На взлёт!

ОЖЕРЕЛЬЕ-V. МЕЧТА

1

При имени его любой храбрец

Бледнеет под загаром, как мертвец.

Он правит, изумляя без конца,

И властным словом леденит сердца.

Но что за власть, чей беззаконный ход

Понятен всем, так вс е х к себе влечет?..

... Удачи блеск, умение в борьбе

Чужую слабость подчинить себе.

(Д. Г. Байрон)

– Беспалый, хоть ты ему скажи!

– А чего – Беспалый? Я что, меньше прочих жить хочу? Я Свену под руку соваться должен? Сам ему скажи!

– Но ты же вчера горланил: самое время на добычу идти, а Свен засиделся в Горячих Ключах!

– Горланил... ну горланил по пьяни! Да и что я такого сказал-то? Все парни рычать готовы: чего адмирал не ведет нас на добычу? Кончилась зима, купцы в путь двинулись – кому их щипать, если не нам? Корабли починены, лескаты отдохнули, люди в бой рвутся. Рычат, как звери! А адмирал команды не дает. Влюбился, понимаешь ли!

– А ну, язык поставь на якорь! Свен не любит, когда про него разводят бабьи сплетни.

– Ах, сплетни? Так я не буду сплетни разводить! Буду прямо говорить, что Свен тайком ходил на иллийскую сторону, чтобы понюхать цветочки в саду у бургомистра Аква-Бассо. И на тамошнюю ратушу полюбоваться.

– Беспалый, заткнись, не то в зубы дам! Без тебя тошно. Разговоры мутные ведешь, а со Свеном потолковать боишься. А ведь ты погонщик на «Красном когте». Кому с ним поговорить, как не тебе?

– Кому? А вот ей! – Беспалый толкнул собеседника локтем в бок и указал на женщину в мужской одежде, что шла в их сторону по городской улочке.

Горячие Ключи – город не из маленьких, улицы всегда полны народа. Причем народа шумного да буйного, потому как зимовали здесь летучие корабли, по большей части пиратские. Озеро здесь большое, теплое от подземных источников – лескатам не хуже, чем в Лазурном море, так почему же не перезимовать? По негласному обычаю, пираты не трогают в это время мирных небоходов, и даже старые враги, встречаясь в Горячих Ключах, делают вид, что не замечают друг друга.

Обычно улицы тут многолюдные да веселые, особенно зимой. Но и сейчас хватает лихих парней со шпагами у пояса и метательными ножами за голенищами. Семейные горожанки стараются сидеть по домам, а веселые девицы в платьях с глубоким вырезом, где так и пляшут грудки, бродят по городу, стреляя глазами налево и направо, выискивая очередного дружка.

Но та, на которую Беспалый взглядом указал приятелю, не относилась к девицам подобного сорта. И даже не потому, что одежда ее была скромна: мужские штаны, высокие сапоги, белая рубаха завязана тесемками под горло. Во всем облике ее было нечто такое, из-за чего самый отчаянный бродяга не решился бы облапить ее на ходу.

Женщина не была красавицей по виктийским меркам, Огненно-рыжие волосы, небрежно заплетенные в косу. Ястребиный, хищно изогнутый нос. Острый волевой подбородок. Глаза, полные золотистого света. Виктийцы предпочитали сильных, статных женщин с мягкими чертами лица, спокойным взором и тихим нравом. А эта орлица, хоть и сильная, кротостью явно не отличалась. Унаследовала неистовый нрав матери-иллийки.

– Здравствуй, Гьера, дочь Вильдигарда, внучка Станхельма, – приветствовали ее столпившиеся у крыльца мужчины. Полным именем назвали, проявили уважение.

Гьера улыбнулась в ответ. Верхняя губа чуть обнажила ровные белые зубы... не прельстительной, а опасной казалась молодая женщина.

Она не поднялась на крыльцо, не отделалась легким кивком. Нет, она остановилась и поприветствовала каждого из них – без полных имен, дружески. А плечистого пожилого бородача с кожаной повязкой на левом глазу спросила заботливо:

– Как твоя рана, Кутберт? Подживает плечо? Сумеешь ли удержать штурвал? Будет обидно, если «Медвежья лапа» уйдет в рейд без такого рулевого.

– Я-то удержу, – горько откликнулся Кутберт. – Я-то не подведу. Да вот беда: пока «Медвежья лапа» соберется в боевой рейд, не то что рана заживет – параличный бегать научится. Мы ждем, а Свен молчит, не дает команду на взлет!

– И верно, – из-за чужих спин подхватил Беспалый. – Парни злые и голодные, за зиму просадили золотишко, теперь аж рычат, так в небо хотят, с купцами переведаться! Спросила бы ты брата: когда в полет?

