Наемники бродячих островов. Том 3

Глава 15

— Чего это ты там жаришь, Папаш? — Лай сидел в другом конце кухни и ему не было видно, что Батя мешает на противне.

— Зажарку. — коротко ответил командир банды. После ночных событий у него всё ещё трусились руки, и деревянная ложка мелко тарахтела об импровизированную сковородку.

— А капуста зачем? Опять свой бигус мутить будешь? — Лайонел скривился при мысли о вареве из мяса и квашенной капусты.

— Сам ты бигус. Правильно — бигос, через «О».

— И всё же?

— Борщ я варю! Не гавкай под руку, а то срать потом дальше, чем видеть будешь! — огрызнулся Батя. Да, нервы у него были уже не те, что в молодости.

— Что, опять?!

— Что опять? — седой вояка аж замер от такой претензии.

Лай ухмыльнулся:

— То — опять! Три дня тогда на гнёздах сидели, после того твоего, эм… Бездна, как ты обозвал его тогда? Кен, помогай!

— Чего? — Степняк оторвал взгляд от своих рук. Несмотря на железное самообладание и темперамент народа империи верхних плоскостей, пальцы степняка тоже дрожали.

— Ну суп тот белый. На простокише и с хлебным квасом. Крош… Крокша…

Кеншин щёлкнул пальцами и выдал:

— А! Крошево!

— Да, точно!

— В бошках у вас крошево… — тихонько отозвался куховар. — Окрошка.

— Ну-да. Окрошка. — словно виновато понурился Лай. — А что за борстч такой?

Батя покачал головой на такое произношение, но всё же не стал вредничать и поднял крышку над казаном:

— Во!

Внутри лениво бурлила тёмно-красная жижа. На поверхности то и дело показывались кусочки картофеля, мясо на кости, и ещё целое множество чего-то неопределимого. Судя по лицам, варево никому доверия не внушило. Да и запах ещё неготового блюда был… Непривычным, что ли?

— Мда-а-а… — Лайонел всем своим видом попытался изобразить пищевое отравление. — Знаешь на что похоже? Помнишь, ты тогда вина красного нажрался и весь бордель уделал? Ладно-ладно, не смотри на меня так! — наёмник поднял перед собой раскрытые ладони. — Если серьёзно, то выглядит как свекольник с фуа-гра. Ты же вроде туда свеклу порубил? Ну или буйабес. Помнится, моя бабуля часто его готовила. Кен, что скажешь?

Кеншин, тем временем, судорожно листал свою записную книжку. Наконец остановился на развороте с рецептами, вчитался, и выдал:

— Я скажу, что ты из богатой семьи. Буйабес — рыбный суп, так что это точно не он. Не знаю, я из красного только томатный суп с рисом пробовал. Ну ещё том-ям такой есть, но он с мидиями.

Лайонел не стал ничего отрицать, а лишь усмехнулся проницательности товарища:

— Хорошо. Венга, твой вариант?

В ответ, девушка равнодушно пожала плечами. Даже взгляда от стола не оторвала.

— А если конфету дам, подумаешь? — Лай не унимался.

Батя с Кеншином невольно улыбнулись. Однако эмоция была мимолётной, и лишь на миг пробилась сквозь толщу накопившихся усталости и напряжения.

— Ой, да иди ты! — вспылила наёмница. Что правда, тоже ненадолго, — Ну не знаю я… Гаспачо? Но он же холодный и без мяса, да и без всего остального.

Такой бедный рецепт возмутил командира отряда:

— Тьху-ты! Это шо за суп такой? Твоя семья вроде не бедствовала.

В ответ, Батя удостоился только холодного как лёд взгляд.

Лай оглянулся:

— Так, а где Макс?

— Бочку с водой во дворе нашёл. Моется. — немного подумав, Кеншин добавил, — Может хоть в себя придёт.

— Ладно, идём дальше. Джой!

Тишина. И только тяжёлый вздох Бати…

— Джой. А, Джой? — всё никак не успокаивался Лайонел.

— Да что такое!? Сколько вы ещё болтать будете?! — великан лишь на миг обернулся к товарищам, продемонстрировав чёрный синяк на пол лица. Однако, его больше беспокоило подведшее оружие, нежели травма.

