Нарушая клятвы. Часть 2

Глава 12

Если ориентироваться по календарю, то накануне наступила зима. В северной части Империи давно выпал снег, укрыв землю белым покрывалом. Где-то он ещё растает, чтобы выпасть вновь, а где-то останется до поздней весны. В столице сейчас наверняка холодно и мерзко. Реки начинает сковывать льдом и галеры встают в доках. А вот до юга зима добирается медленно. Раскалённый воздух отступает неохотно, пуская в пустыню ледяной воздух только по ночам. Караванщики рассказывают, что на самой границе пустыни ночью вода в кувшине промерзает до половины. Это время не самое благоприятное для путешествий, потому что на охоту выбирается демон Харуман. Он осушает воздух и гонит на север смертоносные песчаные бури. Воды в колодцах оазисов становится меньше на треть, а любые посевы перестают расти.

Что такое сухой воздух пустыни, мы почувствовали на собственной шкуре, когда кадла добрался до границы песков. Ветер не был таким уж горячим, но обдирал горло при каждом вдохе. Губы моментально пересыхали, а глаза начинали слезиться. Мелкий острый песок норовил забраться под одежду и больно натирал кожу. Единственным спасением было полностью замотать платком лицо, доверившись червю. Надо сказать, что по равнине кадла двигался медленно, как лошадь, бегущая рысцой, но на песке он начал ускоряться. Не знаю, какая сила толкала его вперёд, но он словно небольшая галера плыл по красно-жёлтому морю. И чем дальше мы забирались, тем суше становился воздух, а солнце — горячее.

Путешествуя на спине огромного червя, нужно постоянно следить за тем, чтобы он тебя не сбросил. В основном кадла двигался равномерно, но иногда делал неожиданный рывок вперёд, и если в это время ты не схватился за верёвку, то обязательно полетишь кубарем вниз. Толстая верёвка удачно легла в одну из складок его тела, позволяя держаться на спине нескольким седокам. До сегодняшнего дня червь не позволял ездить на себе даже шаманам, поэтому они очень удивились, когда узнали наши планы. Потом они испугались и едва не устроили драку с асверами. Уговаривали нас взять их с собой, но червь был непреклонен и сказал, что там, куда он нас отвезёт, людям делать нечего. Это немного остудило пыл шаманов. Не знаю, что они себе вообразили, но мне дали прозвище на своём языке, переводящееся как: «Разговаривающий с духами пустыни». Хотели вручить бусы из разноцветных камней и косточек, но я отказался.

Оглянувшись, я нашёл взглядом Аш, бегущую за нами по склону высокого бархана. На равнине она легко за нами поспевала, а вот в пустыне ей приходилось прилагать усилие, чтобы не отставать. Иногда она превращалась в облако серого пепла и обгоняла нас, исследуя окрестности. Солнце уже клонилось к закату, и в сухом воздухе всё чаще проскальзывали прохладные нотки. Червь останавливаться на ночлег не собирался и даже скорость немного увеличил, словно мы опаздывали. Я давно заметил, что самое удивительное ночью в пустыне — это небо. Россыпь ярких звёзд и огромная убывающая серебряная луна. Рикарда говорила, что, судя по звёздам, мы движемся на юго-восток, в то время как днём держали направление строго на юг. То есть мы делали большой крюк. Интересно, что было такого на востоке, что червь кадла предпочёл обойти это место?

Если говорить в целом о поездке, то она получилась утомительной. Целый день провести в неудобном положении, стараясь не свалиться со спины кадлы — настоящее испытание. А ещё нужно добавить к этому сухой ветер, наполненный колючим песком. Лишь когда небо на горизонте начало светлеть, червь начал замедляться. Мы добрались до необычного места, каких-то серых холмов, образовавших с подветренной стороны высокую стену. Из-за такой преграды появилась своеобразная дорога, ровная, без барханов. Минут через десять движения вдоль преграды, холмы начали расти и с другой стороны. Ощущение было такое, словно мы въезжали в горлышко огромного кувшина. Кадла двигался всё медленней и медленней, проходя через это горлышко совсем тихо. Мы же вертели головами, пытаясь понять, есть ли кто-то на вершине холмов и не наблюдает ли за нами. Очень уж удачно мы двигались для засады или чего-то такого. Червь неспешно полз, пока солнце не показалось над дальними холмами, осветив холмы. Впереди, если я не ошибался, был оазис, но до него следовало идти ещё пару километров. Наконец червь остановился и замер, словно ожидая чего-то.

— Приехали? — тихо спросила Рикарда, словно боялась нарушить тишину громким голосом.

— Вроде, да, но надо чего-то подождать. Давайте спускаться.

Я первым скользнул с бока червя, едва не упав, когда коснулся земли. Под ногами была каменная дорога, присыпанная песком в палец толщиной. Следом с бока червя скатилась Рикарда, держась за верёвку. Последней спускалась Диана, и, когда она коснулась зашуршавшего песка, со стороны оазиса донёсся женский голос. Не очень громкий, но вполне различимый и сильный. Кто-то напевал лёгкую и нежную мелодию. Это было неожиданно. Вскоре начали проскальзывать незнакомые слова и фразы. Мне показалось, что это песня радости того, что ты проснулся утром, а не исчез бесследно ночью. Женщина радовалась новому дню, но была в этом капелька чего-то невыразимо грустного. Кадла слушал песню как безответно влюблённый монстр, боявшийся показаться на глаза девушке, чтобы не испугать. Мне показалось, даже вздохнул пару раз и на полметра сдвинулся вперёд.

Не разделяя общего восхищения, Аш прошла по песку и устало легла рядом с червём, долго и шумно вздохнув. Мелодия звучала несколько минут, становясь тише, затем прекратилась.

— Интересно, кто это пел? — задал я вопрос.

— Я бы спросила, насколько опасна хозяйка этого голоса, — вставила Рикарда.

Я приложил палец к губам, показывая на Аш и направился по дороге к оазису. Пару минут мы шли молча, слушая только хруст песка. Теперь можно было различить вдалеке высокие голые деревья с пышной короной из огромных листьев. Холмы начали немного расступаться, открывая вид на роскошный зелёный оазис с небольшим озерцом и необычными деревьями. В дальней части виднелся двухэтажный дом с тремя круглыми башнями, слева, справа и в самом центре. Странное сооружение, на мой взгляд. Построили его из жёлтого камня, украсив орнаментными вставками из бирюзового мрамора или чего-то похожего. Что удивительно, всё вокруг ухожено, на мраморных дорожках нет песка, окна в доме чистые и сверкают в свете восходящего солнца, отражённого от воды.

Наверное, чтобы песок от входа не попадал в воду, пруд с этой стороны огородили каменным заборчиком, высотой по пояс взрослому человеку. Дополнительной защитой служила высокая жёсткая трава, растущая прямо от ограды и спускающаяся в воду на пару метров.

— Диана, мы в гостях, — тихо сказал я, когда в траве что-то зашуршало, словно там кто-то прятался. — Давайте обойдёмся без демонстрации оружия.

