Наши танки дойдут до Ла-Манша!

Глава 1. Те, кто на другой стороне-1

Секретный правительственный бункер повышенной защищённости.

Гора Шайен. Р-н г. Колорадо-Спрингс. Штат Колорадо. США.

17 июня 1982 г.

Сосредоточенные в этом отдалённом противоатомном укрытии официальные лица, призванные олицетворять то, что кое-где было принято именовать «американской демократией», уже неделю работали фактически в режиме круглосуточного заседания, на котором присутствовали вице-президент, министр обороны с прочими министрами и председатель объединённого комитета начальников штабов с большой группой занимавших ключевые должности в военной инфраструктуре США и НАТО генералов.

Перерывы делались на сон, еду и на то, чтобы сходить по нужде. Они были какими-то короткими и невнятными, и Рональд Рейган, как и большинство присутствующих, давно отвыкший от спартанских полувоенных условий и перманентного стресса, уже перестал понимать, сыт он в данный момент или голоден, спал он или же нет. Жизнь виделась ему словно в тумане, при раздражающем глаза искусственном освещении.

Ещё вчера президент осознал, что в какой-то момент начал плохо соображать и почти не понимал то, что ему говорили военные. В довершение к этому началась мигрень, президенту дали успокоительное, он немного поспал (слава богу, ничего экстраординарного за это время не случилось), после чего личный врач дал ему какой-то антидепрессант. Головная боль прошла, но соображать быстрее Рейган при этом не стал. Вообще нельзя было сказать, чтобы он, как и все собравшиеся вокруг него, был бодр и весел, даже с учётом принятых соответствующих препаратов.

Президент ещё два дня назад отметил про себя, что многие министры и сотрудники администрации были небриты и сидели на своих местах в несвежих рубашках, без пиджаков и галстуков. Военные в своих мундирах смотрелись несколько лучше, но красные белки глаз выдавали долгое отсутствие сна. И уже третий день Рейган пытался тщетно понять — а с чего это вдруг весь кабинет министров собрался здесь, в одном месте? По инструкции тот же вице-президент Джордж Буш, чьё похожее на вредного школьного учителя лицо впустую маячило за столом слева от президента уже который день, и ряд других ключевых фигур должны были находиться отдельно от президента. Хотя бы из соображений безопасности, к примеру, на случай, если бункер с первым лицом государства, не дай бог, накроет первым ударом. Президент даже спросил об этом вслух у министра обороны Каспара Уайнбергера и немедленно получил сильно удививший его ответ — война, оказывается, случилась «не вовремя». К тому же официально ни о какой войне пока объявлено не было и жизнь на территории США формально шла по законам мирного времени. Телевидение и радио уже который день невнятно сообщали о боях в Европе между войсками НАТО и Советским блоком (при этом в качестве иллюстративного видеоряда пускали записи с натовских манёвров двух-трёхлетней давности — свежих кадров из Европы просто не было, даже телефонная связь прервалась, так же, как и регулярное авиасообщение, корпункты американских телекомпаний не работали в нормальном режиме практически ни в одной из стран НАТО, из-за чего немногие, ещё имеющие ясные мозги журналисты помаленьку догадывались, что, похоже, происходит что-то нехорошее, но говорить об этом в эфире было категорически запрещено, единственными свежими «кадрами с полей сражений», показанными в новостях на территории США, был минутный ролик шустрой репортёрши с канала CVTV Барбары Херциговой, чья съёмочная группа, находясь на франко-германской границе, сумела на второй день войны заснять пролёт звена «Миг-23» на малой высоте параллельно этой самой границе, объясняя этой же причиной повышенную активность на всех военных базах на территории США.

