Наследница чужой жизни

Глава 47

Алиса и Стас приехали, когда после ожесточённого боя турки вновь отбили два редута, захваченные генералом Скобелевым. На военном совете приняли решение держать осаду Плевны.

– Ну вот, маленькая моя, никаких боёв пока не предвидится, – ласково сказал Стас, обнимая жену после того, как они остались вдвоём. – Как прошла твоя встреча в госпитале?

– Мне показалось, я попала в ад, – сказала Алиса, утыкаясь в него носом. Она никак не могла прийти в себя. Ей казалось, что её сейчас вырвет от запаха крови и немытых тел раненых. Было невыносимо жарко. Она вдохнула родной запах Стаса и подняла к нему лицо:

– Ну ничего, зато мы вместе.

Полевой госпиталь представлял собой, стоящие рядом большие шатры, в которых тесно расположились металлические кровати, на которых лежали раненые. Алиса застыла, вертя головой туда-сюда. Она всё ещё была в дорожном простом тёмно-синем платье. Она чувствовала, как раненый с повязкой на голове посмотрел на неё.

– Вы к кому, барышня? – спросил он, толкая локтем соседа и показывая на неё.

Прежде чем, она, оглушённая жаркой духотой, пыталась сообразить, к кому она действительно пришла. Имя врача, которое называл Стас, прочно изгладилось из памяти. И тут из глубины раздался совершенно раздирающий душу стон, похожий на стон раненого животного.

Алисе захотелось сбежать. По спине струился пот, а волосы, казалось, от ужаса приподнялись надо лбом.

– Василия перевязывают, – сказал раненый с повязкой, продолжая глазеть на Алису. – Он всегда так стонет

– Конечно, – ответил другой, – у него повязка после ожога к коже прилипает, вот и сдирают по живому каждый раз. Бедняга.

Через несколько минут появилась девушка в косынке с крестом и в форме сестры милосердия, заляпанной алой кровью. К правому боку она прижимала тазик, другой рукой вытирала пот со лба. Раненые остановили её.

– Как там Василий?

Девушка махнула головой, показывая, чтобы то ли не приставали, то ли всё так плохо, что и говорить не о чем. И тут она заметила Алису.

– Это тебя из Петербурга прислали? – спросила она, обойдясь без всяких приветствий.

– Наверно, меня, – неуверенно ответила Алиса, которая не могла оторвать взгляда от красно-коричневых бинтов в тазу.

– Отлично, а то я вторые сутки на ногах без сна, – она посмотрела на Алису. – Тебе лет то сколько? – спросила она, нахмурившись.

– Восемнадцать.

– А выглядишь ещё моложе. Ну тут быстро повзрослеешь после одного дежурства. Пойдём ко мне пока. Михалыч всё равно на операции.

Алиса, провожаемая взглядами, пошла за девушкой. В самом конце коридора, она отодвинула ширму и вошла. В закутке было две койки, обе аккуратно заправленные.

Наташа, оставив таз в коридоре, шлёпнулась на постель.

– Одному богу известно, как я устала, – сказала она. – Вот прямо сейчас могу заснуть. – она зевнула и стянула с головы косынку. Волосы у неё были густые, кудрявые, заплетённые в косу.

– А мы давно тебя ждём. С тех пор, как Женевьева уехала, приехала тут одна девушка, но через неделю сбежала. И я всё одна. А раненых, ужас сколько. Многие тяжёлые.

Она вздохнула.

– Как зовут то тебя?

– Елизавета.

– А меня Наташа. Можно Натали. Так раненым больше нравится. Кажется им, что они на приёме.

– Присаживайся, Лиза. Это твоя кровать теперь. В те редкие часы, когда можно будет поспать.

Алиса совершенно не думала, что их со Стасом разделят на ночь. Она привыкла засыпать на боку, уютно придвинувшись к нему, когда он обхватывал её правой рукой. А он так уютно дышал ей в шейку.

– Но я приехала с мужем, мы только поженились.

Алиса села напротив Наташи на кровать, ощущая очень жёсткий матрац и вспоминая, в каких мягких кроватках привыкла спать. Из-под серого покрывала виднелась наволочка сомнительной чистоты на малюсенькой подушке.

Наташа посмотрела на неё, прищурившись.

– Не думаю, что вам удастся провести здесь медовый месяц.

Алиса встретила усталый взгляд, заметила тусклую кожу, тёмные круги под карими глазами. Наташу вряд ли можно назвать красивой, но если ей высыпаться и нормально питаться, то стала бы хорошенькой.

