Наши танки дойдут до Ла-Манша!

Глава 8. Те, кто на другой стороне-4

Секретный правительственный бункер повышенной защищённости.

Гора Шайен. Р-н г. Колорадо-Спрингс. Штат Колорадо. США.

20 июня 1982 г.

По тому, как вдруг забегали вокруг связисты и секретари, Рональд Рейган понял, что только что, похоже, произошло нечто экстраординарное. О том же самом говорили и разом ставшие мрачными лица министра обороны и председателя Объединённого комитета начальников штабов, которые напряжённо читали какие-то депеши, одновременно подсунутые им адъютантами.

— Каспар, что там, наконец, случилось? — поинтересовался президент у Уайнбергера, слишком явно показывая нетерпение.

Министр обороны сделал какое-то неопределённое придушенно-глотательное движение, а вместо него заговорил четырёхзвёздный генерал Джонс.

— Господин президент, — сказал генерал, подняв глаза от бумажки с машинописным текстом. — Похоже, они тоже применили ядерное оружие!

— Кто? — не понял Рейган,

— Кастро или находящаяся на Кубе небольшая армейская группировка русских!

— И откуда оно у них, генерал?

— Явный недосмотр нашей разведки. По всей видимости, оно было завезено на остров заранее. Возможно, за годы до начала боевых действий. К сожалению, мы это не предвидели...

— Но это же нарушение всех международных договорённостей?!!

— А кого это волнует теперь-то? — вступил в разговор наконец отдышавшийся и вышедший из ступора Каспар Уайнбергер. — Ведь мы тоже в нарушение всех договорённостей держали в Гуантанамо десяток тактических ядерных зарядов в виде атомных гаубичных снарядов. И что? Теперь это всё равно потеряло смысл...

— Почему? — удивился президент.

— Потому что база Гуантанамо уничтожена. По-видимому, противник применил там тактические или оперативно-тактические ракеты с ядерными боеголовками. По крайней мере, именно так написано в аналитической записке, которую мне только что представили. Связи с базой нет, предварительные данные объективного контроля подтвердили факт одного или нескольких ядерных взрывов, а со спутников наблюдают на месте Гуантанамо обширные пожары. Но это, увы, ещё не всё. Почти одновременно с этим Кастро или Советы применили против нашей ударной авиации зенитные ракеты с ядерными боеголовками. В итоге потери нашей авиации превысили самые пессимистические прогнозы моих аналитиков...

— «Самые пессимистичные» — это сколько, Каспар?

— По первым предварительным данным — около трёхсот самолётов тактической авиации, — ответил за министра генерал Джонс.

Сидевший рядом с Рейганом вице-президент Буш при этих словах издал негодующе-удивлённый вопль.

Все невольно обернулись в его сторону.

— Хорошенькие дела, — сказал Рейган несколько ехидным тоном и добавил: — Каспар, разве я накануне не говорил вам о том, что, пожалуй, не стоит применять против Кубы ядерное оружие? А прежде, чем применить, стоит сто раз подумать! Но вы и ваши господа генералы сумели убедить меня, что это существенно сэкономит нам расход обычных боеприпасов. Точно так же вы до этого убедили меня в необходимости начала военной операции против Кубы. И как — сэкономили? Вы всерьёз считаете, что это нам хоть чем-то помогло? После того, что произошло?

В этом месте министр обороны США буквально задохнулся от негодования, поскольку понял, что господин президент, как и положено прожжённому политику, опять нагло врёт, перекладывая всю ответственность за случившиеся провалы на военных. При этом убеждать его хоть в чём-то совершенно не требовалось, поскольку двое суток назад именно Рональд Рейган, сидя на этом самом месте, громогласно заявлял о том, что «идея покончить с кровавой кликой Кастро ему очень нравится». А запахло жареным — и президент тут же публично отказался от всего. Что скажешь — хитро... Уайнбергер решил для себя, что ещё обязательно припомнит господину президенту об этой его беспредельной беспринципности...

— Но, господин президент, никто же не знал! — сделал большие глаза Уайнбергер, пока что промолчав про эту самую беспринципность.

