Мы еще живы! (Алекс Елин) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 7

13, месяц Огней, 5555 года — 16, месяц Огней, 5555 года

Генерал Бодлер-Тюрри не очень любил районы творческой серости и будущих великих актеров, певцов и музыкантов, что поднимались в горы на востоке Джорджии. Тут постоянно кто-то пил, гулял, веселился или отчаянно ссорился, тут иногда прямо на тротуарах и у серых бетонных стен многоквартирных домов репетировали неудачники и будущие звезды, или вспоминали былое за бутылочкой дешевого коньяка или бренди опустившиеся на дно жизни музыканты, композиторы, танцовщицы и художники. Они не стеснялись прогуляться до ближайшего винного магазина в проеденных молью меховых манто или дырявых платьях с кринолинами, а иногда и вообще в одних только потертых бархатных халатах и домашних тапочках на босу ногу, причем, что на халатах, что на тапочках были вышиты их инициалы — аристократия былых времен, непризнанные гении, что вы хотели? Иногда поведение этих несчастных вызывало полную растерянность: а не пора ли вызывать психиатров? Или вот эти угрозы покончить жизнь самоубийством, прыгнув из окна второго этажа — это нормально, человек в образ вживается? Или это он и впрямь задумал свести счеты с жизнью? А может быть, это очередной приступ белой горячки?

Тут находили прибежище толпы юных дарований, ищущих ярких ролей в большом кино, тут жили костюмеры, декораторы, специалисты по гриму, осветители, подтанцовка, массовка, операторы, буфетчики и сценаристы, наверное, общество сумасшедших и спившихся звезд им было привычно. Кто-то уезжал со временем домой, кто-то добивался успеха и съезжал в более приличные кварталы, а кому-то предстояло провести всю оставшуюся жизнь в этих побелевших на солнце многоэтажках.

Здесь было аж две больницы и три станции скорой помощи — местные жители любили сводить счеты с жизнью, злоупотреблять спиртным, а иногда и кое-чем похуже, в приступе гнева бить друг друга или воображать, что умирают от неведомой науке болезни. Здесь никто не обращал внимания на валяющиеся на асфальте тела — ну, устали люди, прилегли поспать, бывает! А т. к. люди искусства были в большинстве своем людьми истеричными, то и дворников, сантехников, электриков тут почти не водилось — мало кто из людей с обычной психикой, занимающихся честной простой работой, мог выдержать сию эмоциональную публику, кидающуюся бутылками и нетленками в дворников, истерично орущих на сантехников, требующих построить им космический корабль из труб у водопроводчиков. Коммунальные службы в сих примечательных районах вроде как присутствовали, но появлялись очень редко и исключительно набегами. От того на тротуарах и стояли батареи стеклянных бутылок, в подъездах в углах лежали горки мусора, выбитые стекла на лестницах не меняли годами, а крыши не чистили вовсе.

Одним словом, та еще публика. Генералу Бодлер-Тюрри больше по душе были старые добрые заговорщики, кершийские шпионы и сумасшедшие сетопоклонники из Алсултана… Хотя нет. Лучше местный сброд, чем эти ненормальные.

Винсент зашел во двор одной из многоэтажек. Юная белокурая девчушка застыла с гордым видом посреди песочницы, перед ней на коленях выстроились мальчишки, протягивая ей различные дары: кто конфеты, кто цветы, кто какие-то стекляшки. Девочка презрительно их отвергала, декламируя какие-то уничижительные стихи. Сумасшествие какое-то!

Глава РСР поднялся на третий этаж, позвонил в деревянную обшарканную дверь. Вскоре ему открыл Патрик.

— Майор О'Брайен, вы не могли для явочной квартиры выбрать хотя бы трущобы? — осведомился Бодлер-Тюрри, когда за ним захлопнулась дверь.

— Вы, господин генерал, не замечаете преимущества данного квартала: даже если мое поведение кому-то тут покажется подозрительным, я всегда могу сказать, что вживаюсь в роль агента РСР для нового фильма! — парировал Патрик. — К тому же, здесь никому нет дела до соседей, все заняты собой и своим отражением в зеркале, а полиция и наши возможные недоброжелатели избегают местных жителей подобно вам.

— Т. е. полагаете, этот премилый райончик стоит прошерстить на предмет агентов вражеских держав, заговорщиков и предателей? — уточнил Винсент, усаживаясь в потертое кресло в гостиной.

— Это имело бы смысл, если бы внутри нашей структуры мы не подозревали бы наличие тех самых заговорщиков и предателей, — Пат уселся напротив несостоявшегося родственника.

— Хорошо, майор, перейдем к делу, — откинулся на спинку кресла глава РСР. — Как поживает генерал Костана?

— Неплохо так поживает, здоров и полон сил, — улыбнулся весельчак О'Брайен.

— А если серьезно? — не принял шутки начальник.

— А если серьезно, господин генерал, то мой объект слежки — добропорядочный гражданин Розми и образцовый офицер, несмотря на наличие жены — верховной жрицы Пантеры, принимающей самое активное участие в деле противостояния нам, — сощурил голубые глаза Пат. — Генерал на самом деле, как я могу судить, ищет и арестовывает мятежников, несколько раз он накрывал подпольные типографии, он подавлял, пока мог, бунты и мятежи на побережье моря Мечты. Подавлял весьма жестоко и кровопролитно, за что армию горожане невзлюбили. Связей со жрецами он не имеет, только его жена, ее милость Ириалисса, но, судя по всему, они и раньше редко встречались, теперь же их общение и вовсе сошло на нет, — агент замолчал.

— Однако существует еще что-то? — чуть приподнял брови генерал.

— Да… Но в отчет это нельзя включить, — признался несостоявшийся родственничек. — Мне вся эта суета кажется показушной. А ненависть к армии, как мне кажется, он возбудил специально, чтобы волна недовольства поднялась выше.

— Доказательства?

— Их нет, — покачал головой парень. — Только моя чуйка. Он не доверяет мне, хотя мои рекомендации безупречны. За мной следят. Профессионально следят. Я не трогаю шпиона, чтобы не вызвать подозрений, но следят очень плотно.

— Что они сейчас думают? — нахмурился Бодлер-Тюрри.

— Я сейчас в прекрасной Александрие на оперном фестивале, вожу свою прекрасную кузину на представления… Ну, как вожу… Так считает ее мама. Для слежки, — хмыкнул парень.

— Они не заметят подмены?

— Мы почти не выходим из номера, — заржал Патрик. — Меня изображает ее горничная-рабыня. Издали мы фигурой очень похожи, а т. к. я должен соблюдать инкогнито, то она закутана в шарф, шляпу и темные очки.

— А девица? Не проболтается? И горничная, — нахмурился пуще прежнего Винсент.

— Нет, что вы. Девица обожает играть в шпионов, и мне она обязана своей жизнью и свободой. Пока я могу ей доверять, — махнул рукой чересчур легкомысленный Патрик.

— Что намерен делать дальше? — генерал обежал сонным взглядом облупившийся потолок, пожелтевшие обои, многолетнюю пыль на люстре и обшарпанные полки с потрепанными засаленными книгами в бумажной обложке. Интересно, чья это квартира?

— Следить за Костаной, — пожал плечами Патрик. — И склонить его на мою сторону.

— Спасешь ему жизнь?

— Слишком очевидно, — Патрик хрустнул костяшками на руках. Генерал поморщился. — Убью его любимого адъютанта, подставлю шпиона, расследую это дело, выйдя на шпиона, а потом, заслужив признательность и уважение самого генерала Костаны, займу место несчастного адъютанта. Мы с Эмилем станем друзьями!

— Хорошо, поторопись только, — попросил Бодлер-Тюрри. — Для этого дела помощь нужна? Могу выделить кое-кого из преданных мне людей в помощь…

— Гвардейцы грозного генерала Бодлер-Тюрри, — рассмеялся нахал. — Спасибо, понадобится кто-нибудь один… Посмазливей, чтоб не вызвал подозрений.

— Хорошо, будет, — усмехнулся Винсент. — И еще кое-что…

— Да, господин генерал? — изобразил трепет перед начальством Патрик. Паяц.

— Что-нибудь слышал о махинациях со счетами Ее Величества и зарплатными счетами военных?

— Тоже, что и все. Ничего особенного. Вроде бы это не со стороны Костаны идет… И не со стороны моря Мечты… — пожал плечами голубоглазый разведчик.

— Хорошо, — вновь кивнул глава РСР. — Если услышишь — дай знать. Пока же возвращайся, я пришлю кого-нибудь.

— Так точно, господин генерал. Кстати, я тут слышал новую эпиграмму на вас. Весьма забавно получилось:

«Черный пес скулит в ночи,

Воет, плачет и кричит.

Ты, собака, помолчи,

Исчерпал ты свой лимит!

Больше зла не причинишь:

Зубы вырвали тебе,

На цепи теперь сидишь,

Не хозяин на дворе.

Ты бы лучше не кричал,

Ты б людей бы не смущал,

Тихо в будку б заползал,

Там бы с горя помирал».

— Боюсь, хорошие поэты остались на стороне Ее Величества, что еще раз доказывает Ее правоту, — пожал плечами генерал. — Стихи весьма посредственые.

— Винсент… — Патрик немного замялся, потом спросил. — За что тебя так? В ссылку?

— Патрик, даже с тобой я не буду обсуждать решение Ее Величества, — отрезал генерал, вставая из кресла.

— Винс, я не прошу обсуждать, я прошу сказать, почему? У меня на этом свете больше никого не осталось, только ты, а ты… в ссылке…

— Это государственная тайна, Пат, — на миг со старого разведчика спала маска, в его голубых глазах показалась немыслимая боль, но потом очередная личина заняла свое место, скрыв истинное лицо генерала.

— Ты не мог предать! — воскликнул парень. — Не мог! Это ложь!

— Пат, я здесь потому, что я верен королю и короне, а не потому что предал. Я выполнил приказ. Я не мог поступить иначе, но я не предавал.

— Я думал, это ссылка — очередная игра, чтоб проникнуть в ряды мятежников или еще что-то… — растерянно пробормотал несостоявшийся родственничек, запуская пятерню в волосы — давно искорененная привычка, вытравленная еще в разведывательной школе.

— Нет, Патрик, нет, — покачал головой Бодлер-Тюрри. — Эта опала настоящая, и я боюсь, что это уже окончательно.

Дримс прошел в пахнущий лекарствами и чем-то сладким кабинет Мэйфлауэра. Здесь юный доктор не только осматривал пациентов, но иногда чуть ли не на месте делал несложные операции, благо в соседнем помещении располагались операционный стол и лампа. Как всегда Ривс уселся на кушетку и принялся расшнуровывать ботинок, но на сей раз вопрос Джулиана поставил его в тупик:

— Капитан Дримс, вы знали об этом?

— О чем? — не понял капитан.

— О том, что Лавджой кинул за решетку дочь жреца Карены Иглона Флетчера? Ту сестру милосердия, которую Грегор взял в заложницы во время штурма госпиталя? — молодой доктор развернулся к Ривсу лицом.

«Сет забери болтунов проклятых!» — от всей души пожелал кому-то неизвестному Ривс.

— С чего ты это взял? — спросил он.

— Я сам видел ее в камере. Меня к ней близко не подпустили, но это была Мэй! — зло бросил младший лейтенант. — Я ее узнал, она меня тоже! Почему?

— Ты спрашивал у Лавджоя? — зашел с другой стороны Дримс, надеясь разведать, что медику сказал Лавджой.

— Он меня просто послал, — зло ответил Джулиан и сломал карандаш, что он держал в руках. — Вытолкал взашей! Сказал, что раз она там сидит, значит, так надо.

— Понятно, — вздохнул Дримс. Лавджой просто решил, что он не собирается сообщать главврачу о том, что его, единственного нормального медика в Миранде, невеста — предательница. Правильно решил. Кто ж захочет стать причиной того, что осажденный город останется вообще без толковых медиков?!

— Почему она там, капитан Дримс? Прошу сказать мне, — Джулиан в упор смотрел на своего пациента. Больше всего данная просьба смахивала на требование… Ладно, проглотим…

— Ну… — Дримс старательно подбирал слова. — Мне показалось подозрительным, что жрец Сета не убил ее, а бросил в подвале у запертой двери. Я решил направиться к ней и задать пару вопросов. Вместо ответа… — Дримс собрался с силами. — Вместо ответа мы нашли у нее дома Грегора, распивающего с ней чай. Мэй попыталась убить нас и удрать вместе с Грегором, она очень хорошо дерется, но у нее не получилось удрать. Ее арестовал я, — взял всю ответственность на себя Ривс. — Нам надо, чтобы она рассказала о том, каким образом Грегор сбежал. Может быть, есть другие пути из Миранды. Может быть, есть шанс спасти город.

— Ее допрашивают? — прошептал Джулиан.

— Пытаемся. Она всех нас посылает, а у препаратов истек срок годности, — признался Дримс. — Пока все так. Но нам нужны эти сведения.

— Вы ее пытаете? — ужаснулся Джулиан.

— Нет, — покачал головой Дримс. — Нет… Но я боюсь, что придется… Джулиан, пойми, на кону жизнь всего города и гарнизона!

— А если она не виновата?! — воскликнул Мэйфлауэр.

— Я лично был там. Грегор при мне сбежал, а рана на ноге — ее работа. Потом она призналась, что она на стороне Сета.

— Но ее отец — жрец Карены!

— И, тем не менее, она считает его и Карену предателями. Она замешана по самые уши.

— Я должен с ней поговорить, — твердо заявил медик. — И не смейте мне этого запрещать! Сами говорили, что медик может лекарства легко перепутать.

