Мой любимый Небожитель (СИ)

Глава 11. Он не может быть небожителем!!!

Арраэх лежал в ворохе пыли посреди узкого заброшенного помещения и едва мог дышать. Волны боли накатывали на него нестерпимо, а горло саднило от грязного запыленного воздуха.

Шкура, которой он до сего момента прикрывался, осталась внизу, а его занесло телепортацией в некое подобие чердака, сплошь увешанное многолетней паутиной.

В лачуге слышались голоса — мужские и женский. Причем, дикарка периодически возмущалась, торопя наглых посетителей поскорее закончить обыск.

Правитель едва сдерживался от жгучего желания чихнуть, хотя в носу уже давно свербело.

Наконец, он не выдержал.

На его счастье, солдаты как раз покинули помещение, после чего сразу же послышалось зычное ржание лошадей.

Арраэх замер, прислушиваясь, а потом устало расслабил шею и прикрыл глаза. Лежать голышом на шершавом дощатом полу было неудобно и даже болезненно, но он пытался отрешиться от ощущений.

Несмотря на то, что ему стало легче, Арраэх по-прежнему чувствовал себя червём, закопанным в грязную нору. Столько унижений, как за эти несколько дней, он не переживал еще ни разу за всю свою очень долгую жизнь.

Дикари вызывали в нём отвращение, да и вся эта планета, несмотря на свою приятную глазу природу, казалась омерзительной тюрьмой, чем, в сути своей, и была…

Гулкий топот ног рядом заставил Арраэха вздрогнуть. Он попытался сесть, ощущая сильное головокружение, но у него ничего не вышло. Сил не было. Боль всё еще накатывала, но уже не настолько сильно, и её можно было терпеть.

Илва появилась в этом узком чердачном помещении уже через несколько мгновений. Когда она склонилась над Арраэхом, он смог разглядеть только хмуро сведенные брови, после чего необычайно крепкие руки подхватили его и заставили подняться на ноги.

— Нашёлся, негодник… — процедила дикарка, заставляя Арраэха почувствовать жгучее раздражение. Он что, домашний питомец? Или ребенок, сбежавший из-под опеки?

— Глупый непослушный раб… — продолжала бормотать аборигенка, взваливая его руку себе на плечи и пытаясь подвести пленника к дыре в полу.

Последнее её слово заставило правителя замереть и воспротивиться. Девушка нахмурилась ещё больше и с укоризной посмотрела на него.

— Чего встал? Думал сбежать от меня? По закону ты принадлежишь мне!!!

Правитель, несмотря на боль и слабость, а также унизительное положение, при котором он буквально висел на этой дикарке, гордо вздернул подбородок и с ужасным акцентом процедил:

— Я… никому не принадлежу! Я не твой раб!!!

Аборигенка, похоже, поразилась нескладности его речи, потому что изумленно открыла рот:

— Так ты не местный? — выдохнула она. — Откуда же ты?

Арраэх усмехнулся.

— Очень… очень издалека! Тебе и не снилось...

Илва хмуро смотрела на бледного, почти зеленого раба, едва имеющего силы сидеть на шкурах.

Его — голого, хилого и едва шевелящего языком — пришлось тащить с чердака по старой деревянной лестнице. И как он вообще смог туда забраться в таком-то состоянии???

В том, что он собирался просто спрятаться от неё, а потом сбежать, она не сомневалась. В груди запек огонь бунта против такого расклада, и для Илвы вопрос обладания этим парнем стал буквально принципиальным.

Нет! Не отпустит! Ни за что!!!

Так яростно её сердце ещё никогда не кипело…

Но сюрпризом было то, что раб оказался не местным. Его речь была нескладной, и было слышно, что он с трудом подбирает слова.

Откуда же он?

— Как называется твоя родина? — пытливо спросила девушка, присаживаясь рядом на пол и протягивая ему деревянную миску с горячей похлёбкой. Вместо ответа парень странно воззрился на еду, но потом его нос так красноречиво сморщился, что Илва почувствовала раздражение.

«Точно из аристократов!» — подумала она раздосадовано, а сама схватила раба за руку и жёстко дернула, едва не опрокинув его прямо на себя.

— Ты будешь это есть, или я накажу тебя!!!

Большие глаза парня шокировано расширились, и несколько отблесков от очага осветило их радужку.

Илва замерла, ощутив вдруг себя так, будто её окунули в ледяной ручей: глаза раба казались наполненными кристально чистой водой — светлыми, лучистыми, нечеловеческими…

Она уже однажды смотрелась в подобные глаза. Глаза Небожителя…

Илва с трепетом отпустила руку раба и отшатнулась от него, смотря на парня в ужасе.

Он же… он же… нет, он не может быть одним из НИХ!!! Они — боги! Великие, могущественные, прекрасные… А он — такой слабый, даже никчёмный! Болезненный и странный…

— Кто ты? — прошептала Илва, не справившись с голосом.

— Меня… зовут… Арраэх! — проговорил парень с королевским достоинством. — Я — правитель зоннёнов!

Девушка несколько раз растерянно похлопала ресницами, пытаясь вспомнить название подобного народа, но потом осознала, что о таком просто не слышала.

— Э-э-э… эта страна на юге? — осторожно поинтересовалась она, пытаясь успокоить себя мыслью, что ее раб просто из этих, рыжих… но никак не небожитель.

Парень снова скривился — высокомерно так, даже презрительно.

— Моя… родина… вообще не здесь… — проговорил он, с трудом выговаривая шипящие звуки муаррийской речи. — Она… очень… далеко…

«Значит, еще южнее!» — подумала Илва и заставила себя успокоиться.

Нет, небожителем он быть не может — это однозначно!

Но глаза…

Ей безумно захотелось посмотреть на них при свете дня!

— Ешь, — буркнула она, вновь протягивая тарелку. — Твое происхождение не отменяет того, что ты принадлежишь мне!

Парень насупился, блеснув этими самыми глазами из-под темных бровей, которые уже начали отрастать, но тарелку в руки взял.

Илва отметила, как изящны его пальцы. Не такие толстые и уродливые, как у Дзо и ему подобных, а откровенно красивые. Такими приятно было любоваться…

Девушка почувствовала дрожь возбуждения и неожиданно смутилась. А потом смутилась из-за того, что смутилась, потому что подобное состояние ей было совершенно не свойственно.

Опустила глаза, поражаясь самой себе.

Это что вообще происходит-то, а?

Парень начал усердно хлебать похлёбку, словно хотел поскорее с ней покончить, и по гримасе отвращения на его лице Илва поняла, что это именно так.

— Неженка! — буркнула девушка с откровенным раздражением, на что раб отреагировал весьма неожиданно: перестал есть, посмотрел на нее, как на презренную моль, приподнял вверх свою отросшую изящную бровь и дерзко произнес:

— Дикарка!

Илва поперхнулась и начала кашлять…