Мятежник (СИ)

Глава 14

Эолис

По пути к их скромному жилищу Гвилисс то и дело спотыкалась, бормоча бессвязные извинения. Запах дурман-грибов, терпкий и сладковатый, витал вокруг, смешавшись с ароматом её волос.

— Ой, — в очередной раз запнулась она, запутавшись в длинной юбке.

Командир чувствовал её худобу под плотной материей серебристого платья, тепло ее тела обжигало даже сквозь ткань. Одежда для новобранцев, которую выдали ей ранее скрывала очертания фигуры, платье напротив — обрисовывало. Теперь командир невольно — хотя и не без интереса — касался талии, подхватывал и прижимал ближе к себе для баланса.

В их тесной каморке, Эолис осторожно опустил захмелевшую Гвилисс на лежанку. Платье расплылось на тёмных шкурах как по грубому холсту. С её лица, умиротворенного хмелем, спала маска аристократичной отстраненности.

— Прости… я… я не хотела… — шептала она, пытаясь расстегнуть сложное переплетение застежек на платье. Пальцы её трепетали как бабочки, пуговицы то и дело выскальзывали. Эолис перехватил её руку. Его прикосновение, несмотря на мягкость, заставило ее вздрогнуть.

— Не стоит, — прошептал он, убирая её руки. Он заметил в глазах Гвилисс оторопь, смешанную с детской наивностью. Осторожно, словно боясь спугнуть, расстегнул ряд мелких пуговиц, освобождая от тесных объятий платья. Серебряной змеёй ткань соскользнула с плеч, оставив ее в простой камизе.

Эолис отвернулся, чувствуя, как его лицо горит. Он не мог позволить себе увлечься этой хрупкой красотой. Его мысли должна занимать борьба, а не соблазн. В конце концов, всё ещё оставалась мизерная вероятность, что этот лучезарный цветок был отправлен в подземелье не случайно.

По правде говоря, это была первая мысль, пришедшая Эолису в голову, едва он увидел её. Как будто кто-то очень хорошо знал главу мятежников и в насмешку прислал в сердце лагеря эту роскошную женщину. Холодная красота дроу уже давным-давно не трогала Эолиса, от надменных физиономий с насмешливо выгнутой бровью у него возникало чувство омерзения.

За спиной зашуршала ткань, Гвилисс снова закуталась в войлочный кокон. Обернувшись, дроу понял, что она дрожала.

— Ты замёрзла? — командир протянул ей своё одеяло, поскольку сам он давно привык к прохладе подземелья.

— Всегда.

— Что всегда?

— Всегда мёрзну. Особенно после душа. Там вода ледяная, мне потом долго не согреться.

— Но… — Эолис остолбенел. — Почему ты не говорила? Ты здесь уже больше недели, я ясно дал понять, что не причиню вреда. Почему не сказала, что мёрзнешь?

Гвилисс просто пожала плечами.

— Ик, — вот всё, что ответила она.

Дроу подошёл к стене, отодвинул заслонку, разворошил угли и принялся складывать ветошь.

— Здесь есть печь? — у эльфийки едва не отвисла челюсть.

— Есть. От неё идёт железная труба, видишь, — эльф постучал по ней. — Она подходит к резервуару с водой и душ становится не таким ледяным. Я совсем забыл сказать об этом. С тех пор, как Илай сбежал от меня в общую казарму, привык жить один.

— Но… чем вы топите? Неужели в подземелье есть дрова?

Сознание Гвилисс, затуманенное дурманом, кажется, начало проясняться.

— Ик.

Или нет?

— Зентийский трутень, — ответил командир. — Наскальный гриб, который растёт в подземелье. Если срезать, он отдаст влагу и становится сухим, как валежник. Разгорается медленно, поэтому, когда нам удаётся добыть дрова, они идут исключительно в лазарет.

Тепло от печи стало медленно заполнять крохотное пространство, прогоняя затхлый холод подземелья. Гвилисс, словно подснежник, проклюнулась из войлочного кокона, подставляя бледное лицо жару.

— А куда уходит дым? — спросила она.

— На поверхность. Но он рассредоточивается по большим площадям так, что его не видно.

— Магия?

— Инженерия.

Эолис присел на свою половину лежанки, Гвилисс, согревшись, вернула ему одеяло. Её тонкий запах тут же коснулся его ноздрей. Упоительный. Как будто дурман ударил в голову не ей, а ему…

Тишина повисла в комнате, нарушаемая лишь потрескиванием ветоши и тихим дыханием Гвилисс.

— Что любопытного рассказали тебе парни? — спросил командир нарочито непринуждённо. — Ты смеялась. Йохан любит травить байки?

— На самом деле… — эльфийка поёрзала и кокон окончательно раскрылся. — Сперва они рассказали мне истории, от которых хотелось рыдать. Йохана едва не принесли в жертву, Роллана… или… Роланда… выбросили на улицу новорождённым, потому что он… мужского пола. Брата Зейна зверски убили из-за того, что он понравился нескольким дамам одновременно и они решили, что он не должен никому из них достаться. Для них, только представь, это было честным решением спора!

Когда Гвилисс говорила, её лицо было полно возмущения. Она искренне сочувствовала и сетовала на несправедливость.

— А Юссена выгнали из семьи, оставили в нищете и…

— …запретили видеться с дочерью, я знаю, — дроу кивнул. — Все эти истории известны мне.

— Наверное моё лицо было таким бледным после их рассказов, что Йохан достал напиток… ну… ты сам знаешь какой, — эльфийка виновато покосилась. — И они сменили тему, начали говорить о разных смешных историях, которые происходили с ними здесь, в вашем подземном городе.

Дроу чувствовал, как вокруг них сгущалась атмосфера откровения. Гвилисс напоминала ему чистый холст, впитывающий краски мира, и, похоже, только сейчас она впервые познала его уродливые мазки.

— Пожалуйста, не наказывай их, — Гвилисс повернулась к нему, в её глазах искрился свет. — И Йохана не ругай. Он же не со зла.

— Не беспокойся, — Эолис улыбнулся и его улыбка вышла какой-то робкой. Кривоватой. — Йохан всё понял сам. Нет нужды в… разъяснениях.

О, да, командир одарил его взглядом полным негодования напополам с собственническим гневом. Пожалуй, тхаэлец сделал выводы очевидные или нет.

— И знаешь, — эльфийка продолжила, — они говорили о тебе… как о спасителе. Как будто ты и твоё дело — луч надежды в этом мрачном царстве.

А это уже вещал за неё дурман. В тепле и уюте расцветали пьяные откровения.

— Скорее, блуждающий огонёк, заманивающий в болото, — Эолис был не в той кондиции, но переводить тему не стал.

— У тебя же, наверное, тоже случилась беда, — добавила она, робко коснувшись тоненькой ручкой края его одеяла. — Иначе зачем тебе всё это?

Эльф отвел взгляд. Поведать ли ей о своем прошлом? Раскрыть гнойник старых ран? Его история давно стала легендой. Не сам расскажет, так парни выболтают. В лагере на сплетни запрет не наложить, на чужой роток платок не накинуть. Так что…

— Я убил свою жену, — коротко ответил дроу. — Рассказать как? И почему…