Борьба с пистолетом продолжалась уже битый час. Увы, секрет неисправности никак не раскрывался. Равно как и сам колесцовый замок. У Даджоя не получалось вскрыть даже внешний кожух. Внутри что-то отломалось и намертво заклинило его фиксатор. Вдобавок, пружина то полностью прокручивалась вокруг своей оси, чего быть не должно, то вообще не становилась на боевой взвод.

— Да ладно тебе, не психуй. Новый купишь! — попытался успокоить закадычного друга Батя, но тот лишь тяжело засопел, пытаясь отогнуть стальную крышку:

— Сука! Да как так?! — надо сказать, это была воистину неслыханная демонстрация эмоций, как для Джоя. У Кеншина аж глаза округлились. И вообще, напряглись все, кроме Лая. Он словно ничего и не заметил:

— Ну ты даже не глянул…

Пыхтя, великан предпринял ещё одну попытку справиться с замком. Увы, всё также безрезультатно. Затем зло сплюнул прямо под ноги, но всё же бросил взгляд на казан и не своим голосом выпалил:

— Пищевой концентрат жидкий номер двести три, низкокалорийный, с повышенным содерж… — Даджой запнулся на полуслове и так и замер с приоткрытым ртом.

Несколько секунд он напряжённо сверлил содержимое котла взглядом, как будто ожидал от него подвоха. Но оно, увы, продолжало тихонько булькать и никаких действий не предпринимало.

Остальные наёмники не менее удивлёнными взглядами пялились на самого гиганта.

Тишину нарушил появившийся Макс:

— О! Борщик! А сметана есть?

— Не. Нема. — покачал головой Батя.

— Ну я схожу тогда.

— Доспехи только надень! — уже вслед бросил Кеншин.

Ночная зачистка города прошла относительно тяжело. И дело даже не в разнице в подготовке. Сложная архитектура города не всегда играла на руку защитникам. Иногда врагу удавалось спрятаться целыми группами. А иной раз, и сами горожане умудрялись заплутать в неосвещённых переулках. Да и далеко не всем взводам ополчения посчастливилось нарваться на небоеспособных пустынников. Но в целом, вторженцы лихо получили по зубам!

Осознать собственные потери удалось только когда рассвело. И только по отсутствующим бойцам. Очень много тел попросту не нашли. Сначала недосчитались примерно трёхсот человек. Однако, ближе к завтраку на центральную площадь начали выходить некоторые потеряшки: раненые, испугавшиеся, заблудившиеся…

Вместе с ними, в строй встало и огромное количество новобранцев. Первая волна призывников пришла ещё во время уличных боёв. Жертвы произвола мародёров рвались вперёд чуть ли не яростнее команд зачистки. Следует ли отдельно сказать, что пленных они почти не брали? А те, кого всё-таки взяли — по большей части были избиты до состояния «ушиб всего пустынника».

Первоначальный шок постепенно отступал. Всё больше и больше горожан приходило к разрушенному центру города. Места за баррикадами уже не хватало, да и опасно было держать много народу в одном месте, поэтому Батя потребовал от зодчего определить новый оборонительный периметр. Такой, чтобы его внешнее кольцо составляли максимально этажные крепкие здания, с надземными переходами и смежными подвалами.

Фабрицио притащил из канцелярии мэрии план города и быстро вычертил на нём новый укрепрайон. Но тут на доклад явился чиновник, занимающийся мобилизацией. Он сообщил, что островная милиция уже насчитывает более пяти тысяч бойцов и постоянно прибывают новые и новые желающие.

С учётом нового расчёта личного состава, пришлось увеличивать периметр укреплений. К боевым действиям стали готовить все прилегающие к центру кварталы. Людей в срочном порядке выселяли из жилищ. Дома оборудовались под огневые точки, убежища, санитарные пункты и пункты боепитания. Несколько самых крепких зданий внутри периметра отвели под места для отдыха ополчения и под полевые штабы.

По дороге к главному складу, Макс наблюдал небывалое, даже для столицы, оживление. Мало того, что со всего острова народ собрался, так все они ещё и пытались оказаться внутри безопасного периметра. Не смотря на ранний час и угрозу артобстрела, людей на улицах было больше, чем на любом из прошедших праздников.

