к двери, Паркер взялся за ручку, и… полетел в пыль, сбитый наземь дверцей.

— Ку-ку, — вылезший из кабины пилот, посмотрев, как Паркер на локтях пытается подняться из пыли, снял очки, насмешливо посмотрев на него.

— Ты? — у Паркера от изумления глаза полезли на лоб.

— Ага, — безмятежно ответил мистер Тьюринг, он же Алек Монкур. — Привет с того света!

Последнее, что Паркер увидел перед тем как впасть в беспамятство, был каблук сапога, летящий ему точно в лоб.

Паркера я решил брать на этапе его эвакуации — как же, жертва расслабилась, все почти закончилось. Воронцовы меня снабдили подробной информацией, и дальше я разыграл сценку как по нотам. Самолет приземлился, оттуда выгрузили товар и уехали, а дальше был мой выход. Пилоты, ожидавшие обратный груз, теперь покоились неподалеку — мы же заботимся о дикой природе, койотов тоже нужно подкармливать. Ну соответственно и Паркер останется тут.

Честно говоря, Паркер был еще тот лошара — кейс без защиты, без всяких ловушек… К тому же пользоваться «Кокейн Эйр» — полная дурь, конечный аэровокзал у них — какой-нибудь подвал, где жертва выкладывает все, чтобы только прекратить мучения. Только идиот связывается с наркомафией мексов. Так что Паркеру еще повезло — относительно конечно, раньше отмучается.

Чемоданчик был интересный — бумаги, накопители, два жестких диска… Если у него там то, что мне нужно, то за это бы папА расцеловал бы меня в обе щеки — компромат нужен всем, особенно если на некоторых не обычных людей из стана вероятного противника. Какие возможности работы раскрываются… Но сначала надо разговорить Паркера, узнать всю информацию, все пароли, счета… А сделаем-ка мы так…

Когда я привел его в чувство, то он от ужаса заорал. Ну еще бы, когда ты примотан скотчем к мертвецу с дыркой во лбу, и оба привязаны к одной из стоек шасси, это настраивает на определенный лад.

— Ну как, мистер Паркер, поговорим? — спросил я, поигрывая пассатижами, перед его носом. — Это хорошие пассатижи, они очень хорошо смыкаются на некоторых частях тела. У вас пока двадцать пальцев, и еще дополнительные отростки, которые вам вряд ли нужны. Начнем с мизинца?

Через десять минут, столько потребовалось Паркеру расколоться, я знал все. Жидкий, однако, на расправу, хотя такое тяжело было бы вынести даже тренированному и мотивированному человеку. По крайней мере, Паркер не соврал — все его диски открывались, доступ к счетам был получен, а информация на дисках заставит плясать от радости всю нашу разведку, ну или по крайней мере, ее часть. Замазано много лиц из среднего звена, даже компромат на одного из сенаторов — вот, оказывается, откуда у Паркера были деньги. Ну что же, шантаж — дело прибыльное, главное не попасться, как я уже говорил, срок жизни шантажиста обратно пропорционален тому, кого он шантажирует.

— Спасибо за сотрудничество, мистер Паркер, — я захлопнул дипломат и бросил его на пассажирское сиденье «Сессны».

— Отпустите меня! — завыл Паркер, давясь слезами.

— Это хорошая мысль, — почесал я подбородок задумчиво глядя на Паркера. — С какой высоты вас сбросить — с полумили или с мили?

Паркер завыл пуще прежнего.

— Не плачь, все будет плохо, — хотел я было похлопать его по щеке, но увидев разводы грязи, замешанные на слезах и соплях, передумал. — Ладно, иди.

Я разрезал путы Паркера на ногах, и рывком поднял на ноги. — Ну?

— Куда я пойду? — он, всхлипывая, оглядел ровную как стол прерию.

— Да меня это волнует? Сколько раз ты ко мне подсылал убийц? И из-за чего? Из-за какого-то сраного бизнеса? Что тебе не жилось?

— Вы и так получили все, что хотели! Отпустите меня!

— Тьфу ты, — я сплюнул в пыль. — Уже отпустил. Ну иди же.

— Я не выберусь отсюда… — заныл Паркер. Угадал, точно не выберется. Пешком, без воды и снаряжения, под таким солнышком преодолеть пятьдесят миль до ближайшего населенного пункта…

— Проявлю милосредие, — сказал я.

