Начинающее Божество

Глава 4 Расширение горизонтов

Прошло два года с тех пор, как Нер’Куртак покинул родное племя, уплыв в неизвестность на плоту вместе с двухнедельным запасом вяленого мяса. Из-за этого пришлось делать плот сильно больше изначального, а его постройка и вовсе непозволительно затянулась даже с учетом помощи от своих сыновей, сыновей сыновей и сыновей соседей. Когда же плот был построен, а сыновья с нескрываемым облегчением столкнули своего старика на воду, орку оставалось лишь грести единственным веслом в сторону своей цели. И вскоре пожалел, что не взял запасное.

Уже на третий день плаванья весло сломалось ровно посредине, из-за чего грести им стало очень неудобно. Но орк не поддался унынию и греб обломком еще семь дней, борясь с сильными течениями и непогодой. Несколько раз он был близок к гибели в бездонных водах, когда очередная волна смывала его в море с остатками припасов, а от смерти в зубах морских гадов его спасало то, что плот никому из них не был интересен. Ну или просто пришелся не по вкусу.

Когда же Нер’Куртак увидел землю на горизонте, он вложил все оставшиеся силы в финальный рывок, и ступил на черный песчаный берег.

Новая земля встретила его прохладными ветрами, шумом волн, ярким солнцем и лесом примерно в двухстах шагах от кромки воды. И, не теряя времени, орк отправился туда в поисках добычи, так как его желудок уже начинал грозить переварить собственного хозяина, который, к величайшей радости неспокойного органа, не растерял навыки охоты.

Первую дичь орк одолел играючи — просто бросил в хряка заточенную зубами палку с такой силой, что та пробила бедное животное насквозь. Освежевавшая свою жертву, Нер’Куртак припоминал, что похожие создания водятся на землях Громового Рыка, однако те были более мелкими. Эти же были размером с молодого саблезуба. Но это и к лучшему, ведь с меньшими усилиями можно добыть больше мяса…

Следующий год он провел в изучении леса и постройке временного убежища, так как после месяца пребывания на новой земле воздух становился все холоднее, а добычи становилось все меньше. Приближалась зима, притом более холодная, нежели на землях его племени.

Холода орк пережил с честью — Нер’Куртак продолжал охотится в глубоких снегах, ведь его переполненное Силой тело выдерживало и столь суровые морозы. Хотя толстые ботинки из прочных и теплых шкур, которые он обработал еще до начала заморозков, тоже сыграли свою роль. Как и прочая кое-как сшитая одежда. И хоть белое полотно лежало на земле дольше обычного, в один прекрасный день начало теплеть, а всего через один луну от сугробов остались лишь редкие холмики. Островки ушедшей зимы посреди оживающего леса.

С наступлением весны орк снялся с обжитого места и пошел дальше на север, так как местные животные хоть и обладали Силой, однако ничего не могли противопоставить зеленокожему чужеземцу. Почему именно на север? Ответ у Нер’Куртака был — потому что. Впрочем, уже через пару месяцев размеренного путешествия он понял, что идет в верном направлении.

Огромное, в два орочьих роста, бурое животное тогда встало у него на пути. И орк с ним справился, отделавшись лишь длинной рваной раной на груди от пропущенного удара. И хоть из-за этого пришлось вновь обустраивать временное убежище для разделки массивной туши, Нер’Куртак был доволен. Первый новый противник хоть и был все еще недостаточно силен, однако заставил орка попотеть. И если дальше враги будут становиться все сильнее, то все старания и лишения с лихвой окупаться чувством хорошего боя…

Нет ничего более постоянного, чем временное — Нер’Куртак убедился в этой древней поговорке, когда пережидал уже вторую зиму в теплых мехах своего давнего противника. Очень уж много времени ушло на обработку шкуры, да и оставить просто так целую гору мяса орк физически не мог. Так что пришлось задержаться. Однако, когда запасы завяленного мяса стали подходить к концу, орк продолжил свой путь, найдя себе новый ориентир — вершину одинокой горы, которую удалось увидеть, забравшись на дерево.