В общем, по словам Уайнбергера, гора Шайен оказалась единственным полностью готовым к немедленному использованию правительственным укрытием. Все остальные убежища такого уровня или перманентно ремонтировались, или были законсервированы. Военные, в свою очередь, заявили министру обороны, что если бы началу боевых действий предшествовал какой-нибудь «подготовительный период», всё было бы нормально. Уайнбергер в этой связи спросил у генералов — по-вашему, господа, русские что, должны были за полгода предупреждать нас о том, что собираются начать боевые действия в Европе?! Вы — идиоты?! Военные на это пожали плечами и ответили, что у них на этот счёт был соответствующий план, но всё началось вразрез с любым предвоенным планированием, и они не могут ничего с этим поделать (слава богу, что этот разговор происходил в отсутствие президента, он бы таких тонкостей точно не понял). Также военные сказали министру обороны, что в нынешних условиях на приведение правительственных убежищ в приемлемое состояние требуется минимум недели три, с оговоркой о том, что сейчас из-за необходимости срочно подготовить к использованию тысячи объектов гражданской обороны по всей территории США, даже эти сроки всё равно не будут выдержаны — поскольку о начале боевых действий не объявлено, привлекать специалистов и технику из частного сектора невозможно (строительные и прочие компании тут же завалят армию судебными исками).

То есть вывод был один — правительству остаётся всё так же сидеть всем скопом в одном месте, продолжая нарушать инструкции и надеясь на лучшее. Правда, Уайнбергер гарантировал, что Советы об этом не узнают. Военные и служба безопасности клятвенно заверили — русские думают, что президент всё ещё находится в Вашингтоне и Белого дома не покидал. Уайнбергер, с какого-то момента переставший считать русских дураками, слабо в это верил. Их шпионы могли о многом догадаться, хотя бы узнав, что чуть ли не половина сенаторов после начала боевых действий в Европе или выехали в неизвестном направлении (многие аж в Мексику), или, уехав на уик-энд, до сих пор не вернулись на работу — никто не делал из этого особой тайны. И как в таких условиях принимать чрезвычайные законы, если война всё-таки будет объявлена? Впрочем, министр обороны США понимал, что в этом случае всё закончится очень быстро и всем будет уже совсем не до каких-то там законов...

А между тем ставшее уже бесконечным заседание продолжалось.

Продолжал свой доклад о текущем положении председатель объединённого комитета начальников штабов генерал Джонс.

— Мы можем констатировать, что обстановка в Европе к сегодняшнему утру несколько прояснилась! — выдал генерал дежурную фразу, преданно глядя в сторону президента.

— Что именно прояснилось? — уточнил Рейган, как обычно, не сразу уловивший смысл сказанного. У него в голове за последние дни вообще образовалась невообразимая каша из цифр и незнакомых географических названий.

— Донесения из Европы, к сожалению, запаздывают, — доложил Джонс и продолжил: — Связь неустойчивая, а всей информацией мы, увы, не владеем...

— Это почему вы не владеете всей информацией? — прервал президент генерала. — Или я чего-то не знаю?!!

— Господин президент! — сказал председатель объединённого комитета начальников штабов насколько возможно спокойным тоном. — Дело в том, что мы утратили возможность посылать самолёты-разведчики в глубь занятой Советами территории. Мы уже потеряли четыре SR-71 и пять TR-1/U-2, не считая серьёзных потерь, понесённых самолётами тактической авиаразведки, как нашими, так и наших союзников по НАТО. У русских оказалось слишком много истребителей-перехватчиков и ЗРК, чуть ли не в разы больше, чем считали до начала боевых действий наши аналитики, к тому же они, в отличие от нас, сохранили всю свою стационарную систему ПВО. Что же касается спутниковой разведки, то, похоже, также оправдались наши самые худшие довоенные прогнозы. Поскольку русские в предыдущие несколько лет, судя по всему, выводили на околоземную орбиту под видом спутников связи какие-то боевые космические аппараты. На второй-третий день боевых действий несколько русских спутников изменили свои орбиты, затем мы фиксировали взрывы на орбите и в верхних слоях атмосферы, а также падение многочисленных обломков. В общем, господин президент, мы уже потеряли одиннадцать разведывательных спутников, ещё четыре, судя по всему, повреждены, поскольку они остаются на своих орбитах, но с ними пропала связь. Кроме этого, нами потеряно семь спутников связи. В итоге мы сейчас лишились возможности контролировать с орбиты ряд важных районов планеты. При этом мы не знаем, сколько ещё сейчас находится на околоземной орбите боевых космических аппаратов русских. К тому же сразу после начала боевых действий Советы провели пять запусков своих ракет-носителей, два с космодрома «Плесецк» и три с космодрома «Байконур». И мы не знаем, что именно они вывели на орбиту во время этих запусков...