Вон там кто-то ругается с вооружёнными ополченцами. Похоже, что бойцы попытались выселить жильцов из дома, но не тут-то было! Конечно, попробуй объясни гражданским, что их дом больше им не принадлежит, и вообще, жилым домом не считается. Теперь — это позиция стрелкового отделения! Кстати, в одном из таких домов расположился и отряд наёмников. Что правда, хозяева не сопротивлялись и даже показали где хранят еду и алкоголь.

Чуть дальше по улице, было ещё веселее: какой-то сознательный горожанин пожертвовал пожарной бригаде полтора десятка пустых бочек для воды. Те поблагодарили, раскланялись и, под шумок, укатили ещё и несколько штук с соленьями! А хозяин взял — да заметил.

Такую разборку устроил, такой скандал закатил! Пол квартала на уши встало.

Но завидев латника люди прекращали ссориться, затихали и даже кое-как общий язык находили. Ещё бы! Молодой, то он молодой этот адъютант, но страсть какой страшный!

Истории о наёмниках расползлись по городу с невиданной скоростью. Слухи передавались из уст в уста, и каждый рассказчик стремился добавить что-то своё. Приукрашивали, додумывали, выдумывали… Например, что Макс кулаками избил пустынника так, что у того глаза из орбит выпали и рот до ушей порвался. А когда, парнишка добрался до укуренных насильников — то озверел совсем бесповоротно. Рубил всех и вся! И кого на горячем поймал, и одурманенных, и даже пленным массовую казнь учинил. Само-собой — страшную и мучительную!

Про синьора Кеншина говорили, что стрелял как демон! Ружьё на пять зарядов и каждой пулей в глаз со ста шагов попадал. Да не целясь! Пол войска — за пол часа и перестрелял! А потом порох кончился и пришлось в рукопашную идти. Но бедуинам и тут не посчастливилось: якобы, он их чуть ли не по десять человек на одно копьё сажал!

Всякое талдычили и про синьорину Венгу. Ещё позавчера по голове дубиной получила так, что на ногах не стояла. Пол города видело, как её под руки домой тащили. А уже вчера — снова в строю, да впереди всех местных мужиков. С двумя мушкетами, с двумя пистолетами и с мечом!

Однако, самые невероятные байки травили про Даджоя! Одним только боевым кличем он обратил всю вражескую армию в бегство. Естественно, сплетники ловко опускали тот факт, что от собственного командира удирали и ополченцы. Жители ближайшей к полю боя оконечности города тоже особо не распространялись. Хотя многие и видели бойцов с мокрыми штанами. Зато, только глухонемой не пересказывал историю о том, как великан получил пулю в голову. Мол, какой-то пленный подгадал момент и выстрелил считай в упор. Синьор Даджой, конечно, на ногах не устоял, но сразу же подскочил и голыми руками разорвал наглеца пополам!

В лучшем случае, правды в этих россказнях была лишь половина.

Во-первых, пленного убили бойцы из охранения. А во-вторых, вставать гигант не торопился. Сначала Батя убедился, что его друг жив. Затем, осторожно, чтобы не потревожить шею, стянул с его головы шлем. Зрелище было то ещё! Отёк на лице рос буквально на глазах. Было принято решение сооружать носилки и тащить павшего исполина к врачу. Таки соорудили и таки потащили.

Вдесятером!

Но уже через пару кварталов Джой пришёл в себя и, на удивление спасательной команды — поднялся на ноги!

Да, стоял не уверенно. Да, придерживался за стену. Но оно и не странно! Ловить пули шлемом — вообще вредное занятие. И будь забрало хоть дважды, хоть трижды усилено — всё равно, пользы не прибавится. Даже если не пробьёт, удар будет такой силы, что и быка свалит!

К счастью, быкам до Даджоя было далеко…

Короче, к утру, отношение к наёмникам вышло на новый уровень. На самого молодого из них, мужчины теперь смотрели с опаской, а женщины — с восхищением. Степняков внезапно зауважали, причём — всех сразу. А среди женской части населения резко выросла популярность ратного дела. По дороге, Максу повстречалась компания баб в панцирях и шлемах. А одна из барышень недвусмысленно ему подмигнула.

Возвращаясь к хаосу в городе — центральная площадь представляла собой натуральный муравейник. Шум-гам, беготня-толкотня! Одни таскали мешки с землёй, другие — брусья и брёвна. Грузчики сновали со склада и на склад. Строители заделывали проломы в стенах, тем самым восстанавливая защитный потенциал зданий на случай штурма. Туда-сюда бегали чиновники и помощники нового мэра, раздавая ценные указания и разбираясь с растущим числом проблем…

Но больше всего сумятицы привнесли рядовые ополченцы.

