Наковальня

БЕГ ПО ПЛОСКОЙ СТРАНЕ

Дневник Элспет:

Несмотря на потрясение, голос Чуен был едок.

— Это что, новое слово в защите закона? — задыхаясь, проговорила она.

Изеки повернулся и указал пистолетом на открытую дверь. — Что там такое? — бросил он Изадоречерез плечо. — Вы, которая на полу! Почему она не должна входить?

Изадора встряхнулась.

— Маленькие искусственные шершни, как… летающие насекомые с полыми иглами. По-моему, они отравлены. Они только что гнались за мной у меня дома, но дальше входной двери не вылетели. Думаю, их запрограммировали действовать только в пределах моей квартиры.

— Шершни… с иглами, говорите? — Порывшись в поясе, Изеки вытащил голубой шарик, похожий на стеклянный и размером с шарик для настольного тенниса, и маленький окуляр, который он поместил Перед правым глазом, закрепив за ухом. —

Включить осмотр, — сказал офицер и взмахом руки снизу отправил шарик в квартиру. — Что я ищу?

— Э… такую маленькую серебряную летающую штуковину… робота, — затараторила Изадора, сознавая, что объясняет не очень хорошо. — Размером с большую осу, но жирнее.

— Большую что?

— Маленького синтфертера.

— О чем ты говоришь, черт возьми? Что за «шершни»? — прошипела Чуен Изадоре.

Изеки сделал ей знак молчать. Он направлял свою летающую камеру путем словесных команд.

— Налево… стоп… вперед, — бормотал офицер. — Ось зет, десять градусов… минус десять градусов… вернуться на уровень. — Это продолжалось несколько минут, пока здоровяк не сорвал наконец окуляр с недовольным рычанием. — Черт побери… — Изеки сердито вздохнул. — Думаю, все чисто… — Он предупреждающе поднял указательный палец, смахивающий на баранью отбивную. — Вы двое оставайтесь здесь. Особенно это касается тебя, зараза, — сказал он Чуен.

Едва полицейский скрылся в квартире, Чуен принялась жаловаться:

— Нет, я в это не верю, это чистейшее сексуальное приставание! — Она застонала. — О-о-о, моя челюсть… и… ты только посмотри! Он сломал мой фон! Смотри!

Изадора слушала эти сетования вполуха: ее больше интересовало, что происходит в квартире. Наконец Изеки вышел а коридор, опуская «видящий шар» в кармашек на поясе.

— Ну, если что и было, сейчас там ничего нет, — категорично заявил он.

— Тогда, может, Он объяснит нам, зачем Он прятался возле моей двери в полшестого утра? — проворчала Чуен.

Изеки прищурился сквозь мрак на татуировку на лбу Чуен и вполне различимо простонал:

— А, черт, надо было догадаться! Сестра этой треклятой Таниты! Я вас ждал. Я понимал, что мне не удастся поговорить по секрету вот с этой вашей подругой: за ней таскается больше народу, чем за стриптезершей с генинжевой прибавкой феромонов. — Тут он повернулся к Изадоре — Может, лучше вы мне расскажете, что это все значит?

— И почему ты бегаешь в халате? — спросила Чуен, только сейчас обратив внимание на ее наряд.

Игнорируя вопрос подруги, Изадора терпеливо рассказала, что случилось в ее квартире. Когда она закончила, лицо Изеки помрачнело. Сузив глаза, он посмотрел на нее долгим и жестким взглядом. Потом вдруг отвернулся и начал бить ногой в стену, ругаясь:

— Черт побери! Черт побери! Черт побери!

Изадора и Чуен обменялись недоуменными взглядами. Через несколько минут Изеки, казалось, устал бороться со стеной и снова повернулся к женщинам.

— Ладно, — сказал он тяжело. — Здесь вы остаться не можете и домой вернуться тоже не можете. Есть у вас место, где можно отсидеться некоторое время?

— Я даже не знаю… — начала Изадора, но Чуен возмущенно перебила:

— Эй, секундочку, я не ослышалась? Отсидеться? Что это еще такое?

— Чуен… — попыталась остановить ее Изадора.

— …Это дело для цурзовцев, Макка их побери! Кто-то только что пытался убить ее!

— ЧУЕН! — взорвалась Изадора. — Черт побери! Ты еще не поняла?