— Хорошенькое дело! — высказался Рейган с ехидной интонацией. — И что мы сейчас можем предпринять в ответ?

— Почти ничего, господин президент. Наши программы по созданию противоспутникового оружия финансировались весьма скудно. Например, планируемая к использованию с перехватчиков F-15 противоспутниковая ракета ASM-135 сейчас существует лишь в виде предварительного эскизного проекта. Что же касается спутников...

27 июня с мыса Канаверал должен был стартовать шаттл «Колумбия». Мы, конечно, изменили полётное задание, и теперь «Колумбия» должна будет вывести на околоземную орбиту два или три разведывательных спутника взамен потерянных, но... Поскольку всё с самого начала шло не по плану, спутники пока не готовы. Наши люди работают по двадцать четыре часа в сутки, но при самом благоприятном развитии ситуации старт «Колумбии» возможен не ранее 5–6 июля, если, конечно, в нём ещё будет смысл...

— Понятно, — сказал президент, и его лицо сделалось очень недовольным. — Так что вы там говорили про обстановку в Европе, генерал?

— На последние четыре-шесть часов обстановка на европейском ТВД такова, — доложил Джонс, очень довольный тем, что Рейган вернул беседу в прежнее русло, поскольку по военно-космическим делам порадовать политиков ему было действительно совершенно нечем:

— В Бельгии передовые танковые части Советов вчера вышли к побережью Северного моря у Остенде и Зеебрюге. В Голландии танки русских наблюдали в движении на ближних подступах к Роттердаму. В Англии ими высажено два крупных парашютных десанта. Один в районе нашей авиабазы Гринем-Коммон, которая, судя по всему, полностью захвачена, так как никакой связи с ней нет. Второй десант — в районе Саутгемптона, подробностей мало, детали выясняются. Англичане в панике...

— Какие замечательные новости, генерал! — сказал президент с невыразимым сарказмом. — Интересно, чем ещё вы нас сегодня «обрадуете»?

— Обрадовать нечем, господин президент. Даже происходившие в течение четырёх последних суток обмены тактическими ядерными ударами ограниченного характера не дали ничего...

— В каком смысле «обмены»? — не понял президент. — Что, Советы тоже широко применяют тактическое ядерное оружие?

— Никак нет, господин президент, в основном его по-прежнему применяем мы. 12 июня два тактических ядерных заряда было применено нами в северной части Голландии в р-не Драхтена и Холландесс- Эйселл, а 13 июня ещё два заряда было применено на территории ФРГ, в районе города Нойвинд...

— И что это вам дало, генерал?

«Не вам, а нам», — хотел сказать Джонс, но благоразумно промолчал.

— В Голландии, — продолжал он, — с помощью тактических ядерных зарядов была ликвидирована произошедшая накануне утечка боевых отравляющих веществ особой мощности, последствия которой могли быть просто чудовищными, и разрушены плотины. Теоретически затопление части территории этой страны должно задержать продвижение русских танков на запад...

— А в действительности?

— О реальной ситуации в этих районах у нас нет информации, господин президент. Пока нет. Но учитывая, что большая часть бронетанковой техники русских способна преодолевать водные преграды без длительной дополнительной подготовки, их это вряд ли задержит надолго... В Германии тактический ракетный удар наносился нами по мостам через Рейн, опять-таки с целью сдержать танковые части Советов...

— И что, генерал?

— Город Нойвинд и мосты были полностью уничтожены, но даже в сочетании с нашим контрударом это всё равно не остановило русских...

