Мы еще живы!

Глава 5

09, месяц Огней, 5555 года

1

Как всегда в самый сонный предрассветный час, когда даже часовые на посту потеряли бдительность, началась атака болотных монстров на Миранду.

Твари повалили со всех сторон, разве что из реки не вылезали. Впереди шли огромные кровожадные монстры, похожие на черепах, укрытые панцирями, которые могли расколоть только ракеты, пущенные с вертолетов, или же снаряды и мины, которыми стреляли из небольших пушек и минометов, стоящих на стенах. Под панцирями черепах, путаясь между массивных лап, шли твари помельче, но от этого не менее опасные и хищные. В воздухе стало черно от больших и малых летучих монстров. За первыми волнами нападавших из черной стоячей воды болот вынырнули черви.

Как только твари появились на открытом пространстве и были замечены со стены, взвыли сирены, оповещая горожан об опасности, а военных о нападении.

В это утро в дежурном экипаже на базе был один из новичков, прибывший с последним пополнением, был он штурманом, его одного никто пока не выпускал. Вторым с ним летел Флайтан. Наверное, это и спасло вертолет и экипаж: когда целая стая тварей бросилась на вертушку, вылетавшую за стену, Малькольм успел резко уйти в сторону и вниз, почти бросив вертолет на стену. Твари кинулись за ним, но половина расшиблась о стену, вторую половину достали защитники города из огнеметов. Флайтан понял, что настал страшный день, когда надо поднимать в воздух всю технику, что есть в наличие. Он сообщил на базу, что начался последний бой для Миранды. Или что-то очень близкое к нему.

К счастью, так уж получилось, что озлобленный Дримс наконец-то перевел весь свой личный состав на казарменное положение, благо что-то напоминающее ремонт уже закончилось в жилых помещениях, где некогда жил первый гарнизон Миранды.

Открыли и отремонтировали еще один корпус, где когда-то был госпиталь. Теперь в нем на первом этаже располагался открытый Мэйфлауэром новый лазарет — старый не вмещал в себя всех раненных военных и гражданских, которых тут теперь тоже лечили, ведь не все они могли добраться до другого конца города, где находился старый госпиталь. На первом этаже расположились палаты для раненных, операционные, перевязочные и даже небольшая реанимация, из которой обычно переводили пациентов в городской госпиталь, если была возможность их транспортировать без ущерба для здоровья. На втором этаже корпуса расположились палаты для выздоравливающих, столовая для пациентов и врачей, туда же переехала часть склада лекарств и медикаментов, которую теперь решили усиленно охранять.

На третьем этаже подремонтрованого корпуса расположились все военные медики и медсестры, а также ополченцы, некогда бывшие врачами, по нынешним временам переведенные на казарменное положение. У них был отдельный вход. Они не видели пациентов, не слышали стонов умирающих, не чувствовали запаха крови и гниющих от яда тварей людей. Они могли тут отдохнуть между атаками монстров и дежурством.

Именно благодаря переводу всех военнослужащих и ополченцев на казарменное положение, тем утром Ривсу оставалось только пинками заставить всех подняться с кроватей.

— Опять на стену, что ли? — недовольно проворчал Норрик.

— Нет, всех в воздух, это страшно! — сообщил влетевший в казарму сержант Алонсо, дежуривший в эту ночь на связи. — Флайтан сообщает, что такого еще не видел. Датчики и тепловизоры подтверждают, что надо всем подниматься! Огромная туча уже собралась над городом. Думаю, скоро ринутся на дома!

Алонсо до ужаса боялся этих тварей. Его била мелкая дрожь, но парень изо всех сил старался держаться. Он даже пытался выглядеть бравым солдатом, что у него, честно говоря, плохо получалось, не только из-за мелко дрожащих листков бумаги в руках, но и из-за ставших огромными перепуганных карих глаз. К тому же он начал кашлять и слегка задыхаться из-за волнения. Сказывалась астма.

— Почему ты так уверен? — Ривс вылетел из казармы, подбадривая своих пилотов и техников матами и пинками. Алонсо с трудом бежал рядом с шустрым капитаном по полутемной лестнице, а потом они выскочили в туманное утро.

Мерзкий желтоватый утренний туман легкой поземкой стлался по земле, заросшей жиденькой травой, росшей возле старых казарм, закручивался вокруг стволов деревьев и пробирался в груды строительного мусора, пока еще валявшиеся около обшарпанных зданий, штукатурка на которых давно пошла трещинами и отваливалась кусками.

Доблестная армия, что ж вы хотели?!

— Я изучил их поведение. Все идет именно к этому. Просто поверьте мне, капитан Дримс, — пробормотал парень, поправляя сползающие на кончик носа очки, потом закашлялся, часто дыша. — Это будет что-то невероятное. Словно бы ими кто-то управляет, и он выгнал чуть ли не все резервы, которые вообще были в болотах. Стаи ведут себя умно, адекватно и их атаки продуманны! А сегодня они… они… Да вы сами посмотрите наверх! Они же ждут приказа!!!

— Хорошо, — Ривс, бросил лишь один взгляд на затянутое низкими серыми тучами небо, сыпавшее мелкой водяной взвесью. Махнул рукой. И поспешил на летное поле, на ходу надевая защитный шлем.

Дежурные техники уже подготовили два дежурных вертолета и сейчас стояли рядом, ожидая дальнейших распоряжений.

— Немедленно подготовить остальные ударные и разведывательный вертолеты, — приказал Ривс. У Бена и остальных техников отвисли челюсти. Рыжик в недоумении уставился на спятившего Дримса, остальные тоже пребывали в растерянности.

— Мои приказы неясны? — осведомился Ривс.

— Но зачем? — набрался храбрости Бен.

— Потому что я так сказал. Это приказ.

— Ну, как скажете, — Бен пожал плечами и направился с остальными сотоварищами к вертушкам.

— Бен, подготовь борт 33, не забудь, я на нем полечу, — приказал Ривс.

— Капитан, мы ж его еще не опробовали! Только починили!

— Вот и опробуем! Бегом, я сказал! — заорал Дримс, подбадривая расслабившихся было техников. — У нас тут конец света начался, а вы и не чешитесь! Жить хотите, сукины дети?! Тогда живее, живее ноги переставляем! А то завтраком для тварюшек послужите! А не им, так я вас сам скормлю отстающим от основной ватаги монстрам!

Борт 33 — самый дряхлый ударный вертолет из парка боевых машин пенсионного возраста, его давно уже списали со счетов, но не с баланса части. Именно им и занимался Ривс все эти тревожные месяцы, именно на нем и постигал всю многомудрую науку о вертолетах, и сегодня предстояло узнать: сможет ли вертолет выдержать первый бой. И сумел ли неугомонный капитан Дримс разобраться в нем… Да и вообще, сегодня им предстояло понять — чего же стоит не только капитан Дримс, но и все его усилия по обучению подчиненных. Сумел ли он сделать из них солдат, или… Впрочем, если случится «или», то им всем уже станет все равно, разве что на загробном суде у Осириса пожалеют о несделанном.

Ривс мотнул головой в шлеме, отгоняя непрошеные мысли.

— Грузовые вертушки остаются, экипажи их остаются, — распорядился Дримс. — При необходимости вы замените выбывающих пилотов. Я лечу один, этот борт одноместный. Штурман потребуется Фрейду. Пока спрашиваю: кто хочет открыть бал?

Пилоты молчали и смотрели в пол, только Ленс выскочил вперед.

— Ты останешься, — немедленно отозвался Ривс.

— Почему? — возмутился рыжий парень.

— Потому что только ты и Сантал в случае нашего проигрыша сможете выбраться отсюда на грузовой машине и кого-то спасти. Это приказ, — веско добавил для убедительности капитан. — Хорошо, господа, я выберу тогда сам.

— Командир, не надо, я один полечу. На моем одноместном старичке. Молодежь пусть другие разбирает, — махнул рукой Фрейд.