Секунду спустя над каменной оградой показалась макушка, а затем любопытные светло-серые глаза красивой молодой женщины. Волосы у неё были чёрные, с вкраплениями тёмно-красных прядей. Никогда не встречал такого необычного сочетания.

— Привет, — дружелюбно улыбнулся я. — Мы просто заглянули в гости, без злого умысла. Наш проводник сказал, что здесь никто не живёт.

Молодая женщина поднялась ещё немного выше, показав нам красивое лицо. Она не была похожа на уроженку Империи, как не походила на жителей юга. Кожа светлая, почти бледная, несмотря на обилие солнца, и губы не обветрены.

— Прости за вторжение, — продолжил я, боясь спугнуть. — Опять же, наш проводник говорил, что очень давно здесь жила семья раван, или, может?..

На ограду легли две ладони, и молодая женщина поднялась немного выше. Я бы даже назвал её прелестной девушкой, ведь на вид ей было не больше двадцати пять лет. Длинные волосы, подвязанные пёстрым шнурком, опускались ниже ограды. Мне стало интересно, как она за ними ухаживает в подобном месте. У Клаудии волосы в дороге довольно быстро тускнели и становились похожими на солому. Прежний блестящий вид им можно было вернуть, только хорошенько отмыв от пыли и натерев особым маслом. А у хозяйки этого дома волосы были блестящие и необычно гладкие. Она носила лёгкую полупрозрачную тунику. Точнее, это был кусок ткани, в котором вырезали отверстие для головы, а бока просто скрепили большими заколками. И формы у девушки были соблазнительные, особенно когда ткань стала почти прозрачной в лучах солнца.

Девушка с любопытством разглядывала нас, но молчала. Лишь звякнувшие заклёпки на перевязи меча Дианы вырвали её из размышлений. Она слегка наклонила голову, затем так же внезапно, как появилась, нырнула за ограду. Трава выдала, как она метнулась к воде, затем послышался плеск.

— А я говорила, не нужно верить червю, — сказала Рикарда. — Заманил нас сюда, чтобы эта сожрала. Как морская сирена, заманила песней, а как подойдёшь к траве, схватит за ногу и утащит под воду. Говорят, что ниже пояса у них рыбий хвост.

— Рикарда, вы верите в эти сказки?

— Самые страшные монстры этого мира всегда прикидываются вот такими хрупкими девочками или невинными мальчиками. Я её не почувствовала как человека.

— Вполне возможно, что это морок, — я посмотрел на дом. — Хранитель играет с нами. Но Уга абсолютно спокойна и любопытна, впрочем, как всегда.

Я не стал добавлять, что Рикарда была очень близка к истине, так как Великая мать благосклонно относится только к демонам. В том смысле, что они вызывают у неё любопытство. Люди же ей безразличны, пока стараются держаться подальше от меня, а если становятся слишком навязчивыми, то у неё появляется стойкое желание пустить в ход ритуальный нож.

— Возвращаемся? — заранее зная ответ, спросила Рикарда.

— Просто так потерять три дня? — возмутился я. — Нет уж, я должен узнать, ради чего мы тащились через пустыню, даже если это не смогу забрать. Просто утолю любопытство.

— Ну, пойдём, посмотрим, — проворчала Рикарда, поправляя перевязь меча.

Она первой зашагала к дому, я только улыбнулся и пошёл следом, легко обогнав. Прошёл метров двадцать, обернулся и, к большому удивлению, ни Рикарду, ни Диану не увидел. Мощённая крупным камнем дорога от прохода между холмами к дому была абсолютно пуста. Рядом с прудом тоже никого не было, как и в тени странных деревьев. Мне показалось, что я слышу ругань Рикарды. Она почувствовала моё присутствие где-то рядом и потребовала, чтобы я немедленно вернулся, и мы вместе поехали обратно. Подумав немного, я повернулся к дому и решительно зашагал в ту сторону. Нет, любопытство было сильнее. Больше всего я не люблю долгие и утомительные путешествия, поэтому просто не мог позволить себе потерять впустую столько времени и вернуться ни с чем. Улыбнулся, представив рядом Лиару, в глазах которой крупными буквами горело бы «Приключения!» Да и были мысли у меня по поводу этого дома и странной девушки, которую мы встретили.

Солнце только поднималось над горизонтом, поэтому во дворе царила прохлада. Пахло прудом, травой и чем-то неуловимым. Мне вспомнилось детство, когда мы с городскими мальчишками бегали на пруд, где тайком ловили рыбу и купались. Появилось стойкое желание сбросить одежду и нырнуть в пруд, чтобы смыть острый песок, немного охладиться и даже утолить жажду. Но от соблазна я удержался, решив, что это может подождать.

Перед домом было небольшое крыльцо и четыре длинных мраморных ступени. В углу лестницы я заметил своеобразный веник, связанный из гибких прутиков. Необычно, что за столько времени деревянная резная дверь нисколько не испортилась и выглядела так, словно её установили на прошлой неделе. Она легко поддалась, распахнувшись без скрипа. Как и в замке Матео, этот дом встречал меня просторным мраморным холлом. Потолка здесь не было, и если поднять голову, то можно увидеть купол центральной башни, украшенный причудливой мозаикой.

Раваны очень трепетно относятся к своей территории, а особенно к дому. Они как хищники не выносят конкурентов, поэтому и защиту ставят такую, что чужак истратит все силы, пока будет пробиваться внутрь, где его встретит хозяин, полный сил. А если у дома есть защитник, то проникнуть внутрь становилось почти невозможно. Кстати, у Валина, отца Рут, защитника в доме не было, так как вместе с сердцем семьи он утратил хозяйку дома. По словам Тали, даже если он обладал нужными знаниями, то его кровь потеряла что-то очень важное, без чего душа защитника пожирала бы саму себя.

Кроме замка Матео, я в гостях у раван не был, поэтому не мог сравнить ощущения. Ялиса как-то упоминала, что, приходя в гости к нам, она всегда чувствует, что попала в чужой дом, и ей становится немного неуютно. Тали на это только смеялась, говоря, что пройдёт ещё лет десять, и к этому чувству добавится вполне ощутимый дискомфорт. Мне же сейчас казалось, что я попал не в чужой, а в заброшенный дом. Чистый и ухоженный, но простоявший без хозяев долгие годы. Было ещё что-то странное, какая-то недосказанность. То ли дом был не рад, что я вошёл, то ли это проявились намерения девушки прогнать меня поскорее.

— Ох, а вот это было неожиданно… — сказал я вслух, чтобы услышать собственный голос и понять, что всё ещё нахожусь в здравом уме.

Я почувствовал прилив «жадности». Другими словами это и не выразить. Словно бедняк, увидевший на дороге золотую монету. Нет, не совсем так. Словно бедняк, увидевший на давно истлевшем трупе кошель, а на белых костяшках пальцев — дорогие кольца. От жадности сердце бешено заколотилось, а в голове заклубился туман, застилающий зрение и мешающий связано мыслить. Проняло аж до кончиков волос. Тряхнув головой, попытался отбросить наваждение.

