Наруто - Кровавые тени войны (СИ)

Глава 104

Несколько дней удаленного наблюдения через теневого шпиона позволили канпеки нингё почерпнуть немного новых приемов, но вопреки изначальным ожиданиям, маньяки битв оказались с довольно скудным количеством приемов, большую часть которых прошлый владелец тела уже продемонстрировал. Да, в ближнем бою это настоящие машины для убийства с неожиданно выстреливающими из любой части тела шипами — только у нескольких сильнейших, остальные Кагуя куда хуже владели собственным кеккей генкаем — но сравнивая с записями Оригинала о приемах последнего Кагуя, их возможности выглядели довольно средне, а приличная регенерация сражавшихся, позволяла не беспокоиться о полученных ранениях, что вело к закономерному результату. Не имея особого стимула развивать наследие предков, так как для подавляющего большинства противников, оказавшийся на расстоянии вытянутой руки Кагуя является смертельным приговором, обладатели Шикотсумьяку (Мертвенный костяной пульс) довольствовались тем, что придумали до них, не создавая новые техники и приемы. Скорее, деградируя, если принять во внимание состояние клана.

Находясь на территории клана и получив возможность наблюдать за «соклановцами» своими глазами, Хисато только утвердился в этом мнении — почти весь контингент клана составляли ниндзя, способные сражаться, с очень малым количеством обычных мирных жителей, что в других кланах занимаются торговлей, рутинной работой по доставке необходимых товаров, поддержкой квартала и другими делами, необходимыми для существования обособленного поселения. В общем, всеми теми делами, которыми не станет заниматься средне статический шиноби, ввиду недостаточной квалификации или «недостойности», вроде чистки канализации. Здесь этим заставляли заниматься самых слабых, когда не хватало рук.

Причем, убийство обычного человека или «слабака» не считалось чем-то зазорным, как канпеки нингё мог убедиться лично и процент выживания среди довольно редких детей из-за этого привел бы в ужас любой другой клан, а здесь это называли закалкой будущего поколения. Мелюзга сбивалась в небольшие стайки, чтобы не оказаться такой легкой добычей и огрызались на любого, оказавшегося рядом взрослого, что норовил пнуть или отвесить затрещину. Задаваясь вопросом, как здесь вообще способны выжить дети, когда родители даже не удосуживались регулярно кормить собственных чад, воспринимая последних как бесполезную обузу, Хисато очень скоро утолил любопытство — предыдущие главы кланов поддерживали практику выдачи сухих пайков подраставшему поколению. Похоже, хоть кто-то из кровожадных маньяков задумывался о будущем, но учитывая уже увиденное, он счел весьма закономерным исходом почти полную гибель клана в ближайшем будущем.

Учитывая намерение стать главой Кагуя и использовать полученное положение на влияние политики Кровавого Тумана изнутри, сложившееся положение канпеки нингё категорически не устраивало, но чтобы что-то исправить, сперва следовало включиться в битву за вожделенное место. Пары дней вполне хватило, чтобы немного осмотреться и освоиться в клане, жившем откровенно хуже, чем подавляющее большинство деревень на территории Хо но Куни, определив наиболее подходящую жертву среди еще остававшихся в турнире ниндзя.

Торуно Кагуя почти ничем не отличался от своих соклановцев, упиваясь битвами и возможностью устроить кровавую баню, за одним небольшим исключением — тридцатилетний мужик скверного нрава оказался человеком семейным, с женой-куноичи и дочерью одиннадцати лет, не пробудивших кеккей генкай. К сожалению, этого шиноби сложно было назвать образцовым семьянином — регулярные побои «бесполезных сучек» не являлись чем-то необычным и оказывались слышны любому желающему. Не то, чтобы это единственный случай подобных отношений в клане, но канпеки нингё привлекла забота видимая забота женщины о дочери, чего со стороны немногих других мамаш, где они имелись, не наблюдалось.

Почему бы не убить одним ударом двух зайцев? К победителю идут трофеи, а нормальная хозяйка пустому дому просто необходима. Поэтому, когда на центральной площади поселения в очередной раз собрались все боеспособные члены Кагуя для наблюдения за очередной битвой претендентов на пост главы, Хисато вышел вперед, остановившись перед старейшиной.

