Мясо

Глава 25

Коллинз не был привычен к схваткам, но это не имело значения. Между ним и всеми его сподвижниками пульсировал некий сигнал, координирующий их движения. Они дрались так, будто были единым организмом, и каждый был его частью. Сигнал подчинялся своему ритму, который нарушал синхронность действий противника. Вот почему враг получал увечья, а они нет. Это было подобно танцу. Плохие танцоры выбывали из игры.

Он не испытывал никаких чувств по отношению к врагу. Ни жалости, ни уважения. Как — он это знал — и его сторонники. Люди, которые противостояли им, были представителями низшего порядка. И им лучше было отойти в сторону.

Когда Рори Магнус выпал из окна второго этажа, Коллинз уловил это движение периферийным зрением. Он продолжал драться, но его противники вдруг как-то сразу сникли, и их кураж улетучился. Их лидер беспомощно висел на решетчатой ограде: средство защиты обернулось против него самого. Когда люди Магнуса отступили к дому, Коллинз огляделся по сторонам.

Сорок человек лежали мертвыми или без сознания на гравии подъездной дороги. Среди них не было никого из тех, кто пришел с Коллинзом. И один-единственный звук возвещал о том, что сражение окончено: крик Магнуса.

Если бы он отлетел чуть дальше от дома, то рухнул бы на голову и, возможно, умер бы мгновенно. Но вышло так, что он зацепился ногами за ржавые прутья ограды. Чуть ниже колен плоская горизонтальная скоба удерживала его от падения на землю. Он был грузным человеком, и прутья не просто его пронзили. Они порвали мягкие ткани от середины бедра до коленной чашечки и проникли глубоко в голени. Из каждой раны торчали острия прутьев. Тело Мясного Барона как будто было подвешено на решетке.

Под пристальным взглядом Коллинза боль и осознание тяжести повреждений проникали в больное сознание Магнуса залпами тысяч огненных стрел. Он умолял, чтобы его спустили вниз, и в его голосе трудно было распознать человеческие нотки. Кровь приливала к его голове, и с каждым новым криком он багровел все больше. Коллинз мог видеть, как вздулись вены на шее Мясного Барона, а его щеки, казалось, готовы были лопнуть от растущего давления.

Бруно двинулся к хозяину, и кое-кто из охранников последовал за ним. Коллинз поднял руку, и этого было достаточно, чтобы их остановить. Гем временем Магнус пытался высвободиться. Все, что он мог, это попытаться подняться к самому верху решетки, с тем чтобы соскочить с прутьев. Но ржавые прутья уже были мокрыми от крови, его руки бесполезно скользили по ним, и с каждым движением прутья проникали еще глубже в его тело. Было ясно, что он слишком толстый и слабый и шансов на освобождение у него нет. Но Коллинз подумал: «Никогда не знаешь, на что способны люди, когда на кон поставлена их жизнь». Все-таки хотелось посмотреть, из какого теста был сделан Магнус.

Крупное тело сотрясалось от слез злости и беспомощности, пока он стонал и молил о помощи, которая все не шла.

Коллинз подал знак Стейту и Вигорс.

— Уведите этих людей в дом.

Его сподвижники загнали измученных бойцов Магнуса в парадную дверь.

— Постой, — обратился Коллинз к Бруно. — Ты останься.

Бруно обернулся, и Коллинз подошел к нему.

— Отведи меня к Шанти.

Свет больно ударил в глаза, так что ему пришлось зажмуриться. За ним пришли люди Магнуса, или тот сам явился, и пытка, какой бы она ни замышлялась, теперь должна была начаться.

Рука, которая опустилась в карцер и потащила его наверх, была теплой и сильной, а ее прикосновения было достаточно, чтобы убедить его в том, что он в безопасности. Это была рука Джона Коллинза.

— Давай-ка мы тебя почистим. Нельзя, чтобы дочери видели своего отца в таком состоянии.

— Ты нашел близняшек. Они?..

— Ты сам все увидишь, как только мы смоем с тебя всю эту мерзость. Пойдем.

Без электричества душ работал как гибкий шланг для полива. Коллинз направлял на Шанти струю, пока тот быстрыми движениями смывал с себя грязь.

— Надень это, — сказал Коллинз. — Конечно, размер не твой, но пока сойдет.

Он передал Шанти одежду и сапоги павшего охранника. Зная, что выбора нет, Шанти без колебаний облачился в чужую одежду. В черном пальто, с бородой и длинными волосами, он был похож на человека Магнуса.

— Вы нашли мою жену?

Шанти видел, что Коллинз колеблется и не решается сказать правду. В конце концов прозвучал короткий ответ:

— Она умерла, Ричард. Мне очень жаль.

