Наследник огня и пепла. Том Х

Глава 23 Перед охотой

Бурелом — изящное иносказание. На самом деле этот замок должно было называться «Самая задница Долины». Он находится в северо-западном углу, уткнувшемся в Северный Хребет. Но там нет даже намёка на перевал, не то, что такого относительно проходимого, как Большой Забер, в вообще. Ни тебе троп, ни удобных пролазов. Где-то в тех местах с гор стекает множество речек, сливаясь в реку Во, но судоходной она становится гораздо ниже. Край скал, пологих гор и узких балок с ручьями. Равномерно далёкий от всех торговых путей.

Мы изрядно увеличили путь, спустившись на баржах до самого Тельтау. Навестили Эйрика Кровавую Секиру — и, как всегда, это было не просто весёлое пьянство, но и небольшая демонстрация силы: моим вассалам, их соседям — всем. Ещё пара лет, и я даже срать буду с политическим подтекстом.

Но причина, почему я так углубился на запад, была не только в этом. Мне нужно было проинспектировать Устье. И поговорить с Эйриком.

По прямой от замка Эйрика до Устья километров десять, может чуть больше. Но дорога извивалась, как змея, поэтому потратили мы на путь не меньше пары часов. Она вилась вокруг пологих холмов, не опускаясь к низинам, словно нарочно цепляясь за самые неудобные склоны — местные берегли каждую клочок, пригодный для пашни. Хотя «дорога» — это громко сказано. Следы телег едва начали складываться в колею. Похоже, моя кавалькада закрыла годовую норму трафика за день.

Хуторки, обнесённые обновлёнными стенами — сказывалась близость Башенной Реки, от которой время от времени приходили рейдеры, — редко разрастались больше, чем до десятка домов. А когда мы проезжали деревню, окружённую толстой, низкой каменной стеной, домов в сорок, Эйрик уверенно обозвал её «городом».

Растревоженный край встречал нас настороженными часовыми, сторожевыми башнями, пустыми дорогами и укрытыми за стенами козами.

— Вот же срань Императора, — сказал Эйрик, когда мы выехали из-за холма, засаженного репой, и перед нами открылся вид на Канал. И на Устье.

— Нет, — прогудел Сперат. — Это у него лицо такое.

Я хмыкнул. Впереди кипела стройка. Даже мне — человеку, видевшему, как возводят многоэтажные дома, и насмотревшемуся на сотни и тысячи людей, работавших на осушение Великой Топи рядом с Караэном, — зрелище показалось впечатляющим.

Сотни рабочих. Десятки строящихся и уже готовых домов. Укреплённые, замкоподобные башни у самого Канала, солидные каменные строения, амбары, уже вырытые широкие водные отводы с причалами — Устье уже занимало пару квадратных километров. Вот что делают деньги. Животворящие.

— Севаншаль, — сказал я, слегка очнувшись и торопясь завести нужный разговор, пока Эйрик ещё в прострации. — Сможешь удержать его?

Честно говоря, его права на замок Севаншаль довольно… спорны. Но Ресиниан Крушитель завладел им тоже не вполне по закону, а я убил Ресиниана. Теоретически, это давало мне возможность заявить на него права собственности. По праву меча. Практически — есть некоторые нюансы. Да и возни многовато.

Но Севаншаль был слишком хорош. Один капитальный каменный мост видно прямо со стен, два других — в пределах дневного пешего перехода. Сухопутный путь в Регентство он контролировал ничуть не хуже, чем Балдгар. При это был куда ближе к Караэну. Нужно было только посадить туда своего… Не человека. Преданный вассальный род.

— Ха. Да я со своими сыновьями могу удержать его хоть от тысячи человек. Вот только в нём сидят родственнички Ресиниана. Его мать, и её родня с того берега. Самому наследнику Крушителя нет и десяти лет, — пробормотал Эйрик, продолжая смотреть на Устье. Потом он нахмурился и взглянул на меня: — К чему этот вопрос, сеньор Магн?

— Хочу вознаградить твою семью за службу.

Он помрачнел. Он знал о предательстве Ланса. И наверняка сейчас вспомнил о нём. А я — о смерти его другого сына.

— Я бы хотел, чтобы Лучано был вознаграждён достойно. Пусть и не сам лично — но его семья, — сказал я. — Я ведь так и не отблагодарил тебя. Просто ждал, когда появится достойный подарок.