— А кто должен знать о таких вещах, я? — вопросил президент с нотками хорошо поставленного негодования в голосе, особо ни к кому не обращаясь, и добавил: — Хорошо, и как вы дальше думаете действовать при таком раскладе?

— Господин президент, — ответил за Уайнбергера генерал Джонс. — Целесообразность десантной операции против Кубы не очевидна. Объединённый комитет начальников штабов пока не видит в ней смысла....

— То есть? — уточнил президент.

— Высаживать наших морских пехотинцев на частично заражённую радиацией территорию можно только после длительной и тщательной разведки. На обработку последних данных нам нужны минимум сутки, при этом за эти сутки неплохо было бы получить дополнительную информацию от разведывательных спутников и авиации. А уже потом решать вопрос о десанте. Добавлю, что слишком большие потери с нашей стороны имеют место уже сейчас. Но есть ещё один вариант….

— Какой?

— «План Б», господин президент.

— И что это ещё за «План Б», генерал?

— Немедленный ядерный удар «Томагавками» по крупнейшим кубинским городам — Гаване, Санта-Кларе, Камагуэю и Ольгину. После этого вся военная мощь Кастро будет гарантированно уничтожена, а десантная операция может вообще не потребоваться...

— А тогда какой смысл в свержении Кастро, генерал? — усмехнулся Рейган.

— Теперь это уже не важно, господин президент. Всё и так слишком далеко зашло. В конце концов, не можем же мы остановиться на полпути! Какая разница — будет Кастро свергнут или уничтожен ядерным ударом?! В любом случае ему и его приспешникам останется только капитулировать!

Рейган задумался на пару минут.

— А если они опять применят что-то аналогичное в ответ? — спросил он. — Вы, генерал, вообще считаетесь с такой возможностью?

— Если Советы не применили всю свою ядерную мощь после наших первых атомных бомбёжек Кубы, то сейчас они этого и подавно не сделают. А ведь наши удары по Кубе были вполне достаточным поводом для начала полномасштабной ядерной атаки против США. Но Советы, похоже, продолжают упорно делать вид, что здесь США пока что воюют исключительно против Кубы, и Кастро при этом обходится только своими силами. Так что это вряд ли, господин президент. По нашим данным, Кастро уже задействовал всё, или почти всё, что имеет. У него ещё могут остаться, в лучшем случае несколько оперативно-тактических ракет или устаревших противокорабельных крылатых ракет. А они, даже при самом благоприятном раскладе, точно не добьют до густонаселённых районов Флориды. Разве что до Ки-Уэста и островов Флорида-Кис или до наших боевых кораблей. Но корабли уже отведены за пределы их радиуса действия….

— А радиация и прочая мерзость? — подал голос вице-президент Буш.

— А что радиация? Радиоактивное заражение окружающей среды имеет место уже сейчас, после того как мы сбросили две ядерные бомбы на военные объекты Кастро, а красные атаковали Гуантанамо. Мы же не боги, чтобы повлиять на направление ветра... При этом особых признаков паники нет — населению про это всё равно ещё ничего не известно. Когда придёт время — сообщим американцам и о радиоактивных осадках. Раздадим счётчики Гейгера, всякие пилюли-таблетки, респираторы и всё прочее, что положено в таких случаях. Наши специалисты однозначно гарантируют, что чрезмерных жертв от последствий применения ядерного оружия по Кубе не будет. Да, если честно, у нас в автомобильных катастрофах ежегодно, порой, гибнет куда больше народу, чем погибло в том же Вьетнаме. В конце концов, идёт война, и американцы это поймут. Особенно если мы победим. А пока что, какая им разница — две атомные бомбы были сброшены на Кубу или, скажем шесть? Лишь бы был результат...

— Каспар, вы тоже так считаете? — поинтересовался Рейган у Уайнбергера.

— Да, господин президент, — ответил тот, сделав предельно честное лицо.

— Ну, хорошо, господа, — вымолвил президент наконец. — Если так, то я не возражаю...

Ядерный удар «Томагавками» по четырём городам Кубы — Гаване, Санта-Кларе, Камагуэю и Ольгину последовал менее чем через два часа после данного разговора. Это уже были серьёзные боеголовки под сотню килотонн каждая, и от вышеперечисленных городов мало что осталось. К счастью, к этому времени эвакуация (и организованная и стихийная) гражданского населения в сельскую местность шла полным ходом, и хотя жертвы были огромны, но они были меньшими, чем в том случае, если бы удар такого же масштаба был совершенно неожиданным.

