Муля, не нервируй... Книга 2

Глава 16

Хуже свадьбы только подготовка к свадьбе. А если свадьба двойная, и когда, собственно говоря, готовятся сразу две невесты – то это вообще вешалка. А если ещё одна из невест – Ложкина, то это вешалка в кубе.

Только я сегодня вернулся с работы, лелея возможность плюхнуться с книгой и дочитать-таки о мести Эдмона Дантеса всем подлым обидчикам сразу, как обнаружил в моей комнате женский консилиум. Дуся, Ложкина, Белла, Полина Харитоновна и ещё какая-то тётка уселись плотным кружочком за столом и что-то оживлённо обсуждали.

На возвращение хозяина, то есть меня, никто не обратил ни малейшего внимания.

Я чуточку потоптался у входа, но всё равно меня продолжали дружно игнорировать.

– Вот смотри, Дуся, – перечисляла Полина Харитоновна, – если на стол поставить по паре тарелок солёных огурцов, помидор и грибов, то вполне нормально будет.

– И винегрет! – возмущённо добавила Ложкина.

– Да, и винегрет обязательно, – согласно кивнула Полина Харитоновна, – я записываю. А теперь считай: холодец – около трёх кило надо, сыру примерно где-то килограмма должно хватить, теперь блины, потом же ещё тушёная картошка со свининой по-деревенски, тушёные кролики с рисом… это как минимум четыре штуки придётся заказывать.

– Лучше утки брать, – компетентно заявила Белла, – утки, они нажористее.

– Да, уток из деревни заказывать надо. Если утки, то и три вполне хватит, – согласилась Дуся и добавила, – а вы же ещё голубцы забыли добавить. Записывайте! Голубцы с мясом и рисом – 25-30 штук.

– Это много, – покачала головой Полина Харитоновна, – я, когда замуж выходила, то на пятьдесят человек всего двадцать пять голубцов делали.

– Это что, по половинке на человека? – хихикнула Лиля.

Она сидела чуть в сторонке, поэтому я её сначала и не заметил. Очевидно из-за молодости Лилю в консилиум не включили, но разрешили быть сторонним наблюдателем.

– Много ты понимаешь, Лилька! – возмутилась Полина Харитоновна, – думаешь, на свадьбе все одно и то же едят?

– А некоторые даже и не едят, – буркнула Ложкина, и все дамочки понятливо похихикали.

– Голубцы лучше со свининой делать, – густым баском компетентно заявила незнакомая тётка.

– Кстати, а спиртное? – вскинулась Дуся. – Как с этим?

– Пётр Кузьмич занимается, – с благоговением сказала Ложкина, – заказал семь литров водки и пять литров вина креплёного. На двадцать шесть человек примерно по поллитра будет. Завтра, сказали, прямо на дом привезут уже.

– Да зачем это вино? – замахала руками Полина Харитоновна, – вино дорого же! На свадьбах и водка нормально пойдёт. Лучше еще литра два самогона возьмите. А то мало же по поллитра. Не все же такие как Муля. Один Герасим может литр спокойно уговорить. Или Гришка, гад такой.

– Пётр Кузьмич сказал, что только казёнка будет, – степенно похвасталась Ложкина, – чтобы, значит, уважение людям показать. К нему из театра артисты придут. А вино актрисы пить будут.

– А это… запишите еще котлеты с картофельным пюре и пирожки с мясом, – спохватилась Дуся, – чуть не забыли!

– Сколько? – спросила Полина Харитоновна, аккуратно заполняя листочек.

– Штук сорок должно хватить, – поморщилась Дуся, подсчитывая. – И селёдку тоже нужно будет обязательно. С лучком. Под водочку хорошо пойдёт.

Бабы покивали, соглашаясь, а я решил напомнить о себе:

– Кхе, кхе! – выразительно покашлял я, – я вам не мешаю?

– О! Муля пришёл! – всполошилась Дуся, – а мы тут немножко с девочками покумекали, свадьба же на носу, пора начинать готовить.

– Я надеюсь, вы готовить хоть не в моей комнате планируете?

Все вежливо похихикали, словно я пошутил.

– А это кто? – кивнул я на незнакомую женщину.

– А это Галя Синицына, фрезеровщица завода подъёмно-транспортного оборудования, член бригады коммунистического труда, между прочим, – отрекомендовала женщину Ложкина.

– А в моей комнате член бригады коммунистического труда что делает? – поинтересовался я невинным голосом.