— Нет, ты один не полетишь, это слишком серьезное нападение, а у тебя руки трясутся, и амбре за километр учуять можно. На втором одноместном полетит Норрик, — сощурился Дримс.

— Поверь, командир, я, как только взлечу, все пройдет, — настаивал сержант. — Я тебя не подведу. Моего штурмана в запасной экипаж определи, или на стену. Так у него шансов больше будет.

— Ты угробишь машину.

— Венерой клянусь, нет. Поверь.

Времени спорить не было, уже все баки были залиты, ракеты подвешены на пилоны, в пушки заряжены боекомплекты. Огромная стая почти не двигалась, зависнув над Мирандой. Вот-вот кинется на город. Алонсо начал тихонько поскуливать, на его лбу и висках выступили бисеринки пота, он часто сглатывал и мелко дрожал, но мужественно не отходил от Дримса.

— Леон, иди в здание. Но прежде чем запретесь внутри, найди Мурку с котятами, забери их с собой. Если нас сомнут, и будет эвакуация, Ленс ты возьмешь ее собой. Хоть в кабину на приборную панель, понял? — приказал капитан другу.

— Да, Ривс, — ответил Ленс, недовольный тем, что его не пустили в бой в очередной раз. Балбес, не понимает, что Ривс официально дал ему разрешение не только самому спастись, но и вывезти мать — единственного человека в этом гнилом городишке, которого любил Дримс. Если он о ней не позаботится, то ее никто уже не спасет. Никто.

— А теперь по машинам, — приказал Дримс, застегивая молнию комбинезона. — Фрейд, если подведешь — лучше сам червю в пасть кидайся.

— Понял тебя, командир. Не подведу, — старый пьянчуга направился к своему любимому вертолету, никто не посмел оспаривать его право выбирать: Норрик летал на другой машине, а остальные просто боялись сержанта, некогда-то служившего в эскорте короля Джонатана II.

Стая, прорвавшаяся через огонь защитников Миранды, действительно собиралась над городом, подальше от стены, там, где их не могли достать огнеметы и артиллерия. Защитники не стреляли из пушек внутрь кольца стен. Тварей над Мирандой обычно сбивали с вертолетов, или же они улетали сами, когда очередная атака захлебывалась. Сегодня стая достигла неимоверных размеров и словно бы по команде кинулась на беззащитный город. Вертолеты как раз взлетали с поля.

Твари падали на крыши, на улицы, бились в окна, разбивая стекла там, где они не были закрыты ставнями, монстры облепляли оконные проемы, пытаясь прорваться через решетки. Они изо всех сил срывали листы железа с крыш, желая пробраться внутрь жилищ людей. У кого-то из них это получилось, и из квартир или частных домов уже раздавались истошные вопли убиваемых или съедаемых заживо людей. Кто-то из жителей города от страха бросался на улицу, но и там его ждали голодные монстры, спустившиеся с неба или же сумевшие прокопать подкоп под стеной и проникшие в Миранду. Кто-то из тварей сумел пробить стены старых туннелей, лежавших под городом. Черно-бурая с серым лавина склизких или мохнатых тел монстров вырвалась в город из подвалов и канализации, сметая все на своем пути.

Заминированные входы и выходы из туннелей взрывались, но не всегда настолько успешно, чтобы полностью перекрыть доступ в Миранду монстрам. В нескольких местах твари сумели прокопать боковые ответвления от туннелей и вырывались прямо посреди мостовой на улицы обреченного города. Появились агрессивные землеройки, которые прокладывали путь, а потом бросались на стены домов, вырывая кирпичи и срывая решетки с окон, добираясь до беззащитных людей.

Лавджой и Лэндхоуп быстро заметили прорыв внутрь кольца стен. Они вовремя направили солдат и ополченцев к местам прорыва, но резервов почти не осталось. Ривс с воздуха тоже заметил дыры в брусчатке и разбегающихся тварей, отрядил пару бортов для обстрела детишек Стареллы уже на улицах города. Стае это не очень понравилось, и они с удвоенной силой кинулись на вертолеты.

На стене военные и ополченцы сражались не на жизнь, а на смерть, обстреливая подбирающихся монстров из мелкокалиберных пушек, поливая их напалмом из огнеметов, прорежая их плотные ряды минометами и гранатометами. Но твари все шли и шли. Они подбирались вплотную к стене и выстраивали пирамиды, стараясь взобраться на сами стены. Пушки же не могли их достать в самом низу — угол обстрела не позволял.

Двоих червей защитники города остановили на подходе к Миранде, но еще двое оставшихся сумели вывести из строя одну из пушек, и залепили своей ядовитой слюной несколько метров стены, сделав ее валганг[1] непроходимым, отрезав части защитников друг от друга. В их застывающей ядовитой слюне орали растворяющиеся заживо люди, но никто им уже не мог помочь.

Твари как будто бы обезумели.

Те, что передвигались по земле, с криками взбирались на живые пирамиды из соплеменников, или лезли в подземные ходы, пробитые землеройками. Они гибли сотнями под пулями и от взрывов, но не желали останавливаться. Визг над городом стоял неимоверный. Визг тварей смешивался с предсмертными воплями защитников и жителей города, с грохотом взрывов и гулом пушечных выстрелов. Свою лепту в эту дикую какофонию звуков вносили и кружащие над самыми крышами вертолеты.

Твари постоянно пытались кидаться на винты машин, в воздухозаборники, пытаясь повредить турбины. От летучих мелких паразитов приходилось уклоняться, совершая в воздухе чуть ли не фигуры высшего пилотажа.

Через полчаса тварям удалось облепить вертушку одного из новоприбывших пилотов. Она рухнула прямо в один из домов с развороченной крышей, взметнув в небо фонтан пламени, которое опалило с десяток летучих монстров. Оба пилота погибли, прихватив с собой всех живых жителей многоквартирного дома и тварей, рвавшихся к сочному человеческому мясцу.

Ривс выматерился, но продолжил бой.

Еще через полчаса рухнул второй вертолет, унося с собой жизни новичка и старичка. Там твари проникли в кабину, в агонии пилот бросил вертолет на улицы города, снес часть здания школы и взорвался, не причинив особого ущерба ни тварям, ни людям. А еще через двадцать минут пара монстров сумела попасть в лопасти вертушки Ривса. Он попытался было отшатнуться от них, и хвостом снес часть крыши башенки на ратуше. Видимо, кто-то из тварей сумел вывести из строя один двигатель вертолета, второй же чихнул и задымился.

С огромным трудом Ривс посадил вертолет на площадь перед ратушей и заглушил двигатели. Он мысленно простился с жизнью, понимая, что выходить сейчас из кабины — умереть на месте, но другого выбора у него не было. Капитан выматерился еще раз, взял автомат с подствольным гранатометом, находившийся в кабине на такой случай, повесил через плечо второй автомат, быстро попросил помощи у Венеры и Крома, поклявшись заглянуть в их храмы, если останется жив, и выбрался на площадь.

Пара тварей, деловито рвавшая на куски какого-то несчастного горожанина, оторвалась от своего занятия и уставилась на Ривса с видимым интересом в мутных фасетчатых глазах. Одна человекоподобная образина, покрытая зеленой кожей и множеством шишкообразных наростов, умилительно заурчала, словно подманивая незадачливого капитана.

— Ага, мечтайте! — Дримс несколько раз выстрелил в них. Одна осталась на камнях площади, а вторая зверушка сумела убраться, волоча простреленную лапу. Ее, скорее всего, сожрут свои же. Ибо не фиг урчать тут! Не кошка, поди!

Капитан довольно быстро зашагал прочь от площади, направляясь к гарнизону. Он очень надеялся добраться до родимого грязно-желтого здания, где было так уютно и тепло в его вечно пыльных и скрипучих коридорах. Надеялся он до туда добраться по возможности даже целым и относительно невредимым, со всеми конечностями в комплекте.