Не очень доверяя своим подчинённым, Уайнбергер и генерал Джонс на всякий случай санкционировали проведение «после полного прояснения обстановки» новых авиаударов против Кубы, в том числе с применением тактического ядерного оружия, если это потребуется. Однако состояние ударной авиагруппировки уже внушало определённые опасения американским генералам, и они не считали повторные авиационные налёты целесообразными. Откровенно говоря, они очень надеялись, что после такого Фидель Кастро точно выкинет белый флаг. А зря...

Потому что сразу после получения информации о ядерных ударах по Гаване и двум другим городам штаб ГСВК тут же принял меры по адекватному ответу.

Ядерные грибы и пепел, поднявшийся над горящими кубинскими городами, ещё не успели толком осесть, когда с тщательно замаскированной пусковой позиции, расположенной между Сагуа-ла-Гранде и Кайбарьеном, хитрые спецы полковника Уткина запустили две крылатые ракеты Х-55, из четырёх имеющихся в их распоряжении. Отследить подобную ракету и в обычных, полигонных, условиях довольно сложно, а сейчас, в момент, когда ЭМИ от четырёх крупных ядерных взрывов максимально осложнил наблюдение, а большинство американских РЛС и прочей аппаратуры было и вовсе отключено, по соображениям безопасности, подлетающие на предельно малой высоте крылатые ракеты не видел вообще никто. Менее чем через час после того, как с лица земли были стёрты Гавана, Санта-Клара, Камагуэй и Ольгин, одна из ракет сработала над Майами, а вторая, спустя считаные секунды — над Джексонвиллом. В каждой было по паре сотен килотонн в тротиловом эквиваленте. В Майами и его окрестностях в этот момент находилось до полумиллиона американцев...

Никакой воздушной тревоги гражданская оборона и армия США на территории Флориды не объявляли. Там вообще шла вполне обычная жизнь, улицы и пляжи были полны народу. Разве что в воздухе в последние двое суток было слишком много инверсионных следов от боевых самолётов, что затрудняло воздушное сообщение и привлекало внимание зевак. При этом гражданские авиарейсы всех без исключения авиакомпаний в Майами и на другие местные курорты в эти дни отменялись и откладывались с завидным постоянством, к всеобщему неудовольствию обывателей — американцы пока что упорно не хотели понимать, что гражданские аэропорты уже были задействованы в операции против Кубы.

А ещё по всей Флориде отмечалось активное движение крупных колонн военной техники, на улицах и перекрёстках дорог стояли дополнительные армейские и полицейские патрули.

Это вызывало разве что любопытство (в Майами дополнительные полицейские посты и военная полиция сосредоточились в основном вокруг районов Маленькая Гавана, Маленькое Гаити и Овертаун, поскольку власти ждали от «понаехавших эмигрантов» каких-нибудь протестных акций в поддержку Кастро) и опять-таки объяснялось началом военной операции против Кубы. Никакого ажиотажа или паники, аналогичной той, что была в 1962 году, Во время Карибского кризиса, нигде не наблюдалось. Даже когда начались серьёзные проблемы со связью и телевещанием.

Тем не менее, очень многие американские обыватели 20 июня 1982 года увидели репортаж съёмочной группы телеканала FTC2, неожиданно ставший последним. Репортаж совершенно не касался боевых действий против Кубы, камеры передвижной телестудии были расположены на окраине Майами и показывали обычный репортаж на фоне городского пейзажа. И в какой-то момент где-то над Вирджиния-Ки, за белесыми от закатного летнего солнца небоскрёбами, вдруг полыхнула яркая вспышка (яркая настолько, что затмила солнечный свет), сопровождавшаяся очень сильным гулом. Журналист Руди Биннеман, который в этот момент вёл репортаж, резко оборвал на полуслове свою очередную реплику и обернулся в сторону неожиданно возникшего шума. Всё это заняло буквально пару секунд, после чего трансляция мгновенно прервалась и по серому экрану на соответствующем канале затанцевала чёрная рябь, которую через десять минут сменила заставка с надписью о технических неполадках.