Паркер неверящими глазами смотрел, как я достаю из подмышечной кобуры «Глок», и взвожу затвор.

— Нет… нет! — он развернулся, и побежал. Я прицелился, и нажал на спуск. Голова Паркера дернулась, окутавшись на мгновение кровавым дымком, и он упал навзничь. Я пожал плечами и убрал остро пахнущий сгоревшим порохом ствол обратно в кобуру. Увы, это суровая необходимость, к мести она не имела никакого отношения. Паркер был обречен заранее. Ну а теперь надо отсюда убираться. Сюда-то меня добросили на машине, а вот обратно до точки рандеву я полечу с комфортом. Я вздохнул, и открыл дверь кабины…

— Здесь тебя не любят, ты не забыл? — Тами с прищуром посмотрела на меня. — Билл погиб из-за тебя.

— Помню, — оторвался я от столба на веранде. Похоже в дом меня решили не пускать. — За Билла я отомстил.

— Но его ты вернуть не сможешь, — зло ответила Тами.

— Нужна помощь, — только начал было я…

— Вали отсюда, янки чертов, — в ее устах это было самым страшным оскорблением. Так жители юга называли северян. Полтораста лет прошло после гражданской войны, а ничего не изменилось. Северяне для них по-прежнему «янки», а себя они традиционно называют «слэйвоунерс» — рабовладельцы, когда-то это звучит в шутку в дружеском кругу, а вот сейчас — всерьез.

Тами зло захлопнула дверь перед моим носом. Я вздохнул, развернулся и пошел прочь. Здесь мне помогать не собирались. Что же, придется делать дело в одного. По большому счету подписывать их на федеральное преступление — дело нехорошее, но там они были бы на подстраховке, не больше. Я планировал окончательное решение шаманского вопроса.

Не то, чтобы он мне особо мешал, две партии охотников за моей головой я уже помножил на ноль, вторую как раз с помощью реднеков. Я уже думал, что отвязался от них и отбил всякую охоту связываться со мной, но нет. Опять поисковая нить, в третий раз уже. Не угомонится шаман, никак не угомонится. Придется нанести ему визит и сработать на упреждение, единственная стратегия — контрудар. А где искать эту сволочь, я уже знал — где-то в районе Каньона Антилопы, точнее, их два — верхний и нижний. Миссия без поддержки была самоубийственной — пройти по родовым землям Навахо, где без нанятого проводника и шагу не ступить, найти эту чертову резервацию, поймать шамана и выпотрошить его на предмет нелюбви ко мне, и все это при многочисленном скоплении туристов и самих индейцев, которым явно не понравится препарирование тушки их духовного лидера, или кто он там есть.

Мой путь лежал в туристический городишко Пейдж, находящийся в Аризоне. Вообще места тут сказочные, особенно если вы турист — Подкова, Озеро Пауэлл, Мраморный Каньон, Мост Навахо, и конечно же Каньон Антилопы, который хоть и не является национальным парком, но по красоте и величественности не уступает многим из них. Ну индейцы не промах, за право нахождения на своей земле дерут аж восемь баксов, а за остальные достопримечательности по тарифу. Даже если вы решите отправиться на экскурсию в Каньон, то вас очень повеселит грязная халупа с настилом на сваях, на стене которой пришпилен нарисованный фломастерами плакат с ценниками. А так просто низзя — везде расставлены красные таблички-указатели «Вход воспрещен! Нарушение федерального и племенного законов!» Быстро аборигены переняли привычки белых завоевателей и впали в жесткий капитализм.

К Пейджу я подъехал глубоким вечером — темнота друг не только молодежи, но и диверсанта. Всем необходимым я затарился в «Сейфвее», ехать в «Воллмарт» к Подкове мне не хотелось. Вот интересно, шаман, увидев свечение нити, явится ко мне сам или опять пришлет своих раскрашенных идиотов?

Оставив машину на обочине восемьдесят девятого шоссе, я пешком пошел туда, куда меня вела красная нить очередного артефакта, наплевав на вкопанные в красноватую землю предупреждающие таблички.