Со стороны левого коридора послышался скрип и шорох, словно что-то тянули по мраморному полу.

— Если хочешь, чтобы я туда пошёл, могла бы просто об этом сказать…

Жадность не исчезла полностью, но отошла на второй план. Теперь я чувствовал себя разорителем гробниц и захоронений. За подобное в Империи наказание было очень жёстким. Если преступника ловили на месте преступления, то сразу вешали, а если он попадался на сбыте краденого или его просто выследили, то отправляли на соляные копи.

Левый коридор вывел меня к проходной гостиной. Из мебели здесь был только низенький столик, рядом с которым разбросаны разноцветные подушки. На столе серебряный графин, наполненный водой, рядом кубки. Складывалось чувство, что сюда вот-вот должны войти хозяева, выпить воды или вина перед обедом. Всего подушек — пять. Самая большая лежала в центре стола, три справа, одна слева. Мраморные и, наверняка, холодные полы должен был покрывать ковёр, а может и не один, но его по какой-то причине не было. При виде воды в кувшине в горле запершило, но трогать я ничего не стал, проходя дальше.

За гостиной тянулся длинный коридор, упирающийся в винтовую лестницу. На весь проход всего одна дверь, слегка приоткрытая. На двери бронзовая изогнутая ручка, отполированная и блестящая от многих прикосновений. Увидев в просвете что-то интересное, я толкнул её. Библиотека. Комната просторная, разделённая на две части. Небольшое пространство у входа застелено старым ковром, на котором лежало несколько потрёпанных подушек, покрытых заплатками с аккуратными швами. На одной подушке лежит книга, на вид — очень старая, возьми в руки, и она начнёт рассыпаться. Рядом полупустой книжный шкаф. На средней полке всего семь книг, таких же старых, в потрескавшихся переплётах. Дальше ещё интересней, так как вторая часть комнаты была укрыта толстым слоем пыли. Там тоже были ковры и подушки, выглядевшие совсем не тронутыми временем. Резных стеллажей с книгами — три, один из которых заполнен свитками. Под пылью плохо видно, но думаю, что бумага всё ещё белая, а чернила — яркие и насыщенные.

Демон жадности снова зашевелился, так как книги манили знаниями, историями и тайнами. Несколько минут я смотрел на них, постоянно возвращаясь взглядом к свиткам. В них точно было что-то особое, очень важное и нужное. Я едва не поддался любопытству, но внезапно мне привиделась статная женщина в просторной светлой одежде, очень напоминающей мантию. Настоящая жительница пустыни: смуглая кожа, тёмные волосы и глаза, слегка выдающиеся скулы. Она что-то строго говорила маленькой девочке, показывая на книги и свитки, затем улыбнулась и сделала приглашающий жест к книжному шкафу, что стоял у входа. Надо было видеть, как засверкали от радости глазки у девочки. Мне показалось, что она и читать не умеет, но этот жест значил для неё очень много. Пусть её не допустили до знаний, а выделили маленький уголок со сказками, в этот момент она была счастлива, как никогда прежде.

— Соблазн, однако, — протянул я, делая шаг назад и закрывая дверь, возвращая её в то положение, что было до моего прихода.

Коридор, лестница, затем ещё проход. Приоткрытые двери в спальни, лёгкий запах пряности и прохлады. Странный всё-таки это был дом. Возле одной из комнат я остановился, заглянул внутрь. Мне показалось там что-то мелькнуло. Ещё один старый ковёр, пара сундуков в дальнем углу и больше ничего. Сложно сказать, что это за комната была раньше. И снова привиделось, как возле большого зеркала, парящего в воздухе, стоит та же женщина. Она помогает маленькой девочке надеть простое, но аккуратное платье. Что-то похожее носили жительницы пустыни. Туника с пышными рукавами из лёгкого, почти невесомого шёлка, расшитый разноцветными нитями пояс. Снова радость и смущение на лице девочки. Картина в воображении сменилась. Теперь я видел стройную девушку, стоявшую спиной к двери. Она держала в руках старую светлую ткань, расшитую золотом. Ткань буквально расползалась в её руках от простого прикосновения. Лишь золотые нити неровной паутиной остались в ладонях. Это было очень грустное воспоминание, настолько, что у меня сердце на секунду сжалось.

Уга немного заволновалась, как бы говоря, чтобы я поубавил любопытство, иначе до добра это не доведёт. Нужно было торопиться, пока наваждения меня окончательно не затянули. Действительно, если сосредоточиться, то я уже мог услышать голоса и даже смех. Какие-то рваные воспоминания и эмоции.

Мимо спален я прошёл, решительно не заглядывая внутрь. Меня заинтересовала неприметная дверь за лестницей в другом крыле дома. От неё едва заметно тянуло силой. Пришлось приложить усилия, чтобы открыть её. Внутри царил полумрак, так как не было окон, и, если присмотреться, то в центре можно увидеть каменный постамент. Он не походил на тот, что стоял у нас в доме, но это действительно была комната хранителя. А попал я внутрь так легко, потому что символы на стенах давно стёрлись. Даже следов не осталось. Я запалил белый огонёк на ладони, шагнул внутрь и провалился на полступени. Под ногой что-то хрустнуло, рассыпаясь в труху. Наклонившись, я понял, что это паркет истлел за столько лет. Странно, ведь в доме было много дерева, те же перила на лестнице, но они пострадали совсем немного.

Я нерешительно стоял в дверях пару минут, привыкая к темноте. Даже огонёк немного притушил, так как он начал резать глаза. Теперь я мог видеть, что паркет в комнате высох не полностью. Рядом с постаментом осталось примерно полметра ещё крепких досок. Они имели насыщенный тёмно-красный цвет с чёрными прожилками. Обработаны грубо и лаком не покрыты, но именно так Тали описывала кровавое дерево. Я одновременно и удивился, и обрадовался такой неожиданно приятной находке. А ещё на постаменте стоял серебряный ларец. В комнате хранителя мог находиться только тот самый контур, про который мне Тали все уши прожужжала. Серебро и золото, не тронутое временем, покрытое вязью древних рун. Именно ларец источал силу, наполняющую весь дом. И это был просто дар судьбы, свалившийся мне в руки. Просто бери и беги домой.

— Руны исчезли, и ты брал силу из кровавого дерева, да? — тихо спросил я, имея в виду хранителя.

Я осторожно прошёл к ларцу. Высохшее дерево под ногами с тихим хрустом рассыпалось, в воздухе ощутимо запахло горькой пылью. Внутренний голос подсказывал, что надо забрать отсюда оставшееся дерево и контур, чтобы быстрее доставить его к Тали. Азму сейчас тяжело следить за таким большим домом, но с этой штукой он сможет не только охранять нас, но и спокойно поддерживать огонь во всех очагах на кухне и под огромным чаном, греющим воду для ванной комнаты.