– В те краткие мгновения сна, тебе будет не до любовных утех, – сказала она мрачно. Хотя на войне иногда ужасно хочется любви. Когда видишь смерть так близко, очень хочется жить. Впрочем, они, – Наташа махнула в сторону раненых, – готовы тебя любить здесь, забыв о своих невестах и жёнах. Но это пока они здесь, а потом вернуться и забудут. Хотя той, что была здесь до тебя, её Женевьевой прозвали, – Алиса изо всех сил постаралась себя не выдать и безразлично кивнула, – удалось уехать с женихом. Правда, любила она другого. Я видела, как она за ним ухаживала. А как смотрела. Ну куда там ей. Он с ней только разговаривал и не замечал, как она плавилась от любви. Ну, граф Ракитин был, конечно, хорош. Красавчик, – Алиса быстро вскинулась на собеседницу, но тут же опустила глаза. – Может, вернётся ещё, а может и нет.

Алиса улыбнулась.

– Уже вернулся.

– Да что ты?!

Алиса молчала, глядя на Наташу.

– Вы вместе ехали?

– Да, – Алиса не отводила глаз, наслаждаясь приближавшейся победой. Сейчас она должна спросить, откуда я знаю графа Ракитина.

Наташа нервно поправила волосы. Верно, чувствовала какой-нибудь подвох, но Алиса держала паузу.

– А ты чья жена тогда? – спросила Наташа.

– Мне надо было сразу представиться, – Алиса улыбнулась ещё шире. – Княгиня Ракитина Елизавета Александровна. В девичестве Калиновская.

Наташа вытаращила глаза и закрыла рот рукой.

– Не может быть. А я-то разболталась. Извините, Ваше сиятельство, – она сложила руки и шутливо поклонилась. – Забудьте, что я сказала.

– А ты забудь про сиятельство. Здесь я просто Лиза. И поскольку я ничего не умею, мне понадобится твоя помощь.

Наташа, всё ещё смущённая, кивнула.

– Мне нужно было догадаться, – сказала она. – Теперь понятно, почему ты здесь.

– Почему? – подняла бровки Лиза.

– За таким мужем, куда угодно пойдёшь, – сказала с грустью Наташа. – Трудно тебе тут придётся. Ох, трудно.

– Но ты же справилась. И эта ваша Женевьева тоже, – Алиса c неприязнью посмотрела на постель. Это же надо попасть в то самое место. Ну очень точное попадание.

– Матушка работала у графа горничной. Так что я не княгиня и даже не баронесса. Да и Женевьева, насколько я знаю, приехала уже подготовленной.

– Я справлюсь! – упрямо кивнула головой Алиса. – Когда я могу приступить к своим обязанностям?

– Ночью тут полегче будет. А я посплю хотя бы часика четыре. Михалыч скоро освободится, я вас познакомлю.

Алиса с удовольствием встала с жёсткой кровати. Нет, она не будет здесь спать. Они со Стасом что-нибудь придумают.

Алиса чувствовала себя сбитой с толку. Кроме всего прочего было неприятно, что она попала на место этой Женевьевы. Конечно, её будут сравнивать с ней. А она неумеха пока ещё и запросто может от одного запаха крови в обморок грохнуться. Какая жуть эта война.

– Ну что совсем всё плохо? – Стас гладил её по голове, как ребёнка. –Посмотри на меня, Мари-Алиса?

Только не реви! – приказала себе Алиса и подняла глаза. Против воли вытекла слезинка. Стас вытер её.

– Я же говорил: война это не женское место.

Алиса вздёрнула подбородок:

– Где ты, там и я. Мне просто… жалко раненых.

Стас удивлённо поднял брови, но притворился, что поверил.

– Конечно, жалко, милая. Приходят здоровые и молодые, а уезжают покалеченные. Если, вообще, уезжают.

Чтобы взбодриться Алиса вспомнила о Женевьеве. Ну и чем она хуже? Лучше умереть, чем признаться в своей слабости. Женевьева? Ах да, кровать.

– Дорогой, а где мы будем жить?

Стас нахмурился. О том, чтобы привести Алису в шатёр, где жили двадцать человек не могло быть и речи.

– Милая, боюсь тут у нас будут разные кровати.

– Как? Я не смогу спать без тебя. Мы только что поженились.

– Наверно, мне надо было сразу тебя предупредить. Тут нет двухместных номеров. Тебе придётся спать в госпитале, ну а мне в шатре с офицерами.

Слёзы хлынули потоком, и Алиса уже не могла их удержать, да и не хотела. Она даже яростно застучала кулачками по груди Стаса.

– Ты должен что-то придумать. Я могу пойти к твоим мужикам с тобой. В походе иногда спят вместе мужчины и женщины. А тут война. Какая кому разница?! Мы женаты, в конце концов.

– Мари-Алиса, здесь это немыслимо. К тому же у нас девятнадцатый век. Никто не поймёт, если я приду с тобой. Евгения спала в госпитале.