Резервация? Да хрен там резервация, как ее показывают в новостях. Больше это было похоже на хороший богатый поселок — местные индейцы неплохо навариваются на туристах. И хоганы у них только для любителей экзотики, ну или для некоторых дел, в том числе ритуальных. Кравшись, аки тать в ночи — впрочем, почему «аки», так оно и было — я обогнул резервацию, и вышел наконец туда, где обитал или находился шаман. Не, старикашка боялся — у входа в хоган стоял накачанный краснокожий с автоматической «М4» в руках. Ну что, пошли! Я перешел на ускорение.

Часового я упокоил ударом в горло, и вырвал у него из пальцев штурмовую винтовку. И чтобы не вызвала шум, когда упадет на землю, и на всякий случай — черт его знает, как придется отходить. Зайдя внутрь, я увидел шамана, с каким-то трэшем в руках стоящим у горящей чаши. Колдуем помаленьку? Убить его можно хоть сейчас, но мне были нужны ответы.

Я легонько тронул шамана по макушке — на ускорении это как удар пули по голове, и вышел в нормальное время, подхватывая падающее тело старика. А теперь надо подготовить его к допросу. Руки-ноги замотаем скотчем, на рот тоже полоску, чтобы случайно не заорал. А вот откуда идет следящий луч? Ага, вот лежит очередной артефакт.

Я разбудил старика, легонько похлопав по щекам и влив ему в стогны Золотого царства немного силы.

— Ну что, поговорим?

Старик смотрел на меня выпученными от ужаса глазами.

— И что это было? Почему ты не даешь мне спокойно жить? — я почувствовал, как опять черный демон заворочался внутри меня, пытаясь взять под контроль. Ну врешь, не возьмешь, у меня не забалуешь. Брысь обратно внутрь.

— Давай так — я сниму скотч, а ты не будешь орать. Хорошо?

Шаман закивал. Вот сука, а ведь наврал! Когда я сорвал с его губ полоску скотча, он попытался завопить, но я успел закрыть ему рот рукой. Надоело это мне. Я вынул ритуальный нож и твердой рукой вогнал ему под ребра. Тело шамана выгнулось дугой, и с последним биением его я почувствовал, что через нож, будто бы ставший проводником, красная сущность шамана вошла в меня, и моментально исчезла. Довольно заворочался мрак внутри меня, а я сам обрел легкость и силу, как под действием боевых стимуляторов типа фенамина.

Но это не закончилось — меня словно манило к сундучку, спрятанному шаманом в углу хогана. Не думая, зачем я это делаю, я схватил сундучок, и выбрался из дома.

Обратно к машине я летел, как на крыльях, не ощущая усталости. И как только я отъехал, и погнал по восемьдесят девятому, со стороны резервации раздался какой-то шум, вспыхнул далекий свет и раздались выстрелы. Но это было уже далеко, я выбрался. Меня беспокоило другое — такое впечатление, что сила Пожирателя Душ никуда не исчезла, часть ее так и продолжала сидеть во мне. И теперь мне все чаще приходилось контролировать ее спонтанные проявления. Видимо, так оно и было задумано, теперь вопрос стоял — кто кого. Точнее, не стоял. Я подчиню своих демонов, а не они меня.

Сидя у себя в квартире в ЭлЭй, и попивая свежеприготовленный фреш, я пролистывал страницы в ноутбуке. Очень интересно получалось. Прямо какой-то всплеск смертности среди списка тех, кто был на карандаше у Паркера. Досье поступили к Воронцову, а оттуда — к папА в Санкт-Петербург, хотя ему наверное сейчас было не до этого. А вот обратно к Вельяминову похоже пришли точные указания, и согласно этим указаниям его частная эффективная СБ начала действовать.

Понятно, что устраняли не всех — этих людей либо надо было убрать, потому что они мешали для достижения каких-то целей, ведомых лишь папеньке и будущему тестю, либо переключить на работу на себя. Видимо, в большинстве своем эти люди были сговорчивыми, и в столь любимой западными спецслужбами формуле MICE, буква «С» — компромат — надежно держала их на крючке. А компромата было полно. Единственное, что он со временем немножко протух вместе с обществом, которое тут подгребли под себя нетрадиционно чпокающиеся, поэтому то, что было компроматом, внезапно стало достоинством, и каминг-ауты были делом нередким. Ну тут уже решать, как работать с такими активами, не мне. А вот грешки вроде казнокрадства, педофилии, наркозависимости или связи с оргпреступностью, очень даже котировались. Как и работа на сторону, либо с теми же криминальными кланами, либо с разведкой недружественных государств. Я ухмыльнулся, вспоминая Смита. Если обо всем узнают в его родном ФБР…

Смит объявился, сам. Сначала мне на телефон начали поступать СМСки странного содержания. Последняя заканчивалась словами, «Я знаю, что вы живы». Вот это уже было серьезно. Я перезвонил Смиту.

