На суше и на море - 1961

МЫ ВЫШЛИ из Мэнжунбы[29] и три дня поднимались с хребта на хребет, углубляясь все дальше и дальше в горы. Наконец, пробившись через четыре слоя облаков, достигли перевала. Спуск вел в долину, за которой, пронзая облака сотнями острых пиков, снова громоздились горные цепи.

Это, по-видимому, и была граница земли таинственных «лесных людей», на розыски которых шел наш маленький отряд. О них мы слышали множество самых невероятных и противоречивых рассказов.

Перед нами плотной стеной стояли джунгли. Над перевитыми лианами зарослями там и тут возвышались стройные арековые пальмы, похожие на гигантские зонтики, поднятые над лесом. Что ожидало нас в этой таинственной чаще, которая, казалось, уже насторожилась при нашем приближении? Отряд углубился в джунгли.

Вдали за деревьями мелькнули острые соломенные крыши нескольких тростниковых хижин.

Как жители встретят нас? Как объяснять им наши намерения?

У небольшой рощи банановых пальм боец, шедший впереди, внезапно остановился и указал рукой вперед. За деревьями прятались обнаженные длинноволосые люди, направив в нашу сторону большие луки.

Бойцы вскинули автоматы.

— Отставить! Ни в коем случае не стрелять! Вперед! — скомандовал я.

Выпрямившись во весь рост, мы спокойно пошли прямо на них. И вдруг я вскрикнул от неожиданной острой боли: в плечо вонзилась стрела. Бойцы снова вскинули автоматы. Я знаком остановил их и, стиснув зубы, выдернул стрелу из раны. Держа ее в вытянутой вперед руке, я двинулся к стрелявшему в меня человеку.

Наша реакция на нападение очень удивила «лесных людей». Они выступили навстречу нам, хотя по-прежнему держали луки наготове.

Я остановился перед рослым сильным юношей и протянул стрелу, которую минуту назад он направил в меня. Юноша в замешательстве отступил назад. Из толпы вышел белобородый старик. Он взял у меня стрелу и рукой показал на тропинку. Мы двинулись вслед за ним.

Едва мы прошли несколько шагов, как навстречу нам из деревни выбежала толпа громко кричавших испуганных женщин. Полосы грубой домотканой материи, которой были обернуты их тела, развевались в беспорядке. Дети путались в ногах у матерей и громко плакали.

Белобородый старик, вероятно старейшина племени, казался необычайно встревоженным. Он торопливо отдавал своим людям какие-то приказания.

Я тщетно старался понять, что случилось.

— Смотрите! Слоны! — крикнул У Юн-ли, пулеметчик нашего отряда.

Я понял в чем дело. На деревню надвигалось стадо испуганных чем-то диких слонов. Я колебался не больше секунды. Выхватив пистолет из кобуры, скомандовал:

— Вперед! Остановить! Не допустить разрушений!

Бойцы быстро рассредоточились по краю деревни. Земля дрожала от топота надвигавшихся на нас огромных животных. Они сокрушали все на своем пути: толстые стволы арековых пальм ломались, словно спички. Лавина обезумевших слонов стремительно приближалась…

— Огонь!

Пулеметная очередь ударила по ногам мчавшихся животных. Слоны смешались. Не выдержав второго залпа, они, громко трубя, повернули в сторону. На поляне остались три пораженные пулями громадные туши. Опасность миновала. Жители деревушки подбежали к нам и стали знаками выражать свою благодарность. Четверо юношей с трудом подтащили громадную ногу, отделенную от туши одного из убитых слонов, и почтительно положили ее на землю. Вероятно, это был подарок, знак уважения. Затем появились связки бананов, груды ананасов и других яств.

Мы поблагодарили за угощение и расположились на отдых. Но наши новые знакомые не уходили. Напряженность первой встречи и последовавшие потом события, как видно, не позволили им как следует рассмотреть нас и удовлетворить свое любопытство.

Все вызывало их удивление: и наша одежда, и оружие, и предметы обихода, и даже жесты, походка, манеры…

Несколько смельчаков-мальчишек подкрались к одному из бойцов и стали ощупывать его ботинок. Но как только боец почувствовал эти осторожные поглаживания и повернулся в их сторону, ребята бросились врассыпную. Потом храбрецов окружили их соплеменники и те стали с жаром рассказывать о своих «открытиях».