— Я желаю вызвать на бой претендента Торуно Кагуя, — объявил он достаточно громко, чтобы начавший расходиться после кровавого зрелища, народ остановился и вновь начал стягиваться обратно, предвкушающе ухмыляясь. С этими убогими традиционными прическами и почти одинаковыми выражениями лиц, хотелось не разбираясь перебить всех идиотов, а не одного конкретного шиноби.

— Торуно, ты принимаешь вызов Икимори-куна? — ухмыляясь, повернулся пожилой шиноби к проталкивавшемуся сквозь толпу джонину.

Валявшийся на земле окровавленный полутруп проигравшего, зрители споро оттащили в сторону и забыли перед возможностью новой забавы, не оказав даже первой помощи.

— Икимори, ты отрастил яйца со мной сразиться⁈ — откровенно оскалился упомянутый мужик, выбираясь в мигом образовавшийся круг, — Неужели став лысым, ты почувствовал себя непобедимым?

Лет семь назад у прошлого хозяина тела были терки с этим Кагуя и результатом стал проигрыш, так что подобная реакция стала ожидаемой. На насмешку же канпеки нингё не обратил внимания — перед «возвращением» в клан, он сбрил нафиг все волосы, чтобы не носить такую же убогую прическу, что и все остальные мужчины.

— Ты постарел, я стал сильнее, — ухмыльнулся Хисато в ответ, — пора свести счет!

— В этот раз, бой будет до смерти и глава не спасет тебя в последний момент, — хрустнул шеей шиноби и выпустил из рук клинки, медленно покрываясь костяной броней в подобии доспехов.

Не тратя время на ответ, канпеки нингё вскинул руки и выстрелил костяными пулями из пальцев, показывая куда большую скорость, чем мог продемонстрировать покойный Хисато, на чьё имя он вынужден был отзываться. Торуно ожидал подобного хода и рванул вперед, прикрывая пока еще не защищенные, жизненно важные органы руками, вот только не учел скорость и вес «тупых» снарядов, предназначенных не пронзать, а останавливать. На таком небольшом расстоянии в десяток метров, первые пять отправленных в туловище и голову костяшек заставили его замедлиться, а последовавшие следом в правую ногу — запнуться и полететь на землю под восторженный рев толпы. Конечно, опытный джонин среагировал мгновенно, вонзив лезвия в утоптанную землю и остановив падение с последующим перекатом в сторону. Благодаря последнему маневру, у него получилось разминуться со сверкающим молнией костяным копьем в жалких миллиметрах, избегнув участи оказаться пришпиленным к земле как бабочка иголкой. Но молниеносные рефлексы и опыт не позволили сократить разрыв в скорости между сражавшимися — мощный пинок канпеки нингё по древку не только вспахал землю, но и самым кончиком лезвия без труда вскрыл покрытый броней бок Кагуя, лишь в последний момент извернувшегося, чтобы убрать из зоны поражения левую руку.

Вот только, Хисато и не думал останавливаться, перехватив копье и нанося молниеносные удары по критически важным точкам на теле соперника, едва успевавшего реагировать. Разрыв в физических возможностях между ними оказался достаточно большим, чтобы канпеки нингё добрым словом вспомнил лабораторных клонов, проделавших отличную работу. Даже не выкладываясь на полную, он обладал достаточным преимуществом, чтобы держать врага в бешеном напряжении и отчаянные попытки контратаковать мгновенно пресекались новыми выстрелами из пальцев прямо в костяной шлем на голове Торуно или блокировались сформированным на оборотной стороне запястья щитком. Даже с силой запущенные лезвия из рук в отчаянной попытке переломить ситуацию, лишь с костяным стуком отлетели в сторону, напоровшись на броню под одеждой, лишь ускорив поражение Кагуя. Не способный мгновенно вырастить столь плотные и крепкие оружия, не поддававшиеся сразу даже стихийной чакре, он не смог отбить сперва удар в левую половину груди, а затем и прямой выпад в сердце, испытывая весьма неприятные ощущения от бегущего по телу тока.