— Сансет-стрип, Вайпер Рум, десять пополудни, — отозвался Смит, и повесил трубку. Оригинальное место. «Гадюшник» был еще тем злачным местечком.

Впрочем, туда мы так и не попали.

— Мистер Тьюринг! — среди света неона и гуляющего веселящегося народа, ко мне подошел Смит, одетый как и положено в этой части города, слава богу не в своем дешевом казенном костюме. — Я рад, что вы решили встретиться.

— Взаимно, — с кислой мордой сказал я. Хотя Смиту обижаться было нечего. Счет у него пополнялся, должка за мной не было. Да и сегодня я кинул ему десять грандов за возможное будущее сотрудничество.

— Знаете, я так и не поверил в вашу гибель в автокатастрофе.

— Это почему же?

— Ну хоть вы и постарались сымитировать свою гибель, все-таки чутье меня не подвело.

Ну ладно, заметал следы все равно не я, но об этом знать ему не обязательно.

— Значит, Воронцовы? — вопрос был задан в лоб.

— А что Воронцовы? — экий ты прыткий, дядя, все тебе надо знать. Я на энергетическом уровне начал внедрять ему матрицу внушения. Прямо по-джедайски, только без пассов перед мордой. — Просто хорошие покупатели, хорошо заплатили. Ничего криминального.

— Ладно, поверю. Вот только есть одна проблема.

— Какая?

— Не только я не поверил в вашу гибель…

— Безопасно, Ваше Высокопревосходительство! — официант из Службы Охраны вытянулся перед Радогорцевым.

— Точно?

— Так точно!

Обед, подаваемый Государю императору должен быть проверен неоднократно — сначала химический и биологический анализ поступаемых продуктов, тут не просто своя СЭС, а целая медико-биологическая лаборатория, затем приготовление лично шеф-поваром, имеющим звание полковника Службы Охраны под присмотром и надзором других старших офицеров, ну а потом и штатным дегустатором, которому поступает часть обеда с императорского стола. Главное — не допустить отравления Его Величества, случайного или намеренного. Кто его знает, случаи покушения бывали, причем именно внутри Империи — как правило, в официальный визит все продукты, перевозимые для царского стола брались только свои и отбирались с особой тщательностью. Клеймо «поставщик стола Его Императорского Величества» просто так не раздавалось, за эту привилегию купчиный люд рвал друг другу глотки.

И все же Козьме что-то не нравилось. Просмотрев на магическом уровне блюдо, он не увидел ничего подозрительного — еда как еда, хорошая. Дегустатор тоже великолепно себя чувствует, Козьма просмотрел его энергетическую структуру. А вот что-то не давало ему покоя.

— Заменить еду. Блюдо не подавать, а отправить в лабораторию, — принял решение Козьма.

— Но господин генерал, Его Величество просили подать… — запротестовал шеф-повар.

Козьма взглянул на него так, что тот моментально запнулся на полуслове. Ничего страшного, поголодает царь-батюшка.

— Есть заменить!

Тут же Козьма начал смотреть за окружающими. Нет, никто не ведет себя неестественно, ни у кого в Оболоке нет изменений и посторонних включений. Что же его насторожило?

Ответ он получил ближе к вечеру.

— Как вы догадались, господин генерал? — звонил Яснов, начальник спецлаборатории.

— О чем?

— Еда.

— Так она была отравлена, или нет?

— И да, и нет.

— Выражайтесь яснее, доктор, — Козьма терпеть не мог ребусы от подчиненных.

— Для всех она безопасна, для Его Величества — смертельна.

— Как это?

— Генетический яд. Кто-то настроил геном картофеля так, чтобы при взаимодействии с геномом Его Величества произошло разрушение клеток мозга. Это не прионы, на которые мы проверяем все образцы, это… — и тут доктор, который не лечит людей, а занимается биомеханикой, понес научную лекцию про нити РНК, перенос, нуклеотиды…

— Стоп, доктор, — осадил его научный пыл Радогорцев. — Если бы император этим пообедал, то?