Шанти закрыл ладонью рот, словно вынося мысленный приговор.

— Ее похоронили за территорией поместья, — сообщил Коллинз. — Я могу показать тебе место, если хочешь, но нам надо торопиться.

Шанти поднял на него взгляд.

— Нет, — сказал он. — Это не обязательно.

Коллинз вывел его из подвала, и они поднялись на первый этаж. Гема и Гарша ожидали в гостиной Магнуса. Увидев отца, они бросились к нему. Он встал на колени и обнял дочерей, принялся целовать их в голову, гладить по волосам. Он все не мог решиться спросить, что с ними сделал Магнус. Когда к нему наконец вернулся дар речи, он произнес: «Он сделал вам больно?»

Они покачали головой, и Шанти заплакал. Коллинз положил руку ему на плечо.

— Извини, Ричард. Но нам пора. Всем нам. Когда до горожан дойдет весть о том, что Мясного Барона больше нет, может начаться паника. Они отправятся убивать Избранных. Будет хаос. Проповедники не смогут остановить их, да и нам не удастся справиться с такой толпой. Если делать наше дело, то сейчас.

Шанти кивнул и поднялся.

— Нам всем предстоит долгий путь, — сказал он девочкам. — Мы с мистером Коллинзом пойдем впереди, потому что мы быстрее. — Он жестом показал на сторонников Коллинза, которые сидели вокруг. — С ними вы будете в безопасности, пока не догоните нас. Выполняйте все, что они скажут. Понятно?

— Мы хотим пойти с тобой, папа, — сказала Гема.

— Я знаю, милая. Я буду ждать вас. Обещаю.

Он наклонился, снова поцеловал их и отвернулся. Он не мог позволить им видеть боль в его глазах. Обрести их после стольких испытаний и снова расстаться, это было выше его сил.

В холле он сказал Коллинзу:

— Здесь наверняка есть грузовик с топливом в баке.

Коллинз покачал головой.

— Они уже все израсходовали. Может, какие-то запасы и припрятаны, но мы только потеряем время, пока будем искать. Если горожане придут сюда, прежде чем мы найдем топливо… тогда…

Он чиркнул пальцем по горлу.

— Ты прав. Выходим.

Вместе они добежали до парадной двери. Шанти остановился, когда увидел Магнуса, который все еще пытался освободиться из плена решетки. Под тяжестью собственного веса он уже висел не под углом, а головой вниз. Из его глаз капали слезы. Шанти подошел к нему и встал рядом. Всю жизнь он проработал в окружении боли и остро ее чувствовал. Вот и сейчас он ощущал волны страдания, исходящие от висящего вниз головой великана. Магнус повернул голову и встретился с ним взглядом. Слезы и кровь, смешиваясь, стекали на лоб и пропитывали волосы. Белки глаз Магнуса были желтыми, в красных прожилках капилляров. В глазах сквозило безумие.

— Сжалься, Ледяной Рик. У тебя же доброе сердце. Теперь я это понимаю. Освободи меня, умоляю. Положи меня на землю, чтобы я умер спокойно. Сделай хорошее дело, мистер Шанти, пожалуйста. Помоги мне спуститься. — Великан содрогнулся, и слезы обильнее потекли из его глаз. — Вниз, вниз, вниз, — повторил он. А потом прозвучало: — Прости меня, Ледяной Рик. Пожалуйста, прости меня.

Шанти посмотрел в безумные глаза Магнуса. Тот увидел, что он колеблется, и надежда вспыхнула в его выпученных зрачках.

— Прощаю, — сказал Шанти.

И отвернулся.

Он вместе с Коллинзом помчался по гравиевой дорожке. Двадцать человек бежали следом за ними. Остальные покидали поместье быстрым шагом, сопровождая девочек-близнецов. В подвале дома были заперты оставшиеся в живых люди Магнуса и горничные. И Коллинз, и Шанти знали, что рано или поздно они найдут способ выбраться, но к тому времени это уже будет не важно.

На выходе из поместья они свернули вправо на главную дорогу, ведущую из города. Когда стих звук бегущих и шагающих ног, в городе, казалось, все замерло. Но что-то мерзкое и уродливое вставало позади сподвижников Коллинза, и каждый из них об этом знал.

Великий епископ сидел за своим рабочим столом и разглядывал трех проповедников, стоявших напротив. Они были похожи на школьников, вызванных в кабинет директора. В их позах угадывалось напряжение. И что-то еще.

Страх.

Не страх наказания. Не страх лишиться работы. И даже не страх перед Господом, хотя сейчас именно это казалось наиболее объяснимым. Епископ знал, что их скованность вызвана не тем, что им предстояло сообщить плохие новости.