Путь до части превратился для Дримса в еще больший кошмар, чем ночь, когда обезумевшие жители города убивали медиков и пытались сжечь своих защитников. Картины развороченных монстрами зданий, выбитых окон, или вырванных с петлями дверей так и остались в его памяти навечно. Окровавленные камни брусчатки, залитые чем-то зеленым и черным стены домов и заборов, куски человеческих тел и внутренностей, останки тварей — они были повсюду. Визг и вой монстров, вопли умирающих и раненных, свист вертолетов, что носились над улицами Миранды, а потом раздался свист снарядов, начавших сыпаться на здания города.

Ривс присел, прижавшись к одной из стен дома.

То ли Лавджой сошел с ума, то ли твари добрались до пушек и решили воспользоваться нежданной оказией!

Земля сначала ушла из-под ног Ривса, а потом брыкнула его со всех сил, заставляя упасть на четвереньки. Сверху на капитана посыпались обломки кирпичей и ветки дерева. Дримс откатился прочь от ставшего ненадежным здания и чуть не угодил в пасть гигантского серо-розового слизня. Тот как раз раззявил свой рот, утыканный клыками и снабженный жвалами, когда капитан затормозил. В полном ужасе Ривс прямо из положения «лежа» начал стрелять из автомата, заорав от ужаса так, что у него самого заложило уши. Слизняк забулькал и принялся плеваться красной слизью и кровью. Не особенно надеясь на пули, которые все же надо было экономить, Ривс выстрелил гранатой из подствольника. Слизняк разлетелся кровавыми ошметками, забрызгав улицу, стены домов и самого Ривса, сумевшего к собственному удивлению вскочить на ноги и отвернуться.

По городу больше никто не лупил из пушки. Это не могло не радовать. Из развороченного попавшим снарядом дома стали выбираться люди. Дримс помог вылезти нескольким пожилым дамам, передал их на поруки крепких дедушек и мальчишек-подростков. Жильцам непострадавших квартир запретил выходить на улицу и велел приютить пострадавших.

— Может нам к части пробираться с вами? — спросил один из мальчишек, горящими глазами глядящий на капитана.

— Тут будет безопаснее, — покачал головой Ривс. — Сидите здесь и не выходите на улицу. Проверьте только чтобы живые не остались под завалами, их тут же сожрут. Вот, держи, — через силу капитан заставил себя отдать ему пистолет, висящий в кобуре на бедре. Второй он оставил себе. — Тут двенадцать патронов. Не трать понапрасну.

— Когда все закончится, я вам его верну, — пообещал мальчик. — Вам он будет нужнее.

— Ты хоть выживи и бабушек защити, — приказал Ривс и пустился бегом по пока тихой улочке.

Монстры не любили слизняков, которые жрали и их самих, и людей, и даже трупами не брезговали. Поэтому по подсыхающему следу, что тянулся от одного из подвалов обезлюдевшего еще в начале осени дома, Ривс мог преодолеть несколько кварталов. Дальше же твари вновь стали попадаться на пути Дримса. Иногда их было слишком много, и Ривсу приходилось сворачивать с наиболее короткого маршрута, давая крюк в несколько улиц.

Жители города или сидели по домам, или же бились с тварями, коли оказывались вынужденными выйти на улицу. Кто-то сумел отбиться от тварей, кто-то нет. Ривс сам видел, как одна маленькая девушка проткнула тварь обломком ручки от швабры, защищая своего ребенка. Он помог ей, проводил до какого-то уцелевшего дома, где их приняли жильцы с первого этажа.

Второй раз Дримс стал свидетелем того, как мужчина топором отбивался сразу от трех монстров, вылезших из подвала его дома. Твари дрогнули, а за спиной мужчины плакали три маленьких мальчика, наверное, это были его сыновья, а может быть, и нет.

Ривс не мог проходить мимо таких сцен, и каждый раз помогал людям. Потом помогал им добраться до соседей, открывавших двери, понимающих, что они сами могут оказаться один на один со злобными порождениями болот, и если они не приютят кого-то сейчас, то потом тоже могут не найти желающих впустить их самих в дом.

Твари пикировали на капитана сверху. Но каждый раз ему везло — он или замечал движение, или же какое-то шестое чувство заставляло его броситься на мостовую или вдруг прижаться к стене. Один раз ему пришлось позорно спасаться бегством, когда прямо посреди улицы начали подниматься камни мостовой, словно очень быстро растущий нарыв на коже человека. Камни и земля поднялись на высоту чуть ли не в полметра, а потом из страшного холма хлынул поток каких-то мерзких многоножек и крабов с огромными клешнями, способными перекусить человеку ногу или руку в долю секунды.

Ривс бегал быстрее тварей и заскочил в открытый подъезд многоквартирного дома. Дверь на крыльцо была распахнута настежь, значит, твари сумели прорваться в подъезд. Люди бежали, твари же наверняка увязались за ними. Во всяком случае, капитан на это очень надеялся.

Он оказался прав: тварей в подъезде не было, зато стояли две квартиры на последнем, четвертом, этаже с настежь распахнутыми дверями. На пороге одной лежала почти съеденная женщина, закрывающая собой полу растерзанный трупик младенца. Монстры пробрались в ее дом через крышу: они сорвали железные листы, пробили потолок и ввались в квартиру.

На лестничных пролетах и на ступенях лестницы виднелась слизь — видимо, сюда успел наведаться еще один слизняк. Это давало надежду Дримсу, что погоня не последует за ним. Он затаился на площадке между третьим и четвертым этажами.

Твари сунулись было в подъезд, но дальше площадки первого этажа не пошли, пофыркали, поворчали, да убрались восвояси. Дримс облегченно вздохнул, вытер пот со лба, поблагодарил Венеру, да и начал осторожно спускаться вниз. Когда он прошел площадку третьего этажа, за спиной у него скрипнула отворившаяся дверь. Капитан скосил глаза, увидел красное в белый горошек платье и шикнул: «Оставайтесь в квартире! Тут опасно!»

Он продолжил спуск.

Что заставило его обернуться, Ривс так и не понял. На Дримса прыгнула тварь, зеленокожая, покрытая наростами, человекоподобная образина, напялившая на себя женское платье, залитое кровью его прежней владелицы. Ошеломленный летчик выставил перед собой автомат; выстрелить он уже не успевал. В вороненный ствол оружия впились острые клыки монстра. От удара Ривс спиной вперед полетел вниз с лестницы.

Наверное, если бы не защитный шлем на голове, он расколол бы себе череп, а так тяжелый летный шлем принял удар на себя, смягчив его и защитив голову капитана. Боль же в спине была такой страшной, что на миг в глазах Дримса потемнело, он заорал (и от боли, и от ужаса), но каким-то чудом не выпустил автомат из рук. Клацающие же прямо перед лицом острые зубы твари и вовсе не способствовали расслаблению; Ривс быстро пришел в себя. Он с огромным усилием выпрямил руки, отодвигая навалившуюся на него тварь, благо та пока не догадалась пустить в ход когти, она лишь отчаянно пыталась добраться клыками до горла Дримса. С неимоверным усилием капитан подтянул ноги к животу и отпихнул порождение Бездны.

Тварь отлетела на ступени лестницы, но почти мгновенно вскочила на ноги, вновь готовая прыгнуть на свой потенциальный обед. Ривс выпустил в нее автоматную очередь, когда монстр уже летел на него. На капитана тварь рухнула уже мертвой. Она конвульсивно дернула лапой, задела когтями Дримса, распоров ему штаны и кожу на многострадальной правой ноге, где еще не зажили следы встречи с милой Мэй Флетчер.

— Бл…, Сет меня забери! — выругался Ривс, скидывая с себя безжизненную тушу. Он с огромным трудом сел на залитом кровью полу, и решил осмотреть мертвую образину повнимательнее. Честно говоря, он впервые видел, чтобы болотные твари одевались в человеческую одежду. Капитан с трудом перевернул монстра на спину, внимательно вгляделся в нее и ужаснулся: в ушах монстра блеснули серьги! Женские серьги!