Осторожно коснувшись пальцем ларца, я сразу же отдёрнул руку, но ничего не произошло. Прислушавшись к ощущениям и не заметив ничего странного, вновь потянулся к нему и откинул крышку, заглядывая внутрь. На мягкой выделанной коже лежал серебряный браслет, изображавший змею. Маленькая голова с парой красных камней в глазницах, острые иголки зубов и длинное тело. Я насчитал семь колец. Стоило протянуть к ней руку, как змея ожила, повернувшись ко мне, и метнулась вверх, впиваясь в палец.

— Ах, ты ж!.. — прошипел я от резкой боли, так как змея умудрилась вырвать небольшой кусочек плоти из пальца. Затем она нырнула обратно, юркнув под подушечку из кожи. — Маленькая… гадина! Червяк переросток!

Хотел было сказать что-нибудь более неприятное, но сдержался. Рассыпая красный песок из раны, использовал исцеление, чтобы снять боль.

— Успокойся, ничего я тебе не сделаю, — произнёс я, догадавшись, что это и есть хранитель дома. Я быстро убрал подушечку, глядя на свернувшуюся кольцами змею. Сделано очень искусно, видно каждую чешуйку. — Немудрено за столько лет одичать…

Мы смотрели друг на друга пару минут. Я снова потянул к ней руку, и она прыгнула, взвиваясь вверх. Вонзила клыки между большим и указательным пальцами. Вот теперь я ругался как портовый грузчик, взмахнув рукой. Змею подбросило, и она рухнула где-то в центре комнаты, с хрустом пробив рассыпавшиеся в труху доски. Со злости я прыгнул следом и, что удивительно, запустив наугад руку, схватил змею прямо поперёк тела. Она извернулась и прокусила мне ребро ладони, отчего резкая боль отдала аж в локоть. Наверняка кость острыми зубами пробила.

— А ну, прекрати истерику! — заорал я и зашипел от боли. Потряс ладонью. Змея вцепилась в ладонь как бульдог стражи в несчастного карманника. — Не грабитель я! Видит Великая мать, ни одной вещи не возьму, пусть сгниёт всё!

Змейка сверкнула красными глазками, смотрела на меня секунд десять, затем разжала челюсти. Я сложил ладони, где она свернулась клубочком.

— Успокоилась? Уф… Прости, что напугал. Давно этот дом без хозяев стоит? Сто лет, пятьсот, больше? И сколько он ещё так простоит, прежде чем превратится в руины?

Змейка наклонила голову, мелькнул крохотный серебряный раздвоенный язык. Я пару минут ждал, но ответа на вопросы так и не получил. Не чувствовал я в ней намерений, не видел картин в воображении. Впервые почувствовал себя сумасшедшим, разговаривающим с драгоценным украшением. Но она меня понимала, в этом я был уверен. Так мы и смотрели друг на друга. Холодный металл постепенно начал впитывать тепло моих ладоней.

— Рикарда была права, надо было зажарить этого червя до хрустящей корочки, — вздохнул я. — Чтобы яснее выражался, когда говорил, что от этого зависит жизнь. Видишь, кто-то в этой бескрайней пустыне за тебя переживает, что даже меня сюда притащил. Но, к сожалению, я не умею и не знаю, как восстановить руны в этой комнате. Могу спросить у Тали, но это займёт уйму времени. Если вернусь, то только к лету.

Если бы змейка умела выражать эмоции, её взгляд был бы подозрительным. Из всего сказанного мной она поняла только про руны в комнате. Смерив меня этим самым взглядом, она посмотрела на ларец, а ладоням стало немного щекотно, так как её тело начало неспешно двигаться, ещё больше сворачиваясь в кольца. Наверняка подумала вернуться на подушечку и закрыть крышку ларца, тем самым отгородившись от незваного и наглого гостя в моём лице.

— Вижу, что ты поддерживаешь несколько комнат, чтобы хозяева, когда они вернутся, не увидели руины и пыль вместо ковров и мебели, — добавил я, повернувшись к ларцу. — Похвально, но это всего лишь вещи. Уверен, что те, кого ты ждёшь, будут рады увидеть невредимыми не занавески и подушки, а тебя. Любую мебель можно купить, сколотить из досок, даже украсть. А если ты будешь тратить так много сил впустую, то и себя загонишь и дом не сохранишь.

Она двинулась к краю ладони, всем видом показывая, что советы и нотации ей не нужны.

— Вообще, Тали говорила, что часть раван ушла в другой мир ещё в то время, когда её тётка Карина была не старше, чем она сейчас. Вряд ли тебя здесь просто забыли. Может, из-за суматохи так произошло, а может, они просто пострадали и не было возможности вернуться. И спросить не у кого, у меня из знакомых только молодёжь, по меркам раван. Но, как говорят люди, из любой ситуации есть как минимум два выхода. Если твоя родня не может вернуться, это не значит, что за ними нельзя уйти следом.

— Любопытно, конечно. Можно попробовать докопаться до истины, узнать, что произошло, но сколько на это времени уйдёт, сказать не берусь. Могу только обещать, что попрошу Тали помочь с рунами, чтобы оазис не исчез до этого времени. Только, знаешь, дом — это хорошо, если он не тюрьма, где в одиночную камеру даже стража не заглядывает, проверить, жив ты или помер давно.

— Мне кажется, в этой штуке почти не осталось магии, — я подошёл к ларцу, чтобы змейке было проще сползти на подушечку из мягкой выделанной кожи. Вот только она уже не собиралась спускаться, пристально глядя на меня красными глазками. — Ну, что ты смотришь как голодный волк на овцу? Или, правильней сказать, как пустынный лев, увидевший одинокого верблюда. Могу поделиться с тобой силой, если она тебя не убьёт. Аш, вредная собака, говорит, что ничего противней не пробовала. Давай так, за то, что побеспокоил, в качестве извинений.

Освободив одну ладонь, я слегка вытянул жреческий нож, чтобы порезать палец. В отличие от укуса этой малявки, резанувшая боль показалась комариным укусом. Стоило продемонстрировать порез, как змейка в пару движений поднялась к запястью, подставляя голову так, чтобы капля упала ей на макушку. Пару раз сверкнул серебряный язык. Чтобы собрать больше сил, пришлось сосредоточиться. От этого даже ладонь начало жечь, секунда, и капля упала змейке точно между глаз. Маленькие рубины вспыхнули, и кровь буквально втянулась в них.

— Нормально? — спросил я, ничего необычного не почувствовав.

Серебряная змея замерла на секунду, а затем юркнула в правый рукав и обвилась вокруг предплечья.

— Эй, я не понял, — возмутился я, подтягивая рукав. — Ты чего удумала? В коробку…

— Немедленно отпусти меня! — рассерженный женский голос прогрохотал на весь дом, заставив вздрогнуть. — Убью тебя, ничтожный вор!

Я втянул голову в плечи прислушиваясь. Внезапно почувствовал огромное желание бежать отсюда, поэтому выскочил из комнаты хранителя и помчался по длинному коридору к лестнице, спеша покинуть дом как можно быстрее. Что-то подсказывало, что связываться с обладательницей этого голоса не стоило. Даже мурашки по коже бежали от одной мысли. Просто она говорила не на языке людей, но я её при этом понимал. Надеюсь, это не хозяйка внезапно решила вернуться. Я выскочил в просторный холл первого этажа, уже видя приоткрытую дверь.