Ого! А вот такого от милого доброго вьюноши никто не ожидал! И ведь не боится угрожать старшему по званию! Да что там старшему, не боится угрожать грозе всех местных военных, чуть ли не людоеду и откровенной сволочи!

Бедняга Джулиан… Так любить и кого…

— Хорошо, — кивнул Ривс. — Пойдем, я тебя проведу к ней. Но говорить будете через решетку. И клянусь Венерой, ее никто не пытал. Пока.

Они пошли по мрачным замершим улицам Миранды к военной тюрьме, что находилась недалеко от вокзала. Город замер в ожидании своей смерти. Лишь изредка проходили патрули солдат и ополченцев, да небольшие группки горожан, спешащие по своим делам. Где-то хлопал сорванный ставень. Где-то по параллельной улице проезжала телега или проходила лошадь. Из окон первых этажей иногда слышалось звяканье посуды или же детский плач.

С трудом Ривс доплелся до тюрьмы. Нога ужасно разболелась, тем более что перевязку Мэйфлауэр так и не сделал.

Договориться с дежурным оказалось легко — капитана Дримса боялись даже пехотинцы. Дримс на всякий случай решил остаться поблизости от младшего лейтенанта, поэтому ему принесли табурет, который установили недалеко от камеры Мэй.

Джулиан рванул к решетке на третьей космической скорости.

— Мэй! Мэй! Что с тобой?! — возопил мальчишка.

— Джулиан! — девушка приникла к стальным прутьям, просунув руку между ними. Тьфу, тоже мне принцесса в башне! Мелодрам пересмотрела!

— Мэй, что с тобой? — Джулиан схватил ее руку и поцеловал тонкие изящные пальчики. Ха-ха. Видел бы он, как эти пальчики безжалостно наносили удары самому Дримсу…

— Я не знаю! Не знаю! — воскликнула девица. По ее щекам катились самые настоящие слезы. Ривсу стало противно. — За что они меня так?! За что? Что я сделала?!

— Мне сказали, что ты пособница жрецов Сета, — пробормотал Джулиан севшим голосом.

— О, боги! — воскликнула дочь жреца Карены. — За что?! За что это мне? Лучше бы этот страшный человек убил меня тогда! Это так ужасно! Меня тут держат взаперти… Я не могу даже помыться… Я не вижу солнца… Они… Они мне угрожают… Они требуют от меня какие-то страшные вещи… — вскричала «жертва» произвола властей.

— Мэй, дорогая Мэй, — пролепетал Мэйфлауэр, и Дримс пожалел, что привел его сюда. Мальчишка был по уши влюблен в свою сестричку милосердия, а она разыгрывала перед ним невинную овечку. — Почему они думают, что это ты сделала?

— Не знаю, — прорыдала коварная девица. — Не знаю… Ты должен спасти меня, иначе я тут умру… Они меня замучают… Я их боюсь…

— Почему они так думают? — Мэйфлауэр вновь поцеловал ее руку.

— Они говорят, потому что тот страшный человек должен был меня убить, а не бросить перед дверью в подвал, — прошептала Мэй. — А потом… Потом ко мне заявился тот ужасный капитан… Одноглазый… Он мне такое предложил в обмен на его защиту! Джулиан! Это было так мерзко! Так низко! А мне так страшно одной ночами в пустом доме, но я… я отказала ему… Он разозлился, а на следующий день пришли эти оба капитана, одноглазый и ваш летчик. Они меня арестовали… Джулиан, что мне делать? Освободи меня… Освободи, — она плакала, плакала по-настоящему, и даже Ривс вдруг начал сомневаться в своих воспоминаниях об аресте Мэй. Вдруг он все это придумал, потому что с лестницы упал в ее доме? Не зря же Лэндхоуп периодически у него осведомляется, чем и когда Дримса опять по голове били. Может, амнезия?

— А что с твоими руками? — Джулиан погладил ее сбитые костяшки.

— Я отбивалась… Отбивалась от этого мерзкого капитана, — воскликнула Мэй. Конечно! Ха-ха! На соблазненного караульного она давеча напала. Троих солдат и пятерых ополченцев убила, прежде чем ее смогли поймать!

— Капитан Дримс сказал мне, что когда он пришел тебя арестовать, то ты пила чай с Грегором, тем самым мужчиной, что тебя взял в заложницы, — пролепетал Джулиан.

— Это ложь! Это все ложь! — воскликнула девушка. — Если меня начнут всерьез пытать, я подтвержу что угодно! Я не выдержу… Но заклинаю тебя, не верь им! Не верь! Я не могла убить своего отца!

— Убить отца? — удивился Мэйфлауэр.

— Да! — воскликнула она. — Они ужасные люди, ужасные! Как можно было подумать, что я способна совершить такое — убить моего отца? И что это я их пустила в карантинный флигель! Представляешь? Я их туда пустила и помогла обезоружить охрану? Они на меня все пытаются списать! Наверное, мне надо было согласиться на предложение о… о защите того страшного одноглазого капитана! Пусть я потеряла бы свою честь, но я страдала бы меньше, чем сейчас, оболганная, униженная, заточенная в кандалы! О, боги! За что?! За что мне все это?! — она разрыдалась, ткнувшись лбом в стальные прутья решетки.

— Про смерть твоего отца я ничего не слышал, — вдруг посерьезнел Мэйфлауэр. — И про обвинения в том, что ты пустила толпу в карантинный флигель…

— Они мне ставят это в вину! — с удвоенной силой заплакала Мэй, но младший лейтенант уже отодвинулся от решетки. — Ах, за что? Что я такого страшного совершила в жизни? Джулиан, ты один можешь спасти меня! Только ты! Молю тебя! Спаси меня! Я умру тут… Умру… Они приходят ко мне каждый день… Я отбиваюсь от них, но они мучают меня… Насколько еще у меня хватит сил отбиваться, я просто не знаю… С каждым днем они все наглее и злее… Джулиан, они покушаются на мою честь, они уже не один раз пытались сделать со мной это… Я отбиваюсь, но мои силы уходят… Я не могу больше так!!!

Мэй упала на колени на пол, продолжая сжимать руками прутья решетки. Тело ее била дрожь, в голосе была смертельная тоска, даже не отчаяние, а именно тоска. Казалось еще день-два, и девушка покончит с собой: разобьет голову о стену камеры или перегрызет себе вены…

— Мэй, в обвинении нет ни слова об убийстве твоего отца и о том, что ты способствовала падению охраны карантинного флигеля, — Джулиан сделал шаг от решетки камеры. — Я только что сам видел документы. И твои руки… Если бы ты отбивалась, тебя бы хватали за запястья, у тебя были бы сломаны ногти, на кистях остались бы синяки. У тебя же сбиты костяшки. Ты била. Не важно, нападала ты или защищалась, но ты дралась. Ты мне лжешь.

Мэйфлауэр отступил к противоположной стене коридора. Его мальчишеское лицо посерело, а побелевшие губы были плотно сжаты.

— Ты мне не веришь? — предприняла последнюю попытку перетянуть на свою сторону медика коварная девица.

— Я знаю капитана Дримса и капитана Лавджоя. Ни один из них не будет нападать на женщину, и уж точно не будет ее шантажировать и запугивать. Следствие же по делу нападения на флигель зашло в тупик. Никто не понимал, как сумели мятежники проникнуть в карантинный флигель, запертый изнутри, где были заперты палаты, куда не могли проникнуть извне без специального пропуска. Никто не понимал, почему охрана открыла дверь. Теперь я понял — это ты попросила тебя впустить, а потом напала на охрану, впустила мятежников, выпустила обезумевших пациентов и уничтожила результаты наших исследований вируса, — Мэйфлауэр смотрел на невесту с невыразимой болью и горечью. По его щекам текли самые настоящие слезы. Он на мгновение закрыл глаза, потом открыл их и нашел в себе силы взглянуть на ту, что была ему дороже жизни. Дороже Розми и всего этого мира. — Мэй, ты переиграла саму себя, — он покачал головой.

В это мгновение Мэй поняла, что проиграла. Он поднялась с пола камеры. Ее пальцы сжались на прутьях решетки, она приблизила лицо к ним, оскалилась и заявила:

— Да и хрен с вами, тварями! Все равно Повелитель захватит этот проклятый городишко! Вам не жить. Я умру, но вы все отправитесь вслед за мной! Жалкие твари.

Еще мгновение Джулиан смотрел на свою любовь. Ривсу очень хотелось его увести прочь, но он понимал, что не должен вмешиваться. Этот разговор принадлежит лишь Мэй и Джулиану.

— Прощай, Мэй. Мне очень жаль, — почти шепотом сказал парень и пошел прочь, гордо распрямив спину. Лицо его превратилось в каменную маску, глаза потухли, а плотно сжатые губы посинели.

— Мэйфлауэр, — позвал было его Дримс, когда парень проходил мимо, — Мэйфлауэр…

— Я все понял, — остановился мальчишка напротив Дримса. — Я видел войну и видел шпионов других стран. Среди них часто бывают женщины. Они ведут себя также. Слишком фальшиво и беззащитно — это всегда действует на нас, мужчин, особенно на розмийских военных, ведь у нас на костях написано: «Защищать слабых», — он судорожно вздохнул. — Вы были правы. Я не могу опротестовывать арест… арест этой особы. С ее отцом погибла надежда Миранды. Прошу прощения, капитан, но я вынужден вернуться в расположение части. Меня еще ждут мои пациенты.

Дримс еще долго смотрел на абсолютно прямую спину удаляющегося младшего лейтенанта. Потом, конечно, Ривс пожалел, что он отпустил парнишку — нога болела все сильнее, а через бинты и серую материю брюк проступили кровавые пятна. Надо было бы дойти вместе с Джулианом, но как его такого задержать?

К вечеру Дримс доскакал до гарнизона, сам в казарме сменил себе бинты, промыв плохо заживающую рану на ноге самогоном, изъятым у обнаглевших по случаю болезни капитана Дримса постовых. Еще раз обругав себя дебилом, капитан вновь поскакал к медику. Надо было убедиться, что с тем все в порядке.

У дверей кабинета Мэйфлауэра Ривс наткнулся на полковника Лэндхоупа. Тот как раз наладился вломиться в эту обитель медицины и запретных спиртовых настоек, ключ от шкафа с которыми всегда висел на поясе у главврача. Миранда как ни как.

Оба без стука вошли в кабинет.

Мэйфлауэр лежал головой на сложенных на столе руках. В первое страшное мгновение Ривсу показалось, что мальчишка мертв. Наложил на себя руки. Но полковник Лэндхоуп быстро проверил пульс на шее Джулиана и сообщил, что тот жив, а потом Дримс увидел большую бутыль с чем-то мутным, стоящую под столом.

— Напился, — сообщил полковник, усаживаясь на стул для посетителей, стоящий рядом с письменным столом, за которым спал медик.

— Он же ничего, кроме дорогого вина и шампанского, не пьет, — Дримс уселся на кушетку.

— Бывают случаи, когда любая бормотуха весьма кстати, — пожал плечами полковник.

— Именно этого я и боялся, — признался Дримс. — Кажется, мы сломали единственного нормального врача во всей Миранде. Нам теперь точно конец — некому будет даже аппендицит вырезать…

— Да подожди ты его хоронить, — махнул рукой полковник. — Может еще и ничего. Напился разок, вот эка невидаль! С кем не случается! Сейчас денек-другой и отойдет, опять в строй вернется.

— Он ведь ее любит. Очень любит, — покачал черноволосой головой Дримс. — А она оказалась мразью, предательницей. Это кого угодно сломает.

— Он сильный парень — переживет, — заверил его полковник. — А не прекратит пить завтра или послезавтра — окунешь его в бочку. Должно помочь. Всем, кто не успел пристраститься, помогает. А теперь подсоби-ка мне немножко, за ноги бери его.

С этими словами полковник ухватил Джулиана подмышки и потянул со стула на кушетку.

Ривс когда уходил, накрыл паренька его же халатом.

Напиться хотелось самому, ибо капитан собственными руками убил не только последнюю надежду Миранды дотянуть хотя бы до весны, но и последнего толкового врача их проклятого всеми богами городишки.

Талинда с тоской рассматривала кипу бумаг, лежащую на ее письменном столе в личном кабинете в Замке Королей. Все это надо было прочитать и решить, насколько это важно для Розми. Тут были финансовые отчеты, предложения об изменении законов, проекты новых реформ, новых законопроектов и сообщения ее спецслужб об обстановке в Розми и в других странах. Вникать во все эти дела ей совершенно не хотелось. Но что поделаешь, если выбора у нее нет, и придется все это читать, постараться понять, а что не сумеет понять — придется спросить у ее советников, верных людей.

Девушка поудобнее утроилась в глубоком кресле деда, взяла первый отчет, лежащий в папке «Внешняя разведка. Секретно», и приготовилась вчитываться в проделки соседей, продолжавших тревожить границы Розми не только на севере и на юге, но и на востоке — Луисстан обратил свои алкающие господства взоры на Розми. А если учесть, что к власти в Луисстане пришла военная хунта во главе с принцем Гюнтером, ставшим по такому поводу нынче королем, то сомневаться не приходилось — обязательно попробуют на зуб Страну Мечтаний!

Талинда погрузилась в чтение доклада, когда раздался стук в дверь, а затем на пороге появился господин Фокс. Его обычно спокойное лицо было встревоженным, зубы плотно сжаты, а лоб наморщен. Майкл быстрым твердым шагом пересек кабинет, резко поклонился королеве и отрывистым движением положил перед ней на стол папку.

— Господин Фокс, что здесь? — спросила юная королева.

— Случилось то, чего мы опасались: принца Лоуренса похитили.

— Кто? — окаменела Талинда. Только огромные серо-зеленые глазищи вспыхнули огнем и ужасом.