Что ж это получается? Это оборотень какой-то?! Нет, Ривс слышал, что люди могли стать тварями, но никогда ничего подобного не видел, и полагал это домыслами и чушью. Как такое вообще может быть возможно?!

С содроганием летчик поднялся наверх, заглянул в квартиру, откуда вышла эта тварь. Как он и предполагал, все обитатели этого жилища были мертвы, растерзаны, по всей видимости, этим монстром. Она не пришла с улицы, она жила тут — Ривс нашел под рукой убитого мужчины цепочку с медальоном, что явно был в одном комплекте с серьгами в ушах оборотня. Это значит, что монстр был человеком… Она совсем недавно обратилась, кровь на полу квартиры только начала густеть…

О перевертышах в Миранде знали все. Эти монстры могли принять облик человека — так они иногда проникали в город, но при этом перевертыши не могли разговаривать; они не только молчали, они еще не могли дольше трех часов сохранять облик человека. Эта же несчастная была человеком совсем недавно, а ворота в город открывались в последний раз очень давно!

Что-то новенькое происходит в этом мире болот и туманов… Но как? Как такое возможно?!

Ривс вышел из квартиры, спустился к трупу женщины, и поволок ее наверх, чтобы, — если боги будут милостивы к нему и к Миранде, — вернуться после штурма сюда с Беннетом. Похоже, что над ними всеми нависла новая угроза.

Капитан захлопнул дверь в злополучную квартиру и направился прочь из подъезда. Уже на лестничном пролете он обернулся к двери, сообразив, что увидел на стене какой-то знак или надпись. Дримс поднялся на пару ступеней наверх и увидел красную надпись, сделанную на желтой штукатурке около двери. Красный крест, рядом с ним знак биологической угрозы, под ними дата двухнедельной давности и в скобках цифра четыре.

В этой квартире были заболевшие странной болезнью люди, они или вытащили своего родственника из карантинного флигеля, или же отказались его отдать команде медиков. В квартире на момент обнаружения зараженного человека было четыре жильца. Теперь все они были мертвы.

Дримс в ужасе замер на лестнице. Женщину спас ее муж или же отказался отдать! Она заболела, превратилась в монстра и сожрала свою семью!

Твою ж мать! Все, кто оказался заперт с родственниками в одной квартире — покойники! Их надо срочно разделять! Всех. Каждого человека в отдельный бокс, ведь неизвестно, заразились ли семьи от своих заболевших или нет! Это какой же сюрприз должен был случиться через пару недель, когда с квартир начали бы снимать карантины и выпускать людей из карантина?! Или когда твари окончательно оголодали бы? Венера, мать моя названная! Да город был бы уничтожен изнутри!

Если сегодня Миранда выстоит, то завтра возненавидит медиков и солдат пуще прежнего! Да и где найти столько изолированных боксов?

Путь через город превратился в какой-то нескончаемый кошмар для капитана Дримса. Он то убегал от тварей, то нападал на них сам, потом снова отступал, опять где-то прятался или замирал в развалинах. Несколько раз его пустили в дом, когда за ним увязывались то огромный крот, то какое-то летающее существо, плюющееся ядом. Люди рисковали своими жизнями и семьями, но пускали капитана к себе, понимая, что лишь военные способны их защитить от кошмара, что творился сейчас в Миранде. Кто знает, может быть, этот грязный, ободранный летчик и будет тем, кто спасет их в следующее нападение?

Хотя два раза его не только не пустили в подъезд, когда он отчаянно звонился в двери, отбиваясь от шквала тварей, но еще и обругали, пожелав смерти в самом ближайшем будущем. Хвала всем богам, что нашлись разумные соседи, что вполне себе понимали: твари со всеми своими жвалами, клешнями, клыками и когтями пришли в Миранду не для того, чтоб установить мир с людьми. Именно эти люди и помогали в конечном счете Дримсу: открывали двери подъездов и квартир, помогали отбиваться от тварей, наскоро перевязывали раны на ноге и руках. Город раскололся, но больше капитан не мог всех людей ставить на одну чашу весов, он вполне понимал, что среди горожан есть запутавшиеся жители, есть злобные твари, но есть и те, кто готов был пожертвовать собою ради спасения остальных. И не все они были трезвы, но все они желали жить. А ему, офицеру Розми, не престало делить розмийцев на достойных жить и недостойных, он должен защитить их всех. Всех.

Ривсу открывали двери квартир, давали попить, предлагали такую дефицитную еду, от которой он отказывался, и летчик отправлялся дальше. Какой маленький город, но какой долгий путь!

Кровавый страшный круговорот тварей и людей затягивал, казалось, что уже никогда Ривс не сможет выбраться из него. Вертолеты прекратили кружить над городом. То ли кто-то отдал приказ идти на посадку, то ли всех посбивали. Но и летучих тварей становилось все меньше, что не могло не радовать.

Уже недалеко от гарнизона Ривс наткнулся на наземную группу солдат, вышедшую на улицы. Все военные были в бронежилетах с воротниками, поножьях и наручах, на ногах ботинки, укрепленные в голени металлическими пластинами, на головах тяжелые шлемы. Они шли в город на помощь наземным группам, отправленным туда еще утром. В составе этой группы были врачи, о чем свидетельствовало белое полотнище с красным крестом, закрепленное на высоком шесте, чтобы его было видно издали. Эта группа шла не сражаться, они шли оказывать помощь пострадавшим.

— Капитан! — радостно заорал кто-то из середины отряда.

Строй металлических щитов нарушился и на чумазого, уставшего капитана выскочил Джулиан Мэйфлауэр, тоже в броне, но с увесистой медицинской сумкой через плечо, и автоматом, заброшенным за спину. Мальчишка был счастлив видеть Дримса и совершенно не скрывал своей радости: его детские светло-серые глаза засверкали, а еще мальчишескую физиономию озарила улыбка.

— А Норрик передал, что вас убили!

— Не мечтайте, — усмехнулся Ривс, пожимая руку парню.

— Как хорошо, что вы живы!

— Я этому еще больше рад. Как Лавджой? Как нападение? Почему стреляли по городу?

— Атака тварей захлебнулась, ее почти отбили, — отозвался медик. — Мы сейчас на зачищенной территории, идем в центр, а здесь все уже спокойно, но надо все равно оставаться бдительными. Лавджой удержал стену, хоть в трех местах твари и сумели прорваться, но далеко им не дали пройти. Стреляли по городу… — он призадумался, поправляя тяжелую сумку. — Я так понял, что это было в месте прорыва, твари вырвали пушку с креплений, развернули. И сумели выстрелить по городу несколько раз. Потом их сняли люди Лавджоя из гранатометов.

— Джулиан, постой, — замотал головой Дримс. — Твари, стреляющие по городу из пушки?! Вы там все упились что ли?

— Капитан, вы ж поддержали Беннета в его теории эволюции тварей, а так же не раз высказывали предположения о том, что тварями кто-то управляет извне! — воскликнул врач, поправляя шлем, съезжающий ему на глаза.

— Мэйфлауэр, одно дело гнать тупых тварей волнами на штурм или заставлять делать засады, но стрелять из пушки!.. Хоть и мелкокалиберной! — взвыл Ривс.

— Мне тоже это показалось странным, — согласился младший лейтенант. — Но тогда я боюсь того рационального объяснения, которое приходит мне на ум.

— И?

— Или с тварями пришли их хозяева, стрелявшие из пушек самостоятельно, или это были люди, примкнувшие к нашествию тварей.

— Это уж… Хватит, ладно… — помотал головой Дримс. — Люди, примкнувшие к тварям…

— Или не к тварям, а к тем, кто ими управляет.

— Без обучения из пушки не выстрелить, — заметил Ривс.

