Наемники бродячих островов. Том 3

Глава 22

После разбора трофеев, полк стал готовиться к ночёвке и к вероятной обороне. Были назначены часовые. По периметру поляны, каждые пятьдесят шагов, рылись окопы. Благо, лопат у пустынников нашлось в достатке.

— Что они, не могли нормальных траншей накопать? Видно же — готовились! Но как-то бестолково… Вот что это?! — Макс ткнул ногой в участок снятого дёрна.

— Это называется — умиральная ямка! — бросил Батя, проходя мимо.

— Чего?!

— Окоп для стрельбы лёжа. — внёс ясность Кеншин.

— Какой же это окоп? Я тут плашмя едва ли помещусь… — растерялся Макс.

— Ну… Вот такой вот окоп. Типа, если тебе под огнём окапываться приходится.

— А толку? Я лучше стрелять буду в ответ и перезаряжаться. И вообще, вон рядом кочка, так за ней места больше чем в этой… — парень не смог сходу подобрать слово, — Рытвине.

— Это ты, а то — они. — коротко бросил Кен.

Остаток Светового дня, войско защитников твердыни занималось обустройством позиции. Не сказать, что сильно окопались, но периметр перекрыли полностью. Да ещё и по личной инициативе бойцов — разных укрытий наделали. Даже пару крошечных блиндажей соорудили.

Когда вся оборона была выстроена, смены распределены, а ответственные назначены — можно было наконец расслабиться. Впервые, с начала вторжения! В любом случае на твердыне вряд ли осталась хотя бы пара сотен бедуинов. И то — это самая оптимистичная цифра.

Поначалу никому не спалось. Прохлада осенней ночи, попросту не располагала к отдыху на голой земле. И это несмотря на чудовищный недостаток сна в последние дни. Бойцы сидели, стояли и лежали вокруг костров, и внимали рассказам офицеров. Почти всё сводилось к ностальгии Бати, о том, как должно быть правильно и как было раньше. Слушали его в основном местные, жадные до героических баек былого. Наёмники же больше смотрели по сторонам и вглядывались во тьму на границе видимости за постами.

Иной раз, они тихонько переговаривались между собой:

— Макс, что я тебе на счёт украшений говорил? — требовательно спросил Кеншин.

— Что нельзя в бой их надевать… — юноша не сразу придал значение претенциозному тону наставника.

— Ну?

— Что «ну»?

— Ты сейчас допросишься. На руке у тебя что?

— Что? А… Нет! Это не то! — зная, что значит «допроситься» в разумении Кена, Макс начал было паниковать и рывком попытался скрутить с запястья давешнюю находку. — Я это в катакомбах нашёл. Помнишь, мы под храмом в Стиллролле, канаву в стене видели? Вот из такой вот и выдрал.

Парень молча отдал «артефакт» учителю. Тот принялся внимательно его изучать и гнуть в разные стороны. Это была металлическая жила, покрытая чем-то вроде кожи или затвердевшей смолы… На ощупь — как материал, из которого сделана обложка книги, что украл Макс. Само-собой, тоже чёрного цвета.

Сам же металл — светлый, почти белый и очень мягкий. При небольшом усилии, Кеншин сумел оставить на нём зарубку, просто проведя ногтем.

— Похоже на кружку Бати.

— Тоже так подумал. Я как-то посуду мыл и обратил внимание, что её даже пальцами погнуть получается.

Кен лишь покивал и вернул трофей.

Разговор о поясе Макс решил переложить на более подходящий момент, когда рядом не будет лишних ушей. К тому же, он снял его перед самой погоней ещё в городе.

И правильно! Лишние десять килограмм (а если учесть, что пояс «напитался» — то и все пятнадцать) никак не поспособствуют скорости. Если вообще позволят пройти нужную дистанцию.

Весь диалог, за товарищами в пол глаза следила Венга. Но, похоже, её не интересовал объект перебранки. Ей было куда интереснее понаблюдать за ссорой, которая так и не состоялась.

Рядом восседал Даджой. Он тоже наверняка всё слышал, но его волновала исключительно округа. Гигант всё время крутил головой и всматривался во тьму. Куда-то туда, где стояли на постах часовые. Причём, никаких сомнений, что он слышал и видел больше и дальше их — не было. Вот только сон одолевал и его. Постоянная зевота и слипающиеся глаза не оставляли сомнений — здоровый и регулярный отдых нужен даже великанам!