— А-а! — раздался голос откуда-то справа.

Обернувшись, я увидел ту самую женщину, что мы встретили у пруда. Мне показалось, что она летела над полом, выставив перед собой руки, словно собираясь вцепиться мне в шею. Я даже «мама» не успел сказать, как она врезалась в меня, протащила через полкомнаты и со всей силы впечатала в стену. Клянусь, что-то в спине хрустнуло, отдав болью в ногу. Затем, в обнимку с женщиной, я совершил головокружительный взлёт метра на четыре, и она вбила меня уже в пол. Я едва успел нужное заклинание произнести, чтобы сознание не потерять. В голове загудело, перед глазами поплыли яркие искорки, отдавая болью в затылке.

— Отдай меня! — крикнула она и вцепилась руками мне в шею, принявшись душить. Признаюсь, что даже рассерженное лицо у неё было очень красивым. — Куда ты меня спрятал!

Моя рука сама потянулась к кинжалу, рукоять которого больно впилась в поясницу. Но я кровожадные мысли прогнал и схватил женщину за руки, пытаясь разжать хватку. Её тонкие изящные руки, казалось, сделаны из камня или железа. Мне ни на миллиметр не удалось их сдвинуть. Удушья я не чувствовал, но вот шейные позвонки опасно трещали. В груди вновь начал разгораться огонь, и мне даже удалось немного сдвинуть её ладони. Сам не понял, какое исцеление наложил на себя, но подействовало, и боль из шеи немного отступила.

— Дура… — прохрипел я, — бешенная…

— Верни! — она пыталась сжать пальцы на шее, но я уже отодвинул её руки достаточно далеко.

Внезапно она вырвала руку, схватила меня за отворот куртки и рванула на себя. Послышался треск ткани.

— Где ты меня спрятал? — пыхтя сквозь зубы, она умудрилась оторвать вторую часть куртки, оставив мне только рукав.

— Сумасшедшая баба! — выругался я, отползая назад и вскакивая на ноги. Потёр шею, проверяя, не стала ли она тоньше и длиннее стараниями этой дуры.

Женщина тем временем копалась в порванной куртке, выудив из кармана кошель с золотом. Встряхнула, со звоном рассыпав монеты по полу. Из другого кармана вытащила крупный рубин, посмотрела на него голодными глазами, а потом швырнула об пол со всей силы, отчего тот разлетелся осколками. Не найдя в карманах нужное, она злобно зыркнула на меня, даже оскалилась. Я подумал, что снова кинется, но она поморщилась, шмыгнула носом, закрыла лицо ладонями и в голос разрыдалась.

— Ничтожный вор, — выдала она, затем закричала на высокой ноте от бессилия и снова залилась слезами.

От её крика у меня в ушах зазвенело, я даже проверил, не побежала ли из них кровь.

— Чуть голову не оторвала, дура! — крикнул я. Чувство было такое, словно меня поломали, а потом сложили из осколков обратно. Три заклинания главного исцеления подряд, последнее из которых подействовало лишь отчасти, сильно вымотали.

На предплечьях и запястьях девушки, на белоснежной коже проступили синяки от моих ладоней и пальцев.

— Ладно, не плачь, — вздохнул я, осторожно подходя к ней. Коснулся предплечья, применяя исцеление. — Что там я у тебя забрал? Это?

Я подтянул рукав сорочки, немного пострадавший и треснувший по шву у плеча. На предплечье удобно устроился браслет в виде серебряной змеи. Темноволосая девушка убрала ладони от глаз, увидела его и тут же вцепилась в мою руку.

— Руку не оторви, — устало сказал я. — Зовут тебя как?

— Кифа, — выдала она, пытаясь понять, как стащить с руки браслет. При этом она даже палец под него не могла просунуть. Серебряная змейка отчаянно сопротивлялась.

Девушка говорила на странном языке, немного схожем с речью асверов. И слово «Кифайр» на нём означало «Чёрная». А ещё это было имя наги, одной из генералов демона Хрума. Оно громко звучало когда во множественных и кровопролитных битвах великий демон был разбит, а его армия рассеяна по всей земле. Если я не ошибаюсь, в храме Пресветлого Зиралла была фреска, изображающая битву войска людей с ордами демонов. И там были наги, не такие красивые, конечно, а больше походившие уродливыми лицами на змей. Кифа там изображалась в чёрных доспехах, сжимая в одной руке изогнутый меч, а в другой отрубленную голову одного из светлых полководцев, верховного жреца Зиралла. Последователи светлобога на своих фресках изображали много всякого, странно, что среди прочего в рядах войска Хрума не было асверов.

Собственно, Кифа — очаровательная сероглазая женщина. И волосы у неё под стать имени — длинные и чёрные, с вкраплениями красных прядей. А в остальном она была нагом или нагой, уж не знаю, как правильно произнести. До пояса — красивая женщина, а ниже — змея. Тело длинное, не меньше семи метров, покрытое острыми чёрными чешуйками с красными прожилками. Странно, что я к этому так спокойно отнёсся. Это, наверное, оттого, что меня головой о мраморный пол приложили хорошенько.

— Что, этот ничтожный вор, — спросила Кифа, глядя на браслет, — поможет найти маму?

— Эй, вы там не выдумывайте, — возмутился я. — Я обещал только узнать, куда ушли раваны и можно ли вам отправиться следом. Да и то не сейчас, а позже. Я немного занят. Поэтому, Кифа, забирай свою подругу…

— Не подруга, — перебила она меня, показывая пальцем на браслет, — это я.

— В смысле?

— Это я, — она ещё раз ткнула пальцем в серебряную змейку. — Что не понятно? Просто мы поругались и не разговариваем. Ну, не разговаривали, пока ты не пришёл. Наговорил мне всякого, соблазнил как Дашар.

— Как кто?

— Дашар — это великий демон лести, — она посмотрела на меня так, словно я не знаю простых истин. — Ему поклоняешься?

— Как я могу поклоняться тому, о ком не слышал никогда? Да, забыл представиться. Берси моё имя. Мне покровительствует Уга.

— Великая мать, — покивала Кифа. — Только она и Дашар могли провести тебя через мою защиту. Ладно, ничтожный вор и соблазнитель, я позволю тебе найти мою маму. Если твои деяния не уступают сладким речам.

— Кого-то ты мне напоминаешь, — я прищуренно посмотрел на неё.

— Ты встречал ещё наг? — заинтересовалась она.

— Напоминаешь не внешне, а наглым поведением. Будешь обзываться, вообще помогать не стану.

— Не хотела тебя обидеть, — сказала она, при этом крепче сжимая мою руку, чтобы не сбежал.

— Ну что, как решим? Я поговорю с Тали, хозяйкой моего дома, она прилетит сюда и поправит руны в комнате хранителя. Лет на пятьдесят хватит с лихвой. Я пока разберусь с насущными делами и подумаю, как лучше начать поиски информации, куда ушли древние.