— Смерть. В течении двенадцати часов точно, — уверенно заключил доктор.

— Вы на месте? Я сейчас прибуду. Стен лаборатории не покидать, тревогу не поднимать. Никто больше не должен об этом знать, вопрос государственной важности. Вам ясно?

— Так точно, — вяло ответил доктор.

Радогорцев повесил трубку ОС. Значит, все-таки интуиция, которая у него хорошо заменяет информацию? Генетический яд — штука серьезная, таким устранили одного из одиозных террористов, действующего на окраинах Империи. Неужели началось? Кому так стал мешать государь? Первым делом закрыть кухню, открыть резервную. И уничтожить все запасы продуктов. Сейчас же!

Радогорцев опять снял трубку ОС и набрал номер.

— Вот так вот случилось, — вздохнул Драбицын.

— Очень интересно, и очень необычно, — хмыкнул Воронцов, махнув сигариллой, тонкий вишневый аромат заполнил комнату. — И что же дед Козьма?

— А ничего, — пожал плечами граф. — Что вполне естественно, и вписывается в тактику оперативно-розыскных мероприятий. Ждет, пока начнутся телодвижения при дворе, и отслеживает особо активно движущихся, особенно тех, кому по должности это знать не положено. С одной стороны, если бы он об этом доложил императору, то клика Радзиловского начала бы первой вопить «Измена! Отца всея земли русской извести хотели!», а дальше подтолкнуть Владимира к оргвыводам по поводу необходимости смены службы охраны. Что его кланы сделали с СБ, упоминать не надо?

— Не надо, — машинально ответил князь на риторический вопрос.

— Ну а если бы не дай бог удалось… На трон по идее должен был зайти его старший сын, Михаил, но тому пока лет двенадцать от роду. Ну и вполне естественно его регентом должен был бы стать Радзиловский. Профит! И так уж Радогорцев тянет императора изо всех сил, чтобы не дай бог не случилось какое-нибудь «осложнение» после гемодиализа или еще что, все врачи тридесять раз проверены и верны.

— Ну тут, похоже, осложнения решили не ждать. Козлы, — неожиданно по-простонародному сказал князь.

— Именно. Так кто по-вашему это мог сделать?

— Хороший вопрос, — задумчиво сказал князь. — Я не особо осведомлен в этой области, но вопрос стоит в другом — у кого может быть ДНК императора? Не так уж много людей может ее получить. Давайте возьмем лучшие лаборатории, как исследовательские, так и клинические. Моя «ВоронБио» к этому непричастна, «Золотой геном» Голицына по той же самой причине — тоже, а вот «СибирГен» клана Алтуфьевых или «Ретровир» клана Касьяновых — вполне. Как и многие другие, с геномом растений только ленивый не экспериментировал, хотя ГМО у нас запрещены. Хотя, если подумать… Если генетический материал императорской семьи ушел на сторону, то в список подозреваемых попадают все мало-мальски сведущие люди и компании, а это…

— Чуть больше сотни, — вздохнул Драбицын, — Уже поинтересовался. Поставка была по документам от товарищества «Робси», а это клан Зарянцевых.

— Зарянцевых? — саркастически хмыкнул князь. — Можно конечно проверить и их, но Зарянцевы — известные перекупы, сами они производят мало. Но вот на чьей они стороне — неизвестно.

— Как жаль, что я оторван от своей службы…

— Ничего, вернете ее назад. Все мы не зря работаем над этим. Я сделаю запрос по финансовой отчетности Зарянцевых, не получали ли они в последнее время крупных субсидий или госзаказа. Ну и само собой, вы же принесли образец?

— Конечно, — граф подал Воронцову стеклянный контейнер, на дне которого сиротливо светилась золотой шкуркой одинокая отборная картофелина. — Если понадобятся еще образцы — только скажите.

— Завтра с утра все мои специалисты будут над ней колдовать, — покрутил в руке контейнер князь. — Да, вот что еще, дайте Голицыну образец, пусть его яйцеголовые поколдуют. Как ни неприятно это признавать, у него специалисты чуть лучше моих, генными исследованиями они занимаются лет на десять дольше, и естественно, результатами не делятся и делиться не собираются. Может, обнаружат какой генетический маркер, чью-то подпись, которую пропустят мои.

— Хорошо, Ваша Светлость!