– Спрошу, – серьезно и сочувственно ответила Гьера. – Разве я не понимаю, как худо орлам без добычи? Разве можно таких удальцов на земле держать?

Тут кто-то не сдержался, вякнул неосмотрительно:

– А правду ли говорят, что Двужильный потому засел в Горячих Ключах, что влюбился в жену бургомистра Аква-Бассо? И что оттуда и туда письма ходят?

Все притихли, ожидая взрыва: сестра Свена была быстра и на язык, и на руку.

Вопреки ожиданиям, Гьера ответила мягко:

– Не будем, парни, сплетни про адмирала распускать, пусть этим занимаются старухи. А попросить за вас – попрошу.

Взбежала на крыльцо и исчезла за дверью.

Глядя ей вслед, Беспалый сказал негромко:

– Толковая баба.

Все согласно закивали, а Кутберт добавил:

– И надежный командир.

2

То, что видишь изо дня в день, не вызывает подозрений.

(«36 стратагем», древнекитайский военный трактат)

Свен Двужильный, прославленный пиратский адмирал, оторвался от чтения письма, сунул листок дорогой голубоватой бумаги под развернутую на столе карту и обернулся к вошедшей в комнату сестре.

Та, не поздоровавшись, остановилась у порога и, насмешливо прищурившись, принялась разглядывать брата.

Всем они были схожи. Горбатый птичий нос, рыжие волосы, золотистые глаза, выдающийся вперед подбородок. Но себя Гьера не считала красавицей, а брат был красив. Мужественное, дерзкое лицо. Как обернулся, а?! Движение грациозного хищника! Как сверкнула в солнечном луче одна из оранжевых янтарных серег-рыбок! Все небоходы Антарэйди знали эти серьги (правда, большинство лишь понаслышке) и называли их «Свеновы акулы».

В который раз Гьера вздохнула: почему она родилась сестрой этого великолепного мужчины? Почему нельзя отбить его у всех женщин на свете и рожать ему сыновей?

Нельзя. Брат. Ищи, Гьера, себе героя, чтобы был не хуже Свена...

Горько усмехнувшись, молодая женщина шагнула к столу, возле которого стоял брат, и уселась на широкий табурет.

– Спорю на делер, что угадаю, чье письмо ты сейчас читал.

– Побереги делер, – жестко, одними губами усмехнулся Свен, – и не суй нос в мои дела.

– Как скажешь, – покладисто согласилась женщина. – Тогда я суну нос в наши общие дела. Когда эскадра распахнет крылья?

– Когда я велю. – В голосе адмирала звучало: «И закончим этот разговор!»

Гьера предпочла не услышать того, что не произнесено вслух. Сказала мягко:

– И когда же ты велишь? Парни уже извелись, рвутся на добычу.

– Подождут.

– Свен, ты хочешь нарваться на бунт?

– Пусть посмеют! – хохотнул адмирал. Понял по насмешливому взгляду сестры, что ответ ее не удовлетворил, и продолжил: – Не бойся за меня. Я не доверчивый теленок. Спину никому не подставлю. К тому же у крикунов нет вожака. Нет никого, кто смог бы заменить меня. Я слежу за ними.

У Гьеры было на этот счет свое мнение. Но она не собиралась высказывать его брату. Заговорила о другом:

– Правда ли, что ты уже ходил за границу? В Аква-Бассо?

– Кто тебе это сказал? – вскинулся Свен.

– Чайка над озером. Ворона на ветке. Воробей на крыше. Брат, ты действительно надеялся скрыть эту безумную затею от своих небоходов?

– Вот как... Ну и ладно. Они и раньше не считали меня трусом. Теперь к рассказам о моих приключениях добавится еще один, только и всего.

– Ты прав. Если бы ты вышел сейчас на крыльцо и гаркнул: «Эскадра, к походу!» – все леташи говорили бы: «Свен Двужильный свою бабу даже в Иллии достал, а уж купчишек с ценным грузом и вовсе в два счета настигнет...»

– Так все и будет. Скоро.

– Я бы и успокоилась, если бы не надушенные записочки...

– Откуда знаешь, что надушенные?! – рявкнул Свен.

– Угадала, да? – Гьера дерзко улыбнулась в лицо адмиралу. – Угадала, угадала!

Свен сдержался, не ударил ее. Больше никто (и женщины тоже!) не посмел бы в глаза смеяться над знаменитым небесным пиратом. Но сестре Свен прощал многое.

– Убирайся и благодари, что зубы целы! – остывая, бросил он.

– Уйду... но пообещай, брат, что больше не пойдешь в Аква-Бассо. Если тебя там схватят, то повесят после очень скорого суда.

– Думаешь, мои парни не придут на выручку адмиралу?