– Так это… у неё свёкр завтра в деревне кабанчика колоть будет, так мы у них мясо сразу закажем. Свежатинка чтобы была.

Я так и не понял, почему свадебное меню и заказ «кабанчика» нужно было обсуждать в моей комнате.

Видя моё не самое радушное настроение, Белла сказала:

– Муля, пошли пока покурим. Сейчас они всё допишут и уйдут.

Я пожал плечами и вышел вслед за Беллой, скорчив траурное выражение лица. Надо будет с Дусей провести беседу.

– Ой, а ты знаешь, Муля, Музу как подменили, – заявила мне Белла, подкуривая от конфорки.

Я дождался своей очереди и подкурил тоже:

– В каком смысле?

– Носится с этим котёнком, как с писанной торбой. Щелкунчиком назвала, – ответила Белла и посмотрела на меня сияющими глазами, – это ей просто кого-то любить и заботиться надо. Заняла у меня червонец до получки, накупила продуктов. Сегодня суп варила. И поёт всё время.

Я улыбнулся. Тот случай действительно изменил всё. Я вернулся из магазина (успел до закрытия и купил три бутылки молока). В комнате у Музы я застал весёлый переполох. Пока меня не было, она его выкупала. Вычесала. И даже синий бантик на шею повесила.

Мы пытались поить малыша молоком. Пипетки не было, так поили с помощью тряпочки. Вроде неплохо получалось. И, когда котёнок наелся и уснул, Муза вдруг тревожно сказала:

– Муля, а оставьте его пока мне? – и заглянула просительно в глаза.

Не успел я ещё ничего ответить, как она быстро-быстро затараторила:

– Он же ещё маленький, его кормить через пару часов опять нужно будет. Ночью вставать. А вам завтра на работу, Муля. Пусть у меня чуть подрастёт, а потом заберёте.

– Конечно! – обрадовался я, – вы меня прямо выручили, Муза. А то я, честно говоря, даже не знал, что с ним и делать.

Муза была настолько счастливая, что даже не отказалась от трёх бутылок молока.

А котёнок обрёл хозяйку (правда она ещё об этом не знала).

– Так что на неё сейчас любо-дорого посмотреть, – сказала Белла, затушила окурок и ушла.

А я остался на кухне, задумчиво глядя через окно на ночную улицу.

Если бы я раньше знал, что для Музы именно это «триггер», я бы давно ей котёнка или щенка подарил. Но одного котёнка мало. Сейчас у неё эмоции, забота, смысл жизни. А через месяц-второй он подрастёт, и его все соседи подкармливать будут. Или мышей ловить станет (кстати, я точно даже не знаю, с какого возраста коты ловят мышей). Ну, не важно. Я обещал Фаине Георгиевне, что для Музы и Беллы составлю «программы успеха». С Музой первый сдвиг уже есть. Но вся беда в том, что сдвиг этот временный. Следовательно, эффект нужно закрепить.

Я задумался. Чем можно заменить в сердце Музы котёнка? Найти ей мужика, как для Ложкиной? Очень сомневаюсь. Муза вся экзальтированная и одухотворённая, в её глазах образ мужчины, как мне кажется, это некая помесь Шаляпина и лорда Байрона. И на других мужчин она даже не посмотрит. Это я примерно так думаю, образ может быть совершенно другим. Но тут фишка в том, что так просто и не угадаешь, как надо.

А ещё же остаётся Белла.

Но слона нужно есть по кусочкам. Так что сначала разберёмся с Музой.

И, кажется, я придумал, как.

Как раз из моей комнаты начали расходиться товарищи соседки, оживлённо переговариваясь. Полина Харитоновна и Лиля зашли на кухню.

Здесь следует отметить, что на кухне под потолком были протянуты верёвки и, когда на улице заряжали дожди, соседи развешивали бельё на этих верёвках. Чаще всего – Лиля сушила так Колькины шмотки.

Вот и сейчас они зашли на кухню снять какие-то тряпки.

А я сказал, обращаясь к ним обеим, но больше к Лиле:

– Лиля, – сказал я, – мне завтра нужно по работе сходить в зоопарк. Можно я возьму Кольку с собой? И ему развлечение и мне не так скучно будет.

Лиля широко распахнула свои оленьи глаза и улыбнулась:

– Конечно, Муля! Он так обрадуется! Мы всё никак туда не дойдём.

– Вот, Лиля, – назидательно сказала Полина Харитоновна, – Муля – культурный человек. В зоопарк ходит. А вы с Григорием там никогда и не были даже.

– А вы? – спросил я, но Полина Харитоновна быстро перевела разговор на другую тему.