— Подумаешь, как начать? И всё? — не поняла она. — Зачем думать? Искать надо!

— Это не так просто. Мир гораздо больше, чем оазис. Даже больше, чем пустыня.

— Можно искать повсюду, — кивнула она. — Так даже лучше. Чем больше мест обойдём, тем меньше останется. И раз я уже решила, то мы отправимся с тобой.

Она посмотрела на серебряную змейку, словно та была главной или старшей и могла принимать подобные решения.

— Видишь ли, Кифа, люди очень боятся таких как ты, и сразу попытаются убить. Именно поэтому я не могу взять тебя с собой. Это очень опасно.

— Сделай так, чтобы они меня не видели, — как само собой разумеющееся, сказала она, глядя наивным взглядом.

— Не умею, — я развёл руками. — К тому же ты… большая, чтобы спрятать.

— Дурманить умы людей очень просто. Ладно, я могу и сама, — она поморщилась. — Только я давно не пробовала прятаться, и мой облик будут видеть жрецы богов. Ещё высшая магия и «истинный взор» могут меня раскрыть.

Её тело начало двигаться, собираясь в кольца.

— Раньше я была меньше, — она критически осмотрела себя.

Я думал, что она сейчас превратится в человека или что-то такое, но ничего не произошло. Пару минут мы молчали, ожидая непонятно чего.

— Идём? — спросила она. — А то спутники тебя потеряли. Или они твои слуги?

— Они мои друзья.

Кифа кивнула и первой выскользнула из дома. Я же подумал, почему всё так произошло? Кто бы сказал, что хранителем окажется настоящий демон, я бы сюда ни за что не пошёл. Хотя кого обманываю, всё равно бы побежал спасать. Быть забытой в доме, провести в одиночестве столько времени — такой судьбы никому не пожелаешь. Любой человек с ума бы сошёл и в пруду утопился.

Я бросил взгляд на браслет. Чувство такое, словно потерявшийся ребёнок схватил тебя за руку и крепко держит, боясь отпустить и снова остаться в одиночестве. Посмотрев на разбросанные по полу золотые монеты и разорванную куртку, вздохнул и вышел из дома. Уже в дверях мне показалось, что за спиной что-то хрустнуло или осыпалось. Во дворе тоже произошли небольшие изменения. Зелёная трава рядом с прудом высохла, быстро уходила вода, словно просачивалась в песок. Со странных деревьев облетали большие листья, оставляя голый ствол, делая его похожим на большую палку, воткнутую в землю.

В центре двора меня ждала Кифа, глядя на дом, а позади, угрожающе выставив мечи, стояли Рикарда и Диана. Быстро сбежав с крыльца, я поспешил к ним.

— Берси! — Рикарда первой добралась до меня, схватив под руку. — Что происходит?

— Думаю, что время возвращает своё, — я показал на дом. — Да, знакомьтесь — это Кифа. Она была хранителем дома очень много лет. И я, вроде как, пообещал найти её маму.

Рикарда закрыла глаза ладонь, помассировав немного виски.

— Ты видишь, что это демон? — спросила она, не убирая ладонь.

— Наг, — кивнул я. — Змееподобный демон.

— И ты обещал ему помочь? Прочесать всю пустыню, чтобы найти… Кого? Мать?

— Не совсем так… В общем, всё сложно.

— Великая мать, — тихо произнесла Рикарда, — что за странного мужчину ты нашла?

В это время в доме что-то сломалось, и правый купол провалился внутрь. Послышался громкий треск, звук обваливающихся камней и звон стекла. Верхние окна левого крыла выбило потоком пыли.

— Только не говори, что это ты во всём виноват.

— Отчасти, — я криво улыбнулся. — Давайте выбираться отсюда, нам ещё сутки ехать через пустыню в обратном направлении. Или же устроим лагерь и выспимся? Я легко могу пару дней на ногах простоять, а как вы? Всё-таки три дня — много, свалитесь с червя на полном ходу и шею свернёте.

— По-хорошему, надо бы часов шесть поспать, — согласилась Рикарда, затем поморщилась, когда облако пыли накрыло нас. — И ты собрался тащить её с собой в Империю?

— Она сказала, что может сделать так, что её никто не узнает. Кифа! — повысил я голос. — Пойдём, время поджимает. Кто его знает, сколько нас будет ждать кадла.

Я первым зашагал к выходу, подхватив по пути Диану под руку. Шагов через пятьсот нас догнала Кифа, скользя по дорожке, присыпанной песком. По лицу сложно сказать, о чём она думала, но догадаться можно. Диана, держащая меня под руку, всю дорогу оглядывалась на неё, словно не в силах поверить своим глазам. Рикарду же больше беспокоило не то, что такой странный демон существует, а то, что я собирался тащить его с собой. Когда же впереди показалась огромная туша червя, Кифа устремилась вперёд. В её глазах мелькнуло удивление и что-то похожее на восторг. Мы тоже прибавили шаг, стараясь не отставать.

Когда мы подоспели, Кифа уже крутилась у бока кадлы.

— Какой он красивый! — восторженно говорила она на языке демонов, гладила его шкуру. — Такой огромный и сильный. Настоящий Владыка песков!

Кадла, судя по всему, понимал и от комплиментов млел. От него раздавалось едва заметное гудение.

— Это он вас сюда привёл? — спросила Кифа оглянувшись и снова принялась гладить червя. — Какой молодец!

— Всё, — тихо добавил я, — теперь на нём можно кататься по всей Империи. Она из него верёвки вить может. Тоже мне страшный пустынный бог. Так, давайте устроим небольшой привал, а после полудня отправимся в путь. Надо только ткань натянуть вон у того камня большого. Думаю, что получится соорудить навес.

К этому времени солнце поднялось достаточно высоко, и воздух начал раскаляться. Благо оно висело не ровно над нами, поэтому указанный камень отбрасывал небольшую тень. Верёвка у нас была, как и просторная ткань от имперского шатра. Проблема стояла только в кольях, чтобы конструкцию закрепить, но даже без них мы смогли смастерить косой навес, куда поместились все, кроме Кифы. Пока мы разбивали своеобразный лагерь, она с интересом изучала окрестности, походила кругами вокруг Аш, благоразумно решив её не будить.

— Мне не надо, — я покачал головой, когда Рикарда протянула одну из фляг. — Пейте и ложитесь спать. Диана, ты так не уснёшь.

— Она тебя съест, когда мы заснём, — сказала Диана, не зная, как бы так устроиться, чтобы следить за выходом из-под навеса.

— Зачем ей меня есть? — рассмеялся я, усаживаясь поудобнее и вытягивая ноги. — Давай ложись вот сюда и клади голову мне на колени. Рикарда, Вы тоже поспите, я покараулю. Вон, кадла тоже присматривает за нами, пока на солнышке греется. Он так замёрз на севере, что теперь неделю отогреваться будет. Кифа успокойся, береги силы, нам ещё сутки ехать в обратном направлении.

— Она наш язык понимает? — спросила Рикарда.