Чуен умолкла. Слишком быстро. В первый раз в жизни Изадора увидела страх на лице подруги и поняла, что до Чуен тоже все вполне дошло.

— Вы тот полицейский, к которому Габриел ходил сначала, так?

Изеки хмыкнул, признавая этот факт. Изадора сказала:

— Он назвал вас лжецом.

— Он был прав… тогда. Возможно, все еще, — коротко ответил Изеки.

— Так что вы хотите, чтобы мы сделали?

— Извини — «мы сделали»? — вмешалась Чуен.

— Думаю, вам лучше пойти со мной. — Судя по выражению его лица, эта идея его нисколько не радовала. — Вам было бы безопаснее не возвращаться домой.

— Но я должна, у меня там… животные, — возразила Изадора.

— Ась? — опешил Хитедоро.

— У меня есть животные, я не могу их просто так бросить. Было ясно, что Изеки совершенно озадачен. Его рот дважды открылся и закрылся.

— Ага. И как вы собираетесь их забрать, если эти твари только и ждут вас? Или вы надеетесь, что я и вашу квартиру вычищу? — Он покачал головой. — Предлагаю в последний раз: вы идете со мной сейчас или не идете вообще.

— Я не могу оставить животных, — упрямо повторила Изадора, зная, что ведет себя абсурдно и неразумно, но зная также, что должна вернуться. — Извините.

Изеки бессильно зарычал:

— О, ч-черт! Ладно, идите! Делайте, что должны делать, забирайте, кого там должны забрать. Ищите себе на голову приключений. Когда закончите, отправляйтесь к ближайшей станции «червяка». Я вас там встречу. К вам, сестра, тоже относится. И держитесь вместе.

Изеки круто повернулся и зашаркал в темноту.

— Эй, так не пойдет… — рванулась было за ним Чуен, но Изадора схватила ее за руку:

— Подожди…

— Издеваешься? Неужели ты и впрямь думаешь, что этому шпику можно доверять? — накинулась на нее Чуен.

— А кому мне еще прикажешь доверять? А?

— Ну, для приятного разнообразия почему бы тебе не найти кого-то, кто не разыскивается полицией и не нападает на женщин у входа в квартиру. — Чуен снова схватилась за челюсть и застонала. — Ох, ну и двинул же меня этот гад…

Нервозно оглянувшись, Изадора втолкнула подругу в квартиру.

— Идем, наложим на твою челюсть анестетик и соберем твои вещи.

Пока Изадора занималась ее пострадавшим лицом, Чуен продолжала стонать и вскрикивать:

— Лапонька, ты в самом деле пойдешь их забирать… ай!

— Не дергайся.

— Нет, серьезно? В самом деле ты собралась тащиться за этой живностью?

— Там еще и дневник.

— Ах да, дневник. Ладно, кстати, могу тебя порадовать. Твоя верная слуга просидела половину этой проклятой ночи, восстанавливая то, Что мы выудили вчера из Сети. Спасибо… ой!

— Я сказала, не дергайся!

— Я не дергаюсь! И угадай, что еще я выкопала? Помнишь «Заарон Корпорейшн»? Ну-ка, угадай, кому она принадлежит?

— Не могу, — коротко ответила Изадора.

— Сейчас никому, — самодовольно изрекла Чуен. — Ее больше не существует, но раньше она принадлежала «Межзвездным Перевозкам», которые сейчас являются мелкой дочерней компанией «Кьярских Предприятий 99», но еще несколько месяцев назад— это, лапушка, самое интересное — сейчас «Межзвездная» является дочерней компанией «КП 99», а еще несколько месяцев назад она принадлежала… да подожди ты… «Калабан Транспорт»! Ай!

— Ох, прости!

У Изадоры перехватило дыхание, мысли лихорадочно завертелись. «КП 99». «Байрон Системс». «Калабан Транспорт» — название из файлов Элспет.

Лицо Чуен выражало мрачное торжество.

— Звучит знакомо? Ладно, ладно, уже все в порядке. — Она нетерпеливо отмахнулась от руки Изадоры. — Пойду соберу вещи. — Чуен заколебалась. — Слушай, а какие вещи я должна собрать?

— Слушай, Чуен…

Изадора остановилась на полуслове, подавив раздражение. Своим брюзжанием Чуен пыталась скрыть тот же самый страх, что преследовал и ее.