На следующий день, я сказал Козляткину, что иду в театр Глориозова (и я, кстати, собирался туда заглянуть), а сам зашел домой за Колькой.

Тот уже ждал, одетый в новенький костюмчик и парадное пальтишко. Ботиночки были у него лакированные.

– А попроще у него ничего нету? – спросил я.

– Но вы же в зоопарк идёте, – всплеснула руками Полина Харитоновна.

– А если он испачкается? – забеспокоился я.

– Ничего страшного, постираем.

Успокоившись, я захватил пару кусков хлеба (сунул их прямо в карман), прихватил Кольку и отправился в зоопарк.

– Дядя Муля, а мы в зоопарк идём? – спросил Колька. – Мне бабка Полька сказала.

– Да, – ответил я.

– А зачем мы туда идём? – спросил Колька, сгорая от любопытства.

– Ты крокодила видел? – задал вопрос я и Колька взвизгнул от восторга.

– А макаку с красной какой?

– Неа! – Колька был счастлив.

– Слона?

– Нет.

– А ты знаешь, как выглядит енот-полоскун?

Колька не знал. И сейчас он был самым счастливым человеком на этой планете, предвкушая увидеть макаку и енота-полоскуна.

В моё время московский зоопарк был одним из любимейших мест досуга для жителей и гостей столицы. Туда вливались немалые бюджетные деньги. Сейчас же финансирования явно не хватало и большую часть зоопарка содержали, можно сказать, на голом энтузиазме.

Но Колька всё равно ахнул от восторга.

Я не планировал провести здесь всё время, но немного мы с ним побродили. Посмотрели на слонов, на крокодилов, полюбовались оленями.

Прошли сквозь всю орнитосекцию. Колька обхохатывался с грифов. Почему-то их внешний вид его рассмешил.

Я не просто так решил прошвырнуться по зоопарку.

Моей целью была «Площадка молодняка». И когда мы туда дошли, восторгу Кольки не было предела.

К моему счастью мы попали как раз на выпойку оленят и козлят. Участие в этом интереснейшем процессе принимали пионеры со Станции юннатов. Я попросил разрешения, чтобы Колька тоже поучаствовал. И ему доверили выпаивать зебрёнка.

– Дядя Муля! – захлёбывался восторгом Колька, – ты видел? Видел? Он такой полосатый, а грива у него торчком точит! И он такой глупый ещё. А потом он так губками взял бутылочку с молочком и все выпил! Так смешно. Мы с ним теперь друзья и его зовут Ярик. Мне та тётя в синем халате сказала.

Всю дорогу я выслушивал восторги Кольки, который был на взводе и рассказывал одно и то же по кругу.

Я раз был, что ребёнок развлёкся и приобщился к природе. Но мой дьявольский план заключался совсем не в этом.

Дома я сдал совершенно счастливого Кольку на руки бабушке и отправился в театр к Глориозову. Следовало уточнить пару пунктов по смете. Это – официальная версия.

А на самом деле нужно было выяснить, не разругались ли они с Фаиной Георгиевной.

К моему несказанному удивлению, Глориозов заявил:

– Фаина Георгиевна будет играть Зою Окоёмову.

– Как так? – удивился я, – по пьесе героине ещё и тридцати нету, а Фаина Георгиевна…

– А вот пусть как хочет, так и играет, – злорадно хохотнул Глориозов. – мы её, конечно нагримируем, приоденем. И пусть играет, чтобы у зрителей даже сомнений не было, что Зоя молоденькая. А то ишь, прим она наших критикует.

– Но это же…

– Иммануил Модестович, – иронично сказал коварный Глориозов, – вот мы и посмотрим на великий талант Раневской. А не получится, если облажается, значит, мы с Фаиной Георгиевной расстанемся, а Зою будет играть Леонтина Садовская.

– А Сосипатру Семёновну?

– Да хоть тот же Печкин! – воскликнул скотина Глориозов, потирая радостно руки.

Вот всегда знал, что этим театральным работникам доверять вообще нельзя. Ловко же он обвёл меня вокруг пальца.

Я вернулся обратно домой в подавленном настроении. Мой безукоризненно жульнический план по внедрению Фаины Георгиевны в театр Глориозова взамен на финансирование ремонта, потерпел крах. Фиаско. Провал. Крушение.

Остро захотелось срочно уехать в Цюрих.

Когда уже там документы они оформлять?

Я вышел на кухню перекурить и всё обдумать. И туда сразу же заглянула Полина Харитоновна (у меня создалось впечатление, что она сидела в засаде и поджидала меня).