Что же до Лайонела, то он откровенно расслабился — развалился у самого огня и даже панцирь расстегнул. Глаза он открывал исключительно чтобы встрять в разглагольствования Бати. Особенно когда они касались правильности женщин:

— Вот раньше бабы знали, как правильно мужика порадовать! Приходишь, значится, со службы, а она в одной сорочке тебя на самом пороге зустричае! Да так дыхае, шо аж дыни наружу выпадають!

От таких описаний, ополченцы чуть ли не слюной давились. Но Лай бессовестно охлаждал их пыл:

— Ага-ага! Не обольщайтесь, парни! Синьору Сержио такие нравятся, что у них там под сорочкой не только дыни, а ещё и мешок картошки имеется!

— И сала пол центнера! — не удержался Джой.

Ночное небо Архипелага тот час сотряс многоголосый смех!

И сотрясал ещё не раз, пока Батя не скомандовал отбой. Дежурить остались только часовые, сержанты и один из офицеров. Все — посменно.

К счастью, за всю ночь никто так и не показался. Ни о шуме, ни о шорохе, часовые не докладывали. Хотя, по логике вещей, кто-то да должен был отступать к месту эвакуации. И, почти наверняка, этот кто-то не должен был быть таким же скрытным как сидящие на местах ополченцы. То есть — врага бы заметили.

Но нет! До самого рассвета никто даже веточкой не хрустнул.

Интересно, а как там в Тэрра дель Пани? Тоже тихо? Хотя, конечно, город большой. Может кто-то и спрятался в хитросплетении улочек и переулков. Но какой в этом смысл? Особенно, учитывая, что теперь оружие чуть ли не в каждом доме будет. В такой город ещё попробуй сунуться! И без укрепрайона — мало не покажется!

Однако, на всякий случай, утром Батя провёл строевой смотр и перекличку личного состава. Новых потерь не обнаружилось. Чего нельзя было сказать о пленных… Несмотря на постоянный контроль и слежку, пустынники ночью задушили троих своих. Как предположил Кеншин — это были обладатели знаний по воздухоплаванию. Бедуины просто обезопасили драгоценные тайны. Скорее всего, этим же объяснялась и абсолютная тишина, в которой свершились убийства — капитаны добровольно отдали последний долг родине.

Перед возвращением в Тэрра дель Пани было сделано ещё несколько дел:

Во-первых, несмотря на близость бездны, всех погибших похоронили в братской могиле. Различий в принадлежности покойников к конкретной стороне не делали. Как выразился один из бойцов — «Перед Светом — все равны!». Оно и правильно, незачем себе лишнюю головную боль сочинять! Само же захоронение обозначили несколькими большими камнями. Будущие поколения будут копать там селитру.

Во-вторых, было приведено в негодность оборудование на небесных судах. Просто сжигать такое количество древесины оказалось жалко. А ведь там ещё и канатов всяких полным-полно. Островитянам в хозяйстве всё пригодится! Так что, Даджой предложил просто понаделать лишних дыр в котлах и в баллонах. А чтобы совсем уж наверняка — ещё и панели управления вместе с рычагами изрубили и верёвки из их механизмов повытаскивали.

Ну и в-третьих, решили совместить ещё две необходимости — уничтожение почтовых голубей и завтрак воинства. Птицам сворачивали шеи, ощипывали, потрошили и отправляли на костёр. После почти суток голода, нежное мясо показалось пищей царей! Но, по понятным причинам, накормить полк досыта не вышло. А Джой, так и вовсе отказался, дабы не издеваться над желудком крошечной порцией.

По ходу дела посчитали, что две трети клеток были пусты.

Пленные пустынники не сумели внятно объяснить, что и кому докладывали их капитаны. Но и сомнений на этот счёт у наёмников не было. Обороноспособность, командование островной милицией, численность, вооружение, тактика… В общем — разведданные, чтобы следующая экспедиция не наступила на те же грабли.

Обратно в столицу выдвинулись через два часа после рассвета. На всякий случай — походной колонной по всем правилам, с головными и фланговыми дозорами. А конвоирам, так вообще приказали расстреливать всех пленников, в случае нападения или даже просто обнаружения засады.