По мере приближения к ней, лес становился более редким, уступая место снежным пустошам и пробирающим до костей ветрам. Когда же к сильному ветру добавлялся еще и снег, то продвигаться сквозь белоснежную преграду становилось совсем уж невозможно. И если до этого орка спасал лес, в котором можно было быстро соорудить убежище и, пусть и после долгих стараний, развести огонь, то теперь он остался один на один со стихией. Первая буря пошатнула его уверенность. Вторая заставила его задуматься о том, чтобы повернуть назад и дождаться теплых времен. Третья же… могла стать последней.

Уже не чувствуя собственных ног, ушей и пальцев, Нер’Куртак брел вперед. Он шел чисто по инерции, так как остановка грозила сном в ледяных объятьях зимы. В голове было пусто, а глаза уже давно не видели ничего, кроме белого цвета. Ночь уж дважды сменила день, а погода и не собиралась успокаиваться. От воя ветра уже давно заложило уши. И вокруг лишь… белый… цвет…

Холод обжег лицо. Нер’Куртак из последних сил попытался подняться, однако тело не слушалось. Кое-как перевернувшись, перед его взглядом предстала тьма с редкими серебряными точками, голубым диском луны, и все. Ни звуков, ни запахов. Даже холод уже не ощущался, на его место постепенно приходило тепло и умиротворение. Небо было красивым. Луна же была одинокой.

Она медленно плыла по небосводу, словно по бескрайней реке, в окружении звезд. И чем дольше орк вглядывался, тем больше огоньков он замечал. Слабых. Тусклых. Существующих вопреки яркости своих старших сестёр. Вопреки лунному свету, озаряющему снежные поля. Вопреки слепящему отблеску снега.

Они… Были…

Яркая вспышка пронзила разум Нер’Куртака. Его тело. И все из-за одной мысли…

— Я… тоже… есть.

­ Он сам не заметил, как сказал это вслух. Но это было не важно, ведь никто, кроме него самого, не мог услышать тихий шепот. Всего в одной короткой и банальной фразе он нашел смысл. Свой смысл.

Он переплыл казавшееся бескрайним море. Он выживал на чужих землях. И все это ради того, чтобы найти достойного противника. Местная живность оказалась слабее, он сильнее — достойный соперник найден не был. Так Нер’Куртак раньше думал. Теперь же его врагом стала природа, а значит надо было сражаться за свою жизнь с тем же остервенением, что было у него давным-давно… при битве с людьми.

Сердце умирающего ускорило свой бег, разгоняя замерзающую кровь по жилам. Оледеневшие мышцы захрустели от усилий, поднимая тело из-под снежного плена — Нер’Куртак не собирался проигрывать жалкому холоду. Ради себя. Ради гордости Племени. Белый Коготь никогда не дрогнет под ударом, каким бы сильным тот не был. Он примет всю вложенную мощь, пропустит через себя, и обратить ее против самого противника. И именно так орк собирался поступить — бросить вызов самой стихии и обратить против нее ее же силу. Обратить Холод.

Тело не слушалось, отказывалось сгибать суставы, однако Нер’Куртак умел заставлять. Что-то хрустнуло, и локоть согнулся. Боли не было. Еще один хруст — вторая рука освободилась из-под снега и протянула раскрытую ладонь к голубому диску. Затем, с громким треском, из-под снега показался замотанный в бурую шкуру торс и принял вертикальное положение. Дальше пришло время ног. Нер’Куртак не думал, что и как он делает — он просто вставал. А затем, словно зачарованный, пошел дальше на север, утопая по колено в снегу. Идти стало легче.

Он не знал, сколько прошло времени. Не отдавал себе отчет, так как сражался со своим противником. И в какой-то момент он стал побеждать.

Начала уходить скованность в мышцах, волнами накатывала боль от порванных мышц и связок, стало ощущаться тело. Это отвлекало. Но Нер’Куртак ничего не мог с этим поделать, так как боль — часть сражения за свою жизнь, без нее в настоящей схватке никак. И именно поэтому он шел… и улыбался, не обращая внимание ни на что вокруг. Лишь гора была его целью. Одна лишь она была его миром. До тех пор, пока что-то еще не привлекло внимание орка. Огонь!