— Вот как?! А что, в таком случае, русские предпринимали в ответ? Или они проигнорировали эти Ваши действия?

— Мы этого точно не знаем, господин президент. 12 июня в Северной Атлантике произошло несколько взаимных обменов ударами между нашими и русскими кораблями и подводными лодками. И мы и они понесли потери, при этом русские поразили большинство находившихся в Северном море нефтедобывающих платформ. При этом в Исландии, в районе нашей авиабазы Кефлавик, и в Норвегии, в районе порта Берген, средства объективного контроля зафиксировали нечто, похожее на подрыв тактических ядерных боеприпасов, во всяком случае, там отмечалась повышенная радиация. В обоих случаях русские нанесли по этим районам массированные удары, в основном крылатыми ракетами морского базирования. Но мы до сих пор не можем понять, использовали они ядерные заряды или нет. Дело в том, что в Кефлавике находились наши самолёты с ядерным оружием на борту, в частности, несколько стратегических бомбардировщиков B-52, а в Бергене ядерное оружие было или на наших кораблях, или на берегу, в хранилищах. То есть здесь вполне возможна детонация ядерных боеприпасов...

— Н-да, генерал. Мне совершенно понятно, что вам ничего не понятно. Что ещё?

— 14 июня в Бельгии, в районе Билзена, наша тактическая авиация нанесла ядерный удар по наступающим русским танкам. Спустя пару часов русская авиация нанесла ответный ядерный удар в том же районе, причём они применили менее мощные боеприпасы, чем мы...

— И каков результат, генерал?

— Город Билзен полностью уничтожен. Русские понесли некоторые потери, но их продвижение в целом не замедлилось...

Сказав эту фразу, генерал Джонс замолчал, поскольку сидевший вполоборота к президенту министр обороны Уайнбергер выпучил глаза и изобразил на своей весьма фотогеничной физиономии страшную гримасу. Смысл этого кривляния был понятен. Не хватало ещё президенту узнать, что в результате последней акции русские, помимо захваченных ими перед этим двух третей запасов тактического (и не только) ядерного оружия НАТО, захватили ещё и практически весь сосредоточенный в Западной Европе арсенал американских нейтронных зарядов вместе с документацией. Вообще нейтронные заряды размещались американскими военными в Европе фактически на свой страх и риск президент подмахнул соответствующую бумагу, подсунутую ему Уайнбергером, во время одной из поездок по стране второпях и практически не глядя (он вообще до сих пор считал, что нейтронное оружие это нечто абстрактное и экспериментальное), а в Конгрессе об этом вообще ничего не знали. И слава богу, что генерал Джонс верно истолковал недовольную гримасу министра обороны.

— И это всё, что нам сегодня могут сказать господа военные? — спросил Рейган усталым, но в то же время донельзя раздражённым голосом.

— Каспар, — обратился он к сидящему справа Уайнбергеру. — Вам напомнить, как в первый день, ещё по пути сюда, вы горячо убеждали меня закрыть глаза на отдельные случаи применения нами или нашими союзниками тактического ядерного оружия, исключительно для пользы дела? И ведь я согласился. И мы с вами, Каспар, приняли важнейшее решение на основе устной договорённости, словно какие-то гангстеры, не подписав никаких бумаг и не уведомив Конгресс, министров и даже вице-президента? Вам напомнить, сколько писаных и неписаных законов мы с вами уже нарушили?

— Господин президент, — сказал министр обороны самым миролюбивым тоном, на какой только он был способен. — Да господь с вами, всё равно война всё спишет!

— Не поминайте имя господа всуе, Каспар!! Создатель здесь совершенно ни при чём!! Тем более теперь, когда выясняется, что все наши усилия в этом направлении были напрасны!! Или я не прав?

— Можно и так сказать, - не стал спорить с президентом Уайнбергер.

Над столом повисла некоторая пауза.

— Так, — сказал Рейган. — Теперь о самом главном, господа генералы. Каковы всё-таки наши потери?