– Может, и придут. И это будет концом всему. Тебе, мне, эскадре. Вспомни Харальда Клыкастого. Он тоже думал, что может безнаказанно разбойничать в Приграничье. Пока он трепал купцов на торговых путях, все было хорошо. Но он решил напасть на иллийский город. В ответ иллийцы тоже перешли границу. Помнишь, как горела пиратская гавань? Помнишь, как в воздухе и на земле бил пиратов проклятый Антанио диль Фьорро? Помнишь, как «Меч неба» уходил из боя, разваливаясь на лету?

Свен скрипнул зубами. Все он помнил, разве такое забудешь? «Мечом неба» командовал отец, правая рука Харальда Клыкастого. Он погиб в том сражении – а для юнца Свена это был первый бой. А Гьера вообще была девчонкой, с земли глядела на битву. Еле выжили тогда дети капитана Вильдигарда...

Гьера замолчала. Не стала напоминать, что конунг после налета иллийцев не поднял шума. Он, мол, к пиратам не имеет отношения, побили их – и ладно... Хотя дань, сволочь, с Харальда тайком брал. И со Свена берет. Тоже тайком. И все эту тайну знают.

– Словом, думай сам, – оборвала Гьера беседу. – Вроде не прогулял еще мозги на пьянках со своими капитанами. А я попробую успокоить парней.

* * *

– Поговорила я с братом, небоходы, – удрученно сказала Гьера пиратам у крыльца. – Думать будет...

Глянула в разочарованные лица. Сдернула с пояса кошелек, оборвав тесемку.

– Если пират не в небе, то где он? В кабаке! Вот ты... ты ведь с «Облачной ведьмы», да? Я тебя помню, ты двумя абордажными саблями враз рубишься, а зовут тебя Хакон. Я хороших бойцов помню. Возьми, Хакон, кошелек. И проследи, чтобы трактирщик никого из компании не обидел.

– Сто лет жизни Гьере! – дружно заорали пираты.

Женщина поспешно пошла прочь, пряча от пиратов гримасу досады.

Ни к чему было заводить этот разговор под окном у Свена. Незачем пиратскому адмиралу слышать, как его люди славят его сестру.

«У этих крикунов нет вожака. Нет никого, кто смог бы заменить меня...»

Ошибается брат, очень ошибается. Она, Гьера, в любой день сумеет поднять пиратов против главаря.

«Я не доверчивый теленок. Спину никому не подставлю....»

И тут он тоже ошибается. Ей, Гьере, он доверяет. Изо дня в день видит рядом – вот и утратил осторожность. Захотела бы – давно бы он мертвым лег.

Но Гьера не хочет. Ей незачем.

У Свена в жизни цель – стать самым грозным хищником на свете. Водить свою стаю на добычу, и чтоб все умирали от страха, услышав его имя.

Высокая цель. Достойная.

Для мужчины.

А Гьера помнит сказки, которые ей рассказывали в детстве. Каждый вечер, когда малышка ложилась в постель.

В этих сказках и нежные королевны, и грозные девы-воительницы, и могущественные колдуньи мечтали об одном: выйти замуж за величайшего из героев и родить ему сыновей, которые превзойдут отца.

Из вечера в вечер мечта сказочных героинь капала в душу девочки. И стала собственной мечтой. Навсегда.

Казалось бы, чего проще? Ты растешь среди пиратов. Трусов здесь не водится. Труса после боя убьют свои же товарищи. Так выбери такого, чтоб был отважнее и сильнее прочих! Острым словом и ножом отвадь от него прочих баб, дерзкой улыбкой заставь его забыть обо всем на свете. И рожай от него сыновей.

Увы, все эти отчаянные головорезы замолкают и расступаются, когда сквозь их толпу проходит Свен. Нет никого, кто бы не робел перед адмиралом.

«Я, конечно, люблю брата, я хорошая сестра, – говорила себе юная Гьера. – Но если кто-то убьет Свена – я не буду мстить этому человеку. Я выйду за него замуж».

Не дождалась...

Потом сказала себе: а почему я ищу свою мечту среди пиратов? Подумаешь, леташи с абордажными саблями! Что, на земле герои не водятся?

А тут подвернулся случай увидеть мир не с борта летучего корабля. Позапрошлой зимой эскадра стояла здесь же, в Горячих Ключах. А Свен под чужим именем двинул в Альбин – у него, мол, там деловые встречи... Ха! Сказал бы уж прямо: захотелось подергать смерть за бороду!

Гьера попросилась с братом. Свен не отказал.

В Альбине она и познакомилась с Франтом.

