Наказан играть. Книги 1-4

Глава 11.

Прошло 716 лет.

Пошла вторая неделя как я обнулил время отсидки. Появилась кнопка «Выход» в меню, о чем сообщили сообщением, после спасение последнего НПС. Мои братья в курсе моего способа появления в игре. Все восприняли информацию о том, что я заключенный, а не добровольный игрок достаточно равнодушно. Как они мне пояснили, ты ведь не будешь орать как оглашенный, если узнаешь, что твой коллега по работе когда-то отсидел пару лет за кражу. Да, он бывший заключенный, но это же никак не меняет отношение к человеку.

А рассказать им пришлось, чтобы объяснить от чего у меня маниакальность в спасении НПС. У каждого куча желаний, а я как заговоренный перся во вражескую территорию выискать рабов и прочих невольников и возвращать их в безопасность.

Оглядываясь назад, понимаю, что все кто ступил в эту игру уже не вернутся прежними. Слишком долгая жизнь морально изматывает людей. Через двести лет обнаружились люди, что не смогли вынести столь долгой жизни. Все до одного превратились в фермеров. Выращивают и продают одно и то же, при общении с ними создается ощущение, что они программы. Одни и те же фразы, темы только об урожае и погоде, они даже забыли, что находятся в игре, все воспринимают как реальность. А что надо ждать не месяцами урожая, а пару дней, так это в порядке вещей, так всегда. Не знаю, что у них там коротнуло, но они стали в буквальном смысле местными жителями, их мозг очевидно полностью перестроился на окружающую действительность. Но за глаза все их называют зомби. Правда процент таких отключенных ничтожно мал, со всех миллионов игроков набралось всего сотни-три. Для них даже выделили деревеньку в безопасной зоне, где они живут. Я же для себя называл их «зацикленными». Вся их жизнь идет по строго определенному циклу: посадил, обработал, собрал, продал. Их мозг больше не усваивает никакой новой информации. Даже если зомби рассказать что-нибудь из реала, то уже через десять минут он будет на тебя смотреть так, будто ты ему ничего не рассказывал, хотя будет помнить, как полчаса назад спросил у него про погоду. Хочется их пожалеть, но думаю не стоит. Скорее всего их сознание слишком устало и замкнулось, не впуская ничего нового. Слишком долгая жизнь для них стала в тягость.

Уйти в раздумье мне почему-то захотелось в своей башне. Если вспомнить первую защиту города, то воспоминания вызывают улыбку, какие же мы тогда были несмышленные. Это потом мы защищали и отвоевывали у врагов новые города, но не сразу. Это сейчас весь город принадлежит нам, клану «Пряморукие зачарователи», в котором всего семь человек, я и шестеро моих братьев: Викентий, Фалдор, Зага, Батиш, Бистро и Пупа. Основной наш доход теперь даже не от зачарований, а от продажи городов.

– Принести еще чаю? – спросила вошедшая ко мне на балкон, одна из служанок-НПС.

– Да, пожалуй, – ответил я и продолжил сидеть, глядя на раскинувшийся город передо мной.

Служанка ушла, а я все никак не мог решиться «нажать кнопку» или нет?

Жизнь в игре все поменяла, при чем впервую очередь в головах людей. Самым заметным изменением от столь долгой жизни стало воздействие на семейную жизнь. Рекордсмены в семейной жизни являются Кристина и Раджу, они сумели протянуть 185 лет, тогда как все остальные еле дотягивали до сотни. Выяснилось, что столь долгий срок убивает не физиологию, а привязанность. Люди в буквальном смысле сродняются, жена превращается в сестру, исчезает вожделение и семейные обязанности превращаются в пытку, при том для обоих. В итоге пары расходятся, нет не распадаются или разводятся, а расходятся, желая друг другу найти себе партнера. Ни о какой ревности или измене даже речи быть не может, ведь у сестры свой муж, а у тебя жена. Слишком долгая жизнь заставляла людей переосмыслить слишком многое, что не удавалось в реальности. А чем больше человек познавал себя, тем быстрее происходили в нем изменения. А это же игра, а не реальности, тут нет ипотек и необходимости выходить на работу, поэтому человек мог жить как захочет. И здесь то вроде бы нерушимые браки и давали трещину, оказывалось, что люди хотят совершенно разного и больше их не сдерживают обстоятельства, они вольны поступать как хотят.