Эйрик отвернулся. На секунду его бородатое лицо, всегда весёлое и задиристое, стало вдруг тяжёлым, потемневшим. Но он стряхнул это с себя, оскалился и посмотрел мне в лицо, явно намереваясь уйти от разговора с помощью шутки. Я не дал ему шанса.

Заставил Коровиэля подойти ближе, положил ладонь ему на плечо — звякнул сталью о сталь — и тихо добавил:

— Ты можешь отказаться. И попросить что-то другое.

Он снова задумался. Долго. Разглядывая Устье.

Наконец, кивнул на горизонт и не поворачивая ко мне лица, сказал:

— Севаншаль не похож на это. Почему Золотой Змей хочет пустить клыки не здесь, а на юге?

— Потому что это не тот порт. Если всё пойдёт, как я хочу, мы построим новый. На берегу Сорского моря. И станем поднимать грузы к Караэну через Вириин. Мне понадобится верный род, чтобы держать там порядок.

Эйрик подумал ещё немного.

— Это хороший подарок. Жаль только, что в Севаншале есть люди, которые удивятся такому щедрому предложению. И, сеньор Магн, даже могут воспротивиться вашему доброму желанию.

— Это уже не твоя забота. Я жду только твоего согласия. И если ты его дашь, ты должен быть готов удержать его.

Он снова задумался. Я отвык от этого — люди обычно старались согласиться со мной как можно быстрее. Но я запомнил это: Эйрик думал, прежде чем дал слово. А я знал — он выполняет обещания.

— Я удержу Севаншаль.

— Значит, он твой, — кивнул я. — А теперь, мой друг, вперёд. Посмотрим, что тут понастроили.

Мы двинулись вперёд, к Устью. Эйрик отъехал чуть в сторону, а я поманил к себе Волока.

— Слышал? Заметил, как он обдумывает каждое обещание? Обращай на это внимание. Человек, для которого договор — это обязательство, а не болтовня, не даёт согласие слишком легко.

Осмотр достопримечательностей закончился в постоялом дворе, где неожиданно подавали неплохое вино.

Почти без приключений — по меньшей мере, не достаточно ярких, чтобы потребовалось моё вмешательство — мы провели в Устье ночь. А утром я отправился дальше, отправив Эйрика домой.

К полудню обнаружилось, что Фарид где-то потерялся. Пришлось послать за ним Дуката с людьми. Они сняли его с баржи, идущей в Караэн. Нагнали нас только через два дня — я уже начал волноваться.

Пора было поговорить с Фаридом серьёзно.

На вечернем привале, озадачив дружинного «дядьку» тем, чтобы он объяснил Волоку, как правильно ставить лагерь, я остался с Фаридом наедине. Не считая Сперата, конечно.

— Вы заставили меня поволноваться, сеньор чародей, — сказал я.

— Прошу простить. В мои годы после обильных возлияний бывает трудно… Я проснулся лишь к обеду, когда вы уже покинули Устье. Что мне оставалось делать, кроме как… — он держался с достоинством, но говорил примирительным тоном.

— Я знаю многое о вас, — прервал я. — Вы предали всех правителей там, за морем. Мне сказали, вы были…

Я забыл нужное слово. В голове вертелось «визирь», но это было не то. Наконец, нашёл.

— Вы были главным советником. Не у одного, у многих…

— Лишь у достойных. Недостойных я не терпел, — перебил Фарид. В лицо пахнуло влагой — я бросил взгляд на чародея и увидел знакомое мерцание магии. Он готовился к бою.

— Это неважно, — продолжил я. — Важно то, что однажды вы всё это оставили. Написали книгу. Говорят, выжающийся труд. Только вот старые враги не оставили вас, и вы бежали. Под защиту стен Караэна. Теперь вы — один из многих, кто изучает мир, оставаясь вне его.

Я немного помолчал и продолжил:

— Отказаться от власти трудно. Разве что — если на смену приходит страсть. Более сильная.

Фарид замер. Смотрел на меня с подозрением. Я продолжил:

— Вас знают за морем как человека, умеющего возводить на трон. А тут — за ваши труды. Вы ищете тайны мира. Я хочу одарить вас ими.

Он молчал. Магическое свечение вокруг стало гаснуть. Наконец, он сдержанно поклонился.

— И чем же я обязан, что ваш выбор пал именно на меня? Ведь сеньор Бруно куда чаще пользуется вашим расположением.

— Всё дело в камне, с которым вы имели неосторожность играть при мне. Красный. Он ведь при вас, верно? — я кольнул его взглядом.

От Фарида снова пошли отблески силы. Он огляделся — быстро и суетливо, как мальчишка, который собирается удрать. Я поднял ладонь.