Откуда он был родом, этот наемный убийца, которого Гьера приняла за мужчину своей мечты? Альбинец? Иллиец? Спандиец? Во имя предков, да Гьера даже настоящего имени его так и не узнала! Но он был действительно смел. И понимал, что такое клинок. А еще умел рассказывать, как этим самым клинком, если обмакнуть его в кровь, можно переписать судьбы стран и народов. Франт работал не на жалких купчишек. Удар его клинка стоил дорого.

Но главным было даже не это. Главным было то, что Франт выдержал тяжелый взгляд Свена и сказал твердо: «Ты, если хочешь, уезжай, а Гьера останется со мной».

Гьера тогда бросила брату: «Я искала хищника себе под стать – и нашла!» А потом, обмирая от счастья, ждала драки. Тогда бы она точно узнала, кто сильнее. Но брат лишь уронил презрительно: «Ну и милуйся со своим сокровищем!» И уехал.

Миловались? О, еще как! Франт и любовником оказался отличным. Гьере было с чем сравнить – попробовала уже себя в постельных битвах. Виктийки после свадьбы становятся верными женами. Но пока мужа нет – девушка сама себе госпожа.

И еще Франт был щедр. Иногда исчезал на несколько дней, возвращался с полным кошельком золота и смеялся: «Пойдем, моя красавица, прогуляем чужую смерть!»

Но Гьере этого было мало. Она упрашивала любовника взять ее с собой. Разве она не владеет оружием лучше многих мужчин? И к концу лета – уговорила.

Франт привез ее в Андерхилл и сказал, что принцессу Эннию ее любовник Холлис заманит в Стрекозиные Пруды – парк, где любят гулять горожане. И там принцесса будет убита. Охраны при ее высочестве почти не будет – она же наведается в парк тайком!

Гьера была слегка разочарована. Убить женщину, да еще с маленькой охраной – нужна ли тут отвага? Но любопытство взяло верх: принцесса же!

Вот и полюбопытствовала... Единственного охранника Франт и Холлис убили быстро. Но затем случайный гуляка, оказавшийся поблизости, спас принцессу, заколов и Холлиса, и неотразимого Франта. А ее, Гьеру, столкнул в грязный пруд.

Никогда не забыть Гьере, как барахталась она в тине, а наверху, над обрывом, стоял черный силуэт с блестящей шпагой в руке.

Любовь к Франту умерла там же, у пруда. Хорошо, что Гьера не понесла от него ребенка. Что бы она потом сказала сыну об отце?

Она вернулась к брату. А когда жизнь столкнула ее с магом – постаралась через этого чародея разыскать убийцу Франта. Того, чье лицо не разглядела в ту ночь – но найти хотела всей душой. Дурак чародей решил, что это – для мести. Угу, как же...

Имя убийцы Гьера узнала. Но этого ей было мало...

* * *

Очнувшись от задумчивости, молодая женщина обнаружила, что успела дойти до окраины города. Отсюда меж домов видно было озеро, а на берегу – вытащенные для кренгования корабли. Туда, собственно, Гьера и шла, но сначала ей предстоял разговор, и чужие глаза были бы здесь лишними.

Оглядевшись, женщина нырнула в заросли сирени. Села на землю меж кустов. Из мешочка, вшитого внутри левого рукава рубахи, осторожно вытряхнула осколок зеркальца, подаренный магом.

Протерев зеркальце рукавом, Гьера принялась дышать на него. Вновь и вновь протирала запотевшее стекло – и вновь дышала, зная, что каким-то образом чародей слышит сейчас ее мысленный призыв.

Наконец послышался негромкий приветливый голос:

– Здравствуй, Гьера!

Осколок был маленьким, женщина не видела лица – только шевелящиеся губы. Но это не имело значения: маг время от времени менял внешность.

– Здравствуй, Двуцвет, – зло сказала Гьера. – Сколько еще я должна ждать? Ты обещал узнать, где сейчас Дик Бенц.

Из мужского голоса исчезла приветливость:

– Хотел бы я сам знать, где этот проклятый Бенц! Этот мерзавец был в Халфате – и разрушил мои планы! Вся политическая игра... – Голос осекся. видимо, маг сообразил, что пиратке незачем знать лишнее. – Словом, когда что-то узнаю – сообщу.

Гьера, коротко вздохнув, запрокинула голову, взглянула в небо.

Дик Бенц – не просто ловкий фехтовальщик, вогнавший клинок в грудь Франту. За Дика Бенца назначена огромная награда (причем, как проболтался Двуцвет, назначил награду тоже маг). А теперь в Халфате он перекроил политику так, как ему нужно. Невероятный человек!

– Найди его! – жестко сказала Гьера. – Найди скорее!

– Уж постараюсь! – желчно откликнулся Двуцвет. – Мне самому нужен этот Бенц!