Проповедник Атвелл возглавлял поисковую миссию, поэтому Великий епископ обратился к нему.

— Что вы нашли?

— Ничего, Ваша светлость.

— Ничего?

— Не то чтобы совсем ничего, но мы не нашли боевого отряда. Только их мантии и оружие. Больше ничего.

— Но где же они, Атвелл? В каком состоянии?

— Простите меня, Ваша светлость, я и сам до сих пор не понимаю. Мы нашли их одежды, как будто они пали в бою, но тел в них не было. Ни одного.

— И что, по-вашему, произошло?

— Возможно, их атаковали и взяли в плен, а мантии разложили на земле как… некий знак. Или же проповедников перехитрили, а тела куда-то спрятали, опять-таки разложив одежду в качестве некоего послания.

— Сотня наших лучших проповедников была взята в плен или убита тридцатью голодающими пещерными жителями? — медленно проговорил Епископ. Он выдержал паузу и резко добавил: — Я в это не верю!

Так он хотел заставить Атвелла разговориться. Но эффект получился обратный. Атвелл опустил голову, проглотив злобную ответную реплику. Двое других проповедников тоже не осмеливались смотреть в глаза Великому епископу. Он смягчил тон.

— Хорошо, Атвелл. Меня там не было, и я ничего не видел. Впрочем, ты и сам догадываешься, каково мне слышать такое.

Атвелл немного успокоился.

— Конечно, Ваша светлость, — кивнув, сказал он.

— Я хочу знать твое мнение. Что, по-твоему, там произошло?

Атвелл нерешительно покосился на своих собратьев и, кажется, понял, что не стоит рассчитывать на их поддержку. Он смело встретил взгляд Великого епископа.

— Я думаю, что они мертвы. Все. Я полагаю, Коллинз и его сторонники гораздо сильнее, чем мы думали. Я также думаю, что они намереваются взять власть в городе.

— Ты всерьез так думаешь?

Он был зол, но не на своих скаутов. В глубине души он и сам думал так же. Как же он проглядел, что происходило под носом?

— Где же они набрались такой силы?

— Я не могу на это ответить, Ваша светлость.

— Я знаю, Атвелл. Извини. Просто размышляю вслух. Что еще вы обнаружили?

— Мы практически уверены в том, что Магнусу стало известно о местонахождении Коллинза, потому что мы видели, как семьдесят его головорезов возвращались из туннелей. Они выглядели усталыми, но были целы и невредимы. Я не думаю, что они его нашли.

— Если только не предположить, что Магнус посылал сто человек, а вернулись только семьдесят.

— Судя по тому, что мы видели, это вряд ли, Ваша светлость.

— Я знаю, знаю. Боже мой.

Великий епископ откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему было трудно думать.

— Ваша светлость?

Он открыл глаза.

— Можешь идти, Атвелл.

— Нет, Ваша светлость. Я… не закончил.

— Что еще?

— Это только слухи… у нас не было ни времени, ни ресурсов, чтобы проверить самим… но, похоже, люди Магнуса все-таки вступили с Коллинзом в схватку и тоже потерпели поражение. Сам Магнус тяжело ранен. Жители знают, что в городе что-то происходит. Людская молва быстро распространяется. Рано или поздно они начнут требовать порядка. Уже сейчас люди опустошают мясные лавки, опасаясь дефицита мяса. Когда лавки будут пусты, люди двинутся на завод такими толпами, что их трудно будет контролировать. Если мы хотим предотвратить это, необходимо действовать немедленно и ввести комендантский час.

— Да. Проследи, чтобы это было сделано.

— Есть еще один вопрос, Ваша светлость.

Великий епископ больше не пытался скрывать свою усталость и откровенно вздохнул.

— Продолжай.

— Доктор Феллоуз докладывает, что проповедник Мэри Симонсон покинула палату. Он полагает, что она ушла уже давно.

— Ушла? Но она слишком слаба, чтобы двигаться.

— Очевидно, нет, Ваша светлость.

— Хорошо. Спасибо, Атвелл.

Великий епископ взмахнул рукой. Проповедники поклонились и вышли.

Когда за ними закрылась дверь, он встал и подошел к изящному шкафу, в котором хранил свои мантии. Там же висела дубинка-кость, желтого цвета, к которой давно никто не притрагивался. Он снял ее с вешалки и взял в правую руку, ощутив приятную тяжесть. Долго дремавшая агрессия всколыхнулась в нем при прикосновении к прохладной кости. Отступив от шкафа, он принялся размахивать дубинкой, вспоминая давно забытые навыки. Он никогда не думал, что она снова может ему понадобиться.