— Полегче. Полагаю, это суть огненного элементаля?

Он задержал взгляд у меня на подбородке. Поклонился, сложив руки на животе — поза, одновременно покорная и боевая стойка мага. Надо прекращать дёргать его за усы, а то и правда нападёт. С ректором Фро, как я помню, так получилось и без слов, хватило просто встретиться с ним в безлюдном месте.

— Я полагаю, он может пригодиться, — сказал я. — Но я ни в коем случае не хочу его у вас отнимать. Мы посетим одно удивительное место, и мне потребуется ваше мнение. Но, более того, то, что вы там увидите, надлежит хранить в секрете. А вот на ректора Бруно в этом вопросе я полагаться не могу. И, признаться, не хочу.

Фарид чуть заметно поморщился. Да, этот человек был близок к власти. И он знал: тайны влиятельных — обуза. Их хорошо знать только если ты враг. Иначе — только лишняя опасность.

— Впрочем, решать вам. Итак, мы с вами направляемся в одно место, от которого я многого жду, — сказал я. — И мне потребуется рядом человек знающий, искусный в чародействе. Вы заинтересованы?

— Вы что-то подобное уже говорили перед нашим отъездом, — сказал Фарид, облекая раздражение моими расплывчатыми формулировками в вежливую форму.

— И скажу снова. Потому что сам не всё знаю, — пожал я плечами. В такие игры я тоже умею играть.

К нам подошёл конюх, почтительно склонившись. Видимо, палатка была готова.

— Могу ли я хотя бы узнать конечную цель нашего путешествия? — наконец прямо спросил Фарид.

— Замок Бурелом, — легко ответил я. Это и так все знали. — Скажите, бывало ли, что вы жалели о том, что доверились мне?

— Только когда вы сбежали из подвалов Университета. И когда убили ректора Фро и поставили вместо него Бруно Джакобиана. Хотя… насчёт последнего я, видимо, ошибался. Как ни странно, это пошло Университету на пользу. Даже Каас согласен — а он-то с трудом соглашается даже в том, день или ночь за стенами.

— Приму это за согласие. Пойдёмте, сеньор Фарид, выпьем. И вы расскажете мне, как вам удалось заполучить сущность огненного элементаля.

— О, мой сеньор… Я был молод. Хоть мои таланты лежат в водной сфере, в сердце тогда горел огонь. А в окрестностях Великого Тира — города, столь же знаменитого, сколь и ужасного, города, сотканного из магии и оживших легенд — появился странный путник. Он рассказал мне об огненной горе, на которой живёт чудовище в образе пылающей птицы…

В тот вечер рассказы у костра вёл не я, и не рыцари хвастались своими подвигами. А старый, лысый волшебник. И, надо признать, рассказывал он умело. Его голос рисовал перед глазами облитые золотым светом картины Востока за морем — мира не похожего на Регентство, полного загадок, древних тайн, властителей, что правили не сталью, но чарами. И которые, с одной стороны, были дерзки и горды, а с другой — не стеснялись падать в ноги Золотому Императору, меняя свою гордость, гордость и драгоценные товары на кости, плоть и сталь клинков его воинов.

До Бурелома оставалось несколько дней. Не могу сказать, что они прошли совсем без приключений. Как водится, я пропустил момент, когда они появилсь — просто вдруг великолепные усы «дядьки» Гирена вздыбились, он зазвякал доспехами и командным голосом. Часть моей свиты выехала вперёд, часть развернулась на месте, у рыцарей в руках уже были шлемы — чтобы надеть, а рядом оруженосцы — чтобы подать копья.

Причина переполоха выглядела невзрачно: кучка крестьян. Возможно, Гирен просто решил воспользоваться случаем и потренировать моих всадников. Но именно благодаря ему я их и заметил — они молча стояли в стороне. Потом один вышел вперёд и опустился на колено, а остальные склонились в поклоне — подзабытый в Контадо Караэна обычай просить разговора с аристократом.

Пришлось свернуть с пути и ехать к ним — полкилометра по совсем уж узкой тропке. Около двадцати человек. Одеты скверно — в Караэне хуже выглядят разве что землекопы. Но у тех хотя бы есть сменная одежда. А тут — поношенные домотканые туники фасона «мешок с двумя рукавами и дыркой для головы» и неожиданно много железа. Как уже знакомые мне «рубилы», маскирующиеся под сельхозинвентарь, так и вполне запрещённые для крестьян короткие копья. Похоже, местные. И, очень возможно, недавно у них была стычка. Один — в лохмотьях, с повязкой на голове, где темнело свежее пятно. Другой — с перевязанной ногой, опирался на девочку лет восьми. Впереди — чуть получше одетые, в Караэне сойдут за помощников младших подмастерьев. Остальные держались сзади, будто боялись, что их спросят имя.