Не умолкая, Чуен заметалась по квартире, где, в отличие от жилища Изадоры, царил порядок, как в операционной;

— Нет, правда, что нужно брать с собой, когда уходишь в бега? Зубную щетку? Почему-то в виртуальных играх никто об этом никогда не опрашивает. Хватай свои вещи? Я даже не знаю, как долго мы собираемся скрываться! День? Месяц? Подожди! Белье! Да, это по делу. Белье всегда нужно, а там может не быть торгового автомата.

— Белье пригодится, — рассеянно согласилась Изадора. Выражение Чуен «уйти в бега» отозвалось в её голове похоронным, звоном. Неужели они действительно уходят в бега?

— А как насчет оружия? — спросила Чуен, поднимая каменную скульптуру, символ женской плодовитости. — М-да, это их здорово напугает, — пробормотала она, ставя скульптуру на место. — Брось пушку, или я развалю тебя пополам левой сиськой!

Наконец Чуен удовольствовалась тремя парами чистого нижнего белья и зубной щеткой, переписала личные файлы из настольного компьютера в комп-бумажник, одолжила Изадоре необходимую одежду и объявила себя нежелающей, но готовой.

По дороге Чуен все ныла время от времени, и когда они добрались до квартиры Изадоры, та была готова поставить Чуен еще один синяк для симметрии.

— Неотъемлемое свойство мужского пола, — бормотала Чуен. — Отобрать игрушку у другого ребенка, а если Он не отдаст, двинуть. Их надо вычищать в начале второй трети беременности, когда Y-хромосома начинает проявляться…

— Да помолчи ты, ради всего святого и грешного! — рявкнула, не выдержав, Изадора. — Просто помолчи минуту!

Чуен захлопнула рот, и ее челюсть затвердела от напряжения.

Изадора осторожно открыла дверь. Целую минуту они стояли, прислушиваясь, вглядываясь в густую темноту за порогом; при отсутствии проходящих людей ночник выключился. Изадора обратилась в слух, но все, что услышала, это неровное шипящее дыхание гелиосской ласки.

Она бросила быстрый взгляд на подругу, которая наблюдала за ней широко открытыми глазами, кусая нижнюю губу.

— Это действительно не очень умно, — пробормотала Чуен.

Игнорируя это замечание, Изадора глубоко вдохнула и шагнула в проем. Там она снова остановилась, навострив уши, но ничего не услышала. Осмелев, Изадора медленно пошла вперед, почти выпрыгивая из кожи, и нервно захихикала, когда в ответ на ее движение включился ночник. В один абсурдный миг женщина спросила себя: а не приснилось ли ей все это? Но сомнения исчезли, как только она миновала ванную комнату и увидела две темные дырки в дверях душа.

Изадора дважды обошла всю квартиру, потом осторожно сдернула одеяло и заглянула под кровать. Наконец вздохнула и кивнула подруге, которая все еще ждала на пороге.

— Все в порядке, — объявила Изадора с содрогающимся смехом. — Ничего нет.

Чуен вошла, сурово уставясь на дверь душа.

Они быстро запихнули животных в переносные клетки, давая каждому дозу транквилизатора, чтобы не шумели (после минутного раздумья Изадора дала гелиосской ласке две). Изадора переоделась в чистую одежду, побросала в сумку кое-какие мелочи, в последний момент вспомнила, что надо прихватить дневник Элспет и свой фон, который все еще был в воротнике вчерашнего комбинезона. Последний раз печально оглядеться — и в путь.

Встающее солнце розовело сквозь купола, когда они вышли из дома. Утренние толпы отправлялись на работу, на лицах — вся гамма выражений от многообещающей продуктивности до унылой покорности. Психи и тротуарные бродяги, засорявшие городской пейзаж всего два часа назад, исчезли. Но тут и там последние гуляки, возвращающиеся домой с ночной попойки, выдавали себя тем, что перешагивали через невидимые кирпичи или отмахивались от несуществующих насекомых.

Вместе с увеличивающейся толпой подруги добрались до остановки «червяка» и прошли через турникет к платформам, где Изеки не было и следа. Вытягивая шею, Изадора вглядывалась направо й налево. Несмотря на транквилизатор, гелиосская ласка в клетке забеспокоилась, начала шипеть и фыркать, заставляя удивленно отскакивать прохожих, которые подходили слишком близко. Одна старушенция с пузырь-крысой с Веселой Погоды, плывущей на поводке над ее головой, пискнула что-то насчет жалобы в Лицензионную Комиссию по безопасности нечеловеческих видов, но подруги не обратили на нее внимания.