Прошло несколько дней. Лесные жители все больше и больше убеждались в наших добрых намерениях. Они уже не страшась приходили в наш лагерь, расположенный на краю деревни, а некоторые приглашали нас в свои легкие хижины, угощали бананами.

Мы узнали, что каждая семья владела участком банановой рощи, с которого и собирала урожай.

Кроме бананов, в пищу шло мясо разных животных. Соли здесь не знали, ее в какой-то мере заменяла трава, называемая «цинли», из которой после продолжительного кипячения в котле получали солоноватый отвар, служивший приправой к пище.

Племя было немногочисленно. Зато зверей в окрестном лесу водилось великое множество. Непуганые обитатели джунглей — олени, кабарги и другие животные — часто забредали на улицы деревушки.

Однажды мы видели, как из леса вылез медвежонок и принялся обшаривать чаны для варки пищи, обычно стоявшие перед каждой хижиной. Женщины, вооружившись дубинами, отгоняли непрошеного гостя.

Медвежонок, нахально рыча на женщин, не спеша обошел всю деревню, забрался в банановую рощу и безмятежно заснул там в тени деревьев.

В другой раз из джунглей пожаловал гость поопаснее. В то утро Ван Цзун-мин, которого мы звали просто Маленьким Ваном, стирал белье в протекавшей подле деревни речке. Услышав всплеск, он поднял глаза. На противоположном берегу всего в нескольких шагах он увидел тигренка, который осторожно пробовал лапой воду, а потом уселся и стал умываться, как кошка.

Ван зачерпнул пригоршню воды и плеснул в тигренка. Тот оскорбленно и жалостно взвизгнул. Эта невинная шутка могла иметь неприятные последствия.

На визг оскорбленного детеныша из чащи выскочила тигрица. Грозно зарычав, она на мгновение застыла, словно рассчитывала прыжок через речку.

Маленький Ван, забыв об уплывающем белье, потянулся к винтовке. И вдруг откуда-то из-за его спины вылетела стрела и царапнула тигрицу по лапе. Схватив своего детеныша за загривок, она потащила его в джунгли. Ван поднял было винтовку, чтобы выстрелить в нее, но чья-то мускулистая рука удержала его. Это был юноша из деревни. Из его взволнованного объяснения мы узнали, что «лесные люди» считают зверей своими братьями и убивают их в случае крайней необходимости.

Однажды к нам в лагерь пришел старейшина в сопровождении незнакомого нам мужчины с черной густой бородой. Несколько минут длилось молчание.

Неожиданно чернобородый медленно заговорил на языке народности тан:

— Уважаемые, откуда вы пришли? Вы тайцы?

Мы обрадовались, так как все, хоть немного, понимали по-тайски.

— Нет, мы ханьцы[30]. Мы бойцы Народно-Освободительной Армии и пришли сюда через горы из Мэнжунбы.

Он хорошо понимал нас.

— Из Мэнжунбы?! — взволнованно переспросил наш собеседник, но сразу же замолчал. — Это старейшина племена, — показал он потом на седобородого. — Он рад, что вы пришли к нам. Вы прогнали слонов и спасли деревню. Вы, наверно, добрые духи, посланные нам небом. Мы просим вас подарить нам счастье…

Не успели мы что-либо ответить на эту неожиданную речь, как гости встали и ушли.

Вечером мы отправились в хижину к чернобородому.

— Я не знаю, когда возникла эта деревня, — начал он свой рассказ. — Старейшина говорил мне, что его дед смертельно поссорился с Дао — вождем племени, жившего за горами на севере, и бежал сюда со своими родичами. Они и построили эту деревушку. С тех пор племя живет в этих джунглях и никто ни разу не переходил горы обратно.

— Я сам из Мэнжунбы, но однажды мне пришлось навсегда уйти из родного дома… Через день добрался сюда. В Мэнжунбу я уже не вернусь.

— Ты добрался всего за день? — переспросил я с удивлением.