Кифа сделала ещё раз обошла вокруг камня и подползла к краю навеса, прячась в тени камня.

— Жарко, — она сбросила ладонью капельки пота с лиц. — И душно.

— Ты язык людей понимаешь, почему не говоришь на нём?

— Нельзя оскорблять себя языком смертных, — многозначительно сказала она. — Он некрасивый и грубый.

— Язык как язык, — я покачал головой. — Какая разница как говорить? Главное, чтобы тебя понимали.

— Берси, слушай, — она сглотнула, облизнула губы, — а у вас, случайно, нет маленькой рыбки? Хотя бы в ладошку размером?

— Нет. Есть сушёное мясо, фрукты и сухари. Хочешь кушать?

— Рыбку хочу, — вздохнула она и добавила жалобно. — С икринками.

Кифа скосила взгляд на Диану, которая удобно устроилась у меня на коленях.

— Никогда не видела людей с рогами, — сказала она.

— Это не люди, а асверы полудемоны.

— Дети Асы? Не слышала о таком боге. Знаю только берберов, детей бога медведя. Только я никогда не видела медведей, в книгах написано, что они страшные, толстые и покрыты шерстью.

— Асверы — дети Великой матери, Уги, — пояснил я. Рикарда повернулась на другой бок что-то проворчав. — А что касается беров, то детей не знаю, а вот его внуки называют себя куберами. И они довольно страшные внешне.

— Тогда кто такой Аса, и почему они называют себя его детьми?

— Здесь всё не просто, — пустился в размышления я. — Думаю, когда они впервые столкнулись с другими жителями этого мира, то им резонно задали вопрос, какому богу они поклоняются, и чьи они дети. Но асверы то ли на этот вопрос не стали отвечать, то ли их просто не так поняли. Асм — с древнего языка означает «Я». Это слово можно произнести как Азм, что на языке демонов означает то же самое. Поэтому асверы — это дети самих себя. То есть они как бы сами себе дети или что-то в этом роде. Понимаешь?

— Понимаю, — она удивлённо посмотрела на меня. — Я не знала, что ты мудрец! Хафтар по сравнению с тобой — несмышлёный ребёнок.

— Кто это такой?

— Мудрец и мирооткрыватель, написавший книгу. Он описывал диких существ и народы сорока великих княжеств. Но про асверов там нет ни слова.

Я обратил внимание, что чёрное змеиное тело Кифы постепенно закапывалось в песок. Догадываюсь, как сильно чёрный цвет раскаляется на солнце.

— А о чёрных больших собаках он писал? — я кивнул в сторону Аш.

— «На большом рынке Келеба встретил я купцов заморских, — процитировала Кифа, — торговали они необычными бирюзовыми драгоценными камнями, переливающимися на солнце как самые дорогие изумруды. В клетках позади них томились высокие и крепкие белокожие рабы, но внимание рыночной толпы привлекала огромная чёрная собака, размером с быка. Несколько стражников, одетых в белые ткани, не подпускали близко зевак. Сам князь Рамин приехал утром на рынок, чтобы увидеть чудовищную собаку и поговорить о щенках».

— Узнать бы, как давно это было, — тихо сказал я. — Значит, иноземцы приплывали к нам через Великое море раньше? И собаки у них уже были.

— Хафтар писал, что особенность этих собак — ум и способность мыслить. Только с возрастом они глупеют. А ещё они умеют выдыхать огонь.

— Глупеют они оттого, что поедают плоть, — я улыбнулся. — Это огненные псы, и они действительно умные, только говорить на человеческом языке не умеют.

Следующие часа два я рассказывал о том, как в Империю вторглись иноземцы вместе с огненными собаками, как я впервые столкнулся с ними, как познакомился с Азмом. Кифа слушала, едва ли не открыв рот, улавливая каждое слово. Впервые меня кто-то слушал с таким вниманием. Не потому, что я рассказывал очень интересно, хотя и не без этого, просто это было что-то новое, необычное и удивительное. Хотя что может быть более удивительным, чем демон-наг. Даже в старых сказках, где упоминались раваны, они встречались очень редко. Вспоминая их, люди обычно писали о демоне Хруме и древней войне.

Немного узнал я и о Кифе. Жила она в одном бесконечно-повторяющемся дне. Вставала утром, убиралась в доме, отдыхала, читала книгу. Иногда могла надолго уснуть, а когда просыпалась, то приходилось долго убирать песок от дома и их оазиса. Тяжелее всего было с прудом. Нужно было черпать из него песок, чтобы он не обмелел и был постоянно глубоким и чистым. Очень редко к ней прилетали разные птицы. Сначала она на них охотилась и даже готовила скромный ужин, но от этого птицы скоро начали избегать оазиса, поэтому она стала более осторожной. Кифа не могла точно сказать, сколько лет она так жила. Но за это время она выросла из маленькой девочки наги в очаровательную женщину. Мне показалось, что выросла она только телом, в то время как в поведении у неё проскальзывали детские нотки.

За разговором время летело быстро. Я успел рассказать Кифе о том, как появился в этой пустыне, как повстречал кадлу, ну и вообще о том, зачем поехал на юг.

— А почему у Империи нет имени? — спросила она.

— Имя было, когда далёкие предки нынешнего Императора владели парой княжеств. А когда начали расширять границы, захватывая соседей, появилась Империя.

— И Сорока Княжеств больше нет? — уточнила она. — Сорока великих столиц, о которых писал Хафтар?

— Южных княжеств сейчас много, может два десятка и наберётся. Только в некоторых нет даже крупного города со стенами. Просто деревня, в которой правит князь с дружиной в два десятка человек. Далеко на востоке остались только дикие племена, с которыми мы не воюем. Точнее, они избегают войны с нами. На западе — Великое море, откуда прибыли иноземцы с огненными псами. А на севере империя варваров под предводительством владыки Шантана. У меня дома живёт его дочь. Он отдал её в знак добрых намерений.

— А зачем ты служишь Императору?

— Причин много. Так сразу не ответить.

— Непонятно, — она наклонила голову, повела плечом, поморщилась.

— Ну-ка повернись, — попросил я. Кифа сидела так, что левое плечо выглядывало из-под навеса. — Поздравляю, сгорела на солнце. Давай руку, надо магию использовать, иначе будешь болеть.

— Мама говорила, что магия людей на меня не должна действовать. А обгоревшая кожа слезет завтра.

— В любом случае, — я использовал заклинание от ожогов, — будет болеть, а это неприятно. Отдал бы тебе свою куртку, если бы ты её не порвала. А запасную я не подумал взять.

— Прости, — она виновато опустила взгляд.

Солнце, тем временем, начало клониться к закату. Кифа немного приподняла голову, выглядывая из-под навеса.

— Песчаная буря идёт, — сказала она. — Сухим песком пахнет.

— Мы от неё на черве убежим?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Можно в песок закопаться и переждать.

— А дышать, как? — удивился я такому предложению. — Да и пора в путь уже. Диана, просыпайся.

Я тронул её за плечо. Она недовольно зашевелилась, открыла один глаз.