Центр был буквально осажден ими и их семьями. Мол, оружие мы в руки взяли, а значит и нашим близким положено быть в самом безопасном месте города! То, что они этими же руками сами делают центр наиболее опасным районом — никого не волновало. Начни пустынники стрелять из пушек и придись по площади или подходам к ней хотя бы один залп… Та хоть бы и по крышам или стенам верхних этажей!

Обломков и осколков всем хватит!

Работа медицинской службы города окажется парализована. Пострадает боевой дух бойцов. А рабочие руки будут перенаправлены со срочных работ — на захоронение погибших и освобождение ключевых улиц от обломков.

У Макса снова подступил ком к горлу. Увы, не от подсознательного чувства угрозы и даже не от очевидной опасности нахождения в людном месте. Но от страха.

Он шарил по толпе взглядом и боялся увидеть среди людей рыженькую головку. Ту маленькую девчушку в белом платьице. Всем сердцем он не желал снова обнаружить малышку в опасности.

Шаг. Ещё шаг. Ещё десять…

А сам уже чуть шею не сворачивает, так головой крутит, и дышит через раз!

Пятьдесят. Сто шагов…

Наконец, переступив порог склада, Макс смог перевести дух. Да! Рыжеволосой девочки определённо не было на площади.

Ответственного за склад долго искать не пришлось. Чиновник как раз собирал телегу продуктов для трактира. Наёмника он встретил замученным взглядом.

— Ну что ещё, синьор адъютант? — похоже, что два дня войны выдались для чиновника нервными. Мало того, что сразу всем понадобилось сразу всё, так ещё и новый мэр проявлял инициативу за десятерых старых. Вот уже двое суток кладовщик собирал обозы, заполнял накладные, выписывал доверенности и, наверняка, намотал по складу не один километр!

— Здравствуйте. Сметана нужна.

— Сколько? — мужчина перевернул исписанный лист на обратную сторону и достал из кармана уголёк.

— Вот столько. — Макс сложил руки лодочкой, изображая необходимый для одной трапезы объём.

— А-а-а… — с явным облегчением выдохнул кладовщик и спрятал уголёк обратно.

Чтобы найти подходящих размеров горшочек, ему потребовалось больше времени, чем для спуска в ледник и откупорки амфоры со сметаной. Да уж, амфора! На всех островах свои причуды в хранении кисломолочных продуктов.

Поблагодарив, Макс уточнил как выйти со склада куда-нибудь не на площадь. Желательно — в сторону кузницы. Вопрос не застал кладовщика врасплох, он выпустил юношу в ворота, ведущие на одну из главных улиц.

До кузницы как раз было недалеко. За весь путь туда, перестук и звон молотков о металл не прекращался ни на секунду.

Молодец мастер! Сумел работу организовать. Ещё ночью ему начали приносить трофейные доспехи. Они делились на три категории:

Первая — аккуратные, слегка выгнутые прорези от копий, арбалетных болтов и, в более редких случаях, мечей.

Вторая — пробитые пулями. Рваные отверстия в металле были вывернуты заусенцами в сторону от направления попадания.

И третья — доспехи людей, убитых Даджоем. Шлемы, после встречи с его двуручным мечом, отправлялись в долгий ящик, а кирасы пускались на заплатки для более целой брони.

— Господин мастер, здравствуйте! А шлем офицера Даджоя уже выровняли?

Главный кузнец — мужчина лет сорока, словно постарел на половину собственного возраста за прошедшие два дня. Появились новые морщины, старые стали ещё глубже. Под глазами образовались чёрные мешки. Сами же глаза исчертила густая сетка капилляров. А всё дело в том, что кузница не прекращала работать даже под обстрелом! Всё для фронта, как выразился Батя.

— Ох! Привет, дружище! — несмотря на усталость, мастер проявил радушие и улыбнулся. — Да там и ровнять особо было нечего. Лист сталюки согнул, приклепал и готово. Вот он, кстати. Держи.

— Спасибо!

Уже спустя минуту, парнишка бодрым шагом шуровал к месту дислокации. Да окольными путями, чтобы людей поменьше.