На развилке, ведущей к двум Платформам, они остановились.

— Давай предлагай, — сказала Чуен. — По часовой стрелке или против?

— По часовой, — решила Изадора и пошла вперед.

— Представляю, как глупо мы будем выглядеть, катаясь все утро вокруг Кьяры, — пробормотала Чуен. — Лично я могу придумать более веселые способы никуда не идти… например, прибить одну ногу к полу и выпустить твою ласку на прогулку.

Они шагнули в «червяка» и стояли, разглядывая толпу, которая растянулась, как только их червячная секция оставила станцию и набрала скорость, когда каждая вдруг почувствовала на своем плече руку размером с окорок.

Обернувшись, подруги увидели наклонившееся к ним лицо Хитедоро Изеки. В зубах у него торчал изжеванный никотиновый корень. Прижав палец к губам, офицер потянулся к шее Изадоры…

Они сошли через две остановки, вслед за Изеки пробираясь через толпу. Недалеко от станции они вскочили в ждущую подвесную машину муниципальной полиции с непрозрачными окнами.

Водителя не было, машина работала в полностью автоматическом режиме, и после того как Изеки пробормотал ей место назначения — которого Изадора не расслышала из-за его никотинового корня, — он смог повернуться к женщинам. При виде переносных клеток его брови цинично поднялись.

— Это из-за них была вся эта суета? — хмыкнул Изеки и уселся обратно в кресло. — По крайней мере, — самодовольно заметил он, — мы стряхнули ваш хвост.

Чуен фыркнула:

— Выбраться из «червяка» и сесть в полицейскую машину на открытой улице — это Он называет «стряхнуть наш хвост»?

Изеки ухмыльнулся — первое подобие улыбки, которое Изадора видела на его лице.

— Знаете, чем примечательны «З» и «Р» Центрального? Им, чтобы отрезать ломтик ветчины, нужен промышленный лазер. Это перетренированные асы, у которых слишком много игрушек и слишком много людей. С другой стороны… — лицо его стало серьезным, — это компенсируется их полнейшей бессовестностью. — Офицер показал на пустой теперь воротник Изадоры. — Вы припомните как следует, что вы говорили последнее время, потому что законы там про частную жизнь или что другое, а я готов поспорить, что в последние двадцать четыре часа вы были не одни.

Изадора молча переваривала это остаток пути.

Изеки жил на западном краю Зеленого сектора, возле быстроферм. Его квартира находилась на девятом этаже. Когда офицер открыл дверь, взору женщин предстал молодой парень, стоящий у кухонной стойки, чем-то похожий на Изеки. Стойка перед ним была завалена овощами и синтетическим мясом и заставлена разными кастрюльками и мисками. Увидев Изеки, парень виновато вздрогнул.

— Исаао! Что ты здесь делаешь? Почему ты не на работе? Что-то случилось? — Неподвижное лицо Изеки вдруг оживилось тревогой.

Исаао весело улыбнулся:

— Сегодня День Муки, работаем полдня. Айша пошла гонять шайбу, а наш телевизор все еще сломан. Праздник Дня Муки, — услужливо повторил он.

— Верно, — с досадой протянул Изеки. — Твой босс ведь из Церкви Рога Изобилия. — Он неодобрительно посмотрел на заваленную стойку. — А это?

— Да так… пробую кое-что, — неопределенно сказал Исаао. Затем его взгляд остановился на женщинах. — Привет! — Он помахал рукой. — Я живу наверху.

— Привет. — Изадора с любопытством рассматривала его. Раньше ей доводилось только читать о синдроме Дауна, и потребовалось несколько минут, чтобы узнать сопутствующие ему физические признаки. Эпикантус был не так заметен в и без того азиатских чертах лица Исаао.

— Это мои друзья. Это… э… Изабелла, — офицер показал на Изадору, — а это, — он указал на Чуен, — Дорис.

Чуен давно уже вышла из ступора и наградила его взглядом, полным чистейшего яда.

— Ну, раз ты пробуешь кое-что, то попробуй и убрать все это. — Изеки крутнул пальцем. — А потом иди домой. Уверен, ты был здесь всю ночь.