— Я пока не знаю, — обреченно ответил начальник спецслужбы охраны королевы. — Охрана и прислуга перебита. Об этом стало известно, когда охрана не вышла на связь в условленное время. Чтобы не привлекать внимания к дому, мои люди связывались с ними раз в сутки. Судя по всему принца похитили как раз после сеанса связи, поэтому у похитителей были целые сутки чтобы спрятать Его Высочество. Сейчас мы исследуем дом и его окрестности. По тревоге подняты все службы.

— Вы им сообщили, кого они должны искать? — поинтересовалась королева, каким-то не своим, деревянным, голосом.

— Нет, Ваше Величество, — покачал головой Фокс. — Дали описание и фото принца Лоуренса, но сообщили, что это сын высокопоставленного чиновника, работника РСР, которого могут использовать для давления на отца, — признался Майкл.

— Думаете, люди не догадались?

— Кто-то догадается, кто-то нет, — пожал плечами господин Фокс. — Но никто не должен знать о похищении принца, его могут попытаться использовать в своих целях, пусть строят догадки.

— Господин Фокс, надо обязательно найти Лоуренса, обязательно… Причем, надо это сделать нашим верным людям и раньше всех остальных.

— Да, Ваше Величество. Это еще не все.

— Что еще? — девушка устало потерла глаза. Наверное, к весне она тихо скончается от недосыпа, усталости и плохих новостей. Как вариант — повесится самостоятельно и пусть дальше творится что угодно, она устала и не хочет иметь к происходящему никакого отношения.

— Генерал Бодлер-Тюрри сообщает, что Нил Адриан Роуз и Антуанетта Изольда Верника Блустар сегодня утром заключили брак. Их поженил жрец Крома Дарел Паул Нотингейм, который числился в списке Вашего деда, но Вы его помиловали. Генерал делает особый акцент, что свадьба была обставлена как королевская.

— Надеюсь, они утопятся в шампанском, — зло бросила Талинда.

— Можно постараться это организовать… — задумчиво пробормотал Майкл. — Генерал уже предложил варианты.

— Этого нельзя делать. Меня итак подозревают в убийстве кузена и собственной семьи, а дядюшка открыто об этом говорит на своих приемах и вечерах. Если я его убью — все его сторонники обернутся против меня, тем более вы не уверены даже в своих людях! — она зло отбросила от себя папку с отчетом. — Вообще ни в ком нельзя быть уверенными, особенно после нападения в военном министерстве. Нила пока нельзя трогать. Только госпожа Коменски пусть подготовит телешоу или интервью, где вновь подчеркнет абсурдность утверждений, что принц мертв…

— Да, похоже, что устранять их уже нельзя, Ваше Величество, — грустно вздохнул верный Майкл. — Надо было устранять их раньше. Как и принца Лоуренса.

— И вы туда же?! — взвилась королева. — Случаем, Винсенту не помогали? — она, однако, быстро взяла себя в руки, выдохнула и уже спокойно продолжила. — Что теперь говорить? Я не хотела кровопролития, но, кажется, я совершила ошибку? — она вопросительно посмотрела на главу своей спецслужбы охраны. — Господин Фокс, это ведь так?

— Боюсь, что так, Ваше Величество, — согласился глава охраны. — И боюсь, что вторая ошибка — держать генерала Бодлер-Тюрри в Джорджии. Он сейчас нужен здесь.

— Знаю, господин Фокс, знаю, — она устало потерла виски пальцами. — Знаю, но… не могу. Понимаете, не могу… После всего, что он сделал… Я ведь знаю, сделал он это именно что из преданности моему деду и мне, но… Не могу простить и не могу себя заставить его вызвать… Это ошибка, но…

— Ваше Величество, позвольте напомнить, — глубоко вздохнул бульдогоподобный глава охраны, — что Вы — королева Розми. Ваши чувства и эмоции не совсем Ваши. Вы должны их задвинуть подальше. Прежде всего Розми, потом все остальное.

— Знаю, — прошептала королева. — Наверное, я плохая королева. Идите, ищите Лоуренса и будем думать, что нам делать теперь и как исправлять ошибки.

За Майклом захлопнулась дверь. Королева осталась одна посреди огромного кабинета, заваленного бумагами. Она воровато оглянулась, потом встала с кресла и прокралась к одному из шкафов, открыла дверцу и вытащила закрытую бутылку белого вина. Из нижнего запертого ящика стола появился штопор. Попыхтев, Талинда вытащила пробку из бутылки, отхлебнула прямо из горла. Заживающая рука отдалась болью на такие манипуляции, но девушка лишь поморщилась и сделала еще один большой глоток.

Легче не стало…

Ничего, у нее еще есть пара бутылочек в запасе, лишь бы не напиться, а то сегодня будут поступать доклады о поисках Лоуренса… Или плевать на них?

Где же еще скоротать вечер честному пилоту, как не в баре «У аэродрома»? Особенно, если силы мирового зла в образе маршала Дженси загнали этого самого пилота в Академию, лишив птицу неба? Ну, может быть, маршал все ж не тянул на воплощение мирового зла, но на изощренного мстителя, по авторитетному мнению Стю Грейсстоуна, вполне себе подходил, что, собственно, и стало первым тостом. Второй — за Ее Величество, третий — за павших товарищей. Товарищи, само собой не павшие, ждать себя не заставили — явились чуть ли не в полном составе, правда, их мрачные рожи к веселью и шумной попойке не располагали.

— Привет, командир, привет, Стюарт! — подошли пилоты Первого отряда к столику Увинсона и Грейсстоуна. — Слышали уже?

— О чем? — нахмурился полковник.

— Утром Бенли и Скайл к Зулату отправились, — мрачно сообщил Майкл Фергюсон.

— Нет, не слышали, — признался Рик. — Что случилось?

— Давайте к нам, сейчас помянем ребят и расскажем, — Майкл кивнул в сторону большого стола, который уже занимала их компания. Рика и Стюарта дважды просить не пришлось, пересели к своим сослуживцам, все разлили себе по рюмкам и бокалам напитки. — Ну, Венера, мать наша названная, будь защитницей Бенли и Скайла на суде Осириса, заступись за них, за своих сыновей, будь к ним снисходительна и дай вновь крылья в следующей жизни. Летите, парни!

Собравшиеся молча выпили. Налили еще по одной.

— Так чего случилось? — Стю откинулся на спинку массивного стула.

— Расследование, само собой ведется, но уже понятно от чего самолеты рухнули на землю: какая-то паскуда забыла отвертку в воздухозаборнике истребителя Скайла. Она поломала лопатки двигателя. Скайл хотел катапультироваться, но не сработал механизм. Так он и рухнул прямо носом в пески, увел самолет от города, — мрачно сообщил Илайя Саммер, он летал под командованием Стю в Нерейде, когда единственный раз в жизни Грейсстоун был командиром Рика. Недолго, правда. Тоже звания капитана лишили, как и Увинсона за полгода до этого.

— Что за бред?! — в один голос взвыли друзья.

— Это причина аварии: отвертка в воздухозаборнике, — подтвердил Саммер.

— Илайя, не п… ди! — рявкнул Рик. — Перед вылетом, если он не по тревоге, самолет осматривает бригада техников, а потом сам пилот. Даже если забыли отвертку, она вывела из строя двигатель, то все системы дублируются, и самолет может долететь на втором движке! Их, б… ь, два!!! В конце концов, если оба отказали, можно попытаться планировать!

— Твою ж мать, командир, мы это знаем! — вскричал Фергюсон. — Из-за этой отвертки рванул движок! Разнесло фюзеляж, на хрен снесло крыло, и отказал второй двигатель. Хвостовое оперение тупо отвалилось после того, как снесло крыло.

— Там отвертка с тротилом была что ли? — удивился Стюарт.

— Там рванул боекомплект, — ответил Саммер. — Он был загружен по самое не балуйся — на дежурство шел. Рвануло топливо в крыле и ракета, и все, капец. А катапультироваться не смог.

— Это похоже на хрень какую-то, — вынес вердикт Рик. — Топливо у нас в этом… короче, в поролоне, короче, по всему корпусу держится, оно не может детонировать! Б… ь, у нас весь фюзеляж — сплошной топливный бак! Что за хрень?!

— Это официальная версия, — ответил Фергюсон.

— Хорошо, а что говорят техники?

— Уже ничего — их замучила совесть, они коллективно повесились в ангаре, — мрачно изрек Бернард Линал.

— А с Бенли что случилось? Тоже отвертка? — нахмурился Стю.

— Нет, хвост Скайла, — махнул рукой Саммер. — Снес полкрыла Бенли, а катапульта не сработала.

— Это диверсия чистой воды, — Рик выпил остатки своего бурбона. — Я могу поверить в отвертку, в детонацию боекомплекта, даже в детонацию топлива, хрен с ним, но не в то, что у двух самолетов не сработала в одно и то же время система катапультации!

— Само собой, командир, само собой, но коли это пойдет дальше нас — ситуация в стране может еще больше накалиться, — Фергюсон задумчиво покачал рыжей головой. — Они высказывались против Ее Величества и не скрывали своих убеждений.

— О… Я думал, тут шпионы Керши или Алсултана, а, тут по ходу дела, родимые заговорщики, — пробормотал Рик. — Скажут же, что это Ее Величество от неугодных избавляется.

— В том-то все и дело, — недовольно подтвердил мысли Рика Саммерс. — В том и дело…

— А это выйдет за пределы аэродрома, иначе на хрен так рисковать? — задумчиво изрек Стюарт.

— Боюсь, что мы в глубокой жопе, — Увинсон потер глаза.

— Кто мы? Первый отряд? — осведомился всегда нетерпеливый Бернард.

— Вся Розми, Берни, вся Розми, — ответил за Рика Стюарт.

Дальний западный край неба посветлел, звезды начали бледнеть на черном небосклоне, голубой Алифий и кокетливая розовая Лоули медленно клонились к горизонту. Наступал самый глухой час ночи, час, когда даже самые стойкие постовые боятся поддаться соблазну и прикрыть на минутку глаза. Час, когда люди спят самым крепким сном.

К большому многоквартирному дому, стоящему в окружении двух больших ухоженных парков, подкатил черный джип с военными номерами. В единственный подъезд дома бегом влетел растрепанный капитан с Всевидящим Оком на воротнике и левом плече кителя. Охрана не сразу пропустила его к лифтам, а лишь после подтверждения жильца квартиры, куда стремился капитан.

На седьмом этаже распахнулась тяжелая дверь. На пороге стоял заспанный генерал Бодлер-Тюрри. Он поселился в этом доме много лет назад, но жил здесь очень мало; почти всегда Винсент отсутствовал в своем скромном холостяцком жилище. Соседи и в лицо-то его не знали, не говоря уж о том, что они понятия не имели, что соседствуют с самим ужасным генералом Бодлер-Тюрри! Это более чем устраивало вышеназванного генерала.

Капитан выскочил из лифта, словно пробка из бутылки шампанского и кинулся в квартиру к шефу, ожидавшего подчиненного в просторной гостиной. Мебели в комнате почти не было, зато одна из стен была полностью стеклянной. Из окон открывался потрясающий вид на океан, плещущийся далеко внизу под скалами, на которых стоял дом. Именно из-за этого вида и охраны из бывших военных Винсент в свое время и выбрал эту квартиру в доме, где жили бизнесмены средней руки, скромные банкиры и прочие брокеры, начальники департаментов крупных компаний, хорошие адвокаты и всякие другие успешные джентльмены с семьями.

— Что случилось, капитан Росс? — осведомился Бодлер-Тюрри у вбежавшего подчиненного.

— Простите, господин генерал, что посреди ночи, но… — парень замялся, потом выложил как на духу. — Принц Лоуренс похищен.

Генерал остолбенел. Выражение лица у него почти не изменилось, но спина выпрямилась так, будто он кол проглотил.

— Похищен? — с трудом вымолвил глава РСР.

— Так точно, господин генерал, — кивнул черный вестник.

— Как это произошло?

— Еще неизвестно, однако, уже можно утверждать, что это было нападение на дом, где жил принц. Вся охрана и прислуга убиты. Наши эксперты из отделения во Фритауне уже работают в доме. Напасть на след похитителей не удалось, — взволнованно сообщил Росс.

— Как стало известно о нападении? — генерал отвернулся к окну, наблюдая за подчиненным в отражении на стекле.

— Они не вышли на связь в установленное время, господин генерал. В дом, согласно имеющейся инструкции, выехала группа быстрого реагирования. Судя по всему, нападение произошло не меньше суток назад, — агент нервничал и готов был провалиться сквозь землю от стыда, словно бы это он лично не уследил и потворствовал нападающим или лени и халатности охранников.

— Мне нужен развернутый доклад, а так же я хочу, чтобы меня держали в курсе происходящего. Доклад каждые три часа, — приказал Винсент. — Спускайтесь в машину, передайте мое распоряжение по закрытому каналу. Я буду внизу через десять минут.

Росс рысцой умчался выполнять распоряжение, а Винсент устало опустился на диван. Если мальчишка оказался в руках заговорщиков или же убит, Талинде никогда не отмыться от обвинения в его убийстве. Зато и Нилу Роузу уже не быть регентом, королем же в ближайшее время ему не стать. Если не случится очередная катастрофа в Розми. Хотя… Сет его знает, к чему все идет. Пока люди бунтуют, пока они бросаются на солдат, ненавидят королеву, но еще они не готовы признать своим королем бастарда. Не готовы… И жрецы это постараются исправить!