– Ах ты её ещё и в пример будешь мне ставить?! Да как ты смеешь?! – Алиса неожиданно для себя размахнулась и залепила Стасу пощёчину и сама испугалась от такой дерзости.

Стас обомлел.

– Стасик, – она хотела поцеловать его, но он убрал её руки и холодно сказал:

– Если ты будешь так себя вести, тебе лучше уехать. Тебя никто не осудит.

Алиса с ужасом смотрела на проступивший красный след от пощёчины. Стас этого явно не заслужил. Как она могла?! Такое впечатление, что это и не она была, а восемнадцатилетняя глупышка Лиза.

– Ваше благородие, – в шатёр, в котором они были, просунулась нечёсаная голова мужика с окладистой бородой, – вас там уже ожидают.

Стас вышел, даже не взглянув на Алису. Постояв в растерянности, Алиса решила выйти на воздух и осмотреться. Середина дня, светило яркое солнце, словно это был август, а не октябрь. На небе ни облачка. Справа от неё просматривались поросшие зеленью горы. Их лагерь представлял собой шесть или семь шатров, стоящих в ряд. Самый большой шатёр был отведён под госпиталь. Некоторые раненые лежали на кроватях перед шатром. То ли им не нашлось места внутри, то ли предпочитали свежий воздух. Алиса посмотрела вдаль, там, где находился осаждённый Плевен. Стас рассказал, что после трёх неудачных атак, решили начать осаду. Плохо было то, что до этого в город прибыли ещё турецкие войска и провизия. Где-то далеко прогремел выстрел, уже третий с тех пор, как они приехали. Русская армия обстреливала осаждённый город.

Алиса повертела головой, ища Стаса, но его нигде не было. Вокруг ходили офицеры и солдаты. Все глазели. Алиса решила пойти в госпиталь. Может, уже Михалыч, как его называла, освободился.

Как только Алиса зашла в шатёр, в нос опять ударил сладковатый запах. Её затошнило, но она пошла между рядами, высматривая Наташу.

Когда проходила по ряду, услышала, как рядом с ней прошелестело «пить». Алиса остановилась. На койке лежал парнишка лет восемнадцати с мокрым от пота и измученным бледным лицом. Увидев, что она остановилась, он сильнее простонал «пить». Алиса огляделась и увидела на тумбочке графин с водой. Налила в кружку и поднесла к раненому, но он не мог приподнять голову, и Алиса пролила мимо, злясь на себя за неловкость. Пришлось приподнять ему голову, так он смог сделать несколько глотков запёкшимися губами.

– Спа-си-бо, – парень вновь улёгся на подушку.

Алиса отшатнулась. От парня шёл такой запах, словно он гнил изнутри.

– Может позвать врача?

– Посиди со мной.

Алиса огляделась в поисках табурета или стула, но ничего не увидев, уселась на краешек кровати в ногах раненого, стараясь не дышать.

– Не хочу у-ми-рать. Жи-ть хо-чу, – еле выговорил парень, закрывая глаза. – Внутри всё го-рит. Не мо-гу. Боль-но, – он опять застонал и закрыл глаза.

Алиса беспомощно огляделась по сторонам. Кто-нибудь помогите! Она не знает, что делать. Вскочила и наткнулась на раненого с подвязанной рукой, ковылявшего по проходу.

– Ты откуда здесь, девонька? – спросил он.

Алиса нетерпеливо качнула головой, что не до вопросов.

– Нужно доктора, – она показала на стонавшего парня.

Раненый наклонился к ней и понизил голос.

– Никто ему не поможет. Не жилец он.

Парень опять застонал, потом выгнулся, открыл глаза, что-то пролепетал и опять упал на койку, закатив глаза.

Мужчина подошёл ближе. Нагнулся. Закрыл парню глаза.

Посмотрел на Алису.

– Уже отмучался. Надо выносить. Найди Наташу или Михалыча.

Но Алиса, не слушая его, побежала к выходу из шатра, стараясь не дышать. Казалось, запах смерти проник сквозь поры внутрь её тела. Едва Алиса успела забежать за кусты, её вырвало. Тело сотрясалось, когда уже ничего не было внутри. Когда всё закончилось, Алиса вытерла рот рукой и опустилась без сил на траву. Голова кружилась.

Это ад. Настоящий ад.

Я не смогу!

Но я должна!

Вставай!

Алиса заставила себя подняться и побрела туда, где оставались их вещи. Нужно умыться, переодеться и выпить воды.

Это ад, но ты должна справиться, мысленно внушала она себе, пока шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Неожиданно вспомнилось: баронесса Калиновская сказала бы, что девушке из благородного семейства так ходить не пристало. Голову нужно держать высоко. Никто не должен знать, что тебе плохо.

Алиса заставила себя выпрямиться.