– Вот, пожалуйста, – произнесла служаночка, одна из тех, кого я спас.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, если что я позову.

– Хорошо, – ответила она, поклонилась и ушла.

Ни о каком принуждении речи не идет, НПС нужна работа, а работать у спасителя и за это еще получать деньги, мечтала каждая из спасенных мною девушек. Но я отобрал лишь четверых, при том ни с одной из них никогда не вступал в интимные отношения, хотя они того желали, что порой приводило к неожиданным проблемам. Но все разрешилось само собой, когда я по-доброму объяснил, что я не переступлю ту черту, что между нами. Ведь это позволяет нам оставаться в тех отношениях, что мне нравятся. Конечно же, не сразу, они согласились, но когда мужчина выдерживает оборону из года в год, то даже самая настырная женщина сдается. Ребята сначала подшучивали надо мной, мол, чего стоит трахнуть служанку, ей приятно, тебе не накладно, денег у меня полно, содержать и одаривать смогу с легкостью. Но прошло больше трех сот лет и они взвыли. Прежде всего НПС создавались исходя из человеческой психологии, так что у их служанок напрочь пропало физическое влечение к хозяевам, как и у них к ним. Но ведь они собственность, жалко увольнять, отдавать кому-то другому в пользование, лучше уж при себе держать, чтобы никто не лапал твою бывшую сексуальную игрушку. В итоге им они не нужны, а служанки потеряв всю похоть стали тихо ненавидеть. В конечном итоге братьям пришлось смириться с тем, что отпускать придется даже тех, кто в тебя был влюблен до потери пульса и выполнял любые твои сексуальные прихоти, придется отдавать их кому-то другому. Но после на эти же грабли они больше не наступали, повторяя мой опыт, с обслуживающим персоналом не спать. И тогда то в их домах-башнях также воцарился покой и уют, когда тебя встречают с улыбкой, сердечно рады за тебя, когда возвращается из битвы.

Оглядываясь назад, кажется, что мы навсегда поменялись, но я сидя на балконе одной из самых высоких башен понимаю, что все мы здесь как замороженные рыбы. Наши тела остались в реальности, лишь сознание живет, а тело заморожено, в нем не бушуют страсти, не кипит кровь. Я очень рад, что не наступил на грабли, что достались всем семейным парам, попавшим вместе в игру. Выйдя из игры, тяжело будет им осознавать, что с этим человеком тебя больше ничего не связывает. Да, химия тела проснется, но ведь психологически они уже прожили очень долгую жизнь и дальше развивать ее уже некуда. Я же, когда вернусь в реальность, окажусь рядом с любимой женой. Конечно же, за столько лет, у меня было еще три жены, с каждой прожил около девяносто лет, видимо это мой предел, дальше как не пытался не мог. Но в реальности девяносто лет и есть вся жизнь. Тем более там химия, старение, новые условия, так что там всего одна попытка, но зато настоящая. Честно сказать это мир настолько к себе «пришивает», что тяжело решиться уйти, но именно влечение к жене, что осталась там в реальности, именно желание ее увидеть, обнять, прижаться постепенно рвет все связывающие нити меня с этим миром. Никому не слышно, как трещат нитки, но я ощущаю, что все становится все легче. Принцип нажать, как резко окунуться в воду, тут не подходит. Это на берегу если что можно высохнуть и повторить попытку, здесь же я понимаю лишь одна попытка и она практически себя исчерпала. Игровая сессия будет длится еще около 200 лет, но я хочу в реальность, слишком я заскучал по ней. Тем более, такая возможность есть только у меня, а быть первопроходцем мне почему-то понравилось, приятное ощущение, что до тебя этого еще не делал никто.

Я пригубил ароматного чая, что немного остыл. По местным меркам моя башня слишком высокая, но все игроки понимаю, что это всего лишь восьмой этаж. Местные мастера выше построить не могут, я пробовал. Магия не всесильна. Да, я могу взмыть на одном из своих питомцев в небеса, но вот жить там нельзя, еще не научились так высоко строить.