Вновь вспомнились Пророчество и слова мероэ. Вновь зазвучали слова: «… и брат пойдет на брата, ибо не ведомо братьям, что они одной крови». Неужели все же будет гражданская война? Неужели они свергнут королеву? Это все? Конец всему? Или еще есть шанс побороться? Побороться с судьбой…

Винсент вышел из квартиры, захлопнув тяжелую дверь за собой. У лифта он оглянулся: ему показалось, что сюда он больше не вернется. Жаль ему было лишь свою обширную библиотеку стихов поэтов времен первых правителей Розми.

Королева сидела на изящной белой скамье, установленной на небольшой каменной площадке перед одним из маленьких озер, что находились в парке Замка Королей. Озеро обступили скинувшие листву деревья, тянущие свои голые ветви к небесам. Странно, но предки королевы засадили парк Замка листопадными деревьями и кустами, словно пытались донести до потомков, что за самой долгой зимой придет весна. Или что ничто не бывает вечным? Предков положено считать мудрыми и дальновидными, но ту же Гертруду I язык не повернется назвать не то что мудрой, даже умной!

Талинда очень устала от плохих новостей, от нападений, от нападок, от необходимости что-то решать и думать о миллионах вещей и людей, которых она не знала. А еще она боялась. Боялась не за себя, а самой себя. Говорят, матерью Джонатана II была ведьма, и дар ее передался сыну вместе с серо-зелеными глазами. Это был недобрый дар. Дед решил передать корону ей, своей внучке, и убил всех своих детей… Потому что Талинда Виктория унаследовала от своей прабабки с цветом глаз нечто большее, большее и страшное. Не даром же ее так не любил отец, не любил и временами боялся…

Королева вспомнила, что произошло в той лаборатории. И вспомнила отчетливо. Она помнила дикую злобу, жгучую ненависть и жажду убивать, она хотела крови, хотела увидеть, как эти черви корчатся от боли и молят пощадить, они должны были заплатить ей за все! За все! Эта безумная ненависть жгла королеву изнутри, причиняя ей физическую боль, бывшую настолько острой, что Талинда закричала. В крик она вложила всю ненависть, всю свою боль и весь страх. Когда тела людей начали лопаться кровавой кашей, стекла разлетаться вдребезги, а металлоконструкции гнуться, Талинда испытала огромную радость; она наслаждалась каждой каплей крови, что падала на пол из лопнувших тел врагов, каждым мгновением ужаса, что испытывали отлетевшие в сторону Рик и Майлз, она даже хотела убить еще и их ради забавы. Да, ради забавы. А потом она потеряла сознание.

Талинда очень боялась себя.

Она любила дедушку, но и свою семью она тоже любила, особенно старшего брата… Про дедушку болтали многое, сейчас же королева узнавала, что много чего замалчивали, опасаясь казни и преследований. Дед был откровенным тираном, правда, любившим свою страну. И он выбрал ее. И теперь, кажется, она знала почему.

Талинда очень боялась.

Если раньше она, честно говоря, немного обижалась на полковника Увинсона и подполковника Грейсстоуна за то, что они о ней редко вспоминали, то теперь она была этому рада. Они были хорошими людьми, она же… Кровавый, жестокий тиран. Кажется, жрецы были не так уж и неправы в своих выступлениях.

— Добрый день, Ваше Величество, — услышала она за спиной тихий голос генерала Бодлер-Тюрри. Королева обернулась к нему, горько улыбнулась, чуть качнула головой.

— Добрый день, генерал Бодлер-Тюрри, — тихим, чуть охрипшим голосом произнесла она. Слова застряли у нее где-то в горле, которое словно бы перехватила удавка. Она отвернулась от опального главы РСР.

— Вы приказали мне явиться, Ваше Величество, — нарушил неловкое молчание генерал.

— Да, приказала, — кивнула она. — Присаживайтесь на скамью, — девушка похлопала ладонью по сиденью рядом с собой. Винсент послушно опустился рядом, изучая поверхность озера, в которой отражались серые низкие облака. Начинался дождливый сезон. — Генерал, вы уже знаете о пропаже принца Лоуренса? — осведомилась она, тоже изучая озерную гладь.

— Да, Ваше Величество, — кивнул старый разведчик.

— Вы понимаете, для чего это сделали?

— Тут, Ваше Величество, могут быть два варианта, — все тем же сонным голосом заговорил Винсент. Наверное, этого ленивого, сонного голоса ей и не хватало больше всего за время опалы. — Если принца похитил Ваш дядюшка, то Его Высочество, скорее всего, уже мертв. Однако я допускаю, что он может быть жив: если господин Роуз не сможет захватить власть по праву старшего в роду, — при этих словах Талинда фыркнула, — то он предъявит живого Лоуренса и захватит власть как регент. Но власть регента не вечна, не факт, что у него позже получится убить принца, да и тот со временем станет совершеннолетним.

— Это если его похитил дядюшка Нил, — кивнула Талинда.

— Да, это если его похитил он и жрецы, что на его стороне, — согласился Бодлер-Тюрри. — Если его похитили мятежники из Старой Розми и с побережья моря Мечты, то Его Высочество уже мертв — у них свои ставленники.

— Разве они не с Нилом Роузом? Не по любви же он женился на Изольде Блустар? — удивилась королева.

— Мне кажется, что или не все радетели за свержение династии пришельцев приняли сторону господина Роуза, Ваше Величество, или же они ставят на две лошади одновременно: господин Роуз и кто-то из их среды, вероятно, даже не потомок Альберта III Блустара.

— Видимо, ваша служба, генерал, давно не общалась по душам с господином Корнесси и иже с ним? — вздохнула Талинда.

— Чтобы не усугубить ситуацию, моя служба вела себя в их краях весьма деликатно, Ваше Величество, — напомнил Бодлер-Тюрри. — Потому как именно оттуда пришла идея, что Вы — кровавый тиран и утопите Розми в крови.

Королева вздрогнула. Она стиснула ладони коленями. Это не укрылось от взгляда разведчика.

— Есть еще какие-то предположения относительно похитителей? — спросила она, справившись с собой.

— Да, Ваше Величество, и боюсь, они Вам не понравятся, — кивнул Бодлер-Тюрри.

— Мне и первые два не очень понравились, — призналась Талинда.

— Принца Лоуренса могли похитить жрецы Сета, и тогда он уже мертв, — спокойно произнес Винсент.

— Генерал, жрецов Сета осталась жалкая горстка, запертая в своем храме в пустыне Стенаний много лет назад! — воскликнула королева, обернувшись к главе РСР.

— В Розми, Ваше Величество, но не за ее пределами, — он тоже повернул к ней голову. — Не забывайте про Алсултан. Культ Сета — официальная религия в империи, а Ваш дед — император очень недоволен тем, что Вы отвергли его предложение о помощи.

— Наши и их жрецы на дух не переносят друг друга, — возразила королева.

— Все меняется, Ваше Величество, — пожал плечами генерал. — В любом случае, жрецы Сета включились в игру.

— В любом случае я лишилась возможности опровергнуть обвинения в убийстве Лоуренса, — констатировала девушка.

— Да, Ваше Величество, — согласился глава РСР.

— Я так и думала, — она замолчала. Тишина повисла над озерной гладью, а потом королева вновь заговорила чуть севшим, охрипшим голосом. — Винсент, вы же понимаете, что я не могу простить вам убийство моей семьи?

— Понимаю, Ваше Величество, — кивнул генерал, в душе которого что-то оборвалось. Сейчас она отправит его в отставку. Все кончено.

— Но с некоторых пор я стала… стала лучше понимать моего деда и его поступки. К тому же, вокруг меня не так много преданных людей, я не могу ими разбрасываться, — глубоко вздохнула она, потом помолчала, подбирая слова. Покусала губу, продолжила говорить. — То, что сделал вашими руками мой дед — чудовищно. Но, как я недавно поняла, я и сама… чудовище. Я никогда не смогу простить вас, но я не смогу и обойтись без вас. И, боюсь, нам обоим придется жить с этим.

Генерал чуть не задохнулся от охвативших его чувств. Невозмутимость слетела с его лица, а сонное выражение сменилось на безумную надежду.

— Ваше Величество, я правильно понимаю, что Вы позволили мне вернуться из ссылки и вновь исполнять свои прежние обязанности? — дрогнувшим голосом прошептал цепной пес королевы.

— Да, Винсент, — кивнула она. — Да. Мы с вами более никогда не вернемся к этому разговору, но я без вас не удержусь на троне… И я… Я понимаю поступок дедушки, и… Возможно, на его месте я поступила бы так же, только простить я не могу.

— Благодарю Вас, Ваше Величество! — прошептал генерал. — Я предан Вам до самой моей смерти!

— Знаю, — кивнула она. — А теперь я хочу вас спросить, Винсент, но потом вы об этом должны забыть, хорошо?

— Как прикажите, Ваше Величество!

— Мой дедушка… Говорят, он унаследовал ведьмовской дар… Вы знали его лучше всех, вам что-нибудь известно об этом? — она прищурила глаза, взглянув на Винсента.

— Так говорят, Ваше Величество, — кивнул генерал. — Но я не знаю этого наверняка. Несколько раз в разговоре с Его Величеством мне казалось, что он может взглядом заставить исполнить его волю или говорить правду, но… Но я не уверен, что это именно колдовской дар, а не его сила воли и харизма.

— Дед был жестоким человеком, он убивал людей, — продолжила королева, — но как он их убивал?

— Как все, — пожал плечами генерал. — При помощи палача или огнестрельного оружия, иногда ножом или голыми руками, это когда на него нападали убийцы… — ответил Бодлер-Тюрри, потом перевел на нее задумчивый взгляд своих голубых глаз. — Вы недавно назвали себя чудовищем, теперь задаете вопросы о даре Вашей прабабки. От чего, Ваше Величество?

Она долго не отвечала, смотрела на озеро, кусала нижнюю губу, теребила цепочку с кошапаном[1], а генерал перебирал в памяти их разговор, потом спросил:

— Вы вздрогнули, когда я неудачно припомнил, откуда идут слухи о кровавой тирании, а потом признались, что могли бы поступить как Ваш дед. Кого и при каких обстоятельствах Вы убили, Ваше Величество? Это было во время недавнего покушения на Вас?

— Да, — она кивнула.

— Полковник Фишер мне докладывал о десятке трупов, превращенных в фарш. Считается, что их убил полковник Увинсон, — генерал не сводил глаз с юной королевы.

— Пусть и дальше так считается, — глухо ответила она.

— Но их убили Вы? — поразился Винсент.

— Да.

— Но как?!

— Я закричала, — она резко встала со скамьи. Отошла на несколько шагов. — Полковник Увинсон думает, что я ничего не помню, но недавно воспоминания ко мне вернулись. Вы служите самому настоящему чудовищу, Винсент, поэтому очень прошу, не злите меня никогда. Я боюсь теперь себя и того, что я могу случайно сделать.

Королева даже не взглянула на своего верного пса и быстро пошла прочь.

Генерал так и остался сидеть на скамье. Об этом никто не знал, но принц Эдуард, старший сын Джонатана II, погиб не случайно: у него тоже был страшный дар, он тоже мог убивать людей на расстоянии. Он случайно убил свою жену, а потом наложил на себя руки. Кто бы мог подумать, что этот страшный дар проснется в его дочери. Предполагалось ведь, что в Талинде его нет — он ни разу себя не проявил, и вот…

Еще одна страшная тайна… Две тайны. Еще одни страшные последствия. Еще один кирпичик в Пророчестве. А она не знает, что отец не любил ее не просто так: она дочь его старшего брата, просто две девочки родились в одно время, одна из них умерла, а вторая выжила, несмотря на то, что ее извлекли из мертвой матери… Девочек подменил лично Винсент… Он спасал Розми и саму малютку Натали, подменив ее на умершую Талинду… Дар, страшный дар, спал столько лет, теперь же он проснулся. Еще один кусочек Пророчества встал на свое место… У нее отобрали трон, но она его заняла. Судьбу не обмануть. С тропы судьбы не свернуть. И дар этот вовсе не от Крома…

Боги, спасите наш мир!

Ночь распростерла свои крылья над миром, подарив сон одним его обитателям и бодрость духа другим. На черном небе высыпали яркие звезды, в городах зажглись многочисленные фонари и окна квартир, а в пустыне Стенаний на высоких башнях храма бога Зла вспыхнули огни. Жизнь закипела в стенах черного храма.

Марк Диамний Донован полагал своим долгом не только вести свой орден к некогда утраченному могуществу, но достигнуть куда большей власти. Возродить Империю Повелителя и содействовать возвращению Сета из небытия. Планы у верховного жреца были грандиозными и весьма честолюбивыми: с могуществом ордена росло и могущество верховного служителя Сета. Об этом Марк не забывал ни на минуту.

К сожалению, орден был еще слаб. Века забвения и жалкого прозябания в бесплодной пустыне в добровольном изгнании, без связей с внешним миром, без каких-либо попыток побороться за место под солнцем, без надежды, еще долго будут давать о себе знать. Ни Марк, ни кто-либо другой были не в силах изменить положение одним мановением руки. Именно поэтому верховному жрецу бога Тьмы пришлось заключить союз со жрецами богов Света — без их помощи, их связей, их влияния, их союзников среди военных у жрецов бога-змеи не было шансов возродиться. Для возрождения ордена нужно было многое, в том числе послушники и прихожане, храмовые войны, Сила, последнее же можно было получить только от смуты, мятежей, веры людей, жертвоприношений и смертей. И чем мучительнее была смерть, тем больше Силы она давала. Без жрецов Крома, Пантеры и иже с ними Марку пришлось бы потратить слишком много ресурсов, сил, своих людей для того, чтоб поджечь Розми, да и на борьбу с теми же самыми жрецами богов Света. Он увяз бы в борьбе, как Ринго в болотах под Мирандой.