— Да, капитан, — согласился медик, — это и пугает. Впрочем, у меня нет всех данных, поэтому я могу лишь строить предположения.

— Хорошо, — устало согласился Дримс. Он же хотел спросить еще что-то важное… Что же? Усталость туманила разум, он помотал головой, отгоняя липкую одурь.

— Мне надо идти, — напомнил Джулиан.

— А что воздушная атака? — с замиранием сердца спросил Дримс, вспоминая главный вопрос. Он понадеялся, что летать на вертолетах твари еще не научились.

— Почти закончилась, ваши парни их тьму-тьмущую положили, а Фрейд подбил Норрика, — доложил младший лейтенант, недолюбливающий боровоподобного старшего лейтенанта. Впрочем, кто ж Норрика-то любит?

— Как подбил?! — поразился капитан. Сбивать вертолеты тут было позволено только Дримсу.

— Не знаю, господин капитан, но Норрик вернулся в гарнизон на дымящимся вертолете и сказал, что его подбил Фрейд. Отозвать, насколько я понимаю, Фрейда сейчас не могут, но лейтенант жаждет крови.

— Ладно, я разберусь, — устало вздохнул Ривс, пытаясь утереть черное от копоти и гари, залитое кровью лицо.

— Вы ранены? — осведомился деловитый младший лейтенант.

— Нет, кровь не моя.

— Подозреваю, что ваша, — настаивал медик. — Подождите, я сейчас обработаю, у вас глубокая рана на лбу и щеке. Вы в шоке, поэтому не замечаете. И что с вашей ногой?

— Джулиан, иди в город, там ты и в самом деле куда нужнее, — постарался улыбнуться Дримс. — Мои раны не смертельные, если я до сих пор еще на ногах. Я промою их сам. Когда вернетесь, сможешь меня осмотреть, но не раньше.

— Хорошо. Но попросите, чтобы вас кто-нибудь нормально перевязан, — недовольно покачал головой Джулиан.

— Обязательно, — солгал Ривс, направляясь в сторону военного гарнизона. — Джулиан, а почему ты сам идешь в город? Как же раненые, ты же нужнее будешь в госпитале? — остановился на мгновение Ривс, обернувшись.

— В этот раз почти нет раненых: или довольно простые раны, или уже все мертвы. Твари с ума сошли или не голодные были — убивали почти сразу, — пожал плечами Мэйфлауэр. — В лазарете остался еще один гражданский врач, да наш бывший пенсионер, и медсестры, они вполне справятся. Я должен помочь тем, кто не может добраться до нас, — ответил храбрый мальчишка. — Твари изменили поведение, что ли?

— Хорошо, иди. Будь аккуратнее, — махнул рукой Ривс.

— Не забудете промыть рану и подойдите к доктору Хастингсу, будет лучше, если он зашьет — кажется, рана глубокая, — наставительно крикнул Джулиан, исчезая в середине группы пехотинцев, мгновенно начавших движение в сторону центра города, откуда пришел капитан.

2

На проходной Дримса встретили сослуживцы, выпучив глаза: видимо, Норрик уже всем раструбил, что Ривс мертв. Пришлось капитану Дримсу сразу направить свои стопы в казарму, чтоб разобраться с этой сволочью. И надо не забыть узнать, что же могло так разозлить Фрейда, что тот подбил вертушку старшего лейтенанта. В военное время и во время сражения эта выходка пахла не просто трибуналом, а расстрелом на месте. Дримс устало прикрыл глаза, покачал головой, несколько раз глубоко вздохнул. Вот заняться ему больше нечем, как еще и вклиниваться в разборки двух распетушившихся воинственных засранцев!

Ривс ветром ворвался в казарму, распахнув дверь пинком ноги. Картина, которую он увидел, умилила вообще-то не склонного к сентиментальности капитана: Ленс и Сантал с потрясающим единодушием били морду разъяренному Норрику, а второй экипаж грузового вертолета с неподдельным интересом созерцал сию картину, поглаживая пару котят, устроившихся у них на коленях. Мурка сидела на верхней койке, спрятавшись там от своих отпрысков, остальные же ее деточки спали на нижней койке, свернувшись пестрыми пушистыми комочками.

Картина торжества справедливости и умиротворения.

Жаль даже ее нарушать.

— Отставить драку! — заорал что есть мочи капитан Дримс, преодолев неистовое желание досмотреть спектакль до его логического завершения.

Все пятеро сослуживцев замерли как каменные изваяния, уставившись на воскресшего из мертвых командира. Мурка недовольно махнула хвостом, кто-то из котят подскочил, а Ленс так и не донес кулак до челюсти Норрика, зато тот воспользовался моментом и выскользнул из захвата Сантала, выкрутившего ему руку.

— Ривс, ты жив? — ошалело спросил Ленс.

— Да, я жив. И хочу знать: что здесь происходит?! — рявкнул Дримс с порога. — Что вы тут за гладиаторские бои устроили?

— Норрик сказал, что ты мертв, — хлопал зелеными глазищами Ленс. — Он приказал всем улетать, сказал, что бой проигран, а оставаться в Миранде дальше — самоубийство.

— Норрик, какого хрена? — осведомился Ривс. Он даже не знал, что ему сейчас делать: злиться или плюнуть на все?

— Я сам видел, как ты ратушу чирканул и снес себе полхвоста! Ты задымился, рухнул на площадь! — взвыл Норрик. Сантал схватил его вновь сзади за руки.

— Это я уже понял, я спрашиваю: какого хрена ты вообще стал отдавать приказы?! — злость сумела пробиться через пелену отупения и усталости, вырываясь наружу потоком лавы.

— Я остался старшим по званию! — взвизгнул Норрик, наткнувшись на яростный взгляд командира.

— Если я сдохну, то старший лейтенант Флайтан принимает командование! И не говори, Норрик, что ты этого не знал! Флайтан — мой заместитель, и инструкции не допускают разночтения! Вы в одном звании, но у него должность выше! — Ривс залепил Норрику в челюсть. Полегчало.

— Флайтан растерялся! Он ничего не делал! Нас бы всех поубивали, — лейтенант вскочил с пола, на котором оказался после удара разъяренного Ривса.

— Вас бы поубивали, и поэтому ты отдал приказ убираться прочь из города?! — наступал на труса и негодяя Дримс.

— Наша оборона была прорвана, я заботился о сохранении жизни личного состава! — уставной фразой ответил Норрик, отодвигаясь от заляпанного кровью, гарью и грязью капитана.

— Ты заботился о собственной заднице! — наступал на него капитан. — Не рассказывай мне сказок! Ты струсил и приказал бросить город на произвол судьбы, а сам собирался убраться отсюда! Без воздушной поддержки нас бы сегодня уничтожили!

— Нас уничтожат так и так! — в ответ заорал Норрик, брызгая слюной.

— Мы выстояли сегодня! А если бы тебе подчинились, нас всех бы сожрали! Ублюдок, ты был бы виновен в смерти двадцати тысяч человек и трех тысяч своих братьев по оружию! За трусость и предательство в бою полагается расстрел! — черная волна ненависти затопила сознание Дримса. Впервые со страшного дня во Фритауне, когда он узнал о ссылке, Ривс ненавидел не судьбу и королеву, а конкретно этого труса. Жалкого труса, собравшегося бросить город на произвол судьбы! Собравшегося бросить тысячи ни в чем неповинных людей на растерзание болотным тварям. Он ведь клялся их защищать, клялся отдать за них свою жизнь!!!

— И ты меня расстреляешь что ли?! — взвыл Норрик. Кажется, азарт и агрессия лейтенанта начали уступать место животному страху, он отшатнулся от разъяренного командира как от чумного. Нападать он просто боялся.

— Я сам тебя пристрелю сейчас, паскуда! — Ривс уже вскинул автомат, висевший до этого у него за спиной, как от порога раздался громоподобный окрик «гнома».

— Отставить! Капитан Дримс, самосуд чинить будете где угодно, только не у меня в гарнизоне!