Приятно смотреть на город и понимать, что в нем нет ни одного вора или убийцы. Среди НПС таких программисты не создавали, обычно среди игроков полно желающих, так что в подобном не было необходимости. Но слишком долгая игровая жизнь изменила людей и в этом плане. Воровство, убийства, обман и даже злость и раздражение – исчезли. Если сравнивать первые сто лет и сейчас, то люди совершенно разные, никогда бы не подумал, что все смогут так измениться. Особенно заметно это стало, когда стали пропадать рабы, рабство как феномен выродилось к четырехсотому году с начала старта игры. Это мои братья сразу договорились, что если кто попадает в рабство, то его нанимает свой же. А чтобы другие не наняли, то выставлялся высокий ценник, так что другие проходили мимо. Но наша схема работала лишь первые двести лет, дальше в ней не было необходимости, люди перестали оставаться в рабстве. У каждого появились друзья, знакомые, которые приходили на помощь и выкупали. НПС это конечно не нравилось, ведь теперь им приходится самим работать, убирать, готовить. Все жрецы бога и вся НПС-обслуга аж зубами скрежещет, когда забирают очередного раба. Очень долгое время находились индивидуумы, что своей асоциальностью отпугивали всех и каждого, но за столь долгую жизнь даже они нашли себе круг общения и научились уживаться в обществе.

Но возможно это стало благодаря искоренению людской злобы. Если бы кто в реальности рассказал, что такое возможно, то я бы не поверил. Не могут люди выплеснуть все дерьмо и злобу, что в них накопилась. Но слишком долгая жизнь доказала обратное, могут. Прежде всего сработал тот факт, что люди вымещали раздражение и злобу не на других людях, а на врагах. Для этого мир видимо и был разделен на две фракции: мы и они. Хочешь разбивать головы? Добро пожаловать, на передовую, тут тебе и богатая добыча и море риска, адреналина и сгоревших нервов. Люди выпускали пар, забывали обид, прощали и снова рвались в бой. В конечном итоге, все то зло, что в них копилось, настаивалось и порой даже начинало подгнивать, наконец-то вышло наружу, покинуло несчастных носителей. Люди стали успокаиваться, появилась степенность, непредвзятость, уравновешенность. Теперь даже если кого-то толкнуть на улице, то он не схватится за оружие, а поднимется, хотя другие набегут и помогут, но он посмотрит почему это произошло и как правило, крайне быстро обнаружит проблему, какие обстоятельства сложились, чтобы ты на него наскочил. Конфликта не будет, все закончится спокойным диалогом «Простите», «А, да ничего страшного», «Удачного вам дня», «И вам». Никогда бы не подумал, но фраза «время лечит» относится в первую очередь к психологии. Да, все мы привыкли, что бросившая девушка забудется, найдем новую, но в глубине души все равно оставалось обида не нее. Все те неприятности, что происходили и буквально каждый день добавлялись вновь и вновь и вдруг всё это истаивает, как снег с приходом весны. Не сразу, но постепенно. Тут главное, не поступать как коммунальные службы, не раскапывать замерзшие сугробы и не выкидывать их на общее обозрение, а дать времени постепенно растопить лед, а затем природа возьмет свое, где еще месяц назад был грязный сугроб, теперь свежая зеленая травка. Время лечит все, надо лишь дать человеку возможность это пережить, а не выставлять на обозрение. Полагаю все вышедшие отсюда никогда не обратятся к психологам, в этом просто не будет нужды. Реальность тем и плоха, что один обозленный человек срывает злобу на другом и так сохраняется общий градус злости и раздражения. Здесь же, многие выплескивают накапившееся на монстров, либо сами успокаиваются. Так что если и есть среди нас обозленный человек, то его злость ни на кого не перекидывается, а даже если кого и заденет, то тот быстро от нее избавится. Очень долгая жизнь имеет один неопровержимый плюс – время, что лечит любые душевные травмы.