Уайнбергер сморщился как от чего-то кислого, а лицо генерала Джонса приобрело несколько растерянный вид.

— Человеческие потери, — уточнил Джонс и уточнил ещё раз: — Суммарные?

— Да, чёрт возьми!! Суммарные и человеческие!! — повторил президент, явно выходя из себя.

— Н-ну, — сказал со своего места Уайнбергер. — Поскольку боевые действия продолжаются, а связь нестабильна, а работа штабов идёт в чрезвычайном режиме… в общем.... Господин президент, у нашего командования на местах сейчас полно более важных задач, чем подсчёт числа раненых и убитых...

— Да неужели?! По-моему, я задал простой вопрос и хочу услышать столь же простой ответ на него. Так скольких мы потеряли? Или вам безразличны жизни одетых в военную форму американцев??!

— По предварительным подсчётам, по состоянию на вчерашнее число, — выдавил наконец из себя Джонс. — Только в Европе — более пятидесяти тысяч...

И тут же уточнил:

— Это те, господин президент, о ком нет никакой информации. Мы отводим свои части для перегруппировки, поле боя пока остаётся за Советами. Так что они могут быть убиты, но с тем же успехом могут оказаться и в числе пленных или пропавших без вести...

— Больше пятидесяти тысяч?! — повторил президент и выразительно посмотрел на вице-президента.

— Считайте, как во Вьетнаме, — высказался Джордж Буш.

— Как за все восемь лет во Вьетнаме?! — уточнил Рейган, и его лицо налилось кровью, сразу приобретя какой-то нездоровый оттенок. Похоже, тут и антидепрессанты не помогли. — За неделю?! Всего за какую-то одну грёбаную неделю?!

— А что вы хотите? — изобразил удивление Джонс. — Против нас всё-таки не Вьетконг в чёрных пижамах, а самые лучшие части армии Советов, которые, к тому же, почти сорок лет готовились именно к такому сценарию.... Кстати, по нашим данным, потери русских намного превосходят наши...

— Вы что — считаете, что сей факт меня утешает??! Меня совершенно не волнует, сколько потеряли эти чёртовы коммуняки!!! Но если наши потери за неделю превысили аналогичную цифру за восемь лет Вьетнама, избиратели нам этого не простят, и грош нам цена, господа!!!

— Но это же всё-таки меньше, чем потери США во Вторую мировую, — сказал Уайнбергер максимально успокаивающим тоном. — Ведь пока всё не так страшно...

— Вам не страшно, Каспар? А когда вам, позвольте спросить, станет страшно? Когда русские высадят десант прямо в гавани Нью-Йорка или в момент, когда мы будем вынуждены нажать пресловутые кнопки и всё окончательно полетит в тартарары?

Как страшно, так «вам», а как нажимать кнопки, так сразу «нам», отметил про себя министр обороны, но промолчал. А вместо этого сказал:

— Уверяю вас, господа, что повода для страха нет. Во всяком случае — пока.

— Спасибо, вы меня ещё раз успокоили! — скорчил недовольную гримасу Рейган. — И что ещё сейчас происходит в Европе, кроме продвижения русских?

— Как нас и предупреждали накануне, бундесвер прекратил огонь. Вся территория ФРГ занята войсками Советов и Восточной Германии. В Голландии и Бельгии ещё идут бои, но их армии долго не продержатся, были сообщения о массовых сдачах в плен. Дания полностью захвачена Советами, в Норвегии и Англии, как я уже говорил, высажены их крупные десанты. Правительства Турции, Италии, Греции заявили, что не собираются участвовать в этой бойне, и уже поспешно приняли законы, запрещающие нам использовать их территорию для «военной агрессии». Их, видите ли, напугали факты применения ядерного оружия на территории Германии. Мы бы охотно наплевали на эти их требования, но они подняли по тревоге свои армейские части и блокировали наши подразделения на своей территории, не давая им покинуть места постоянной дислокации. Вокруг наших авиабаз расставлены дополнительные средства ПВО и организовано дежурство истребителей. Кроме того, возле всех наших военных баз уже несколько дней беснуются многотысячные толпы всякой левой и пацифистской швали местного разлива при попустительстве местных властей. Нам сейчас только не хватает ещё и вооружённого конфликта с теми, кто числится у нас в союзниках. Пока достигнуты соглашения с тамошними правительствами об экстренном выводе наших войск и техники с их территории. Мы начали перебрасывать наши подразделения и прежде всего авиационные части через Испанию и Португалию в Англию и через Азорские острова дальше — в Штаты. Добавлю, что Испания и Португалия тоже колеблются и решительно не хотят воевать...

