Наследники. Любовь под запретом

Глава 13. Наследники

– А кто с принцем? – Урсула встала на цыпочки. – Неужели тот самый Клевьер Ларотт? Интересно–интересно...

Моя наставница явно была не равнодушна к тому, что о ней подумает Его Высочество. Как выяснилось, ничто женское ей не чуждо, хотя она не производила впечатление кокетливой девы. Скорее она походила на сурового воина. А вот Урсула, наоборот, была на вид мечтательной девушкой, которой впору бегать по полю за бабочками с легкомысленным сачком. Но и она покусала губы, чтобы те сделались ярче.

Оттуда, где я стояла, ни первого, ни второго всадника видно не было, но я обратила внимание, как студентки распрямили спинки. Я поднялась на пару ступеней выше как раз в тот момент, когда карета делала разворот, чтобы высадить пассажирку. Теперь ничто не мешало мне рассмотреть объект интереса женской половины Академии. Я застыла, открыв рот.

На вороном коне сидел молодой мужчина. Даже в седле было заметно, что он высокого роста. Широкий разворот плеч, тонкая талия, длинные ноги. Уже только по его прямой осанке можно было судить, кто из двоих Высочество, а кто долгожданный Ларотт. Не говоря об ушах, которые выдавали в Высочестве обладателя эльфийской крови. Если бы эльфы были живы до сих пор, я бы решила, что мне выпала честь лицезреть их прекрасного представителя.

Высокий лоб, разлет смоляных бровей, большие серые глаза, прямой нос, чувственные губы и выразительная линия скул – мне все в нем нравилось. Его подбородок был вздернут так, словно принц готовился принять клятву верности от трепещущих подданных, столпившихся на лестнице. Пепельного цвета волосы ворошил ветер, но наследник не удерживал их, позволяя им вместе с полами шерстяного плаща взвиваться за спиной, точно крыльям.

Не знаю, то ли я стала дикаркой, проведя больше года взаперти, сначала ухаживая, а потом оплакивая маму, то ли на самом деле не видела людей, красивее этого мужчины, но я не могла отвести от него глаз. И теперь понимала, почему девочки распрямили спины, а Нида поторопилась поправить прическу. Он оказывал на всех нас магнетическое воздействие.

Я смутилась, когда поймала на себе серьезный взгляд принца, заставшего меня за разглядыванием, и быстро отвела глаза. На второго всадника. Этот здоровяк с копной темных волосы лыбился во весь рот. Всем сразу. Легко спрыгнув с коня, он, театрально взмахнув рукой, словно в ней была зажата шляпа, представился притихшим зрителям:

– Клевьер Ларотт к вашим услугам, дамы и господа!

Парни стиснули зубы. У них появился еще один конкурент, помимо Высочества. Студентки захихикали в ответ. Невозможно было не улыбнуться, до того здоровяк лучился жизненной энергией и оптимизмом. В его глазах светилась доброта. Я тоже не удержалась.

И в который раз у меня мелькнула мысль, что вражда родителей не мешает их детям быть готовым на отчаянные поступки. Только бы прекратить давнюю междоусобицу и жить по велению сердца. Если средний брат, пусть в даже малой доле, будет похож на Клевьера, я смогла бы представить, почему Аннабель влюбилась в него и не побоялась сбежать.

Но Лучезарный Клевьер, затянув представление, помешал появлению третьего персонажа. Элеонора не для того делала паузу перед выходом из кареты, чтобы ее занял собой Ларотт–младший. Я видела, как она недовольно поджимала пухлые губки из-за того, что не может эффектно спуститься к ждущим ее друзьям.

Она сверкала глазами на кучера, хотя тот ничего не мог сделать, кроме как побледнеть. Он был готов распахнуть дверь шире, но рисковал ударить ею в спину сына могущественного герцога. Кучер вынужден был ждать, когда Клевьер отойдет в сторону.

Но час Элеоноры, наконец, настал. Сначала из кареты появилась ножка, обутая в изящную туфельку, потом вытекла сама хозяйка. Именно вытекла. Несмотря на холодный ветер, она была одета в тончайшие струящиеся шелка цвета лазури.

Ветер тут же посмеялся над ней, взметнув все это великолепие вверх. Вместе с тщательно уложенными волосами. От холода Нора покрылась гусиной кожей, что тоже не прибавило красоты.

Кучер заполошно кинулся в нутро кареты, вытащил оттуда белую меховую шубку и накинул на плечи хозяйки, безуспешно сражающейся с собственными волосами. Пока слуга не пришел на помощь, Элеонора не знала, за что хвататься – за длинные золотистые пряди или за юбки, которые норовили задраться выше головы. В толпе захихикали.

Убедившись, что дама спасена, Высочество, продолжая хранить серьезную мину, развернул коня и погнал его к корпусам. К нему торопливо присоединился Клевьер. А я теперь точно знала, кем были те самые разбойники, что похитили меня на балу. Зря они так упорно не снимали маски. Их выдала Элеонора. Я признала в ней ту самую девушку, с которой после ночи любви целовался Шляпа.

Я осталась в одиночестве, когда все кинулись щебетать с «прелестной Норой», которой посчастливилось захомутать принца. Мы с ней не были представлены друг другу, поэтому я не спешила присоединиться к восторженному хору. Я спустилась и вновь заняла скамейку. Из сферы вывели очередного первокурсника – щуплого парня в круглых очках. Факультет Созидателей пополнился еще одним студентом.