– Муля, – сказала она и в её голосе была только озабоченность и тревога, – вы испортили нам ребёнка.

– Что? – я аж закашлялся от сигаретного дыма.

– Коленька весь вечер только про зоопарк и говорит. И как он оленёнка выпаивал.

– Зебрёнка, – машинально поправил я.

– Да хоть суслика! – возмутилась Полина Харитоновна, – он весь вечер об этом только и говорил. мы его с Лилей еле-еле уложили спать. Я не представляю, что завтра будет!

– А что будет? – спросил я, наперёд зная ответ.

– А то, Муля. Что он будет всё время хотеть в зоопарк, к этому гадскому оленёнку!

– Зебрёнку, – опять поправил я.

– А как Лиля его туда водить будет? Она же до вечера на работе. И часто по вечерам тоже. А Григорий на заводе, и оттуда его не отпустят. А я скоро уеду домой. И что теперь делать?

– Это не проблема, – сказал я, – вон Муза сейчас дома сидит. Поговорите с нею, ей всё равно делать нечего. Пусть походит в зоопарк вместе с Колькой.

– Да зачем ей это? – удивилась Полина Харитоновна. – она не согласится.

– А вы сперва поговорите, – подсказал я, – попросите. А она согласится, вот увидите. А если не согласится, то тогда я с нею поговорю.

– Ну хорошо, – кивнула Полина Харитоновна и пошла уговаривать Музу.

А я внутренне возликовал. Мой план «успешного успеха» потихоньку начинает внедрятся.

Только Полина Харитоновна ушла, как на кухне появилась Фаина Георгиевна.

– Муля! – воскликнула она. Как мне показалось хвастливым тоном, – Мне Глориозов роль Зои Окоёмовой дал! Представляешь, главная женская роль!

Она была очень довольна.

А вот я – нет.

– Фаина Георгиевна, – устало сказал я, – зачем вы на это согласились?

– Как зачем? – возмутилась она, – теперь я покажу им всем, как надо играть!

– Фаина Георгиевна, а если у вас не получится? – тихо сказал я.

– Почему это у меня не получится? – рассердилась она. – вот уж не думала, что ты, Муля, меня настолько бездарной считаешь!

– Фаина Георгиевна, здесь дело не в таланте, – сказал я, но она меня даже не захотела слушать, наоборот, закидала упрёками.

Я даже не выдержал и рявкнул:

– Глориозов меня обвёл вокруг пальца!

– В каком смысле? – нахмурилась она, закуривая сигарету.

– Он настолько не хотел вас брать в театр, что уговорить его удалось только взамен большого финансирования. Но и здесь он меня обыграл, как в шахматной партии – спровоцировал вас и подсунул роль, на которой вы стопроцентно срежетесь. А потом он с лёгкостью откажется от вашего дальнейшего участия в жизни театра. Ещё и на всю театральную Москву ославит. И финансирование возвращать не надо. Ловок, гад!

– О чём ты говоришь, Муля! – Фаина Георгиевна сердилась всё больше и больше, – как это я не сыграю Зою Окоёмову? Да я любую роль могу сыграть!

– Фаина Георгиевна! – вскричал я, – да причём здесь ваш талант?! Зоё Окаёмовой нет ещё и тридцати лет. А вам сколько?

Злая Фуфа вспыхнула.

Она поняла всю подлую задумку Глориозова.

А я безжалостно продолжил:

– Как бы тщательно вас не нагримировали, всё равно будет видно, что вам не тридцать лет. И как бы вы не старались, но это уже будет недостоверно!

Фаина Георгиевна молчала.

– Он небось на роль пожилой Аполлинарии Антоновны, тёти Зои, кого-то помоложе взял? Чтобы подчеркнуть ваш возраст?!

Фаина Георгиевна медленно кивнула и прошипела:

– Вот гад, Глориозов. Гад и говнюк!

– Согласен, – вздохнул я, – но дело сделано. И я уверен на сто процентов, что гримёру будет дан приказ нагримировать вас так, чтобы все сразу поняли, что вам совсем не тридцать. И даже не сорок.

– Я буду сама гримироваться, – решительно сказала Фаина Георгиевна.

– А как же пластика? – покачал головой я, – женщина в тридцать и за пятьдесят двигается по-разному. И что теперь делать?

– Муля, не нервируй меня! – Вдруг хихикнула Злая Фуфа и добавила. – Кажется, я придумала, как отомстить Глориозову!