— Надо ехать. К тому же, если идёт пыльная буря, я бы поехал раньше. Рикарда?

— Уже не сплю, — сказала она, усаживаясь на песке. Повела плечами, разминая их. — Что там про бурю?

— Надо как-то в эту ткань на спине червя завернуться, — задумчиво сказал я, глядя на навес. — Кстати, хорошая идея, но не знаю получиться ли.

— Глупая затея. Когда ничего не видишь, сложно держаться. Если ехать, то давайте поторопимся. Когда настигнет, можно будет остановиться и переждать. Надеюсь, получится от неё уехать. Седлай червя, буди Аш. И не копайтесь.

Мы на секунду замерли, так как песок вокруг зашевелился, выпуская тело Кифы. Она сбросила с себя песок. Рикарда покачала головой, сдержавшись, чтобы не сказать всё, что она по этому поводу думает. Протянула мне два шейных платка, один из которых я вручил Кифе. Обрадовавшись, она пошла смахивать остаток песка с хвоста, там, где он забился в щели между чешуйками. Мы немного посмотрели на это действо, а затем, словно опомнились, поспешили разбирать лагерь.

Аш не хватило полдня, чтобы хорошо выспаться, поэтому её пришлось долго расталкивать. После пробежки по пустыне шкура у неё стала пыльной, приобретя желтоватый оттенок.

— Сейчас покормлю, — я отцепил от пояса огненный жезл. Только чудом он не сломался, когда меня уронила Кифа.

Стоило только вспомнить, и она подползла к нам, с любопытством глядя на тёмный артефакт. Аш на змею смотрела с подозрением и с таким видом, словно считала, что чем они друг от друга дальше, тем лучше. При этом неприязни она не испытывала, как и удивления.

— Интересные у них глаза, как огоньки, — сказала Кифа. — Это она огонь поедает? И у тебя дома хранителем один из них?

— Платок, который я тебе дал, он для того, чтобы лицо закрыть от ветра с песком, — я показал взглядом на её предплечье, куда она его повязала. — Сейчас покажу, как его правильно носить.

Аш встала, подошла чтобы боднуть меня макушкой в плечо.

— Что такое? — я погладил её по шее. — Хорошо, доберёмся до наших, почищу твою шкуру мягкой щёткой. Да, надо ей помочь.

Я представил картинку щенка, рядом с которым сидит мать. Она встаёт, уходит на охоту. Сменяются дни, а она всё не возвращается. В воображении Аш мелькнул образ высокой клетки с железными прутьями, рядом с которыми крутятся люди. В одной из клеток сидит эта самая самка. И глазки у Аш очень недобро полыхнули.

— Не знаю, Аш, не знаю, — ответил я.

Она встала, обошла меня, уселась напротив Кифы.

— И что она хочет? — спросила Кифа у меня.

— Говорит, чтобы ты не беспокоилась и положилась на меня, что я обязательно твою маму найду, — я рассмеялся. — Мне бы её уверенность.

— Она такая милая, — Кифа осторожно погладила её по шее. — И горячая.

— Так, теперь надо убедить кадлу, чтобы доставил нас обратно, — сказал я. — Отряд будет ждать нас на границе песков, возле заброшенного поселения. Мы его по пути сюда проезжали.

— Я поговорю, — сказала Кифа, направляясь к червю.

Аш обернулась, посмотрела на меня, словно говоря, что я хороший, раз помогаю наге.

— Это ты слишком добрая, — улыбнулся я, потушив огонь.

Кифа, тем временем, что-то тихо говорила червю. Я услышал только обрывки слов. Она просила его время от времени наведываться сюда, вдруг её мама вернётся. А ещё присмотреть, чтобы в округе не завелись бандиты.

От песчаной бури мы всё-таки убежали. Она задела нас краем, слегка присыпав песком. Правда, червю для этого пришлось немного сместиться на запад и сделать крюк, отнявший у нас пару часов. Кифа довольно легко забралась на червя, спокойно удерживаясь на нём и без верёвки. Почти всю дорогу она засыпала меня вопросами: почему, зачем, когда. По-моему, за день я наговорил столько же, сколько за два прошлых месяца вместе взятых. Не будь целителем, сорвал бы голос.

Граница пустыни показалась только к закату. Получается, что короткое путешествие отняло у нас почти три дня. Хотя Тали и говорила, что мне можно не спать, бороться с усталостью было сложно. Она накатывала волнами, и к концу пути я всё же провалился в сон. Хорошо, что на последнем отрезке не было барханов и мы двигались по пустынной равнине. И приснился мне странный сон. Я видел городские трущобы, самые бедные кварталы, где валялись горы мусора, везде сновали крысы и какие-то чёрные птицы с острыми клювами. Видел чумазую беспризорную ребятню, бегущую по узким улочкам. За ними гналась шумная стража, лязгая частями доспехов и оружием. Знакомая картина. Только у нас город был существенно меньше, да и у детей не было хвостов и рогов. И почему-то во сне я вспомнил рогатого охотника, в компании красивых девушек. Вот и дети были такими же: рогатые, хвостатые, высокие как взрослые мужчины, худые только. Заметил я тёмный проулок, куда шмыгнула маленькая тень. За ней ломанулся один из стражников, даже ухмыльнулся, зная, что это тупик. Он вбежал, опуская руку на длинную деревянную дубинку. Вот только лицо его исказил страх, и он бросился обратно, споткнувшись о мусор и растянувшись на грязной земле.

— Берси! — Рикарада потрясла меня за плечо. — Приехали. Надо было тебе поспать, когда было время, а не сказки рассказывать.

Мы действительно почти добрались до заброшенной деревни в шесть домов. Я уже видел нашу повозку, фургон асверов и всадников, спешащих нам навстречу. Можно было вздохнуть с облегчением.

— Аш? — я оглянулся.

— Бежала за нами, — сказала Диана, держащая меня под руку, чтобы не свалился во сне.

Яркие картины сна постепенно исчезали из памяти. Я уже почти ничего не помнил. Только знакомую женщину, жительницу пустыни в платье, похожем на мантию. Вокруг неё клубились ярко-жёлтые искорки. Она стояла в том проулке, загораживая маленькую девочку-нагу, вжавшуюся в угол и с ужасом смотревшую на стражу. Не знаю, существовал ли на самом деле такой странный город, населённый ещё более странными существами. Скорее всего, просто воображение разыгралось.

Бросив взгляд на Кифу, я улыбнулся. Она вопросительно посмотрела в ответ, слегка наклонив голову.

— Ты говорила, что можешь делать так, что тебя никто не узнает, — сказал я. — А как именно?

— А, это просто, — она взяла тунику за воротник, подтянула до переносицы. — Вот так. И никто меня не узнает.

— Ага, понятно, — я рассмеялся, глядя, как она невинно хлопает ресничками. И пусть это принесёт мне тысячи хлопот и мелких неприятностей, сейчас я чувствовал себя просто замечательно. Кадла был прав! Определённо стоило потратить какие-то жалкие три дня, чтобы не просто спасти жизнь, а разорвать цепи судьбы, мучающие несчастную душу.