Я долго сидела и смотрела на приезжающих студентов и первокурсников. Сначала даже попробовала сосчитать, сколько появится новичков на разных факультетах, но меня сбивали с мысли воспоминания о моей сумасшедшей поездке в Академию.

Я провела три дня в компании младшего Ларотта и сына короля, но даже не догадывалась об этом, пока не увидела Элеонору. Почему-то мне стало спокойно за Аннабель. Если в дело вмешался принц, значит, королю надоела вражда двух всесильных вельмож. Его сын не стал бы рисковать репутацией, становясь на сторону мошенников.

Не удивительно, что оба наследника прятали от меня лица. Они не собирались продолжать знакомство. Я оказалась просто пешкой в чужой сложной игре. Правда, меня смущали причины перевода Ларотта-младшего в нашу Академию.

Зря студенты делали на него и Бель ставки. Он точно знал, что настоящей Аннабедь здесь не будет. У Клевьера были иные стимулы. Может, их с принцем связывала крепкая дружба, которая после окончания престижной Академии перерастет в преданное служение короне. Место при дворе Клеверу было обеспечено. А не об этом ли мечтает каждый студент Вышки?

Два следующих дня прошли в суете. Я получала форму и учебники. Изучала расписание. Знакомилась с соседками по этажу, ходила с ними в столовую. Первокурсников кормили в строго определенное время, остальным разрешалось выбирать часы по собственному усмотрению. Поэтому я нечасто сталкивалась с Нидой и Урсулой. Наставница и ее подруга были приветливы со мной и наверняка радовались, что я не навязываюсь в друзья и не прошу помощи.

Разбойников и их прелестную подругу я ни разу не встретила, чем была даже довольна. Единственное, что меня волновало, как они отнесутся к тому, что Аннабель превратилась в Анну. Ларотты до мелочей продумали операцию, а я внесла свои правки.

Я боялась конфуза, когда они при свидетелях обратятся ко мне по имени. Но тут же успокаивала себя. С чего принцу и его другу знать, как зовут какую-то первокурсницу? Где они – герцогские и королевские дети, и где я. Никто же не догадывается, кто в виде кучеров гнал из южных земель карету. Умелые заговорщики вряд ли проколются на такой мелочи, как я.

Честно говоря, я до сих пор оставалась под впечатлением от этих двоих. Я даже чуточку обиделась, что Клевер и Шляпа так быстро вычеркнули меня из своей жизни. И совсем не чуточку ревновала их к Элеоноре, хотя не имела на то права.

«Интересно, они знают, что во мне нашли дар Элиты? Или довезли и забыли?»

Элитой среди всех мальчишек и девчонок, живущих в нашем общежитии, я была в единственном экземпляре. И по вниманию старшекурсников, которые оборачивались на меня со словами «Да-да, это она Элита!», легко было понять, насколько мало в Академии магов, обладающих сразу тремя видами даров.

Расспрашивать о принце, его друге или Элеоноре я не решалась. И уж тем более, не стала бы задавать вопросы Ниде с Урсулой. Остальные в нашем общежитие мало что знали о жизни в Академии, ее тайнах и ходящих среди старшекурсников сплетнях. Мой повышенный интерес к троице «ослепительных» наследников мог вызвать недоумение.

Нас, новичков, больше волновало, как проходит открытие дара. Что сказать, мы все трусили. А мальчишки с нижних этажей еще больше распаляли наш страх, рассказывая всякие небылицы. Понятно было одно: у всех проявление магических способностей происходит по-разному, но обязательно через какое-нибудь страшное испытание. Безвыходная ситуация мобилизует силы и побуждает к проклевыванию дара.

Кого-то закрывали в комнату, кишащую змеями или пуками, кого-то отправляли в лес или горы, где тот должен был продержаться в течение суток, слыша шорохи и рев диких зверей. Иногда испытания заканчивались настолько ужасно, что прошедший их студент покидал Академию, не желая повторного проявления дара.

– И все это нужно перенести в одиночестве? И никого радом, чтобы попросить о помощи? Мало ли что может случиться? – допытывалась одна из моих однокурсниц – Инга Хасси. Тоненькая тростиночка с густыми непослушными кудрями, отчего она сильно походила на спичку. И конечно же, к ней сразу приклеилось соответствующее прозвище. Инга была из семьи Защитников.

– На тебе будет следящий амулет.

– И это все? – Инга не могла поверить, что можно так рисковать чужими жизнями. – А если я оступлюсь в горах и разобьюсь, а тот, кто следит за амулетом, решит, что я сплю, и не придет на помощь? Что тогда?

– Если тебе страшно, можешь сейчас же идти домой, – парировал щуплый мальчишка в очках, строящий из себя бывалого. Это его я видела выходящим из Сферы.

Гайдо Баух был из Созидателей, а у них, как поговаривали, испытания будут самыми легкими. Я заранее умирала, только представив, что предстоит мне.

– Магия – дело опасное, – продолжал вещать Гайдо. – И если ты проявишь себя как трусиха или паникерша, то лучше сразу отказаться от затеи учиться в Академии. Маг должен обладать холодным рассудком в любой ситуации.

Мы сидели в холле на первом этаже и пугали друг друга рассказами, вроде: «А вот мой папа на сутки оказался в колодце, полном ледяной воды, и дотянуться до его края не было никаких возможностей. Он смог выбраться только тогда, когда в нем проснулся дар».

Было весело и страшно.