Передо мной раскинулся самый большой город из доступных игрокам. В первые же годы братья выпытали у меня способ открытия навыка «пожиратель душ». Мои возможности их просто сводили с ума. Выяснилось, что его может открыть каждый, но у всех свой порог. Для него нужна прокаченная характеристика «пси». Викентий смог погрузиться во внутренний мир уже с двумя десятками в характеристики. Другим, то Пупе и Бистро понадобилось развить пси до двух сотен. Зага и Батиш оказались в принципе не восприимчивы к пси, у них она не развивалась. Не знаю в чем дело, но они ничего не могли сделать, а одетые кольца с нужной характеристикой также не помогали. Очень медленно и трудно, но все же развивалась пси у Фалдора. Его упорству может позавидовать каждый, он сумел понять о чем я говорю лишь развив пси до 35 000. А лишь на пятьдесят первой тысячи смог погрузиться в ментальный мир и уже тогда сразив монстра, смог открыть навык «пожирателя душ». Он тогда отмечал полтора года, бухал каждый кто только мог пожелать. Мы уже опасались, что он окончательно спился, но все обошлось, человек оказывается умеет не только упорно трудится, но и хорошо отдыхать. А старался он ради этого 181 год, упорный малый.

Вот только после этого мы стали несокрушимой силой. Так по крайней мере мы хотели себя так ощущать, но на деле выходило один к трем. Из трех попыток отвоевать какую-нибудь локацию или город, один раз нам удавалось. Защищать города стало легче, своих монстров мы не отзывали, так что у каждого из нас было своя армия, которую в случае чего можно было менять, обновлять и восстанавливать. Топовые кланы десяток лет проверяли нас на прочность, но потери с их стороны усмирили их эго и они отстали. Тогда то мы и продали первый завоеванный город.

А продвигаться вглубь вражеской территории нас заставляло не только мое желание освобождать НПС, но и все общее давление игроков. Оказывается каждый город или отвоевыванная локация давали что-то уникальное. Появлялись новые вид руд, заклинаний, навыков и прочее. Так что желающие изучить новые просторы всегда были. Захватывая город мы получали над ним контроль, НПС населили лавки и дома, а мы получали налог. Большим кланам приходилось с этим мириться, покупая дома и резиденции в нашем городе. Но мы поняли, что долго стоять на одном месте не стоит, поэтому стали продавать города. Желающих было много, за ценой мы не гнались, нам важнее было, чтобы город был живым. Ведь если мы вытрясем из клана всю наличность, то те попытаются вернуть деньги за счет ужесточения условий, иначе их конкуренты съедят. Так что продажи были сначала более адекватным кланам, даже если у них было не так хорошо с наличкой, мы преследовали цель развития мира, а не наживы ради. Благодаря нам игровая реальность для игроков стала значительно шире и разнообразнее. Те три города, что были изначально, оказались лишь малой крохой заложенной в этот мир.

Другие кланы тоже пытались захватывать локации, выживая оттуда монстров, порой даже получалось, но чтобы захватить локацию навсегда, точнее получить на ней шефство, надо отразить три атаки, которые с каждым разом все сильнее. Вот и выходило, что захватить кланы с трудом могут, а удержать уже нет. Даже были попытки объединиться, но потом они не знали как делить власть. И все в итоге возвращалось в первоначальное состояние. Мы же обладая персональными армиями могли захватывать и удерживать, но опять же далеко не всегда. Тут как карта ляжет, два из трех случаев нас выносили, но затем локация становилась нашей, продажа желающим и мы движемся дальше. Вот сейчас передо мной самое последнее достижение. Город что основан на перепаде высот, повсюду водопады, постоянная водяная пыль в воздухе. Первым делом я повелел строить башню, находится постоянно во влажном воздухе не мой выбор. Также поступили и братья. Продажа города запланировала через восемь дней. Нам сначала надо понять что в нем и как, дабы не прогадать. Да, за ценой мы не гонимся, но в условиях привыкли оставлять пункты, чтобы нам потом продавали указанные ресурсы по адекватной цене.