Офицер поманил женщин и повел их мимо кухонной каморки в гостиную. Там он испустил громкий стон и крикнул через плечо:

— И если уж включил телевизор, то хотя бы смотри его!

— Хоть кто-то в вашей семье умеет себя вести, — съязвила Чует

— Вы готовите только вручную?

Изадора обратила внимание на отсутствие функционального пищевого аппарата.

Изеки похлопал себя по пузу:

— А разве не видно?

Этот самоуничижительный юмор застал Изадору врасплох. И от неожиданности она даже не сразу заметила Окна, которыми были увешаны все стены в гостиной. Окон было больше дюжины с самыми разными видами, в том числе и морскими. Были представлены несколько из Семнадцати Планет: Изумрудная долина на Денубе, узнаваемая по облаку малиновых ветророз, дрейфующих над верхушками деревьев; плоская, свинцово-серая равнина Зулейки, испещренная лимонно-зелеными побегами ползучего сорняка. А над автоматом с напитками — да, морской пейзаж, косяк сфероидных рыб-луковиц, пересекающий лазурные воды Л ас-Пальмаса. Еще там были леса, луга, покрытые снежными шапками горы и картины вздымающихся пустынных дюн.

Однако прежде чем Изадора успела рассмотреть их все, офицер уже открыл дверь в дальнем конце гостиной:

— Сюда…

По всем признакам это была комната для гостей. Ее стены украшали несколько стандартных Окон с непримечательными пейзажами. Единственное настоящее окно легко распознавалось по комплексу раскинувшихся внизу быстроферм.

Изеки показал женщинам, где что находится, и оставил их одних устраиваться. Изадора надеялась, что подруга не заметила ее колебания, когда офицер спросил, не против ли они спать на одной кровати. Но то, как Чуен демонстративно водрузила в центре кровати клетку с гелиосской лаской, показывало, что она заметила, и служило немым упреком. Чуен мог не нравиться выбор других людей, когда он противоречил ее желаниям, но уважать его она уважала.

Когда дверь за Изеки с тихим шорохом закрылась, Чуен бросилась спиной на кровать и закрыла глаза.

— Ничего себе «комната с видом»! По крайней мере у него есть приличный терминал, — сонно пробормотала она. Через несколько секунд Чуен уже спала с открытым ртом, тихо похрапывая. Она выглядела очень молодо.

Хотя Изадора устала не меньше подруги, ее усталость только прогнала сон. Она опустилась на край кровати, глядя перед собой широко раскрытыми глазами. Потом обняла себя за плечи, лелея незнакомое эмоциональное оцепенение. Изадора ждала, что будет плакать, злиться, ругаться на несправедливость, которая выбрала ее для противостояния неумолимому врагу — может быть, не на жизнь, а на смерть. Головокружительный восторг, возбуждение, переполнявшие ее всего двадцать четыре часа назад, ушли. Как и смятение, которое сменило их.

Спустя какое-то время навалилось настоящее изнеможение, и наступил момент, когда ее напряженные мышцы расслабились, смятение вновь заявило на нее свои права, и Изадора приняла его с грустным смирением, в котором все же не было обиды.

Когда через полчаса она открыла дверь, оказалось, что Изеки притушил лампы, поляризовал наружные окна и удобно устроился на стенном диване со стаканом чего-то красно-лилового и, вероятно, алкогольного. Комната была залита голубым светом от морского пейзажа Лас-Пальмаса.

Изадора выкатила кресло от компьютерного стола и села под углом к Изеки, чтобы видеть пейзаж.

— Вы бывали в этих местах? — спросила она.

— Нет, не был, — буркнул офицер. — Функция, зажечь свет.

Лампы послушно стали ярче. Изеки осушил стакан.

— Пора нам с вами поговорить, — заявил он голосом, не терпящим возражений. Над его головой синабарная пыль миновала цепь раздробленных глиняных гор на Гелиосе.

Изадора раздумывала, пытаясь определить, до какой степени ему можно доверять. Этот муниципальный офицер вел какую-то собственную внутреннюю войну, но кто его противники, женщина не могла разгадать.

Она начала с самого начала.