— Неблагодарные ублюдки!! — сказал на это президент. — Мы почти сорок лет, с момента окончания Второй мировой войны, несли им свет нашей свободы и демократии. Учили уму-разуму, ссужали деньгами, а теперь эти грязные свиньи платят нам подобным образом?! Небось спят и видят, как к ним придут Советы и запишут всех в колхоз, где все женщины общие...

Сказав это, Рейган невольно поймал себя на мысли, что даже не может вспомнить фамилий президентов и премьеров всех тех стран, которые только что перечислил генерал Джонс. Хороши союзники...

— Кстати, а что Советы? — поинтересовался президент.

— Советы не ведут боевых действий на этих направлениях и заявляют, что даже не собираются этого делать, — ответил Джонс. Они с удовлетворением наблюдают за действиями тамошних правительств и горячо одобряют подобное отношение к «поджигателям войны», то есть — к нам...

— А как там французы?

— Франция привела свою армию и ядерные силы в полную боевую готовность, но одновременно объявила о своём нейтралитете до тех пор, пока боевые действия не будут угрожать непосредственно французской территории. При этом лягушатники уже интернировали на своей территории больше двух тысяч наших военнослужащих и более полусотни самолётов и вертолётов. Это не считая немецких и бельгийских вояк и наземной техники.

— Проститутки, — констатировал Рейган. — Как были, так и остались...

— Это ещё не всё, господин президент, — продолжал генерал Джонс. — Увы, Европой боевые действия уже не ограничиваются. Во-первых, вчера группа панамских левых террористов, использовав ядерный фугас, подорвала шлюзы в районе озера Мирафлорес. Работа Панамского канала, таким образом, полностью нарушена. По предварительным прикидкам, в мирное время для ремонта потребовалось бы месяца три, а сколько потребуется сейчас — специалисты затрудняются ответить. Ясно, что за этой акцией стоят Москва и Гавана, иначе откуда у каких-то бандитов ядерный заряд.... Но это не самое страшное, господин президент. Восемь часов назад звено наших истребителей-бомбардировщиков F-4 «Фантом», взлетевших с авиабазы в районе южнокорейского Сувона, сбилась с курса и вошла в воздушное пространство Северной Кореи. Косоглазые подняли перехватчики, и два наших самолёта были сбиты. В ответ командование наших войск в Южной Корее дало приказ атаковать авиабазу, откуда взлетели северокорейские «Миги», крупными силами. После этого налёта северокорейская армия, после массированной авиационной и ракетно-артиллерийской подготовки, атаковала Южную Корею на протяжении всей демаркационной линии. Последние данные таковы — северокорейцы стремительно продвигаются на юг, несмотря на контратаки наших и южнокорейских войск и удары нашей авиации. Сеул горит, южнокорейское население бежит из приграничных районов на юг, создавая пробки на дорогах. На японскую территорию в районах городов Фукуоки, Тоттори и Канадзавы упало более десятка северокорейских ракет, хотя, по нашим данным, у Северной Кореи не должно было быть ракет с таким радиусом действия. Есть многочисленные жертвы и разрушения. Японский премьер Дзэнко Судзуки уже заявил нам официальный протест...

— По поводу чего протест? — уточнил президент.