Несмотря на ночной отдых, сил для быстрого марша ни у кого не осталось. К тому же, темп существенно снижали раненые. Тем не менее, ни голод, ни усталость не умоляли приподнятого настроения ополченцев. До самых окрестностей Тэрра дель Пани так и не прозвучало ни одного возмущения или жалобы.

А уж когда показались столичные холмы — у защитников родины вообще открылось второе дыхание! Завидев встречающих сограждан, кто-то попытался неуклюже маршировать, другие затянули бравую песню, третьи просто махали руками. Но все как один — улыбались!

Силы вторжения были разбиты!

За следующие три дня, работы стало чуть ли не больше, чем за всю короткую войну!

Был разработан и принят к исполнению целый ряд противопартизанских мер.

Это и патрули, количеством от пол роты до роты. И посты на крупных трактах. И даже листовки по лесу развесили. В них, прячущимся бедуинам предлагали достойное обращение, медицинскую помощь и доступ в храм Света для ежедневных молитв.

Наконец были допрошены пленные. Их с самого начала старались держать хотя бы немного порознь и препятствовали любому их общению. Расспросы и редкие пытки на себя взял Кеншин.

Увы, ни по-хорошему, ни по-плохому, ничего интересного узнать не удалось. Всё выглядело как банальное завоевание. На счёт скупки продовольствия, эпидемий и, уж тем более — жатвеников, вояки также не были в курсе. А допрошенные матросы лишь ссылались на мёртвых капитанов, мол, это они все дела вели и что-то знать могли.

Захваченный Лайонелом командующий, тот самый Асад ибн Дари, тоже ничем не порадовал. Лишь сказал, что корабли должны были пойти не по одной и даже не по десятку плоскостей. Но на том всё. Не помогли ни иглы под ногти, ни сломанные пальцы.

Единственный вероятно ценный пленник — хашашин, покончил с собой. Со сломанной челюстью он сумел прокусить язык, набрал полный рот крови и захлебнулся. Не зная (а может быть и зная), чего ещё можно ожидать от собрата по ремеслу, Кен дополнительно прострелил ему сердце. Так… На всякий случай.

Что делать дальше с почти двумя сотнями пленных — никто не знал. Батя посоветовал придержать их как заложников, на случай повторения вторжения. Учитывая пустые голубятни, он не сомневался, что придут новые враги. Более подготовленные и лучше вооружённые. На предложение мэра Орландо остаться на острове, старый наёмник дипломатично пообещал подумать.

Полным ходом начались и сборы беженцев. С восстановлением родных сёл тянуть было нельзя. Ведь скоро осень окончательно вступит в свои права и начнутся затяжные дожди. Дороги размоет так, что в дальние сёла ни один обоз не проедет. Да и чтобы грядущей зимой не замёрзнуть — нужно успеть хотя бы общие бараки возвести.

О том, чтобы перезимовать в городе — не шло и речи! Фермеры упрямо талдычили про раннюю весну и начало посевных, как только снег сойдёт. Ведь дороги всё ещё будут непроходимы, а поля — они вон где, аж на другом конце острова! Тёплый климат и короткие зимы диктовали свой уклад жизни на сельскохозяйственной твердыне.

Вереницы телег поползли от столицы во все стороны. Само-собой — все с вооружённым сопровождением.

Жизнь в Тэрра дель Пани быстро становилась на круги своя.

Баррикады разобрали, повреждённые дома ремонтировали, а люди возвращались в свои жилища. Всё чаще на улицах слышался смех и отзвуки гуляний. Кого-то поминали, другие умудрялись жениться…

Но главным показателем того, что всё в порядке — была забитая каждый вечер таверна!

В укрепрайоне вокруг города всё ещё круглосуточно присутствовали ополченцы. Но давешних командиров больше не дёргали по каждому поводу и на дежурства. Мэр Орландо умел считать и понимал, что офицеры обходятся ему слишком дорого.

Контракт был закрыт.

По крайней мере — официально. С довольствия отряд не сняли, а за Батей временно сохранились обязанности капитана карабинеров. Естественно, вместе с жалованием.

В очередной вечер, осень решила напомнить о своём капризном характере. Небо заволокли тяжёлые тучи. Казалось, что сумерки начались раньше обычного и растянулись на долгие часы. А в дополнение ко всему — заморосил мелкий дождик.