Двум агентам ЦУРЗ, следящим за Изадорой, начинало надоедать. Они торчали в «червяке» уже больше часа. За это время они дважды объехали Кьяру, а прибор слежения по-прежнему показывал, что Изадора неподвижно сидит в пятидесяти метрах впереди них.

— Она играет с нами, — пробормотал один. — Она знает, что мы здесь. Надо встать и убедиться визуально.

— Эй, у нас приказ держаться от нее в пятидесяти метрах. Великие муфтии не прослеживают чей-то фон без чертовски веской причины. Хочешь оспорить их приказы? Тогда вперед.

Ворча, его напарник снова уселся на место, чтобы держать один глаз на приборе.

В пятидесяти метрах впереди них Милли по прозвищу Непоседа снились серые розы на малиновом лугу. Что они означали, Милли не имела понятия, но ее не слишком заботил символизм снов. Пристрастие к акроваку имеет тенденцию приносить особой свою собственную реальность, и эта реальность заведомо непостоянна. Однако в этой реальности «червяк» был лучшим местом, чтобы немного вздремнуть — намного более безопасным, чем любой из переулков или залов Площади Психов. Если умеешь спать, сидя прямо и не опрокидываясь на пол, никто тебя не побеспокоит, и можешь себе храпеть, катаясь вокруг, и вокруг, и вокруг города.

Когда ее разбудил фон, Милли подумала, что это чей-то чужой. И страшно удивилась, поняв, что чириканье идет из ее собственного кармана. Обшарив складки необъятного рваного жакета, она наткнулась на телефонную карточку. Вытаскивая ее, Милли случайно замкнула контакт.

— Из? Это я, — сказал тихий голос. — Твой… ловец ласок. Из? Ты слышишь?

Каким-то образом к Милли в карман попала телефонная карточка. Вот здорово! Карточка все еще была подключена; кто бы ни потерял ее, он ее еще не аннулировал. Да, она может позвонить… Наморщив лоб, Милли пыталась придумать, кому она может позвонить. Потом оценивающе осмотрела фон. Бегуны по крышам дадут за него хорошую цену. С другой стороны, есть равная вероятность, что фон заявят украденным, шпики проследят его и муниципалы возьмут ее за задницу за воровство. И зачем ей это надо?

— Из? Ты слышишь? Ответь мне! — Тон звонящего стал настойчивым.

С покорным сопением Милли разломила фон пополам, ссунула его под себя на сиденье и закрыла глаза. Через несколько секунд она уже храпела.

Вот почему уши Милли Непоседы, обычно способные различить шаги шпика за полмили, не услышали ругательств двух злых и расстроенных цурзовцев, которые в пятидесяти метрах от нее уставились на вдруг опустевший экран прибора слежения.

Киппер выдернул фон из руки Габриела и, отключив связь, сломал карточку жестом, который становился все более знакомым глазам землянина.

— Безопасный фон безопасен всего минуту, — объяснил коротышка. — Даже Шэрри не может сделать больше.

— Что-то не так, — пробормотал Габриел. Они стояли на улице напротив дома Изадоры. — Это было не ее дыхание.

Брови Киппера взлетели вверх.

— Ты можешь отличить ее дыхание, чудо?

— У тебя есть твои подошвы, а у меня — мои уши. Это звучало как… — И тут Габриел понял. — Это звучало как «червяк»! Как будто это было в «червяке»!

Киппер задумался.

— Ну, если ты не обознался, то кто бы это ни был, он, вероятно, сделал то же, что только что сделал я. — Затем он, казалось, решился на что-то. — Жди здесь.

Не успел землянин остановить его, как коротышка уже переходил улицу. Через минуту он исчез в подъезде дома.

Габриел поднял руку, чтобы почесать нос, и наткнулся на неживую кожу. Землянин и раньше носил маски, но только не в буквальном смысле, и к этой пришлось привыкать. Не потому, что она была неудобной — вовсе нет, — но потому, что Габриел почти забывал, что носит ее. Тогда он пытался прикоснуться к лицу и вспоминал.

Киппер объяснил, что легкое тепло, исходящее от маски, создается сеткой волокон накала, вделанных в латезин. Маска выполняла двойную функцию: изменяла черты лица для невооруженных человеческих глаз и его тепловой рисунок для глаз роботов. Снабженное нитями накала трико, которое Габриел носил под одеждой, служило той же цели.