Пронзив врага почти насквозь, Хисато просто заставил наконечник выстрелить во все стороны иглами, буквально дырявя нутро шиноби, после чего извлек оружие и позволил мгновенно умершему джонину упасть на землю в оглушительной тишине. Вся схватка не превысила и пары минут, больше демонстрируя полное доминирование одной стороны, чем сражение равных бойцов. Учитывая, что Торуно являлся одним из сильнейших претендентов турнира, даже старейшина оказался не готов к подобному результату, не говоря про рядовых членов клана.

Наконец, спустя минуту, толпа восторженно и немного опасливо взревела, приветствуя победителя, а старейшина осмотрел проигравшего и засвидетельствовал смерть Торуно.

— Победитель убийством — Икимори! — объявил он.

Довольно кивнув, канпеки нингё решил ковать железо пока горячо и направился прямиком к бывшему жилищу побежденного, не обращая внимание на расступавшихся с дороги соклановцев и оценивающие взгляды других конкурентов на пост главы Кагуя.

Одноэтажный дом с покосившейся крышей, весьма похожий на его собственный, но носивший следы постоянного ремонта и даже имевший немного в сторонке клумбу с цветами, оказался не заперт, когда Хисато мощным пинком распахнул дверь.

— Обед уже гото… — выглянула из кухни в гостиную симпатичная куноичи под тридцать и осеклась, увидев незнакомого мужчину.

— Торуно убит мной в поединке, теперь вы принадлежите мне, — не стал ходить вокруг да около канпеки нингё в лучших традициях Кагуя, смотря прямо в глаза испуганно вздрогнувшей женщине и краем глаза заметив выглянувшую из другой комнаты девочку с только начавшей формироваться фигурой, весьма похожую на мать, — и я как раз голоден.

Услышав о смерти мужа, куноичи быстро убрала руку с рукоятки куная и бросив обеспокоенный взгляд на дочь, приглашающе взмахнула рукой, задержав внимание всего на двух прорехах без крови на жилете Хисато и не сдержав зябкого передёргивания плечами. Отметив сообразительность теперь уже своей женщины, канпеки нингё прошел на кухню и сел на стул во главе стола. Нехитрый крабовый суп и жареная рыба с рисом почти мгновенно оказалась на столе в единственной сервировке, куноичи застыла в ожидании чуть поодаль. Вполне стандартная пища для жителей островов, но выглядело все более чем аппетитно.

— Имя и ранг?

— Сихо, чунин.

— Я Икимори, — представился и помахал рукой Кагуя, заметив, что хозяйка не сделала даже попытки поставить на стол тарелки еще для двух человек, — себе накладывай тоже.

Сдохший джонин хорошо выдрессировал своих родных, прям в лучших традициях общества, где противоположный пол вообще не имел права голоса.

— Шахо-чан, иди кушать, — бросив нервный взгляд на приступившего к трапезе шиноби, позвала дочь женщина и принялась сервировать обед.

— Полные накладывай, — уточнил Хисато, с недоумением отметив в два раза меньшие порции, чем его собственные.

Сихо сперва непонимающе на него посмотрела, а потом просто кивнула, пробормотав тихое «спасибо». Проскользнувшая на кухню девчонка, что опасливо на него косилась, буквально расцвела в довольной улыбке и накинулась на еду, как оголодавший котенок, разве что не урча. По достоинству оценив кулинарные усилия хозяйки, канпеки нингё удовлетворенно кивнул — потеряв доступ к запасам Основы, ему пришлось в последнее время питаться рационами, либо свежатиной, пойманной по случаю, и домашняя пища зашла на ура.

— И-икимори-сан, что дальше? — спросила хозяйка, как только шиноби опустил ложку с довольным вздохом.

— Переезжаете ко мне и до тех пор, пока на столе вкусная еда, а постель нагрета, все у вас будет хорошо, — коротко сообщил он и добавил, — от последнего Шахо-чан освобождена, пока не вырастет в красивую девушку.

В конце концов, это все желанные, но не необходимые удобства и единственное, что сейчас занимало мысли Хисато, это грядущие бои. Все должно было решиться в следующие три недели и зная примерный уровень лучших бойцов, он намеревался выйти победителем.