Марк недовольно поморщился. Ринго стал для него большим разочарованием, но Миранда нужна была Доновану — там хранится Амулет Стареллы, и есть то, что в древних хрониках называется Местом Силы. Опять же из Миранды после каждого нападения на город поступало множество Силы… Ладно, позже, позже разберемся и с Мирандой, и с Ринго, и со Стареллой, и с Марселем.

Верховный жрец зажег свечи перед искусно вырезанной из базальта коброй — статуей своего бога. В этой комнате мог находиться только он, верховный жрец, и только здесь хранился залог возвращения Повелителя, неведомый для богов и жрецов Света — Чаша Силы.

Кстати, о жрецах богов Света…

У союзничков дела-то тоже сейчас идут не больно-то гладко. Мятеж в Старой Розми и на море Мечты чуть не угас, пришлось вновь вмешиваться Марку. Его люди разожгли праведный гнев в сердцах простых розмийцев заново: убили несколько сотен мирных граждан в Кошагене, жрецов богов Света (задел на будущее, так сказать); не то еще лет пять бы сторонники Дарела и Нила пытались бы своими проповедями и телепередачами добиться хоть каких-то результатов.

К числу неудач относилось и недавнее покушение на королеву. Идиоты. И ведь Марк и Дарел понимали: экспромт — дело хорошее, но не при покушении на королеву же! Нет! Захотелось им выступить самостоятельно, крылья, чтоб их, расправить! Расправили. По этому-то поводу и по вопросам излишней самостоятельности Марк еще планировал пообщаться с притихшими господами из Ариэль, с этими Корнесси, Блумами и прочими. Решили самостоятельно, значит, всю власть захапать, чтоб не делиться. Ну-ну.

Союзники начали тяготить Марка. Все, что они могли сделать, они уже сделали, осталось лишь довести народный гнев до финальной стадии, и можно будет заканчивать с этим балластом цацкаться. Нет, конечно, Донован не собирался резко обрубать все связи с Дарелом, но постепенно, по чуть-чуть… А то мало ли что.

Верховный жрец неторопливо обошел высокий пьедестал, вырезанный из цельного куска черного базальта. На пьедестале стояла золотая чаша, инкрустированная желтыми топазами и черными бриллиантами; по ее бокам шел замысловатый узор из переплетающихся змей. Чашу по бокам охраняли четыре кобры, вырезанные из базальта. Глаза кобр, сделанные из желтых топазов, мягко светились в полумраке зала. Светилась и чуть вибрировала и сама Чаша… Вернее будет сказать: Большая Чаша Силы. Именно в ней копилась Сила, собранная в малые Чаши, Сила, что поможет Повелителю вернуться в этот мир.

Марк довольно улыбнулся, коснувшись рукой сияющего источника Силы. О, какое это было искушение — забрать себе всю Силу, стать могущественнейшим из жрецов, самому стать королем Розми, упиваться властью и Силой… Но нет. Нет. Повелитель, когда вернется, одарит Марка куда большим могуществом, чем он сможет достигнуть, забрав накопленную с таким трудом Силу.

А ведь все усилия Ордена чуть не пропали втуне! Сначала эта дура, Алиса Канингем, притащила в храм агента РСР, потом РСР раскрыла их древний храм в руинах замка недалеко от Оракула Ветров… В Ариэль не уберегли малую Чашу, их орден чуть не раскрыли из-за этих двух самонадеянных идиотов, связавшихся с засвеченными шпионами; столько лет работы по созданию ковена пошли прахом! Да еще эта рыжая бестия чуть не испортила все дело в Окансаме — чуть не увела из-под носа у Марка последнюю из известных малых Чаш! Признаться, когда ей удалось сбежать, у Донована чуть не опустились руки — он ожидал агентов РСР у себя на пороге, но обошлось. Обошлось…

Марк пробовал искать эту бестию — бесполезно. Плюнул на ее поиски. Возможно, она была счастлива, что сумела унести ноги, не стала поднимать тревогу, может быть сгинула где-то в пустыне, кто ж ее знает? Вот только… Только иногда верховному жрецу Сета снились ее карие с янтарными лучиками глаза, а запах полыни и бергамота неизменно вызывал ее образ в памяти. Это обстоятельство весьма удивляло служителя бога Тьмы: не красавица, высокая дылда, толстовата в заднице, волосы дыбом, надменная баба и далеко не первой свежести. Как она запала ему в душу?! Ну, ничего, в наличие души у самого себя Марк весьма сомневался, так что наваждение это скоро пройдет, а не пройдет, так он ее отыщет и лично принесет в жертву Повелителю!

Марк Донован стремительно развернулся, взметнулась длинная черная коса и черные шелковые одеяния. Жрец покинул Покои Чаши. На сегодня у него было еще очень много дел.

— Майлза ко мне! — бросил он на ходу младшему жрецу-помощнику. Тот поспешно скрылся в коридоре. Диамний прошел через циклопических размеров зал главного храма, где увидел группу новых послушников, возносящих молитвы Повелителю под руководством жреца-воспитателя. Новообращенные были полностью поглощены своим занятием и чуть-чуть одурманены запахом курений, они не обратили никакого внимания на Марка.

— Кто? — бросил на ходу верховный жрец.

— Он, — воспитатель указал на тощего юношу в круглых очках. Спросил: «Когда?»

— Через три ночи, звезды как раз встанут в нужное положение, — ответил Донован. Завтра этого пацана начнут готовить к жертвоприношению. Правильно, слабые и болезненные жрецы не нужны Сету — они не воины, а любой служитель бога-змеи — воин. Это как у Лоули или у Крома. Парнишка станет не просто очередной жертвой на алтаре Повелителя, своей смертью он скрепит узами крови новых послушников, что будут участниками церемонии. Так нужно. Не все новообращенные стойки, не все готовы принять Путь и Ученье Тьмы.

По гулким коридорам Марк быстро дошел до своих покоев. Ночью, особенно зимой, в пустыне бывает очень холодно, поэтому кто-то из слуг разжег камины в кабинете и в спальне верховного жреца, а на длинном низком столике у дивана уже стоял поднос с дымящимся кофейником и небольшими пиалами с миндалем и рахат-лукумом. Служитель Сета налил в фарфоровую чашку ароматный кофе, с ней подошел к узкому окну, вгляделся в черное усыпанное зеленоватыми крупными звездами небо. На башнях храма, как маяк в ночи, пылали огни. Мимо окна пролетела хищная птица, несомненно, выследила какого-то незадачливого зверька, имевшего наглость поселиться в храмовом саду.

В двери постучали.

На пороге появился Майлз Буэночи. На лбу у него виднелась заживающая ссадина, ладони, содранные о веревку, по которой он спускался во время бегства из военного министерства, перевязаны. Несомненно, он догадывался, зачем его вызвал Марк, и воин не был в восторге от предстоящего разговора.

— Проходи, — не оборачиваясь, бросил провинившемуся жрец. Синеглазый воин подошел к письменному столу Марка, замер. Он очень не любил получать нагоняи, даже если они были заслуженными. — Майлз, ты раньше никогда меня не подводил, — Донован перевел взгляд на подчиненного. — Благодаря тебе мятеж не застыл в Кошагене — ты открыл огонь по толпе. Ты сумел спасти остатки нашего ордена в Ариэль после того, как их накрыла РСР. Что же произошло во Фритауне, Майлз?

— Ваша милость, вы сами знали, что покушение обречено на провал, — напомнил воин. — Вы отправили меня туда для того, чтоб не всплыла информация о нашем участии в покушении, и чтобы наполнить малую Чашу…

— Да, и ты сумел наполнить Чашу, — кивнул Марк, отхлебнув немного кофе из невесомой фарфоровой чашечки. — Насколько я помню, вам даже почти удалось настигнуть королеву и убить ее. Ты со своей группой отрезал ей путь.

— Ваша милость, это были люди мятежников из Старой Розми и военные, принявшие сторону господина Роуза, — счел уместным напомнить Майлз.

— Ты ими командовал! — рявкнул Марк. — Ты взорвал центральную лестницу и обрушил часть здания, но ты не остался командовать операцией из тыла, как предполагалось изначально! Ты решил поохотиться на девчонку лично! Это ты завалил все дело! — Марк поставил чашку на полку книжного шкафа, стоявшего у окна, и приблизился к воину. — Ты нарушил мой приказ и потерпел поражение. Ты понимаешь, что эти жалкие неудачники, мятежники, свалили всю вину на тебя?! Они доложили, что операция шла успешно, но ты не смог довести ее до конца, ты упустил королеву!

В глазах храмового воина читался немой вопрос: «Какая же сволочь донесла на меня?!» Из храмовых воинов никого более в покушении не участвовало, только наемники, военные-предатели и несколько жрецов Крома, командовавшие группами нападавших. Значит, у Марка где-то среди них есть свой человек. На хрена тогда, спрашивается, жрецы Сета нянчатся со служителями богов Света?

Вслух же Буэночи сказал лишь:

— Ваша милость, ни у кого бы не получилось убить Ее Величество.

— Не надо мне рассказывать сказки! — прорычал Марк. — Ее охранял лишь какой-то летчик да, возможно, глава ее охраны! С ними ты вполне мог справиться!

— Этого пса, Фокса, не было, — помотал головой Майлз. — Он куда-то делся…

— Тем более! — взорвался Донован.

— Ваша милость, мою группу убила сама королева, — выдавил из себя Буэночи. — Меня случайно спас тот летчик: он бросился на меня, мы упали, поэтому я остался жив, а не превратился в пюре из собственных костей и кишок, — воин сжал кулаки, он все же нашел в себе силы взглянуть в глаза верховному жрецу Сета.

— Убила королева? — повторил в недоумении Марк. — Она — всего лишь восемнадцатилетняя девчонка, которую до Кровавой Свадьбы никто и никогда не учил ни стрелять, ни драться. Как она в одиночку могла распотрошить десятерых мужиков, профессиональных военных, вооруженных автоматами, мать их?! — Донован был в бешенстве. Оно рвалось наружу и грозило выплеснуться на голову храмового воина. — Это даже оборотню и сумасшедшим бабам — воинам Лоули не под силу!

— Она убила криком, — нехотя признался Буэночи.

— Чем?!

— Голосом. Криком.

— Криком?! Сет тебя забери, Майлз, даже если она перешла на ультразвук, он действует только на собак! — заорал жрец.

— Ваша милость, поверьте, это так! — отшатнулся от жреца Майлз. — У нее глаза вспыхнули зеленым огнем, волосы порыжели, по ним побежали огненные искры, а потом она закричала. Все, кто был со мной, лопнули! У них лопнула спина, оттуда вырвалась каша, бывшая мясом, костями, кишками! А потом королева повернулась ко мне и закричала вновь. Мне как будто пресс поставили на грудь и принялись расплющивать, наверное, лопнул бы и я, но Ее Величество потеряла сознание. Упала. Пока этот летун не пришел в себя, я убрался прочь!

В кабинете повисла тишина. Марк отошел от воина, приблизился к комнатному алтарю, оперся о него руками. Эту новость следовало хорошенько обдумать. Он немного помолчал, потом заговорил:

— Значит, она закричала?

— Да, ваша милость, — кивнул Буэночи, почувствовав, что тучи над его головой рассеиваются.

— От чего она закричала?

— Или от страха, или от злости, я так и не понял, — признался Майлз.

— От чего она разозлилась?

— Я ей нагрубил… Она меня стала злить, и я ей нагрубил, — нехотя ответил воин, понимая, что слова, брошенные им королеве, отнюдь не украшают его как воина.

— Она специально тебя разозлила? — Марк повернулся к Буэночи.

— Не знаю.

— Интересно, интересно, — Донован задумался ненадолго. — Значит, наша королева — ведьма. Да, это может быть весьма кстати. Хорошо, что ты ее не убил. Надо чтобы она приняла Ученье Тьмы, все задатки к этому у нее, похоже, есть, — хмыкнул Марк. О, да, их дороги со жрецами Света теперь кардинально разойдутся. Талинда нужна ему живой и здоровой, а обратить ее к Тьме после всего пережитого будет не так и сложно. — Хорошо, Майлз, иди пока, лечись, скоро у тебя будет новое задание. К Костане, думаю, ты уже не вернешься.

Рик Увинсон любил возвращаться к себе домой. Он любил подъезжать к кованым воротам, арка над которыми была увита хмелем и виноградом, любил проезжать по дорожке, что вела к высокому крыльцу с восьмью тонкими мраморными колоннами. Он наслаждался каждым мгновением, подходя к дому, поднимаясь по ступеням, открывая дверь. Очень любил проходить по черно-белому полу большого холла, подниматься по лестнице на второй этаж, ведя рукой по перилам из теплого светлого дерева. Этот дом был его и только его!

Сегодня же удовольствие от возвращения домой испортил большой черный автомобиль, стоящий на подъездной аллее у крыльца, и нахальный водитель-негр, презрительно оглядывающий старого садовника Рика. Этот негодяй в сизой форменной куртке и фуражке облокотился о капот машины и созерцал работу садовника так, будто бы являлся надсмотрщиком на хлопковой плантации.

Рик вылез из своей старенькой машины, удостоившейся очередного презрительного взгляда раба, и направился в дом. В холле его встретил верный дворецкий.

— Добрый вечер, Питер, — поздоровался Рик, отдавая тому кейс. — Кто это к нам изволил заявиться?

— По всему выходит, что ваш родственник какой-то, господин Рик, — позволил себе скривить губы дворецкий. — Больно на вас похожи и фамилия та же…

— Молодой или старый? — холоднея внутри, спросил полковник.

— Ваш ровесник, может слегка постарше, — ответил Питер. — Я их в большую гостиную проводил, уж больно важно ведут себя.

— Спасибо, — поблагодарил Рик.