Очень многим в США после этого стало ясно, что происходит что-то очень нехорошее.

Во Флориде, Алабаме, Джорджии и Южной Каролине наконец завыли сирены раннего оповещения гражданской обороны. А затем по всей территории США вдруг началась волнообразная отмена всех авиарейсов в сторону восточного побережья. Чуть позже в экстренных выпусках новостей было объявлено, что все аэропорты от Портленда до Браунсвилла объявляются закрытыми на неопределённое время. О ядерных ударах по Майами и Джексонвиллу на новостных лентах в этот момент не было ни слова. Пока что гражданам США было обещано только «важное правительственное сообщение», которое будет передано «в ближайшие часы», о смысле и содержании которого можно было только догадываться.

А в командном бункере ГСВК в р-не Гуиннеса к вечеру 20 июня 1982 года не было ни паники, ни удивления. Гудели аварийные генераторы и отсекавшие пыль с продуктами горения фильтровентиляционные установки, горело освещение. Была относительно устойчивая связь и с подчинёнными частями, и с Москвой. Все были заняты делом. Наташа Шевердякова забрала со стола генерал-полковника Кончица остывшие стаканы с чаем, к которым отцы-командиры даже не притронулись. Генерал вместе с обоими полковниками в очередной раз уточнял обстановку, делая на большой карте острова какие-то отметки, в соответствии с докладами с мест.

После того, как ядерные грибы в очередной раз поднялись над горизонтом, обозревать окрестности даже в оптику никому особо не хотелось, потому что окружающий ночной пейзаж чем-то очень напоминал фотолабораторию — в красноватом зареве от гигантских пожаров, заливавших всё вокруг мертвенным светом, любые предметы казались чёрными.

Казалось, что горит и где-то даже плавится весь остров, но это было ложное впечатление, хотя очаги пожаров действительно были обширны и их уже никто не пытался тушить.

Особого страха у советских военных тоже уже не было (точнее он имел место накануне, после того как первые американские атомные бомбы упали на Сан-Антонио и Нарокко), и теперь, постоянно принимая от кубинских армейцев и местной гражданской обороны сообщения, содержание которых местами было просто чудовищным, радисты ничему не удивлялись.

— Ну что, товарищи офицеры, — сказал генерал-полковник Кончиц, поднимая глаза (изрядно покрасневшие от нервного напряжения и недосыпа) от карты. — Если судить по последним докладам наших союзников, от РВС Кубы осталось мало что. Следующие авианалёты им уже просто нечем отражать. Наши потери не столь серьёзны, но для отражения американского морского или парашютного десанта, если он всё-таки последует, наших сил явно недостаточно. Какие будут предложения в этой связи?

— Надеюсь, что в Майами сейчас тоже хорошо, — усмехнулся полковник Уткин и добавил: — Ядерное оружие и средства доставки у нас ещё есть. Десанту, если что, хватит. Правда, две оставшиеся Х-55 я не могу использовать без прямого приказа из Генштаба, но это уже детали. В случае чего мы сможем поразить ещё пару целей масштаба того же Майами. Мало никому не покажется.

— Это, безусловно, радует, — невесело усмехнулся Кончиц и спросил: — Так какие у нас ещё проблемы? Высказывайтесь, пока время есть....

— Пока мы пытаемся, чем можем и где можем, помочь кубинцам, — доложил полковник Ходкевич. — Наши медики принимают раненых и пострадавших, но их слишком много. А скоро, видимо, будет ещё больше. Учитывая, что крупнейшие медицинские учреждения острова уничтожены, наших запасов может хватить ненадолго. А ещё я приказал укрыть основную часть личного состава бригады, кроме снабжённых средствами индивидуальной защиты наблюдателей и часовых, чтобы хоть так минимизировать потери от поражающих факторов ядерных взрывов. Вы считаете, что следует предпринять что-нибудь ещё?

— Да нет, всё правильно. Кстати, Фидель жив? — поинтересовался Кончиц у полковника Уткина.

— Вроде да, Час назад он лично выходил на связь...

— Передайте ему — пусть уже передислоцируется к нам сюда, у нас укрытие надёжнее. Тем более что там дальше будет — неизвестно.