Наше продвижение во вражескую территорию привило людям наконец-то мысль, что врагов можно теснить. До моего прихода люди еле удерживали три города из-за отсутствия сплоченности. Но тогда по другому и быть не могло, все еще были слишком обозленны, жадны и недоверчивы. Теперь же, когда каждый смог прикупить понравившийся кусок земли, устроить свою жизнь, то появилось чувства плеча, единения, взаимопомощи. Кланы все чаще стали приходить друг другу на помощь. Я и братья настолько за столь долгий срок сроднились, что пообещали поселиться рядом в реале, даже выбрали место. У других все обстояло иначе, но общая тенденция была та же и крайне отчетливо прослеживалась. Уверен, что когда закончится игровая сессия, то если на нашу страну нападет кто-нибудь, то он очень сильно удивится единению и чувству плеча у всех солдат. А что каждый из нас запишется добровольцев, в этом нет сомнений. Не знаю каким образом, но почему-то проживя столь долгую жизнь, каждый смог вдоволь насладиться сексом, властью, развлечениями. В итоге это привело к развитию таких качеств как честность, вера, долг, взаимопомощь. Полагаю кто-то из игроделов предполагал подобное, от того здесь нет банковской структуры, да и не выживала бы она тут. Ведь давно забытые качества «честь» и «совесть» вновь стали в почете. Народ без опаски шел на сражения во вражеской территории точно зная, что выпавшее из его тушки никто не подберет, а наоборот сдержит врага, пока тот вернется за вещами. Тяжело даже о таком думать, но игра слишком многое поменяло в умах людей. Даже страшно представить, что произойдет когда все они разом выйдут в реальный мир. Да, реальность любит нагибать людей, ломать, калечить, но такое ей с легкостью удается, когда человек один и не может сдержать удар. Ведь даже поделиться раз в месяц одним рублем и кому-то можно купить квартиру, если у тебя много друзей. А здесь люди смогли узнать друг друга, научиться доверять и помогать.

Но больше меня пугает уровень знаний у игроков. Ведь некоторые квесты были разноязычными. Чтобы его выполнить надо было знать скажем японский, русский и французский. И люди с легкостью их выполняли, ибо знали все нужные языки. Слишком долгая жизнь, где все же стала ощущаться нехватка информации, не так яро как в тюрьме, но все же ощутимо. Поэтому спустя пятьсот двадцать лет со дня старта игры, к нам при захвате новых территорий стали приходить на помощь, мы не отказывались, вместе веселее. Но то как люди разговаривают между собой порой вызывало удивление. Языки смешиваются, люди находят более емкие и короткие фразы из всех доступных языков, даже сформировался игровой язык, понятный только тем, кто прожил здесь не менее трехсот лет, раньше человек бы не освоил все языки. Но зато теперь все знают всё. И страшно представить какое количество уникальных людей вернется в реальность, в переводчиках из других стран напрочь пропадет потребность.

На форуме даже администрация отписалась, что все замечания и требования уже разрабатываются, но могут быть запущены только в следующей игровой сессии. Несмотря на обилие уже созданных возможностей все ощутили нехватку достоверности биологии в этом игровом мире, а также химии и физики. Администрация пообещала, что алхимики и прочие профессии будут пересмотрены полностью, расширены и добавлены всем что удастся добавить, но только в следующей сессии. Отдельным разделом люди предавались мечтаниям, что если здесь удастся реализовать гравитацию и электричество, то даже тысячи лет не хватит, чтобы пытливым умам вкусить все возможности игры.

– Уже вечер, – сообщила Калила, служанка, что работает у меня всего семьдесят четыре года. – Принести ужин?

Я посмотрел на небо, время тут очень медленно меняется, один час реальности длится три дня, выходит задумался я основательно.

– Вам сюда подать или в столовую? – спросила она.

– Давай сюда, – ответил я и вдруг понял, почему выбрал ее.

До этого я спокойно уходил от всех спасенных девушек, но только четверым позволил остаться рядом со мной. Все мои игровые жены не были на них похожи, поэтому никогда их не ревновали, да я и не давал повода. С последней женой разошлись три года как, она также еще не нашла себе нового партнера. С первыми двумя в обязательном порядке встречаюсь раз в полгода, иначе они скучают, как они говорят.

Калила ушла за ужином, а передо мной в воздухе будто остался силуэт ее улыбки и я наконец-то понял кому он принадлежит. Марине, той, единственной, что ждет меня в реальности. Я открыл меню и взгляд упал на кнопку выхода. С братьями я уже попрощался, они меня поняли, я заверил, что мы обязательно встретимся по ту сторону, это для них пролетит много времени, а для меня лишь несколько месяцев. Я физически ощутил, что улыбка настоящей жены все сильнее манит, рвет удерживающие меня нити в игре, они трещат, не желая расставаться с добычей.

Я глубоко вздохнул, посмотрел в бесконечное небо, что уходит куда-то далеко и нажал кнопку «Выход». Сожаления нет, есть ли жажда оказаться по ту сторону игры. Там меня ждут и я ощутил, что без этого уже не могу.