На мгновение всем присутствующим показалось, что Дримс ослушается полковника, такое решительное выражение лица у него было, но Ривс убрал автомат от побелевшего Норрика. Тот, можно было поспорить, уже прощался с жизнью. До струсившего негодяя не сразу дошло, что только что старик спас его никчемную жизнь. И ведь Ривс едва сам не нарушил приказ своего командира. Насмотревшийся на ужасы прорыва тварей в город, капитан собирался расстрелять труса на месте. Сволочь! Он бы спас свою никчемную жизнь, бросил бы город на произвол судьбы!

Дримс глубоко вздохнул, сумасшедший ненавидящий взгляд его погас, он вновь закинул автомат за спину и на шаг отступил от трясущегося подчиненного.

— Сержант, арестуйте старшего лейтенанта Норрика, в камеру его, — приказал полковник двум пехотинцам, пришедшим вместе с ним. Те немедленно встали по бокам Норрика, который с большим облегчением отдал им ремень и шнурки от ботинок, а затем вышел вслед за конвоем. — Капитан, рад, что вы живы, — кивнул Лэндхоуп. — Умойтесь и зайдите ко мне в кабинет.

— При всем уважении, господин полковник, но я хотел бы продолжить бой, сейчас нужен каждый человек, — покачал головой остывающий Дримс.

— Капитан, бой уже давно закончен, — похлопал его по плечу командир. — Парни Лавджоя и наши ополченцы добивают последних тварей, проникших в город, атака отбита. Все. На улицах группы справятся и без вас. Вы же мне нужны для разбора ситуации и разработки плана дальнейших действий. У нас большие неприятности.

— Как прикажете, господин полковник.

— Примите душ и приходите, — «гном» по-отечески еще раз хлопнул капитана по плечу и ушел. Ривс опустошенно рухнул на табурет, стоявший около стола в казарме, оперся локтем о стол и прикрыл ладонью глаза. Он устал. Смертельно устал. Но сейчас он заставит себя открыть глаза, принять душ и пойти к полковнику на совещание. А завтра или послезавтра его ждет новый бой. И так будет до тех пор, пока они не справятся с этими проклятыми болотными монстрами или пока сами не умрут.

— Я думал, ты погиб, — рядом на соседний табурет уселся Ленс.

— Я тоже не надеялся добраться до гарнизона живым, — признался капитан. — Мне повезло.

— Это точно, — согласился Ленс. — Когда Норрик сообщил о твоей смерти и приказал отступать, Фрейд послал его на хрен. Они сцепились прямо в эфире, Флайтан молчал. А потом Фрейд сказал, что не бросит этот гребанный город на растерзание тварям и не даст это сделать остальным. Он шмальнул в машину Норрика, не что б его убить, а просто, чтоб убрать на аэродром, и сказал, что если все наши хотят жить и еще помнят кто они, то пусть слушаются его. Так вот. Бой уже заканчивался, наступил перелом… Но Норрик струсил. Если бы его послушались и улетели, мы могли бы и проиграть на этот раз.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — устало отнял руку от глаз Ривс.

— Чтобы ты не отправил на губу сержанта. Он спас наш город. Без вертушек мы бы не отбили эту атаку. Это был единственный шанс остановить наступление тварей и убрать этого труса с места боя, — признался Ленс.

— Я это уже понял, — устало пробормотал Ривс. — Просто не ожидал такого поведения от Фрейда. Видимо, я его слишком плохо знаю.

— Он служил в эскорте. Он хоть и пьет, но помнит, для чего мы тут нужны, — заметил Ленс.

— Ты как всегда ищешь справедливости, — устало усмехнулся Ривс.

— Наверное, — согласился парень. — Помни, что без Фрейда мы бы тут не разговаривали, ведь он взял командование на себя, именно он довел этот день до вечера.

— Посмотрим, — Дримс встал, собираясь идти в душ, но его окликнул Сантал:

— Капитан, мальчишка прав: лишь благодаря сержанту мы смогли отбить тварей. Без вертушек у пехоты ничего не получилось бы. Только благодаря ему мы отстояли сегодня город.

— И ты, Сантал, так считаешь? — поразился Дримс. Лейтенант Альберт Сантал никогда не соглашался с младшим лейтенантом Келамью, полагая того вздорным и глупым мальчишкой, который не способен не только думать, но и приносить пользу людям.

— Да, капитан, думаю, тут Келамью прав: Фрейд сделал единственное, что можно было сделать в сложившихся обстоятельствах.

— Хорошо, я учту ваше мнение, — кивнул Ривс, отправляясь в душ.

3

Крахор был древним городом, раскинувшимся на северо-западном побережье Моря мечты. Недалеко от него жаркая пустыня встречалась с отрогами Великих Гор, а древние прибрежные скалы хранили в себе множество красивейших промоин и пещер, образуя причудливые скальные города и футуристические пейзажи.

Когда-то, до прихода Кемия I и предков нынешних розмийцев, тут была столица прекрасного государства — Звездной страны[2]. Жители этого чуть ли не сказочного королевства более всех почитали Гозока — бога звезд, ночи и покровителя астрономов. Они построили гигантские пирамиды, с которых наблюдали за звездным небом и ожидали странников, что по легендам могли спускаться с далеких звезд на вершины этих самых пирамид.

Века шли…

Звездная страна пала в результате войны с Розми, потом на ее месте появлялись государства Сета, их тоже уничтожали. Жрецы Гозока хранили свои знания, оберегая от простых смертных и разгоряченных воинов, даже от королей, а потом и вовсе утратили вместе с сожженными библиотеками. С тех пор, как какой-то умник открыл простую истину, что бумага хорошо горит, а вместе с ней и многие неудобные знания и тайны, архивы и библиотеки жгли охотно и с юмором. Жаль, конечно, но у войны свои законы.

Шли века. Жрецы сумели восстановить часть знаний, часть так и осталась утраченной на века, а пирамиды все стояли и на их вершины поднимались жрецы Гозока. Вскоре были изобретены телескопы, поразившие ученых и жрецов в самое сердце, и про пирамиды в пустыне почти забыли. Рядом с ними в храмовом комплексе построили потрясающую обсерваторию с огромным по тем временам телескопом, что давал жрецам возможность увидеть планеты солнечной системы. Дальнейшее развитие оптики и физики принесло новые открытия, а многие ученые-астрономы шли служить науке, а не жречеству…

Так огромный храмовый комплекс постепенно пустел…

Потом по нему прокатились гражданские войны и мятежи, а добили прилетевшие пришельцы: местные жители обвинили жрецов в сговоре с ними, ведь наблюдатели за небом проворонили тех, кто прилетел с далеких звезд на стальных птицах! Что ученые-астрономы тоже их не заметили, об этом как-то позабыли.

Сейчас же большая часть комплекса была заброшена, жрецы довольствовались несколькими помещениями, обсерваторией, да изредка поднимались на пирамиды, вознося молитвы и совершая обряды в честь своего бога. Их было не так уж и много, да и жрецы за полтора века обиды и злости населения привыкли довольствоваться малым.

Рядом с пирамидами разрастался Крахор. Новые кварталы города тянулись на юг или на запад, в пустыню, оставляя между храмовым комплексом с пирамидами и городом приличное расстояние, чтобы не мешать жрецам наблюдать за звездами. Древний город нацепил на себя новые одежки, сохраняя лишь возле побережья старые кварталы, да несколько красивых храмов и площадей в своем центре. Старое причудливо переплелось с новым, древние камни из мостовых соседствовали с современными домами, а вечно голодные бакланы и чайки облепляли древние и новые пирсы в порту, загаживали гранитные набережные и продолжали воровать рыбу у рыбаков. Кошки, впрочем, в благородном деле добычи пропитания от птиц не отставали, совершая с земли набеги на улов.