Из дома Изадоры Киппер вышел мрачный. Он прошел мимо Габриела, словно не видя его, и землянин, чуть подождав, на почтительном расстоянии последовал за коротышкой, пока они не завернули за угол из поля зрения этого дома.

— Ну, что там? Киппер скривился:

— Ничего. Ее нет, а в квартире шпики. Габриел похолодел.

— С ней что-то случилось.

— Нет, пока можно не беспокоиться, парень. Это просто снятие пенок — беглый осмотр после того, как дело сделано. Если бы с твоей дамочкой что-то случилось, их было бы там больше, чем вшей на пьянчуге, а их там только двое.

— Один, случайно, не маленький и жилистый? Выглядит так, будто он серый и внутри и снаружи?

— Точно-точно. Ты с ним уже сталкивался? Голос Габриела стал жестким.

— Да. И еще как.

— И что-то говорит мне, что это тот самый типчик, который упрятал тебя за решетку. — Киппер схватил Габриела за руку. — Идем, парень, надо двигаться, пока сюда весь рой не слетелся.

— Подожди.

— Идем…

— Да подожди! — Габриел вырвал руку.

— Парень, нельзя здесь торчать, — настойчиво прошипел Киппер. — Безопасный фон только так безопасен. Ну хочешь, наши будут следить за этим местом днем и ночью? Если ее забрали шпики, с ней все будет в порядке. Никому не нравится сидеть в тюрьме, но трехразовая кормежка тебе обеспечена. А если она не у шпиков, тогда лучшее, что ты можешь сделать для нее, это откопать, а здесь не место для этого! Как Габриелу ни хотелось возразить, он не мог придраться к рассуждению Киппера. Сейчас у него нет возможности добраться до Изадоры, значит, остается одно: копать.

— Ладно, тогда куда? — пробормотал он. Киппер подмигнул.

— Хочешь найти червей? Иди к червячному дереву. Хочешь найти тротуарного бродягу? Иди на Площадь Психов. — Он порылся в кармане и вытащил еще один фон. — Держи! — Он вручил фон Габриелу. — Личный Шэрри. У меня в кармане его двойник. Ты просто нажимаешь «Включение», и он соединит нас. Но не рассчитывай на веселую болтовню — он безопасен в течение одной минуты максимум, сечешь?

Габриел кивнул и убрал фон в карман.

— Все, ты со мной.

Кипперова гномья усмешка появилась снова.

— Тогда вперед, чудо, в большое турне по плоской стране.

Пелем Лил критически осматривал квартиру Изадоры. Его взгляд блуждал по книжным полкам, старому плоскоэкранному монитору — хороший образец компьютерной новинки из сто девяностых, — по плакатам «Спасите Куерин, спасите себя» с лениво струящимися лозунгами, висящим в рамках над столом. Капитан видел достаточно домов, принадлежащих бунтарям-любителям старины, чтобы узнать их довольно типичный образец.

И сегодня, в пять тридцать утра, мисс Гацалуменди получила повестку в суд за нарушение общественного порядка — звала полицию или что-то в этом роде. Чушь какая-то. Лил шепотом выругался. Почему он раньше не увидел этот рапорт? Четвертое правонарушение, это дало бы им великолепный повод арестовать ее. Что же она делала?

Лил нахмурился. С квартирой что-то не так, чего-то не хватает.

Сержант Ханна Борк вышла из ванной, качая головой:

— Ничего, ни одной зацепки. Все выглядит так, будто она ушла на работу.

Лил раздраженно проворчал:

— На работе ее нет. Маццо им уже звонил.

— Есть по две дырки в дверях ванной и душа, — сообщила Борк и хихикнула. — Есть даже стиральная машина. Она вторично использует свою одежду.

— Да-а-а-а… — Взгляд Лила упал на пустой стеклянный террариум в углу. — Животные, — пробормотал он с удовлетворением.

— Что? — недоуменно переспросила Борк.

— Животные, — повторил Лил. Почему он сразу этого не понял? — Эта дамочка — фанатик животных, — нетерпеливо объяснил капитан. — У нее здесь были животные. Настоящие животные. Теперь их нет.

— Люди гуляют со своими животными, разве не так? — намекнула Борк.

— Ради Макка, никто не гуляет с ядовитыми змеями! Это была чистогенная змея. Никаких тебе ног. Нет. — Лил в досаде закусил губу. — Если бы она собиралась сегодня вернуться, они были бы здесь. В чем дело?