Перед глазами все потемнело и я ухнул во тьму, где я это вновь я без тела, а лишь только одни медленно ворочающиеся мысли.

Поток времени то ли ускорился, или замедлился, невозможно разобрать. Кажется прошла бездна времени. Помню бывало, что засыпал от усталости сразу после работы, проспишь часа два, а кажется, что наступил новый день, ходишь потерянным. Видимо где-то в организме есть свои часы, что отмеряют дни, часы, секунды. И если часы сбились, то тяжело понять сколько времени прошло. Сейчас им не за что зацепиться, они будто сошли с ума, то ускоряются и кажется, что пролетели века, то замедляются до того, что будь рядом выстрелы, то пули бы зависли в воздухе. Время это вечная гонка, оно вечно бежит, но сейчас кажется растерялось, будто потеряло направление.

Бум, бум. Появилось ощущение контура тела. Мое я медленно, плавно, как вода заполняет ванну, стало занимать знакомое тело. Дотянулся до ног, рук, кажется удалось ими чуть дернуть. Прошло время и появились ощущения веса, в груди тяжело, вздох и немного легче, выдох. Сконцентрировался на дыхании и время обрело направление, вновь побежало.

Провалился во тьму, но уже не ту, где нет тела. Здесь чем-то похоже на ментальный мир, я осознаю себя, могу ощущать, двигаться. Наверно, это осознанное сновидение, приятный бонус, если смогу контролировать сны. Вокруг тьма, но не пугающая, представил стакан молока и он появился передо мной. Выходит и правда я во сне. Подул сильный ветер, меня наклонило и все пропало.

Появилось ощущение давления на глаза, им больно, слезятся, но не могу поднять руки, чтобы загородиться. Послышался чей-то голос, вроде бы мужской, не разобрать что говорит, вроде бы кричит. Тьма как надоедливая баба, не дала далеко от нее отойти, запрыгнула со спины, повалила и растворила в себе.

Во всем теле ломота и удивительное чувство расслабленности, так отдыхать мне еще никогда не приходилось.

– Очнулся? – услышал я жесткий мужской голос.

Я постарался кивнуть, но получилось лишь чуть дернуть головой.

– Я подожду, – зло сообщил мне мужской голос.

Тьма хотела ко мне приблизится, но видимо сил у нее не хватило, я попал в калейдоскоп своих мыслей. То я еду в поезде, сплю дома, подаю папку на работе, улыбаюсь продавщице в столовой, каждая сценка на пару секунду и я скачу дальше и дальше, не могу остановится, будто кто-то решил меня прогнать по всему, что в моей жизни происходило.

– Очнулся? – спросил жесткий мужской голос.

– Дххх, – сумел я выдать.

В голове звон, в ушах пульсирует, будто именно там находится сердце, что отбивает бум, бум, бум. Понимаю так выражается повышенное давление, но от этого не легче.

– Ты меня слышишь? – задал вопрос мужской голос раздраженно.

Я сумел чуть кивнуть, мышцы будто деревянные, но при этом ощущение полной расслабленности.

– Наконец-то, – обрадовался жесткий голос.

Я подумал, что удивительное сочетание: человек явно зол, но при этом смог в таком состоянии чему-то обрадоваться. Наверно этим реальность отличается от фантазии, здесь возможны причудливые формы всего и вся, до чего ни одна фантазия не догадается.

– Глаза открой, – приказал голос.

Я попробовал открыть, по зрачкам больно ударило светом, быстро закрыл. Послышался звук задвигаемых штор.

– Теперь попробуй, – повторил голос приказным тоном.

Если бы я не был заключенным, то может быть послал бы. Но это скорее всего какой-нибудь практикант, что вынужден мониторить мое состояние и ухаживать, что не доставляет ему радости. Злиться на него за это глупо.

Я послушно попробовал открыть глаза. Получилось, передо мной прыгают цветные пятна, сквозь которые виден белый потолок.

– Эххххто рхххеалл? – спросил я.

– Да, – ответил мужской голос жестко.

Мужчина что-то нажал и моя кровать стала поднимать переднюю часть, вот бы домой такую кровать, было бы удобно телевизор смотреть.