Крахор, некогда посвятивший себя Гозоку, богу звезд, до сих пор помнил, что для наблюдения за звездами необходима темнота. Поэтому это был чуть ли не единственный город в Розми, где просто не существовало фонарей. Улицы освещали, но свет давали небольшие лампады, стоящие на уровне земли, вдоль тротуаров и тропинок, они лишь обозначали направления.

Очень красивый и древний город, полный преданий и легенд, оберегающий свои тайны, как старьевщик бережет истинное сокровище, что прячет в хламе.

Когда над Крахором разгорался алый закат, превращая редкие облака в кровавые красно-фиолетовые перья, а зелень набегала с востока на небосклон, возле древних пирамид собирались жители города. Многие пришли послушать жрецов Гозока, что решили выразить волю своего бога и свою собственную. Перед горящими небесным алым светом древними могучими пирамидами собирались и молодежь, и старики, и мужчины, и женщины. Приходили семьями или поодиночке. Люди собирались на вымощенной гигантскими плитами известняка площадке, взирая на необыкновенный закат и на ступенчатые лестницы в небо, на вершинах которых вновь зажгли огни в каменных чашах — маяки для странников Звездных Дорог[3].

Наконец по широкой, окаймленной высокой колоннадой, дороге из храмового комплекса вышли жрецы Гозока, облаченные в темно-синие торжественные одеяния, украшенные золотым шитьем. Они поднялись на высокий пандус, на котором возвышались пирамиды, и верховный жрец, озаряемый светом огня, рвавшегося из чаш под порывами холодного ветра пустыни, заговорил:

— Возлюбленные дети мои! Много лет над нами, жрецами Гозока, висело ваше проклятие, ибо обвинили вы и наши братья нас в том, что мы умышленно пустили в Розми пришельцев! Что мы знали о стальных птицах, что должны были опуститься с неба и поразить нашу страну в самое сердце! Что были мы в сговоре с пришельцами! — он воздел руки к темно-синим с зеленью небесам. — Но, дети мои, это не так!

Не видели братья мои кораблей, что таили в своем нутре противных всем богам пришельцев, а бог мой не признавал их и не был согласен пустить их на священную землю долины Великих Гор! Но заставили его, как и заставили нас, уступить и замолчать! И утонули его протесты в словах более сильных богов, ибо Гозок — младший бог, и что он может сделать супротив слова Лоули или Краха, или Зулата?! И не дали нам видеть корабли пришельцев, что попирают теперь своими стопами землю нашу!

И в сей великий день, когда чаша терпения богов и народа их переполнилась, когда осознали и братья мои ошибку свою, и боги Света ее осознали, когда розмийцы смогли поднять голову свою и сказать «Нет!», хочу и я присоединить свой голос к голосам тех, кто испил чашу терпения до дна! Мы больше не будем молчать и терпеть! Мы не предавали наш народ и наших богов! Мы не желали, чтобы нога захватчика топтала нашу священную землю! Но мы виновны, виновны в том, что преданы своему богу и не смеем ослушаться, как преданы дети своим родителям, а солдаты своей стране!

И вот теперь Гозок открыл нам сердце свое и помыслы свои: не должно быть пришельцев на троне наших предков! Не должно! Ибо Страна Мечтаний — священна! Ибо народ Страны Мечтаний — избран богами Света, а коли остальные боги Света забыли об этом и о миссии, что на их плечи возложила сама Создательница Мира, то прочь должны быть изгнаны боги сии!

Мы призываем вас на борьбу! Борьбу с узурпатором, что восседает в древнем Замке Королей и попирает сами основы нашего мира! Мало того, что она женщина, что слаба от рождения и нуждается в защите мужчины, так она еще и умертвила своего кузена! Невинное дитя! Узурпаторша еще и внучка гнусного сетопоклонника, императора Алсултана! А за ним стоит сам Сет, что всегда мечтал завладеть Розми!

Во имя вашей свободы, во имя будущего ваших детей освободите себя от гнета пришельцев, что вас терзают больше полутора веков! Что прошлись огненным мечом по нашей священной земле! Мы должны их изгнать из нашей земли, с нашей планеты! Ибо боги нас предали, заставили их принять, и мы чувствовали, что это будет нашим концом! Так сколько же можно молчать и терпеть?! Почему же мы несем на себе проклятие, что должно было лечь на истинных предателей?! Наши боги предали нас! Предали и отдали свою священную землю на растерзание захватчикам! Что же скажет наша Создательница, когда вернется и увидит своих детей рабами, а свою Розми уничтоженной и захваченной Тьмой?! Как мы сможем Ей ответить за свою слабость и молчание?!

Народ внизу заволновался, подхваченный речью жреца. Кто-то выкрикнул, что правду говорит жрец, кто-то засвистел, кто-то согласно кивал и переговаривался. Люди сами себя подбадривали и разжигали. Жрец прекрасно умел создать из человеческой массы толпу и зажечь ее, дать ей стимул и цель.

— Так вперед же, братья мои! — воскликнул жрец. — Вперед! Сокрушим неверных богов и храмы их! Пусть умоются кровью неверные! Ибо имена их богов известны! Лоули! Зулат!..

Добавить что-либо еще жрец не успел. Он вдруг схватился за горло и рухнул на пандус, раскинув руки. К нему подбежал один из младших служителей Гозока в простой темно-синей рясе и отшатнулся. В горле верховного жреца торчал метательный нож с клеймом в виде ощерившейся кошки — символом воинов Лоули.

В толпе наметилось какое-то движение. Люди поспешно расступались, освобождая дорогу пяти жрицам Лоули в коротких розовых юбках и кожаных доспехах, надетых поверх их обычных жреческих облачений. Девушки быстро шли к пандусу, клином рассекая людское море, и направлялись они к застывшим жрецам Гозока. Оказавшись прямо перед каменным возвышением, жрицы одна за другой вспрыгнули на пандус, обнажая мечи и сабли. Служители Гозока замерли, не проявляя никакого желания вступить в бой.

Старшая из воинов Лоули, через чье некогда прекрасное лицо шел страшный шрам от удара саблей, обернулась к замершим людям и усмехнулась.

— А теперь добрые мои горожане подумайте вот о чем: кто стоит за этими жрецами, предавшими решение самих богов Света? Кто может вас толкать на кровопролитие и предательство? Кто бог зла, лжи и предательства? — она обвела взглядом притихшую толпу. — Неужели вы еще не поняли, что эти жрецы предали не только своего бога, но и купились на посулы Тьмы? Вспомните историю и то, что вы раньше знали, еще в школе. С чего начинались все империи Сета и гражданские войны? А начинались они с таких вот речей, — женщина указала саблей в сторону тела жреца. Усмехнулась. — Богов Света объявляли предателями, а в будущей империи Тьмы обещали хорошую жизнь, без злых правителей, налогов и законов. Хотите гражданской войны?! А она вам нужна?! Вы же в ней и погибнете. Вы и ваши дети! — жрица окинула взглядом молчащих горожан, рассеянно вертевших головами. — Пришельцев же пустили ВСЕ боги Света. Никто не был против. И они вам принесли много хорошего: закончилась эпоха страшных эпидемий, образование стало доступно всем, как и медицина. Это пришельцы приняли нашу религию и наши законы, наши традиции и устои, а не навязали нам свои! Это пришельцы отреклись от самих себя и религии своих предков, чтобы стать с нами одним целым! Не прилетели бы они, так через полвека пришли бы кершийцы и алсултанцы, что были более развиты, чем мы. Подумайте об этом!

— Ты все врешь! — взвизгнул один из жрецов Гозока, бросаясь на жриц Лоули. — Люди, Лоули предала вас!!!

Одна из жриц метнула в него нож, но тут на женщин кинулись стоявшие около подножия пирамиды жрецы. Заведенная речами и видом крови толпа бросилась на воинов Лоули, крича: «Предательницы!»

Завязалась кровавая бойня.