Наёмники сидели на летней кухне. Из-за погоды огонь в очаге разожгли значительно раньше времени ужина. Увы, в открытом помещении от этого теплее не стало.

Тогда Лайонел показал настоящую магию обогрева:

— Оле-е-е! АП! — и, вроде бы как незаметно, достал из рукава бутылку самогона.

Воинам фокус понравился и представление продолжилось: не менее волшебным образом, на столе материализовался шмат ветчины. Раздались овации!

Макс пил всего раз в жизни, и пока не успел понять удовольствия от алкоголя. Он решил согреться другим способом — в бане. Тем более, что недавно купалась Венга и жаровня ещё не должна была остыть.

Вооружившись лампадкой, он направился на задний двор. К его радости, баня не просто не остыла! Вода всё ещё была почти горячей! Восхищаясь собственной идеей, парень сбросил одежду и забрался в густо парящую купель.

— Фух! — Лайонел поморщился и выдохнул в сторону. — Папаш, куда ты наливаешь по пол стакана?! Пойло же на третьем тосте закончится!

— Ну ничего страшного! Ща Венга высохнет, спустится и в таверну догоняться пойдём. Так, давайте, третий за лю… — договорить не дал скрип калитки, донёсшийся со стороны улицы.

Наёмники оживились. Кен взял нож за лезвие и спрятал его под столом. Лай положил руку на кобуру. Батя перехватил бутылку за горлышко…

И только Даджой оставался каменно-спокойным:

— Один человек. Шаги лёгкие. — шёпотом сообщил он.

Спустя несколько секунд, из-за угла дома появилась девушка.

— Ой! — она вздрогнула, обнаружив на себе пристальные взгляды четверых мужчин. — Чао, синьорэ! А где адъютант Макс?

— И тебе не хворать, дочка. В бане парится. Там. — Батя махнул рукой с бутылкой на сарайчик в саду.

Гостья лишь кивнула и уверенным шагом пошла в указанном направлении.

— Так… — старый лис сверкнул глазами и поспешил разлить остатки спиртного. — Допиваем и валим отсюда. Лай, Венгу через парадный вход выведешь. А то будет нам тут представление! Всё мужики. За любовь!

Наёмники чокнулись разномастной тарой и повторили:

— За любовь!

Макс опешил, когда перед ним, прямо из пара, возникла незваная гостья. Похоже, он так расслабился, что задремал и не заметил, как она вошла. И как закрыла за собой дверь…

— Привет. — произнесла незнакомка слегка хриплым голосом.

— Привет. — с трудом выдавил из себя юноша, наблюдая как на лавку, рядом с его одеждой, ложится и её жакет.

— Я Джулия. Ты спас меня и моего младшего брата, когда… ну… когда… — девушка замолчала и уставилась себе под ноги. Пальчиками одной руки она теребила бретельку белого платья, грозящую вот-вот сползти с худенького плечика.

Парень кивнул. Он вспомнил её: полуголая и загнанная в угол, она закрывала собой совсем мелкого мальчишку.

— Я… я… эм… Спасибо! — тихий голос окончательно сорвался на хрип. Пальчики у плеча неловко дрогнули и… Платье упало на пол.

Дальше всё происходило как во сне. Макс пытался хоть что-то понять, но сердце погнало кровь так, что в памяти остались лишь немногие детали… Вот Джулия перешагнула борт купели, перед глазами ненадолго задержалась щёточка чёрных волос. Дальше были брызги воды, внезапно ставшей ледяной. Казалось, что капли ослепительно блестят, сбегая с небольших грудей и задерживаясь на коричневых сосках. Потом лицо обдало горячим дыханием и их губы сомкнулись в поцелуе. Её язычок смело проник в его рот, неся с собой приятную и незнакомую доселе влагу.

В какой-то момент они так увлеклись, что стукнулись зубами. Джулия отстранилась. Она тяжело дышала. Макс испугался, что мог сделать больно и замер в ожидании подсказки. Ею стала улыбка.

В следующую секунду всё продолжилось с новой силой.

Не разрывая поцелуя, он подался вперёд и прижал её к борту купели. Страсть, необузданная и дикая, овладевала неопытным юношей, как мог бы пожар охватывать сухое поле! А когда крепкие бёдра обняли его талию — голова и вовсе пошла кругом…