Передо мной нервно ходит мужчина в возрасте, думаю лет сорок ему есть. Под белым халатом проглядывается дорогой костюм. Он настолько изможден, что кажется старше. Воспаленные красные глаза, под ними мешки, кожа на лице несколько белая, будто ему не хватает крови. Он постоянно ходит, глядя на меня настолько обозленным взглядом, что аж не по себе.

– Что понял кто я? – выкрикнул он, глянув мне в глаза.

Я чуть мотнул головой, на большее сейчас нет сил.

– Я Адиль, – сказал он и уставился мне в глаза.

Не знаю какой реакции он ожидал, но я впервые его вижу и слышу.

– Я отец Мурата и муж Аиши, – пояснил он и вновь вперился в меня.

Кто такой Мурат я отлично помню, с его ником я проходил 63 года.

– Вижу, теперь понял, – произнес он злорадно.

Я мелко кивнул.

– Наконец-то, наконец-то, – произнес он громко и стал еще быстрее расхаживать перед кроватью. – Ты даже не представляешь что я сделал, что здесь сейчас оказаться.

Он все больше повышал голос, что я подумал, сейчас кто-нибудь войдет, ведь нельзя же так орать.

– Не волнуйся, – сказал он, будто подслушал мои мысли, – на всем этаже мы одни.

– Хде мы? – тихо спросил я, в горле саднит.

– В больнице, где же еще, – усмехнулся Адиль. – Что ломаешь голову, что я тут делаю?

Он остановился и сдерживая злость, что вырывается, ему еле удается себя удерживать, чтобы не набросится на меня.

– Я пришел за тобой! – выкрикнул он.

Он вновь начал остервенело ходить, делая резкие повороты, небольшой комнатенки ему явно мало, чтобы выплеснуть весь гнев.

– Первое время я хотел убить только тебя, – начал он, не глядя на меня, ходит взад-вперед и смотрит под ноги, не поднимая взгляда. – Ведь их убил ты! И ты должен за это ответить. Но! Потом я понял, что так будет слишком просто. ТЫ НЕ ОЩУТИШЬ ВСЮ БОЛЬ, ЧТО ИСПЫВАТЫВАЮ Я.

Я закрыл глаза, им стало больно, да и сказать мне ему нечего.

– Смотри, – зло закричал он. Я не хотя открыл глаза.

Он поднес планшет и продолжил:

– После я понял, что ты должен пережить все, что почувствовал я.

Он ткнул пальцем в экран и на видео камера навелась на женское тело в луже крови. Еще не успел понять, но слеза начала сформировываться, а когда понял, что это моя Света, то слеза сорвалась, за ней вторая, третья. И тут камера подвинулась в сторону и моя крохотуля Мариночка лежит безжизненная, в памперсе с перерезанным горлом. Глаза сами закрылись, слезы все заполонили. Злости нет, лишь одно сожаление. Ведь это я виноват в случившемся. Не могу сказать, что это он их убил, ведь это сделал я. Они умерли из-за меня. Простите, родные.

– ТЕПЕРЬ ТЫ ЗНАЕШЬ КАКОВО МНЕ! – выкрикнул мужчина.

Я ничего не ответил, слезы продолжили катиться, смачивая подушку под головой.

– НО ПОСЛЕ Я ПОНЯЛ, – закричал мужчина. – ЧТО ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО! ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!

Я открыл глаза, из-за слез все размывается. Он в паре метров от кровати стоит с длинным ножом в руках.

– Думаешь ты искупил свою вину? – зло спросил он. – Думаешь отдал долг обществу?

Я чуть мотнул головой, чем несколько его удивил. Он чуть растерялся, но злость все вернула на свои рельсы и он крепче сжал нож, костяшки кулака побелели.

– Думаешь какой-то судья зачитал тебе приговор и на этом все? – спросил он медленно направляясь ко мне. – Думаешь ты отсидел и теперь заживешь со своей семьей?

Я не смог ничего на это ответить. Подобные вопросы я себе задавал миллион раз и каждый раз боялся того, что уже произошло на видео.

– Думал, что отдал долг обществу? – спросил он громко. – ОБЩЕСТВУ ПЛЕВАТЬ НА ТЕБЯ, НА МЕНЯ, НА ТВОИХ И МОИХ БЛИЗКИХ. ЭТО КЛОУНАДА.