— Сеньор… — один из них, самый старший, шагнул вперёд. — Простите, не хотели мы так. Но мы пришли. К вам.

— Ко мне? — я искренне сомневался, что весть обо мне обгоняет всадника. Дорога, вернее, направление, по которому мы ехали, была довольно оживлённой. По местным меркам. За день мы встретили пару групп путников и с десяток крестьянских телег. — А кто я?

— Ну… Так это… Видно же, что вы человек благородный, — выкрутился старший.

— А вы кто? — спросил я. Что может заставить людей вооружиться и выйти к дороге? Только острая нужда. А нужда бывает двух видов. Одно — остро нуждаться в чём-то, чего сильно нехватает. Другое — остро нуждаться в том, чтобы не потерять то, что имеешь. И не скажешь сразу, что хуже. Только одно ясно: нужда — это очень плохо. Раз они не спрятались от конного отряда, значит их гнала нужда того рода, когда можно рискнуть всем, лишь бы сохранить хоть что-то.

— Мы с холма за Ольховым ручьём. Деревня Вальч.

— Это же владение… — я задумался и бросил взгляд на Сперата. Тот испуганно помотал головой. — Кто у вас сеньор?

Молчание. Долгое. Ветер пошевелил рваный плащ старика.

— Ну?

— Он… он прислал двух людей, — буркнул кто-то сзади. — Сказал, что надо запереться и ждать, пока уйдут. Варги, мол, приходят и уходят. Главное — не мешать.

— А ночью, — старик вытер лицо рукавом, — они пришли. Переломили стену. Корову утащили. И семью Первака Лысого сожрали. Всех. Даже детей. Живыми.

Я тяжело вздохнул и спешился. Коровиэль не любил пеших людей, норовил цапнуть или стукнуть копытом, поэтому передал повод Волоку. Подошёл ближе. Крестьяне выпрямились — настороженно. Только старик, наоборот, склонился. Остальные глядели на меня. Взгляды — полные ожидания. Без надежды.

— Вы сказали своему сеньору?

— Сказали, — сдавленно ответил старик. — Он сказал… «Не могу рисковать хорошими людьми из-за нескольких несчастных». А ещё: «Души ваших покойников уже у Великой Матери, и им там хорошо. А я за живых отвечаю». И уехал.

— Ясно, — сказал я. Довольно взвешенный ответ. — Сожрали и ушли в Гибельные Земли?

— Мы не знаем, куда ещё…

Я некоторое время смотрел на девочку, которая единственная не опустила взгляд. Чёрные глаза, смело смотрящие прямо на меня. На щеке — уродливый шрам, затянутый магией. Видимо, свежий. Кожа сошлась неровно, гармошкой, не успела разгладиться. Грубая работа.

— Дядька Гирен, — громко сказал я, — а что, может, задержимся, поохотимся?

Гирен задумчиво поправил свои великолепные усы. Этим усам бы позавидовал сам Будённый. Он долго молчал, потом кивнул:

— Коли загонщики будут, то можно. — И уже старосте: — Слышь, старшой. Сколько людей дашь?

— Сотню! Клянусь щелью Богини, не меньше!

— Врёт, конечно, — совершенно не стесняясь не самого крестьянина, ни его клятв, заключил Гирен. — Но если хоть полсотни даст — уже можно. Только бы понять, на что охотимся. Следы надо бы глянуть…

Я кивнул. В походе Гирен был за главного — его головная боль была, чем кормить людей и лошадей, где проехать, куда высылать разведку. Он справлялся. А охота может затянуться, и посоветоваться с ним не роняло моего авторитета. Это как спросить у лучника: «Попадёшь вон туда?»

Но решение надо было принимать уже без совета.

Я обвёл взглядом своих. Сперат — недоволен. Он вообще не любит приключений. У Волока — глаза горят. Дукат лыбится мне и смотрит преданно, как собака, искусно скрывая мысли. А остальные… А остальные вовсе не против повеселиться. Убивать — то, чему они учились.

— Тогда устроим охоту, — решил я.

Иногда людям нужно позволять потворствовать желаниям. И не ошибся: одобрительные крики подтвердили мою правоту.