— По поводу того, что мы и здесь, так же, как и в ФРГ, «развязали боевые действия путём дешёвой провокации» и тем самым якобы «подрываем мир и безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе», — пояснил Джонс и продолжил: — Корабли китайского военно-морского флота концентрируются у Тайваня. Наши аналитики не исключают начала там китайской десантной операции в самое ближайшее время. Не всё понятно и по Аляске.

Двое суток назад мы нанесли удары по военным объектам Советов на Камчатке, Сахалине и Курильских островах, а также по их кораблям. Они, разумеется, ударили в ответ. В итоге сейчас нет никакой связи ни с Датч-Харбором, ни с Номом, ни с Анкориджем, ни с нашими военными базами там. Ни проводной, ни по радио. Посланные на разведку самолёты не возвращаются. При этом у побережья Аляски и Алеутских островов отмечается движение русских кораблей и повышенная активность в радиоэфире...

— Вы хотите сказать, что Советы уже высадились на территории США, а вы ничего об этом не знаете??! — уточнил Рейган. Голос его опять стал ехидным до невозможности.

— Я докладываю то, что есть, — ответил Джонс с несколько обречённой интонацией. — Сейчас мы можем констатировать только тот факт, что ядерное оружие нами и противником в ходе этих ударов не применялось. Наша военная группировка на Аляске и Алеутах не слишком велика, с Европой не сравнить, и если русские ответили на наши удары по Сахалину и Камчатке адекватным образом, я не удивляюсь, что пропала связь. Наверняка наша военная инфраструктура там понесла весьма чувствительные потери, как, впрочем, и Советы. Сведений о высадке какого-либо русского десанта на Алеутах или на Аляске у нас в данный момент нет. Канадцы подобной информации тоже не имеют. Так что не стоит впадать в отчаяние. Я думаю, господин президент, через несколько часов всё выяснится...

— За двое суток не выяснилось и вдруг что-то изменится??! Что-то мне слабо в это верится, господа генералы......

Рейган на минуту замолчал, а потом спросил, обращаясь одновременно ко всем присутствующим, но в то же время ни к кому в отдельности:

— Ну и что нам теперь делать, господа?

— А вы как думаете? — ответил вопросом на вопрос Каспар Уайнбергер и добавил: — В конце концов, сейчас вы главнокомандующий, вам и решать...

— Так, — сказал президент, на его лице обозначилась печать тяжких размышлений, возможно — судьбоносных. — Если мы их атакуем сейчас — тогда что? — И тут же ответил сам себе:

— Они запустят свои ракеты по нам, едва только наши ракеты выйдут из шахт. Сорок минут — и всё. СССР нет, но, как это ни прискорбно, нет и США. Вы считаете. что мы вправе это делать?

— Н-н-ну… - только и промычал на это министр обороны.

— Что «н-н-ну»?! — возмутился Рейган. — Каспар, и это всё, что вы мне можете сказать по этому поводу?!

— Не знаю, господин президент, уточнил Уайнбергер. — До сего дня ни одно правительство Соединённых Штатов не оказывалось в подобной ситуации. Даже во время Карибского кризиса Кеннеди было много легче...

— А кто знает??! — возмутился президент ещё больше. — Вот я хоть человек и невоенный, например, чётко знаю, что наш огромный ядерный арсенал можно использовать только один раз, единственный, он же последний, вы это понимаете?!

— Понимаю! — согласился министр обороны. — Вполне понимаю!

— Так что? Всё безнадёжно?

— Пока нет, господин президент!

— Хорошо. Каспар, реальная угроза вторжения Советов на территорию США есть?

— Пока нет.

— А раз так — есть смысл применять весь наш ядерный арсенал сейчас?

— По-видимому, пока нет.

— Что вы заладили как попугай.... Тогда в связи с чем эти ваши идиотские колебания и признания в собственной некомпетентности? В конце концов, подготовьте уже внятный план противодействия Советам без глобального использования ядерного оружия!

— Такой план имеется, господин президент.

— И что это за план?