Полковник с трудом заставил себя пройти вперед к большим двойным дверям, ведущим из холла в гостиную. Прошлое, сколько от него не беги, имеет привычку находить и хватать тебя за ноги в самый неожиданный момент. Вот теперь и Рику предстояло заглянуть в глаза своему прошлому.

В большой просторной комнате на одном из диванов восседал мужчина, поразительно похожий на самого полковника. Те же черные волосы, те же черты лица, похожее телосложение, и даже манера усмехаться краешком рта, только выглядел он лет на пять старше полковника и был на десяток килограмм тяжелее. Если Рик был широк в плечах, а на руках и на животе у него были мышцы, то у незнакомца там с успехом размещались лишние килограммы. Лицо полковника украшало несколько небольших шрамов, а лицо незнакомца — намечающиеся морщины и следы тщательно скрываемых пороков. Гость казался старше хозяина дома, но на самом деле был на два года младше.

— Здравствуй, Гарольд, — поздоровался Рик с младшим братом.

— Здравствуй, Ричард, — усмехнулся братец, вставая с дивана. — Давненько я тебя не видел.

— Тебе ничто не мешало приехать и повидаться со мной, — холодно ответил полковник, останавливаясь напротив брата.

Как странно было смотреть в свое собственное лицо… Такое похожее и не похожее. А ведь именно так мог выглядеть Рик теперь, не выбери он другой путь, другую жизнь. Одно лицо, одна семья, только глаза у них разные, Рику достались глаза матери — чуть раскосые, кошачьи, изумрудно-зеленые, а у брата были карие глаза отца.

— Ты сбежал из дома, огорчив всю семью, — усмехнулся Гарольд. — Еще больше мы огорчились, узнав, что ты поступил в Летное училище Фритауна, решив служить пришельцам, — брат презрительно скривился, словно увидел насекомое на своей одежде.

— Видимо, огорчение несколько поутихло, раз ты тут? — усмехнулся полковник. — Или отец не в курсе твоего вояжа к блудному братцу?

— Я здесь по поручению отца, — ответил Гарольд. — Сам я бы не очень хотел тебя видеть…

— Боишься, что он опять сделает меня своим наследником? — хмыкнул хозяин дома, привычно кривя губы. — Так мне это не нужно, у меня, как видишь, все есть, и дом, и деньги, и положение в обществе. Все, что вы так цените, — он насмешливо развел руками, чуть шутовской поклон не отвесил, но все же сдержался.

— Это — подачки пришельцев, — зло бросил брат.

— Это — награда за верную безупречную службу и спасение жизни короля Джонатана и королевы Талинды, — отчеканил Рик.

— Ладно, не будем об этом, — примирительно выставил ладони вперед младший брат. — Не за этим я сюда приехал.

— А зачем же? — сощурился хозяин дома.

— Ты не предложишь мне выпить? — усмехнулся гость. — Мы столько лет не виделись…

— Не предложу, — честно признался Рик. — С радостью вас еще столько бы лет не видел.

— Ты груб и не воспитан. Ты стал истинным солдафоном!

— Если ты не заметил, то я и есть солдат. Так зачем ты приехал?

— Отец готов тебя простить и забыть все прошлые обиды, — начал речь братец. — Он понимает, что ты был молод, и тебя манила воинская слава. В конце концов, наша семья происходит из древнейшего рода ноэлов, поэтому ты и захотел воинской славы. Теперь же ты увидел, кому ты служил и как истинные розмийцы относятся к захватчикам. Скоро мы победим пришельцев, Розми опять станет свободна. Тебе же отец предлагает покинуть армию, вернуться в семью. Когда династия узурпаторов будет свергнута, а это произойдет уже скоро, ты сможешь вернуться в армию истинной Розми, и сможешь даже ею командовать. Отец этого хочет, — сардонически усмехнулся Гарольд.

— Это все? — холодно спросил Рик, приподняв бровь.

— Да, отец не хочет, чтобы ты запятнал себя больше, чем ты уже запятнан, — развел руками брат. — Скоро королеву свергнут. Справедливость восторжествует, а ты останешься чистым. Разве ты не видишь, что происходит?

— И что же происходит? — полковник сложил руки на груди.

— Наша страна недовольна. Коренные розмийцы недовольны. Они поднялись на борьбу со своими поработителями и скоро свергнут завоевателей. Вышвырнут их вон! Море Мечты и Старая Розми уже борются с захватчиками, скоро вся Розми будет объята пламенем борьбы, — посулил младший Увинсон.

— Гарольд, ты всегда был глуп, но нынче твоя глупость превзошла все мои ожидания, — покачал головой Рик.

— От чего ты так думаешь?

— Я — полковник ВВС Розми, а ты мне предлагаешь вступить в ряды мятежников. Мой долг — донести об этом. Как и где тебя найти я знаю, — пожал плечами Ричард.

— Глупости, — фыркнул Гарольд. — Я тебе предлагаю уйти из армии, ничего больше. Что Розми полыхает — известно даже младенцам в пеленках. Я просто стараюсь сохранить наше доброе имя. Королева скоро падет. Трон под ней шатается. Королева и ее окружение это понимают, они прибегают к крайним мерам: ты известный на всю Розми командир Первого отряда Фритауна, тебе обязаны жизнью некоторые члены королевской семьи и сама Талинда. Она тебя тащит на пресс-конференцию, чтобы показать всей Розми, что ты на ее стороне. Мол, армия в твоем лице на ее стороне. Она использует тебя! Пятнает твое имя, а вместе с тобой и всю нашу семью! — воскликнул Гарольд, пораженный недогадливостью брата.

— И что дальше?

— А ничего.

— В смысле?

— В смысле, что она прячется за тебя, а когда она падет, — а она падет, — ты падешь вместе с ней. Жители Розми против узурпатора! Уходи. Не пачкай наше имя! — Гарольд раздраженно отвернулся, отошел к высокому камину, облокотился о каминную полку. — Неужели ты не видишь, к чему все идет?

— Вижу, — нехотя признался Рик. — Вы в это дело влезли?

— Зачем? — искренне удивился Гарольд, поворачиваясь к брату. Кажется, он действительно не врал. Из младшего братца получился бы плохой актер. Не то что из отца, который врал с милейшей улыбкой на губах, а потом лично закладывал своего собеседника его же врагам.

— Т. е. ты хочешь сказать, что отец решил спасти мою задницу? — осведомился Рик, не сводя с брата пристального взгляда зеленых чуть раскосых глаз.

— Скорее задницу всей нашей семьи, — ухмыльнулся Гарольд. — Как только королева падет, станет известно, что человек, которого она превратила в своего марионеточного защитника и пыталась слепить из него лицо всей армии — сын нашего отца. Наша семья будет опозорена!

— Тебе и отцу не стоит об этом переживать, — покачал головой Рик. — Вы объявили меня мертвым, а армия изменила мое прошлое. Мы не имеем друг к другу никакого отношения.

— Это на документах, Ричард, — всплеснул руками гость. — К сожалению, лица у нас слишком похожи!

— Можешь передать отцу, что я — полковник ВВС и верный солдат Ее Величества. Я дал присягу. Присягу же дают один раз. Если отец или ты встанете на сторону предателей и мятежников, я вас уничтожу так же как уничтожу любого предателя и мятежника. Я сторону не меняю, даже если это сторона проигравшего. А партия королевы еще не сыграна, и я приложу все усилия к тому, чтобы она не проиграла, — ответил Рик, подходя к брату. Он взглянул в его глаза и усмехнулся. — За наследство можешь не переживать, мне оно без надобности.

— Королеву свергнут, все против нее, — зло бросил Гарольд, отводя глаза от старшего брата. — Ты еще пожалеешь о своем выборе.

— Гарольд, я не пожалел о своем выборе даже в плену у Керши, у Алсултана; не пожалел, когда меня приговорили к казни и почти убили в одной очень милой стране. Я никогда и ни о чем содеянном не жалел, — он зло улыбнулся, тряхнул головой, сощурил глаза. — Вы же не будете столь глупы, чтобы ввязаться в борьбу с Ее Величеством и предупредить меня об этом?

— Ты не знаешь отца? — усмехнулся Гарольд. — Он никогда не делал ничего глупого и опасного. Мы просто подождем.

— Ждите, — кивнул Рик. — Не дождетесь… И знаешь что? До этого вечера, я не собирался лезть в политику, мне не нужна она, я хочу летать. Ничего больше. Летать и защищать мою страну. Теперь же мне придется полезть в то дерьмо, которым вы живете. Даже отец всегда полагал, что я стану бесподобным политиком. Проверим его догадки? — с этими словами полковник вышел из гостиной, взлетел по лестнице в свой кабинет, где зло пнул письменный стол.

Чтоб вас всех Сет побрал!

Проклятая судьба!

Сначала отобрала у него небо, теперь же толкнула в распростертые объятия не только прошлого, а того, чего полковник мечтал избежать всеми силами. Вот теперь у Рика не было выбора. Ему предстоит не только защищать королеву, но еще и вступить в большую и опасную игру, где ставка уже не жизнь, а будущее страны, которую много лет назад молодой восторженный курсант поклялся защищать!

Стюарт Грейсстоун из окна спальни с удивлением созерцал, как его маленькая тихая дочурка с огромным удовольствием на веснушчатой мордашке вытирает перепачканные землей ладошки о белое платье, обшитое кучей оборочек и бантиков. Киси делала это в кустах облетевшей сирени, спрятавшись от нянек. Девочка только что что-то закопала под их корнями и явно решила насолить нянькам напоследок. Такого пораженный подполковник не ожидал от своей тихой и благовоспитанной дочурки. Кажется, с ней не все потеряно!

Раздался стук в дверь, потом в спальню заглянул один из лакеев, улыбаясь во весь рот.

— Господин Стюарт, к вам господин Рик пришел, — парень любил друга хозяина, потому что когда в доме объявлялся Рик, начиналось веселье. И хозяйка не особенно тиранила прислугу, переключаясь на мужа и его товарища.

— Сейчас, — откликнулся Стю, наблюдая, как Киси выползла из кустов, отряхнула ладошки, и с выражением благовоспитанной маленькой леди на лице направилась в сторону дома. Коварная девчонка-то растет! Даже собственных родителей сумела обмануть.

Рик ожидал хозяина дома в его гостиной, меря просторную комнату шагами.

— Чего мечешься? Конни достала? — с порога осведомился Стюарт.

— Нет, не в этом дело, — Рик бросил взгляд на уже переодевшегося друга. Сам полковник так и ходил в форменном кителе и брюках.

— А в чем? — свел светлые брови Стюарт.

— Помнишь, я тебе как-то говорил, что я происхожу из очень древнего рода, из Ариэль?

— Помню. Ноэлы там были, кажется, — отмахнулся Стю. — Чего замок родовой в наследство получил? И фамильные долги?

— Я официально не имею к ним никакого отношения, — махнул рукой друг, усаживаясь в одно из темно-синих кресел. — Проблема в том, что это семейство Увинсон.

— Рик, я тебя знаю прорву лет, но мысли твои читать так и не выучился! — еще больше нахмурился Стюарт. — У тебя, знаешь ли, не самая редкая фамилия!

— Мой отец — мэр и попечитель Ариэль, автор нового законопроекта о налоговых льготах для малого бизнеса, взявшего на себя ответственность за инвалидов, тем самым предоставив им рабочие места, и еще парочки законопроектов, которые менее известны, — признался Рик, опасаясь увидеть ужас в глазах старого друга. Тобиаса Увинсона ненавидели многие. Стюарт не мог ничего не знать о нем.

— Бывает и хуже, — покачал головой Стю. — Как его только Бодлер-Тюрри не сцапал еще лет сорок назад?

— Подозреваю, он думает, что от отца будет больше пользы, если ему позволять обстряпывать свои делишки на посту в Ариэль, чем превратить в жесткого диссидента, — признался Рик. — От него ведь на самом деле есть польза, другое дело, что он делает это, преследуя свои собственные цели.

— Ну, не всем везет с родителями, — согласился верный друг. — Нам с тобой не повезло. Тебе сильнее, чем мне. Это причина твоего плохого настроения? Совесть спустя столько лет замучила?

— Нет! — взорвался от спокойных слов Стюарта Рик. — Он — ярый сторонник коренных жителей Розми! В нашей семье нет ни одного пришельца! Отец — сторонник чистоты крови и всего такого! Он ненавидит пришельцев и династию Уайтроуз!

— Открыл мне страшную тайну, — хмыкнул Стю. — Мой папочка вообще втихаря финансирует мятежников и защищает их в суде, если их ловят на горячем! И ведь хорошо защищает.

— Мой их тоже финансирует, но не об этом разговор.

— Уж родню моей женушки тебе точно не переплюнуть, — заржал Грейсстоун и чуть не получил в глаз от друга. — Ладно, ладно. Чего там еще у тебя приключилось, в чем ты решил покаяться спустя столько лет?

— Сейчас ко мне заявился мой младший брат. По поручению отца. Они предложили мне уволиться из армии и подождать, пока будет свергнута королева, — выпалил Увинсон, взмахивая руками.

— Б…, - выразился Стю. — Они участвуют в заговоре? Они совсем больные?! — вскочил на ноги уже Грейсстоун.

— Нет, вряд ли, — покачал головой Рик. — Отец никогда не рискнет своим положением, властью и деньгами. Он вообще не рискует. Дело не в его участии в мятеже, а в том, что он прислал Гарольда, т. к. он уверен в том, что королева падет. Значит, он знает, какие силы пришли в движение. Власть Ее Величества висит на волоске, заговор слишком обширен. Просто так он никогда бы не стал присылать ко мне брата.

— И что ты предлагаешь делать-то? — осведомился Стюарт.