Жрицы безжалостно рубили нападавших, но среди толпы оказались несколько переодетых полицейских и работник ГСР, он-то и выхватил пистолет, их которого сумел застрелить троих жриц. Обезумевшая толпа принялась топтать трупы женщин. Еще одну жрицу сумел достать камнем в висок служитель Гозока. Она упала на пандус и больше не поднялась.

Лишь старшая из жриц сумела вырваться из толпы обезумевших людей. Женщина без всякой жалости рубила руки и ноги тем, кто на нее кидался. Ее сабля срубила и кисть работнику ГСР, что убил ее сестер. Недолго думая, женщина подхватила пистолет и застрелила троих жрецов Гозока и двух особенно ретивых горожан. Потом она стремительно взбежала по пандусу на уступы пирамиды, ее ноги оттолкнулись от древних изъеденных временем камней, тело взмыло в невероятном прыжке, и вскоре женщина оказалась на антаблементе[4] колоннады, что вела от пирамид к храмовому комплексу.

Жрица быстро побежала по единственной спасительной дорожке, припадая на правую ногу. В конце колоннады она спрыгнула на стену, окружающую храмы и их внутренние дворы, а потом исчезла за ней.

Обезумевшая толпа так и не смогла найти служительницу Лоули в храмовом комплексе, а потом отправилась громить дома пришельцев. Благо их было не так много в Крахоре, но это не особенно волновало людей, объявлявших пришельцами всех подряд, кто когда-либо не угодил кому-то. Люди позабыли, что и в них самих много крови звездных скитальцев: за полтора века пришельцы и коренные жители изрядно перемешались между собой.

Посреди ночи в пронизанную криками и шумом пожаров темноту города вошли войска. Жителей быстро разогнали, жрецов, кого смогли, поймали, кого не поймали — объявили в розыск, а особенно рьяных погромщиков заперли в тюрьме.

Второй виток недовольства начался. Дарел мог довольно потирать руки, как и Марк, направивший в Крахор своих жрецов.

4

Марк не очень любил, когда его отвлекали от любых дел, но если о чем-то важном ему не отваживались сообщить вовремя, то кара бывала весьма и весьма страшной. Поэтому его секретарь все же отважился прервать полночную службу.

Младший жрец чуть ли не на цыпочках подошел к своему господину, возжигающему курения на походном алтаре. Все жрецы и храмовые войны, свободные от вахты, пели молитвы, призывая Повелителя снизойти до их просьб, умоляя его окутать весь мир благословенной Тьмой, обещая повергнуть всех его врагов, втоптать их в прах, стереть из умов людей саму память о них.

— Ваша милость, — прошептал жрец, приближаясь к Марку, — пленники сбежали…

Марк зло стукнул ладонями по мраморной поверхности алтаря, поднял глаза к бездонному черному небу, усеянному мириадами зеленоватых звезд, и прерывающимся от бешенства голосом выдавил из себя:

— Как это могло случиться, Сет вас всех забери?! Как?!

— Воин, стоявший на страже, утверждает, что его заманили в помещение. Женщина хрипела и билась в конвульсиях, изо рта у нее шла пена. Парень стенал и молил о помощи, утверждая, что у девки эпилепсия. Охранник приказал парню отойти в угол так, чтоб он его видел, — прошептал секретарь, бледнея от ужаса перед разъяренным верховным жрецом. — Он наклонился к девке, и та пнула его по… яйцам. Пока он был… на земле, подбежал парень и ударил его по затылку его же автоматом.

— Баран! Безмозглый баран, — прорычал Марк, опираясь обеими руками на алтарь. — Они далеко ушли?

— Не знаю, ваша милость, — проблеял молодой жрец. — Они забрали свою машину, на ней и уехали…

— И машину упустили?! — уже взревел Донован. Сетопоклонники прервали молитву на полуслове и выжидательно уставились на своего верховного жреца. — Идиоты!

— Воины говорят, что они отключились. Их было двое, обоих вырубили ударами по затылку…

— Б… ь, вы солдаты Повелителя или стайка юных воспитанниц из школы при монастыре Иштар?! Двоих воинов вырубила какая-то рыжая баба-ученый и ее кудрявый юнец-коллега?! Да вы издеваетесь?!!

— Ваша милость! — шарахнулся секретарь от начальника, пребывающего в бешенстве. — Никто от них такого не ожидал! Они сидели весь день тихо, даже не пытались бежать или буянить! К ним поэтому никто серьезно не относился. Пара яйцеголовых безобидных ученых!

— Идиоты! А если бы вы проморгали жрецов Крома или Лоули, или Зулата?! Вы перепились там что ли?!

— Ваша милость, все внимание воинов было направлено за периметр! Поэтому они не ожидали нападения изнутри! — взвыл жрец, которого разъяренный Донован схватил за грудки и приподнял над землей.

— Я искренне верю, что этих двух авантюристов-ученых сейчас ищут, — прошипел Марк. — И если мне их не доставят с рассветом, то я завтра ночью лично принесу в жертву Повелителю тех идиотов, что прохлопали побег этих двух кудрявых историков.

— Конечно, ваша милость, за ними послана погоня! — прошептал младший жрец.

— Как будут результаты — доложить мне немедленно! — рявкнул разъяренный служитель бога Тьмы. Он отпихнул от себя слабо пискнувшего секретаря и направился к одному из полуразрушенных домов, в необъятных недрах которого должна была быть спрятана Чаша. Работы начались днем, они продолжались ночью, ни на миг не останавливаясь.

Послушники, служки и младшие ученики храмовой школы воинов день и ночь должны были разбирать обрушенные перекрытия и стены старого дворца правителя города. Во время последнего отступления пятьсот лет назад где-то в его недрах и была спрятана Чаша, чтобы она не досталась войскам развоевавшейся королевы. Дворец был обрушен. Под его обломками остались несколько жрецов Сета, знавшие о Чаше, рабы и пленные розмийские войны — их мученическая смерть должна была наполнить Чашу Силой. Служители Сета верили, что однажды их Повелитель вернется, и ему весьма пригодится собранная Сила.

Ближе к утру войны вернулись ни с чем: беглецы ехали по следам колонны жрецов, поэтому понять, куда же они делись не представлялось возможным. Тем более, у ученых была неплохая фора.

Чего-то такого Марк на самом деле и ожидал: девка хоть и старательно изображала из себя дуру, но было в ее взгляде что-то такое, от чего Донован понял — в этой паре именно рыжая бестия главная. Молодец, она очень ловко обвела своих стражей вокруг пальца! Несмотря на возросший риск разоблачения, — а змеепоклонник не знал, кинется ли она в полицию по возвращению домой, — Марк хотел бы встретиться с ней еще раз. И уж тогда она бы не ушла от него!

Умная, смелая, хитрая, в этом смысле она весьма походила на Аленсию, чем могла бы быть опасна, но в отличие от жрицы Лостары, в рыжей бестии не чувствовалось зла и опасности. Если бы эта красотка и убила бы, то лишь защищая себя или близких людей, но никак не ради удовольствия.

Размышления Марка прервали победоносные крики, доносившиеся из подвала. Кажется, удача решила все же им улыбнуться!

[1]Валганг — боевой ход. Это верхняя часть крепостной стены (крепостного вала), спереди защищенная стеной (бруствером). На валганге находятся орудия, по нему передвигаются люди.

[2] Звездная Страна — страна, существовавшая на севере пустыни Дьявола и северо-западном побережье моря Мечты до прихода Кемия I.

[3]В Розми существует легенда, что все миры, звезды в них и галактики связаны некими тропами, состоящими из звездной пыли, они зовутся Звездные Дороги. По ним могут ходить боги или очень сильные колдуны и ведьмы, или же Создатели Миров, или избранные люди, которые сами или при помощи других могучих сущностей сумели на них попасть. Путь на Звездные Дороги лежит по радуге.

[4] Антаблемент — балочное перекрытие пролёта или завершение стены, верхняя часть колоннады (балка в данном случае).