— Господин президент, раз Западная Европа практически потеряна, мы считаем — надо заставить англичан сопротивляться до конца и всемерно помочь им в этом. Раз уж Советы высадили на их чёртовы острова свои парашютные десанты, значит, не за горами и морской десант. И пусть эти, самые лучшие, элитные войска русских увязнут в Англии. По крайней мере, это лучше, чем представлять, как их парашютисты или морская пехота высаживаются где-нибудь на нашей территории. В конце концов, у англичан есть собственное ядерное оружие, и, я думаю, мы не будем возражать если они его применят против вторгшихся на их территорию войск Советов. Пусть разнесут русский десант в клочья, даже вместе с Пиккадилли или Букингемским дворцом. И было бы ещё интереснее, если бы англичане нанесли удар своими стратегическими средствами по территории СССР, но...

— Что «но»?

— Как известно, весь ядерный арсенал англичан состоит, то есть состоял, из четырёх атомных подлодок типа «Резолюшн» с ракетами «Поларис» на борту. Две лодки в момент начала боевых действий находились в море. Одна, «Резолюшн», пропала без вести, вторая, «Ревенж», была торпедирована русской подлодкой у Лабрадора и затонула. Правда, они смогли всплыть в надводное положение, и команда успела дать SOS, после чего покинула лодку — находившиеся в том районе надводные корабли спасли почти всех. Две лодки, «Рипалс» и «Ринаун», находились в Шотландии, в базе Фаслейн, и были выведены из строя при первых же авианалётах русских на Глазго — одна лодка затонула у пирса, а вторая находилась в сухом доке и была тяжело повреждена вместе с ним. Подвергся авиаударам и военно-морской арсенал, милях в десяти от Фаслейна, при этом хранилище ядерных боеголовок значительно не пострадало, а вот весь имевшийся у англичан запас ракет «Поларис» был уничтожен. Британская ПВО, увы, оказалась не на высоте, а Советы, похоже, хорошо знали, что им следует бомбить в первую очередь. Так что в стратегическом плане англичане сейчас могут рассчитывать разве что на ядерные авиабомбы и бомбардировщики «Вулкан». Но у них сохранилось всего с десяток таких самолётов, которые участвовали в Фолклендской войне и сейчас находятся на острове Вознесения. Те «Вулканы», что оставались в Англии, уничтожены русскими почти все. И нет абсолютно никаких шансов, что эти, весьма древние, аппараты вообще прорвутся в глубь территории Восточного блока. В общем, в активе у англичан остаётся только тактическое ядерное оружие и тактические же носители. При этом мы можем помочь им с боеприпасами и техникой. Обязанности премьера у них сейчас исполняет заместитель покойной «железной леди» по консервативной партии Майкл Хезелтайн, который был государственным секретарём по вопросам обороны. Он настроен не то, чтобы решительно, но от помощи, думаю, не откажется. В общем, господин президент, будем оборонять Британские острова до последнего англичанина, пока это возможно.

— Хорошо, что ещё вы собираетесь предпринять?

— В Азии пока стоит выждать. Из-за начала боевых действий в Корее у нас в ближайшее время не будет возможности осуществить планировавшуюся ранее десантную операцию на русском Дальнем Востоке. При этом у Советов, по нашим данным, тоже нет явных намерений атаковать аналогичным способом нашу территорию или Японию...

— Допустим. Я готов согласиться, что пока всё это только локальные успехи и неудачи, не влияющие на стратегическую обстановку. А что кроме этой самой выжидательной тактики могут предложить господа генералы? — поинтересовался президент.

— Есть план покончить с кровавой кликой братьев Кастро на Кубе, — сказал Уайнбергер. — Тем более что Советам сейчас явно не до того...

— А вот эта идея мне нравится, Каспар! — тон Рейгана при произнесении этой фразы стал несколько удовлетворённым. — Давно пора раздавить это осиное гнездо у нас под боком! Только имейте в виду — Куба слишком близко. Поэтому надо сделать это аккуратно и желательно, с минимальным применением ядерного оружия. А лучше, если вообще без него...