— Да не знаю я что делать! — вновь взорвался Рик. — Я еще не думал об этом, но дело вот в чем: если заговор куда обширнее, и уже разговор идет о таких крупных и осторожных игроках, как мой дражайший родитель, то не могли ли влезть туда и другие крупные и опытные игроки, что плетут заговоры уже полтора столетия?

Стюарт остановился на полушаге, обернулся к другу, впиваясь в его лицо серыми глазами.

— Ты хочешь спросить, не влезла ли в это дело семья Анны?

— Да, — кивнул Рик. — И твой отец.

— Ну, мой-то вряд ли когда-нибудь будет явно участвовать в мятеже, он в этом плане похож на твоего — никогда не будет рисковать. Только в зале суда, да еще и тайно профинансирует действия мятежников, в этом я не сомневаюсь, но я от него полностью независим. А вот родственнички Анны… — Стю прикусил губу, крепко призадумавшись.

— В прошлый раз наши с тобой головы чуть не слетели с плеч, — напомнил Рик. — Они поклялись никогда больше не влезать в заговоры, но ты же понимаешь, что горбатого только могила исправит. Страсть к интригам родилась впереди них.

— Это точно, — согласился Стюарт. — Пойдем, поговорим с Анной.

— Она нам ответит? — с сомнением спросил полковник. — Я ее очень люблю и уважаю, но она сильно изменилась, после вашего возвращения во Фритаун…

— Не изменилась, — усмехнулся Стюарт. — Ведьмочка всегда была такой, просто раньше ее утонченность и воспитание были никому не нужны, требовалось другое. Теперь она вернулась в свою обычную среду обитания, но осталась прежней Анной.

Друзья прошли на половину дома госпожи Грейсстоун. Она расположилась в своей личной гостиной, рассматривая иллюстрированный журнал, посвященный обустройству сада и созданию домашнего уюта. Когда в ее обитель вошли мужчины, Анна недовольно поджала губы, но все же сдержалась, и ничего не сказала по поводу нарушения правил ее дома.

— Ведьмочка моя, у нас тут пара вопросов к тебе, — объявил Стю, плюхаясь на диван рядом с женой.

— Это не могло подождать до завтра? Время уже позднее, — недовольно заявила женщина.

— Нет, прости, но нет, — отрезал Рик.

— Что опять случилось? — Анна поджала губы и отложила на колени журнал.

— Ты же знаешь про мятежи в Старой Розми и на побережье моря Мечты, а также о том, что жрецы богов Света объявили, что королева узурпировала власть? — начал издалека Стюарт.

— Конечно, я об этом слышала, — пожала плечами его жена.

— Дело стало очень серьезно, и я не могу не задать тебе один неприятный вопрос, — Стюарт глубоко вздохнул. — Твои родители не влезли в это дело?

Синие глаза Анны широко распахнулись, губы уже негодующе открылись, чтобы завопить, но женщина вдруг осеклась, взглянув в лица мужа и его друга.

— Нет, — твердо заявила она.

— Ты уверена? — настаивал Рик.

— Да, уверена, — маска леди слетала с Анны в одно мгновение, обнажив ее истинное лицо. — Они помнят, чем все закончилось в прошлый раз, и какую цену им и нам всем пришлось заплатить. Моему брату поломали жизнь, его опозорили на всю Розми. Мы отреклись от своего имени, а Стюарт и ты лично за них поручились. Лишь ваше заступничество спасло их жизни. Нет, они никогда больше не полезут в эти игры.

— К ним могли обратиться за помощью, — намекнул Стю.

— К ним пытались обратиться за помощью. Они выставили за порог этого человека. Это было месяц назад, — ответила женщина. — Мы отреклись от своего имени. За родню из Ариэль я не поручусь, мы не общаемся. Они вполне могут быть замешаны в чем угодно, но мы с ними давно уже не поддерживаем связь.

— Хорошо, а то мне не хотелось бы в срочном порядке бежать из страны, спасая тебя и Киси, — хмыкнул Стюарт, вставая с дивана, но жена схватила его за руку, не давая подняться.

— Что случилось? — твердо спросила она. Таким голосом она осведомлялась обычно у одного из друзей, когда с задания или из полета не возвращался второй. Или когда требовалось взять в руки автомат, чтоб помочь солдатам защитить гарнизон, окруженный врагом.

— Гражданская война вот-вот случится, — ответил Рик. — И у Ее Величества почти нет шансов устоять. Стервятники слетаются.

Утро давно превратилось в самую ненавистную часть дня у королевы. И не потому, что приходилось рано вставать, это она еще могла пережить, а из-за плохих новостей, которые сыпались на нее именно утром. Обычно после тренировки, за завтраком или сразу после него.

Как ни странно, но сегодня даже новости по телевизору были вполне сносными: СМИ уже надоело освещать волнения в районе моря Мечты, поэтому сведения о нем промелькнули лишь кратким сообщением; а несколько нападений на жрецов, да взрыв завода на побережье моря Сердец продолжают расследовать.

Как ни странно, даже после завтрака никто с «приятными» известиями не объявился, что еще больше насторожило Талинду. Она еще в силу возраста иногда придумывала себе какие-то приметы или загадывала что-то на какой-то случай. К примеру, она полагала, что если с самого утра перед важным событием пойдет дождь, то все должно пройти гладко.

После завтрака, который не встал по своему последнему обыкновению комом у нее в горле, королева до середины дня занималась со своими учителями, пытаясь в ускоренном темпе постичь университетские премудрости и науки. После обеда были встречи с министром финансов, сообщившим о неприятных последствиях недавней махинации с ее счетами и взлома неизвестным хакером их защиты. После этой встречи грустная Талинда задумалась о том, что было бы неплохо сегодня сократить свой рабочий день и посидеть в обществе бутылочки белого вина или шампанского. Наверное, она так бы и сделала, но секретарь сообщила еще об одной предстоящей срочной встрече — с главнокомандующим армии Розми. Пришлось королеве тяжело вздохнуть, обозревая свой рабочий кабинет, выпрямиться в кресле за столом и пригласить маршала Дженси. Игнорировать его пожелание срочно быть принятым она не могла.

Секретарь запустила в кабинет убеленного сединами маршала Конрада Филиппа Дженси, некогда бравого летчика, а теперь степенного и прозорливого офицера, абсолютно преданного королеве и ее деду. Конрад был еще не стар, но вся его голова уже была серо-седой, а привычка хмуриться добавляла лишних лет его суровому лицу, на котором ярко горели умные синие глаза.

— Ваше Величество, — маршал склонил голову в знак приветствия.

— Добрый день, маршал Дженси, — улыбнулась королева. — Проходите, присаживайтесь. Что вас привело в Замок?

Маршал присел в удобное кресло, стоящее за столом для совещаний, что примыкал к большому письменному столу королевы. Дженси аккуратно положил перед собой запечатанный пакет. Он вздохнул и приступил к донесению не самых приятных вещей.

— Разведке ВДВ[2], выполнявшей глубинную разведку территории Миррии, удалось перехватить документы, в которых говорится о начале разработки и модификации новых боеприпасов с использованием в их боевой части ударно-волновых излучателей нового поколения. Мощность этих излучателей настолько высока, что может представлять опасность не только для наших систем связи и бортовых компьютеров, но и наших стационарных командных пунктов. Наши средства защиты могут не справиться с данным видом электромагнитной бомбы.

— Маршал Дженси, что такое вы говорите? — Талинда уставилась на военного с искренним удивлением. Вроде бы она сегодня еще не пила, а маршалу не положено являться на доклад к королеве под воздействием алкоголя и иных наркотических веществ, но один из них точно бредит. — По известным причинам Розми — самая развитая страна на Дидьене. Наше вооружение и наша защита лучшие в доступной области космоса. Как мы можем не справиться с простой электромагнитной бомбой, разработанной одной из стран Дидьены? Мы же сдерживаем развитие остальных стран планеты, чтобы они не уничтожили сами себя, Дидьену, и не начали представлять для нас угрозу.

— Ваше Величество абсолютно право, — кивнул седой головой маршал. — Но проблема в том, что мы упустили тот момент, когда Миррия начала создавать электромагнитную бомбу и испытывать ее. Теперь они разрабатывают куда более мощную и опасную для нас модификацию, которая предусматривает наши методы защиты от подобного оружия.

— Маршал, как мы пропустили такое? — Талинда начинала закипать. В последние полгода она вообще пребывала в постоянном стрессе и страхе от происходящего в мире и в Розми, поэтому раздражение превратилось у нее в обычное состояние, которое легко переходило в плохо контролируемую ярость. Последнее же было чертой семейной, от прабабки досталось. Ведьмы — они такие.

— Наши основные усилия по наблюдению за разработками в области электроники, электронного вооружения и вообще подобного вооружения сосредоточены на Керши, Джанелли, Мерсее, Луисстане и Алсултане — передовых странах на Дидьене, — отрапортовал маршал Дженси. — Миррия, уже более десяти лет пребывающая в состояние войны со своим соседом Венленсией, находится под наблюдением стандартным: ученые, оружейные заводы, промышленные комплексы. Ничего сверхъестественного там никогда не наблюдалось.

— Маршал, значит, мы что-то пропустили! Как страна, где никогда не было гениальных военных изобретений, сумела не только изобрести оружие такого уровня, но еще и модифицировать его до такой степени, что оно представляет угрозу для Розми?! — возопила Талинда, понимая, что так голосить королеве не положено, только иначе у нее уже не получалось.

— Мои люди это сейчас выясняют. Как будут известны результаты — я Вам немедленно доложу. Пока же нам необходимо ликвидировать угрозу, — маршал посмотрел прямо в глаза королеве.

— Я не хочу человеческих жертв, — призналась поостывшая Талинда. — Постарайтесь привлечь изобретателей и разработчиков к работе в Розми, в наших лабораториях. Документацию, оборудование и все экземпляры бомбы, прототипы и все остальное — уничтожить. Как всегда, рядовых сотрудников не трогайте, если они не смогут воссоздать это оружие, если могут — забираем в Розми. Не захотят работать на нас — в нашу колонию, пусть там живут простой жизнью под присмотром наших военных, — зло сверкнула глазами девушка.

— Мы все сделаем как всегда. Естественно, учтем Ваш приказ о необходимости всем заинтересованным лицам сохранить жизнь, но это потребует отвлечения многих людей от операций внутри страны… — напомнил маршал, чуть замешкавшись.

— Я понимаю, что куда проще все взорвать вместе с изобретателями, — вздохнула Талинда, — но не надо убивать людей. Они не виноваты в том, что у них хватило мозгов шагнуть за пределы обыденной жизни.

— Как правило, мы им и предлагаем работать на нас, но прошу заметить, наша колония для нежелающих предавать свою страну ученых уже сильно разрослась, Ваше Величество, — вздохнул Конрад. — У генерала Бодлер-Тюрри по этому поводу куда больше сведений. Колония требует расширения территории и штата, иначе она рискует превратиться в кошмар, где начнется битва за место под солнцем. О ее финансировании и поддержании достойного уровня жизни Вам, Ваше Величество, следует переговорить с нашим министром финансов… Он полагает ее полностью убыточным мероприятием и недавно просил меня помочь в ее финансировании, особенно ему понравилась идея с ее ликвидацией…

— Генерал Бодлер-Тюрри сообщил мне о его планах устроить в ней тотализатор: делать ставки, когда ее обитатели будут бороться за выживание. К вам наш министр финансов тоже подходил с этой идеей? — сухо осведомилась королева.

— Мне бы не хотелось доносить… — признался Конрад, ненавидящий шпионов и стукачей.

— Понятно. Решили действовать за моей спиной, — поджала губы королева. — Но вернемся к теме оружия и моего нежелания убивать ни в чем не повинных людей.

— Ваше Величество, мы итак отвлекли очень много сил на подавление внутреннего мятежа, на защиту границ с Керши, Луисстаном и Алсултаном. Мне бы не хотелось дополнительно отвлекать людей для перевозки ученых и содержания колонии, которая нам вовсе не нужна. Не стоит ее пополнять, — твердо заявил маршал Дженси.

— Маршал, я все знаю и понимаю, — королева отвернулась от военного в сторону окна. — Но я не хочу убивать. Лучше оставить им жизнь. Они там прекрасно живут, у них нет только возможности уехать за пределы колонии. Мне итак не нравится то, что Розми тормозит развитие остальных стран, но я понимаю, что иначе нельзя. Иначе они будут представлять для нас угрозу, а в довершение всего начнут разрывать планету на куски, загрязнять и устроят мировую войну, — повторила она постулаты, вбитые ей в голову еще в детстве. Дед, прадед и прочие короли династии Уайтроуз тоже так считали, передавая эту твердую веру своим преемникам с рождения. — Так обязательно будет! Такова природа человека: воевать и убивать себе подобных. Но я не хочу убивать людей только за их гениальность. И, как вы понимаете, не собираюсь ухудшать жизнь тех, кто живет в колонии.

— Мне тоже не нравится убивать невинных людей, — позволил себе улыбнуться маршал. — Я прикажу провести операцию по возможности бескровно.

— Хорошо, разработайте ее и проведите. Кстати, вы сообщили генералу Бодлер-Тюрри?

— Ваше Величество, в последнее время у меня начали появляться сомнения в том, насколько качественно и своевременно поступают донесения, отправленные по нашим каналам связи. Часть информации приходит с опозданием, часть вообще не приходит, часть приходит в искаженном виде. Я подозреваю, что это связано с обострением ситуации внутри страны. Поэтому я предпочел послать своего человека с донесением к генералу Бодлер-Тюрри, чтобы он лично все сообщил ему, вручив аналогичный пакет, — маршал кивнул на пакет, который он принес и передал королеве. — Он будет в Джорджии через несколько часов.