— Дядь Сергий… — Макс осёкся и замолчал, едва переступив порог.

Кроме контингента отряда, вокруг кухонного стола собралось ещё человек десять. Некоторые лица были знакомы — сержанты и просто деятельные ополченцы.

— Заходи. — без объяснений пригласил Батя. — Твой сержант теперь офицер, командир батальона.

— Синьор адъютант! — гордо выпрямился один из подчинённых латников.

— Мужики! Как я уже сказал, первостепенная задача — занять прежние рубежи. Далее — по обстоятельствам: или сидим в траншеях и истребляем черномазых при их атаках, или сами переходим в контратаку. В самом крайнем случае — отступаем обратно в город. Тоже самое, если враг сумеет оказать на отдельный участок обороны особенно сильное давление. Сами отступаете, а соседи перегруппировываются и бьют с…

Но договорить Бате было не суждено. Раздался далёкий гром канонады, и уже через пару секунд на столицу посыпались снаряды.

И как назло — всё падало где-то рядом!

— Под столы и лавки! Живо! — впопыхах пробасил Даджой. Сам он выхватил у ученика свой шлем и едва успел надеть его на голову, как вдруг, в одно из соседних помещений угодил снаряд.

Хруст древесины! Треск камня! И в ту же секунду…

БАХ!

Сначала врезало по ушам и глазам. Точно были вспышка и искры. Тут же по доспехам забарабанили мелкие обломки — фрагменты стен, потолка и мебели. На самом деле, слышно этого уже не было, но мелкая вибрация намекала на это более чем прозрачно. Затем, сквозь всеобъемлющий свист, донёсся чей-то иступлённый вопль…

Поднимаясь над полом, Макс надеялся, что это не кто-то из сопартийцев. Хоть собственных ног и рук из-за оглушения он не чувствовал, но думал, надеялся и верил — кричат не они!

Вот, сквозь бело-серую взвесь проступили чьи-то сапоги.

Дым и пыль оседали и рассеивались. Мимо прошагала ещё одна пара ног. Судя по размеру — Даджой.

Видимость стала достаточно хорошей, чтобы различить обстановку вплоть до дальней стены. Стол как стоял, так и стоит. Под ним двое контуженных латников — крутят и трусят головами, словно пытаются избавиться от остатков сонного наваждения.

Бездна!

От увиденного, Максу захотелось как следует прочувствовать всего себя. От кончиков пальцев и до макушки! Но единственное, что он ощущал — были раскалённые мурашки.

Слава Свету, что хоть по всему телу. От кончиков пальцев ног, и до кончиков пальцев рук!

Ещё какие-то мгновения спустя конечности начали слушаться, и стал возвращаться слух. Удалось опереться на руки, ухватиться за край стола и даже встать на колени.

Противная глухота отступила окончательно.

— Мать вашу, так и эдак! — наконец послышался крик Бати. — Подъём! Непрямое было, нехер сопли распускать! Живо все в подвал!

Непрямое, значит, да? Да хоть кривое! Хватило по самые помидоры!

Подняться у Макса вышло только благодаря помощи кого-то из бывших сержантов. С высоты собственного роста ему открылись последствия взрыва в соседнем помещении: дверной проём раскурочен, с потолка свисает какая-то конструкция, и самое неприятное — до попадания там лежали принесенные из библиотеки рюкзаки.

Теперь же, вещи наёмников были разбросаны всюду, куда не глянь!

— Не зевай! Шевелись! — выкрикнул над ухом Кеншин. Или не Кеншин? Непонятно с этим тошнотворным свистом…

— Да! Сейчас! — юноша рванул к разрушенному помещению.

Там на полу, в пятне Света, лежал древний латный пояс. Наверное, его выбросило из разорванного рюкзака. Жалко ведь будет, если сгинет под обстрелом?

Макс влетел в комнату, подхватил сбрую и, не замедляясь, побежал за остальными. Точно, как в одном из упражнений Кеншина — эстафета называется. Прибежал-схвати-убежал. Только тут ещё и догнать кого-то надо.

Когда спины товарищей были уже в паре шагов, вдалеке ухнул новый залп. Гула снарядов слышно не было. А вот попадание заметили все.

Просто невозможно было не заметить падающего потолка, уходящего из-под ног пола и…

Непроглядной тьмы.