Я кивнул, в этом я с ним полностью согласен.

– Хорошо, что понимаешь, – произнес он громко. – Ты убил моих родных, я твоих. Обществу на это плевать. Всем без разницы кого сбили машиной, что чувствуют их родные, они продолжат жрать, срать и развлекаться как ни в чем не бывало. ЭТО ТОЛЬКО МЕЖДУ НАМИ!

Я кивнул.

– Думал, ты отсидел срок и вернешься к своим близким? – спросил он зло. – Думал, что отдал обществу долг? – выкрикнул он вопрос так, что пришлось на него посмотреть. – Обществу плевать, оно уже забыло о моем ребенке и жене. ТЫ ПОНИМАЕШЬ?

Я кивнул.

– Долг обществу, – сказал так, словно выплюнул слова. – Даже мои друзья и близкие на твоей стороне. Они изучили материалы дела и знаешь, что они мне сказали? Что ты выплатил долг обществу! Понимаешь? ОНИ, те, кто сидел со мной и Аишой за одним столом, ОНИ кто нянчил моего Мурата, видели, как он растет, ОНИ кому я мог доверить свою жизнь, сказали, что ты не виноват. Что ОНИ ПРОСТИЛИ тебя. Понимаешь? – заорал он так, будто все его друзья стояли у него за спиной, а он не хотел, чтобы хоть кто-то вставил слово, – НО НЕ Я! Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ, НИКОГДА! Общество? Пфф. ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ! ВСЕМ НА НИХ ПЛЕВАТЬ! ТЫ УБИЛ ИХ! ОНИ БЫЛИ ЧАСТЬЮ МЕНЯ! ТЫ УБИЛ МЕНЯ! ПОНИМАЕШЬ? – Он, было, пошел на меня, но одернул себя и произнес громко, но уже не крича. – Они для меня были всем. И ты их забрал.

В этот момент против моей воли в памяти всплыли кадры с моей Светочкой и Мариночкой, что лежат в лужах крови. Не моя рука их убила, но я виноват. Я полностью с ним согласен. Общество заигралось в бога, решает, кому жить, кому умирать, определяет сроки, рушит судьбы и всё это под прикрытием непонятных законов, что легко обходятся и покупаются богатыми.

– Есть что сказать? – спросил он зло.

Я посмотрел ему в глаза, в них море злости, обиды и жестокости, не думаю, что такое море способно высохнуть даже за бесконечность, проведенную в игре. Реальность все же порождает монстров, которых ничем не исправить. А именно этого создал я.

Что он хочет? Чтобы я спросил, за что он убил моих родных? Он уже ответил, чтобы я страдал. Сказать ему, что я сожалению? Ему плевать, ведь это не вернет его родных. Слова тут ничего не значат. Мне нечего ему сказать.

Я посмотрел ему в глаза, наши взгляды встретились. И мы оба поняли, что сейчас произойдет. Он знает, что я не произнесу ни слова. Мы будто оба поняли, что в этом мире слова ничего не значат, это мир действий. Назови я его убийцей, начни обзывать, он бы только рассмеялся. Даже если он выйдет отсюда после моего убийства, ему будет все равно, что о нем подумают или скажут, в этом мире важно лишь то, что он сейчас передо мной с ножом в руке. Это мир действий, я выжил в мире фантазий, но это уже другой мир, тут другие законы и иные правила.

Он сделал пару шагов и вонзил нож мне в сердце. Мы продолжили смотреть друг другу в глаза. У него нет сожаления, как и облегчения от сделанного, лишь боль, настоящая боль, что разрывает душу. И я отлично его понимаю, такое возможно лишь, когда по-настоящему любишь. Не думаю, что я смог бы также поступить случись подобное хоть с одной из моих трех виртуальных жен, но за Свету, мою половинку, я поступил бы также.

Я мелко кивнул. Он ответил кивком. Мы поняли друг друга. Он отошел на пару шагов с окровавленным ножом, с него пара капель сорвалась вниз.

Глаза стали тихо закрываться, боль, что пронзила сердце куда-то ушла. Глаза закрылись, ощущения тела стали пропадать. Неожиданно понял, что если наказание неотвратимо будет настигать каждого преступника, то общество станет чище.

Услышал глухой звук выстрела и следом упавшее тело.

Тьма приняла меня.