— Да, у нас завелись недобросовестные военные, — согласилась королева, мрачнея на глазах. — Операцию вы будете проводить совместно, я надеюсь? Кстати, генерал вчера прибыл в Замок, вы сможете лично с ним сегодня же переговорить.

— Естественно, — кивнул маршал.

— Хорошо. На решение данного вопроса надо отправить лояльных и опытных солдат. С лояльностью у нас возникают сложности, поэтому нужно направить кого-то, кто уже не раз решал подобные вопросы и абсолютно точно сохранил верность короне, — Талинда потерла переносицу. Докатилась… Докатилась до таких уточнений!

— Да, конечно, — согласился маршал.

В этот момент зазвонил телефон внутренней связи. Талинда извинилась перед Конрадом и подняла трубку:

— Ваше Величество, к Вам генерал Бодлер-Тюрри, — сообщила секретарь.

— Пусть зайдет, он как раз нам будет нужен, — кошки на душе королевы заскреблись еще сильнее.

В высокую дубовую дверь вошел Винсент. Как всегда похожий на сонного деревенского увальня, но только на сей раз его лицо было озабоченным и становилось ясно: случилось что-то нехорошее. При виде маршала, выражение лица генерала стало еще более сонным и несколько ленивым, что было откровенной ложью.

— Ваше Величество, маршал, — кивнул генерал. Дженси также кивнул Бодлер-Тюрри в знак приветствия.

— Проходите, генерал, вы как нельзя кстати, — королева кивнула генералу на свободный стул около стола. — Что-то случилось?

— Боюсь, что так, Ваше Величество. И вам, маршал, это стоит услышать, потому что я не представляю, что могло бы быть хуже, — признался Винсент, усаживаясь за стол.

— Великолепно, сегодня просто день катастроф, — Талинда устало потерла глаза. Кажется, спать сегодня ночью она не будет.

— О том, что у нас в войсках завелись нелояльные военнослужащие, работающие против законной власти, вам, маршал Дженси, давно известно, — обратился генерал к Конраду. Пусть звание у главы РСР было куда ниже звания Конрада Дженси, но оба прекрасно понимали, что они, как минимум, стоят на одной ступени. Хотя именно Бодлер-Тюрри был куда более сильным и влиятельным, чем маршал, ведь в руках этого скромного человека были жизни и судьбы всех военнослужащих Розми. Он руководил не только разведкой, но и контрразведкой, он подчинялся лично Талинде, и он знал все и про всех. Этого человека боялись все, кроме короля, а теперь королевы. Про него ходили самые страшные и мрачные слухи. И далеко не все они были вымыслом.

— Да, конечно, генерал, мы с вами встречались по этому поводу, договаривались о содействии, — кивнул маршал.

— Боюсь, что наши с вами действия не дали никакого результата: мы выловили некоторых нелояльных военнослужащих, но не всех.

— Винсент, это уже понятно, — влезла в диалог начавших обычные пререкания мужчин королева. — Что произошло? Потом друг другу шпилек навставляете.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — склонил голову Бодлер-Тюрри. — Как всем присутствующим известно, одна военная база на границе с Алсултаном открыто выразила свое недовольство гибелью принца Лоуренса, происходящим в Розми, а также поставила под сомнение добровольность передачи короны Вам.

— Да, конечно, — вздохнула Талинда. — Мы собирались послать туда нашу группу военных, которая должна была начать работу с военнослужащими, постараться исправить ситуацию, т. к. открытого бунта нет, и не факт, что простые солдаты и младшие офицеры поддерживают свое командование.

— Боюсь, что уже посылать нашу группу некуда, — печально сообщил генерал.

— Как некуда?! — изумилась королева.

— Я как раз собирался сообщить об этом Ее Величеству, генерал, — недовольно пробормотал Дженси.

— Несколько дней назад было зафиксировано пересечение границы Алсултана и Розми крупными воинскими формированиями Алсултана, — сонным голосом начал повествование глава РСР. — Пересечение границы было совершено крупной группой техники и людей, которые сумели высадиться с воздуха в горах и быстро закрепились на стратегически важных высотах. После этого они сумели быстро подавить сопротивление нашей базы и захватили ее. Первый отряд Фритауна получил приказ уничтожить базу, т. к. там не осталось наших солдат. Приказ был выполнен, — сонное выражение лица генерала неожиданно сошло с его лица, Бодлер-Тюрри подобрался подобно гончей. — Проблема в том, что прорыв границы был, но нашу базу никто не захватывал. Приказ был поддельным. Таким образом, взорвана наша база, выразившая свое недовольство, — закончил в полной тишине генерал.

— Эта информация закрытая! — воскликнул маршал. — Откуда она вам известна?!

— Чтоб их… — королева закрыла лицо руками. Это точно конец.

— Мало того, — продолжил Винсент. — Были взорваны два истребителя Первого отряда, погибли два пилота, открыто выражавшие свое несогласие с Вашими действиями и Вашим восшествием на престол. Пока выдвинута версия, что это был несчастный случай, но после возникновения проблем с двигателем, пилоты должны были катапультироваться, но не сработали системы катапультации.

— Расследование еще идет, — вынужден был признаться с генералом Дженси. — Пилоты увели самолеты в пустыню, прочь от города, но обломки разбросало в большом радиусе по пескам. Поиски их еще продолжаются.

— В любом случае, информация о данном инциденте уже просочилась. Еще день-два и пресса заговорит о гибели пилотов и самолетов, — с видимым огорчением добавил Бодлер-Тюрри.

В большом кабинете повисло тягостное молчание.

Присутствующим не требовалось никаких слов чтобы понять, что произошло непоправимое: ситуация с недоверием к короне целой военной базы не освещалась в прессе, но многие военнослужащие о ней были осведомлены, кто от бывших сослуживцев, кто по долгу службы, кто через нынешних сослуживцев, общавшихся с теми, кто находился на базе. Итак, они не бунтовали, они просто высказали свой протест. Конечно, в Розми подобное поведение недопустимо, и может быть приравнено к измене, но т. к. в ответ не последовало немедленных действий и ситуация в стране была напряженной, то все полагали, что недопонимание будет разрешено мирным путем к обоюдному согласию.

И вот получается ответ: база уничтожена. С пилотами получилось еще хуже: они даже не выражали протеста, просто высказали свое мнение.

— На базе кто-нибудь выжил? — мертвым голосом осведомилась королева.

— Пока нет сведений, но ракеты Первого отряда не оставляют шанса, вы же знаете… — ответил генерал.

— Знаю, — тихо прошептала королева.

— Хуже того, Ваше Величество, — скорбным голосом продолжил Винсент, — эта информация в первые же часы после катастрофы стала известна за пределами командования и Первого отряда. Произошла утечка информации. Произошла она мгновенно, из чего я могу сделать выводы, что у маршала Дженси завелся шпион на самом высоком уровне. Маршал Дженси также поступил недальновидно, сплавив командира отряда на границу с Керши.

— Тут он сам виноват! — огрызнулся маршал. — Надо было думать головой, что по своим базам Розми стрелять не станет!

— Может быть, — согласился генерал. — Но его нельзя было выпускать с территории аэродрома, тем более так поспешно — он может стать еще одним источником недовольства. А у нас этих источников хватает!

— Хватит! — гавкнула поникшая королева. Она сидела ссутулившись, смотря лишь на свои сцепленные руки. Потом ее спина выпрямилась, она взглянула на мужчин и совершенно другим голосом начала отдавать приказы. — Первое, я хочу знать, что за сволочь это сделала — имитировала нападение на базу и ее захват, а так же отдала приказ о ее полном уничтожении. Второе, я хочу знать, что на самом деле произошло с истребителями, и кто это организовал. Третье, я хочу выявить всех тварей, кто подрывает мою армию и копает под меня, — глаза королевы горели яростью. Она окинула еще раз взглядом собравшихся и вымолвила. — Выявить ВСЕХ. Господа, мне плевать на вежливость, чины, авторитеты — я должна знать их всех. Время полумер прошло. Раз с нами начали играть жестко, значит, я буду отвечать также. Все. Пусть будет предупреждение всем: пощады предателям не будет, уничтожать всех, разрешаю допросы самой тяжелой степени, но выловите мне всех, — из яростного взгляд ее стал мрачным. — Всех несогласных и недовольных — арестовать и в тюрьму. Плевать, военный или гражданский, меня считают кровавым тираном — буду кровавым тираном. Поймут, как раньше они сильно заблуждались. Репрессии к телеканалам, посмевшим устроить шоу на тему законности моей власти. Немедленно.

Она зло сжала губы, еще раз взглянула из-под нахмуренных бровей на отшатнувшихся от нее маршала и генерала, мрачно продолжила отдавать приказы:

— Далее, мне нужен мой пресс-секретарь, я сделаю заявление и обращусь к нашим войскам. Боюсь, что это будет сделано с большим опозданием, но что же поделаешь? Господа, вам понятны мои приказы? Секретарь сейчас подготовит документы. Ваше дело: оповестить по цепочке исполнителей и командиров. Время полумер прошло. Видят боги, я не хотела крови, но если иначе поступить нельзя, значит, я пролью реки крови другим в назидание.

В это мгновение королева рассталась с детскими иллюзиями, с надеждами быть милосердной и убивать как можно меньше. Если другого выхода нет, значит, она будет тираном, но ее подданные будут ее слушаться и не посмеют больше восставать. Никто не посмеет оспаривать у нее власть.

— Позвольте приступить к выполнению приказа? — осведомился маршал. Он увидел резкую перемену в королеве. И ему она не понравилась. Кажется, и в самом деле прольются реки крови.

— Да, приступайте, маршал. Кого отправите уничтожить изобретение наших друзей? — поинтересовалась королева.

— Я планировал отправить нашу специальную группу из внутренней войсковой разведки, — признался он.

— Пошлите туда полковника Увинсона, — предложила королева и кивнула на стопку донесений, лежащих на ее столе. — У меня жалобы его начальства. Он опять игнорирует все правила и пропал на полтора месяца из Академии, от чего следует настоятельная просьба его исключить оттуда и разжаловать[3], лишив возможности стать генералом когда-нибудь в обозримом будущем. Я уже недавно отвергла их прошение, но оно поступило повторно, — королева немного подумала. — В связи с тем, что полковник сделал очень многое для Розми, моего деда и является ярким лидером, человеком, преданным нашей стране и короне, полагаю невозможным сам факт его отчисления и разжалования. В данном деликатном деле я могу доверять лишь узкому кругу людей. Полковник уже ни единожды выполнял подобные деликатные поручения, и выполнял их блестяще. По имеющимся у нас данным и по совокупности проведенных им операций, я уверена, что полковник Увинсон может закончить Академию досрочно. Так же я решила досрочно присвоить ему очередное звание генерала.

В кабинете вновь повисло молчание. Дженси, честно говоря, был ошеломлен.

— Я настаиваю на его кандидатуре. Группу он может подобрать сам, — закончила королева.

— Вы уверены в Вашем решение? — осведомился маршал.

— Вы полагаете его ошибочным? — приподняла одну бровь королева.

— Возможно, — набрал побольше воздуха в грудь маршал. — Я не ставлю под сомнение преданность короне и Розми полковника. Он прекрасный пилот, и выполнял подобные задания, но я полагаю дело слишком деликатным, чтобы его поручить человеку, который позволяет себе пропасть в неизвестном направлении на полтора месяца, взяв военный самолет. Он не дисциплинирован и слишком самонадеян. К тому же, подобные поручения, несмотря на его прошлое, не являются профильными для полковника, а его знания не могут быть достаточными для присвоения ему очередного звания.

— Зато в его верности не приходится сомневаться, — вставил генерал Бодлер-Тюрри. — А в чьей верности вы еще не сомневаетесь, маршал?

— Хорошо, генерал, я понял, что вы поддерживаете Ее Величество, но прошу учесть мое мнение по данному вопросу, — сдался Конрад.

— Тогда решено, — кивнула королева.

Генерал и маршал откланялись, а Талинда развернулась в кресле к одному из окон, располагавшихся за ее столом.

Все, пора браться за ум. Хватит стараться быть доброй королевой. Она итак уже сделала много ошибок, и неизвестно, сможет ли она их исправить или потеряет трон. Талинда еще в день смерти деда поняла, что детство кончилось, но слишком долго пыталась прятать голову в песок и слишком долго надеялась на благоразумие людей. Непозволительно долго, а теперь ей пора наверстать упущенное.

Битва за себя и будущее целой страны началась.

[1] Золотую цепочку с медальоном в виде кошапана носят все члены королевской семьи, т. е. принцы и принцессы — дети правящего монарха, их дети, т. е. внуки правящего монарха. Правнуки и более дальние родственники, а так же родственники со сторону супруги (супруга) правителя не имеют права носить такие медальоны, как и никто другой в Розми и за ее пределами. Кошапан — символ королевской семьи, какой бы династии та не принадлежала.

[2]В Розми существует Разведывательная служба Розми, отдельная структура, подчиняющаяся лично королю/королеве, управляемая главой службы (в данный период времени генералом Бодлер-Тюрри), центральный разведывательный орган. Но в каждом роде войск существует и своя разведка, подразделения так называемой оперативной (специальной, глубинной) разведки.

Контрразведка также существует централизованная и по родам войск. Главная контрразведка входит в состав Разведывательной службы Розми, подчиняется ее руководителю.

[3]Донесение о выходке полковника Увинсона попало к королеве в связи с тем, что он в свое время получил высшую награду Розми — орден «Во Славу Розми», которым награждает только король/королева Розми. Этот орден обеспечивал не только продвижение по службе его обладателю, но и все разжалования и увольнения происходили только с позволения коронованной особы.