— Да… Туда ведет кратчайшим путем теперь заброшенная тропинка. Но нам нет пути в старый мир. Наши предки навечно запретили пользоваться ею. Этот запрет свято соблюдает племя.

— Отец, ты помнишь, где она начинается?

— Разве забудешь дорогу в родной дом?

Мы проговорили часа четыре, старик рассказывал много интересного об обычаях «лесных людей». Но я все время думал о тропинке.

Ночью нас разбудили испуганные крики, доносившиеся из деревушки. Мы выбежали из палаток.

Над одной из хижин плясали багровые языки пламени. Пожар! Мы ринулись на помощь.

Большая тростниковая хижина пылала, как сухой костер. Жители деревни и не пытались тушить пожар. Они стояли на коленях, с ужасом наблюдая за огненным драконом, пожиравшим хижину. Одна из женщин, рыдая и крича, в исступлении протягивала к огню руки. По ее глазам мы поняли все.

Первым опомнился Ван Цзун-мин. Он вылил на себя большой чан воды и ринулся в горящую хижину. Прошла одна, две, три секунды…

Наконец в кольце огня мелькнул человек. Мы не узнали в нем нашего любимца: его лицо почернело, волосы обуглились, по одежде ползали жадные огненные змеи. Но в руках у него был маленький ребенок, оставленный в хижине, и он крепко прижимал его к груди.

В это мгновение сверху упала горящая балка. Загораживая ребенка, Baн нагнулся и подставил под бревно спину, но не выдержав тяжелого удара, упал на колени.

У Юн-ли, бросившись в огонь, поднял Вана и вытащил его из хижины. Обрадованная мать подхватила ребенка. Бойцы заливали водой и забрасывали землей догорающее пожарище.

Спасая ребенка, Маленький Ван получил сильные ожоги. На другой день его похоронили, и на могиле товарища посадили стройную пальму.

Через несколько дней к нам пришли все жители деревни. Чернобородый подвел ко мне спасенного Ваном мальчугана я его мать и сказал:

— Мы хотим посвятить этого ребенка памяти человека, погибшего недавно. А эта молодая женщина — его мать — будет охранять могилу и ухаживать за ней. Здесь не вырастет ни одного кустика сорной травы.

Потом заговорил старейшина.

— Вы пришли к нам как весенний ветер, приносящий тепло. Скажите, что мы должны сделать, чтобы отблагодарить вас?

— Покажите нам тропинку, которая ведет через горы на Мэнжунбу…

Эта просьба, как видно, была для старика полной неожиданностью. Его лицо на минуту окаменело. Потом, обернувшись к соплеменникам, он что-то отрывисто произнес.

Люди вздрогнули, опустили головы. Мать спасенного ребенка с рыданием упала на колени перед стариком.

— Что случилось, отец? — с тревогой спросил я чернобородого.

— В деревне существует закон: если кто-нибудь из жителей подойдет к тропинке или хотя бы выскажет желание открыть ее, его должны немедленно казнить. Сегодня этого пожелали вы. Мы не можем вас обижать, но боги требуют соблюдения закона, им нужна кровь. Она, — старик указал на женщину, стоящую на коленях, — предлагает вместо кого-нибудь из вас себя…

Старейшина уже натягивал лук. Я с криком бросился наперерез, загораживая несчастную.

Тогда старик повернулся и резко послал стрелу в сторону. На опушке банановой рощи безмятежно разгуливал медвежонок. Его и настигла эта стрела. Жертва была принесена.

— Хорошо, — сказал седобородый, опустив лук, — мы покажем вам тропу. Но вы не уходите от нас, земли здесь хватит на всех. Вы не боитесь слонов, не боитесь огня и стрел… Если по открытой тропе придет наш враг Дао, ведь вы не дадите нас в обиду? Я правильно говорю?

— Правильно, отец! Но теперь все изменилось. Соседние народности теперь живут по-новому. Если вы откроете тропу, новая, хорошая жизнь наступит и у вас. По этой тропе к вам привезут соль, ткани и много других вещей. Вы станете полноправными членами семьи народов, населяющих Китай.

— Собирайтесь, друзья, я покажу вам дорогу, — сказал чернобородый.