Офицер заметил, что его напарница украдкой поглядывает на дверь.

— Ну… — Борк смутилась. — Я просто хотела сказать, что мы, возможно, прослеживали ее фон, но это не дает нам права…

Лил нетерпеливо махнул рукой:

— Не беспокойся. У нас достаточно оснований находиться здесь после ее фокуса с исчезновением. У меня есть люди, которые организуют ордер на обыск постфактум. Впрочем, — он последний раз оглядел комнату, — думаю, что пока мы здесь закончили.

Пелем Лил откинулся на спинку кресла своей подвесной машины и задумчиво уставился в зеркальное окно. Он снова наткнулся на паутину вокруг Габриела Кайли.

Офицер мрачно коснулся фона у своей шеи.

— Добавочный 8600-В.

— Слушаю, — ответил спокойный голос.

— Она исчезла, — сказал Лил.

— Меня начинают утомлять ваши провалы.

Голос на другом конце линии был холодным как лед.

— Я могу эффективно действовать только в параметрах той информации, что вы пожелали мне предоставить, — натянуто ответил Лил.

— Я думаю, вопрос в другом — что полезного вы извлекаете из нашей информации? Сколько потребуется времени, чтобы отыскать ее?

— Смотря как далеко вы хотите зайти.

— То есть?

— Мы знаем, что они копались в Сети. Последовала пауза.

— К сожалению, это — единственное, чему мы не в силах помешать. Или у вас на уме что-то другое?

Лил мрачно кивнул:

— Наживка.

— Наживка!

В голосе на другом конце линии появилась нотка понимания. Лил улыбнулся. «Есть жизнь и по другую сторону стола, леди».

— Я говорю в предположении, что нам известно, какая информация для них важна. Выберите что-то, что им нужно, если они собирают головоломку, и пометьте. Найдите один конкретный файл, где-нибудь. Если некто — кто бы то ни было — его откроет, он будет помечен вместе со своим терминалом и окажется у нас в руках. Можно установить достаточно маленькую программу-выслеживатель, так что шансы сторожевого пса или любого другого наткнуться на нее в ближайшие день-два будут ничтожны.

— Хорошо придумано. Час назад мы именно это и сделали. В голосе не было и намека на самодовольство, что было еще оскорбительнее. Лил заставил себя сдержаться.

— Поздравляю. Небольшая помощь мне как раз кстати, — мрачно отозвался он. — Что вы пометили?

— Кому надо знать — знают, — последовал бесцеремонный ответ. — Что насчет Сотака?

— Агента безопасности «КП 99»? Ничего. Мои люди занимаются этим. Его не видели уже два дня, в его квартиру никто не входил.

— Значит, он мертв.

— Похоже на то.

— «Похоже» — этого будет мало, чтобы прижать этим Кайли. Продолжайте искать.

— Еще одно… — начал Лил.

— Знаю. Ваш ордер на обыск только что выписан. Его должны спустить вам с минуты на минуту. — Лил удовлетворенно кивнул, а голос продолжал: — Теперь еще кое-что. Тот старый пьяница из Рейнер-парка, которого тогда отпустили. Он нам нужен.

Лил в досаде закрыл глаза.

— Блестяще! — фыркнул он. — И как быстро вы рассчитываете его достать? Его уже много месяцев может не быть на планете!

— Не смешите меня. Как? С чем? Где бродяга возьмет деньги на билет? Он — свидетель, и его нужно найти, пока это не сделал кто-то другой.

— Я им займусь. — Лил рассеянно кивнул и разомкнул связь.

Мысли его помчались галопом. Кто-то действует в обход него, сомнений не было. Черт побери! В обход него!

Он снял звукозаглушающее поле между собой и Борк, сидящей на водительском месте.

— Ханна, у нас есть должник в отделе по борьбе с преступлениями в киберпространстве?

— В офисе или полевой агент?

— В офисе. Тот, кто в курсе того, что происходит во всем отделе.

Борк с минуту подумала, потом кивнула:

— Да… гм-м-м-м… как же его фамилия? Такой пронырливый типчик… Нараджан! Вы вытащили его из той истории с контрабандой в прошлом году.

— Верно, верно, верно! — обрадовался Лил. — Хорошо, соедини нас. Пора взыскать должок.