В ночном мраке закрытого тучами неба, когда ни единый луч небесных светил не может пробиться к земле, очень просто заметить отблески пламени вдали. Они бликуют от снега. И эти блики заставили орка сойти с пути, свернув к источнику тепла. Ведь где есть огонь — там, обычно есть орки, что могут как помочь, так и обеспечить хорошую драку.

По мере приближения, сугробы становились все меньше, воздух все теплее, а свет пламени все ярче. В какой-то момент снег и вовсе исчез, оставив после себя промерзшую землю, а Нер’Куртак вместо холода стал ощущать нарастающий жар. К тому времени шатры на фоне пламени стали четко различимы, и даже более того — рядом с ними сновали туда-сюда различные силуэты, всполошенные прибытием чужака. Часть из них вскоре образовала небольшую кучку и двинулась Нер’Куртаку на встречу, держа пред собой факел. Это действительно были орки, и шли они к нему явно не с добрыми намереньями. Орк их понимал, ведь любой чужак — потенциальная угроза. А угрозы лучше устранять.

Общение не задалось — самый крупный орк, идущий впереди, что про прорычал Нер’Куртаку, однако смысл слов остался непонятен. А раз слова не помогли, то поможет мордобой. Жалко только, что самодельное копье осталось где-то в снегах, хотя с ним было бы слишком просто — местные орки были чуть меньше него, а цепкий взгляд опытного воина не видел много Силы в их движениях.

Всего противников было шестеро, и они были вооружены. Каменными копьями и топорами. Если бы орк мог, то он бы усмехнулся, однако мышцы лица еще не оттаяли, сохраняя ту самую воодушевленную улыбку. Когда отступил холод, Нер’Куртак начал приходить в себя, и теперь мог ощутить переполняющую его силу, что словно жаждала вырваться на свободу. Так что сражению орк был только рад.

Враги медленно обступали чужака, переговариваясь между собой какими-то жестами, однако нападать не спешили. Чувствовали угрозу. И вот, предводитель подал условный сигнал, и воины с копьями бросились в атаку. Однако их противник, орк с бледной, словно снег, кожей и безумной улыбкой, просто прыгнул ввысь, избегая удара со всех сторон, а после приземлился на одного из нападавших. Их осталось пять. Чужак же задумчиво отряхнул кулак от остатков головы одного из них, и встал в странную стойку.

Громкий окрик предводителя вывел орков из оцепенения, и битва продолжилась, однако каждый ее участник уже понимал ее исход. Все произошло быстро. Вот один из нападавших ускорился и ринулся в атаку, намереваясь отвлечь врага на себя чтобы дать преимущество заходящим с другого бока союзникам, однако ледяная ладонь сжала его горло, не оставляя вариантов выжить.

С громким хрустом голова отделилась от тела и полетела ввысь как раз тогда, когда четверо оставшихся орков ударили. И попали.

Древки копий обломились, а наконечники выпали из тела, оставив неглубокие раны, из которых вылилось лишь пару капель крови. И тут же вытянутая ладонь Нер’Куртака пронзила грудь одного из воинов, обрекая того скорую на гибель. Все замерло.

Орки только сейчас полностью осознали подавляющую разницу в силах и собственную беспомощность, а их товарищ, тем временем, пытался из последних сил навредить своему врагу, вцепившись тому в руку. На это чужак лишь хмыкнул и, положив одну на плечо все еще сопротивляющегося противника, начал медленно вытаскивать вторую из его тела. Вот только вместе с рукой выходила и кровь, образовавшая толстую корку красного льда вокруг предплечья и ладони.

Послышался рык предводителя, и двое оставшихся в живых бросили свое оружие на землю, а затем припали на одно колено и склонили голову перед победителем, что остался на ногах и пристально смотрел на чужака. Нер’Куртак понял его без слов. Медленно подойдя к неподвижному сопернику, орк снес предводителю голову одним ударом закованной в алый лед ладони. Обезглавленное тело простояло неподвижно десяток ударов сердца, а после рухнуло на землю.

В наступившей тишине, сквозь которую продирался далекий треск костра среди шатров, Нер’Куртак поднял голову и направился с ней племенным шатрам, ведь теперь…

Он. Здесь. Вождь.