Москва-1980

Сюжет 19. Ка-та-стро-фа!

г

Как не нужно проводить свадьбу

— И не думайте! — Галина Леонидовна Брежнева была категорична, — Никаких кабаков и Екатерининских дворцов в Ленинграде с битьём старинных сервизов! Всех этих абсолютно дурацких похищений и выкупов невесты! Дебильных конкурсов с чьими-то яйцами! Незнакомых пьяных рож и их слюнявых поцелуев! Драк не по злобе! «Ямщика» хором! Гонок по ночной Москве с пальбой в воздух из табельного оружия! Истерических воплей «Горько!»! Цыган из ресторана гостиницы «Советская»! Медведей! VIP-гостей и даже… Мусика Магомаева с его «Свадьбой», хотя я его и очень люблю. Ох-х, насмотрелась я всего этого ребята. С утра одна горечь похмелья и расстройство за бесцельно прожитые дни и выброшенные деньги!

В Прагу!

— Бр-р-р, — содрогнулись мы с Татьяной от такого талантливого живописания свадебной вакханалии.

А она сильно изменилась… Алкоголическая одутловатость давно сошла, черты лица заострились, а кожа разгладилась. Или её разгладили специалисты сеансами лечебного массажа и ароматными банями, неважно. На изменившемся в лучшую сторону породистом лице отыскались большие красивые глаза. Похудела…

И сейчас перед нами с Татьяной сидела в кресле с чашечкой кофе очень даже интересная дама. Ухоженная. Элегантная. Модно, но по возрасту одетая. В дорогом деловом брючном костюме от Fabiana Filippi в мелкую клетку. Стильные туфли-лодочки Vagabond на невысоком каблуке. Скромные бриллиантики сияли в ушах и на цепочке. Самое обыкновенное обручальное кольцо на правой руке. Там же на запястье — небольшие золотые Rolex Lady Datejust. Часы по статусу, прямо-таки для женщин-министров. Неяркий, но очень качественный французский маникюрный лак. Причёска от мастеров «Чародейки» на Калининском. Лёгкий макияж. Бросила курить и сейчас от неё пахло не закисшей пепельницей как раньше, а дорогими французскими духами, знаменитыми Chanel №5.

Вот заехала к нам домой, поговорить насчёт организации нашего свадебного праздненства, просили же её через отца:

— За те деньги, мои дорогие, что вы выбросите на эту совершенно ненужную вам пьянку, можете полгода спокойно путешествовать по всему миру или месяц прожить в президентском люксе отеля в любой стране, сами для себя устроив настоящий праздник любви и яркие воспоминания на всю жизнь.

Галина Леонидовна поменяла пустую чашку на полную. Мы уже про это знали и подсуетились, на столике стояла, ждала. Сильные канцерогены — алкоголь и никотин, из её жизни ушли, пришёл кофе. Так часто бывает с бывшими алкоголиками! Не страшно, кофе у нас с запасом.

— Полгода конечно у вас нет, дела не ждут. Но на две недели страна вас отпускает, уже решили, — Галина Леонидовна улыбнулась и протянула мне прозрачную папку:

— Вот вам ребята, небольшой свадебный подарок от нашей семьи. В смысле от нас с Юрой (её муж генерал-лейтенант Юрий Михайлович Чурбанов) и родителей — папы Леонида Ильича и мамы Виктории Петровны. Кроме двухнедельной путёвки в Чехословакию, там ещё находятся ваши билеты на дневной поезд «Прага-Экспресс» с Белорусского вокзала. Туда-обратно, вагон СВ. С деньгами думаю Антон сам разберётся.

Я молча кивнул, разберусь.

Галина Леонидовна поставила вторую пустую кофейную чашку на столик и коротко нас проинструктировала:

— В «Грибоедовском». В субботу. В 13−00, я договорилась, распишем вас, поздравим, пригубим шампанское и всё, сразу дуйте на вокзал. И две недели будьте счастливы только друг с другом. Прага она такая, загадочная, мистическая и очень-очень красивая, я знаю. В общем вам там понравится, я уверена. А чешские товарищи всё для этого сделают, они уже пообещали папе. А сейчас ребята простите, служба! Завтра с утра в ГКЗ большое совещание по сельскому хозяйству, нам с папой нужно ещё к нему подготовится.

— Спа-си-бо! — сказали мы хором. Потренировались конечно заранее.

Это да, подготовиться к завтрашнему совещанию обоим Брежневым нужно было получше. Мои змейки на местах уже взяли под защиту от грызунов большинство элеваторов и зернохранилищ СССР. И это мгновенно потянуло за собой необходимость экспорта излишков зерна, которых в СССР со времён «Поднятой Целины» Шолохова не было. В смысле излишков. Который год страна закупала зерно за границей. За валюту естественно.

Почему СССР, несмотря на мощь своего сельского хозяйства, был вынужден ежегодно импортировать зерно? Оно ведь покупалось за золото и на это приходилось тратить до пятнадцати процентов всех золотовалютных запасов страны.

Во-первых, зерно тратилось не на людей, а на животных. Так государство пыталось увеличить поголовье скота, чтобы произвести побольше молока и мяса.

Во-вторых, это провал реформ Никиты Хрущева, который провел две масштабные кампании по освоению богатых целинных земель Казахстана и Сибири и внедрению в народное хозяйство кукурузы. На это было потрачено двадцать процентов всех вложений страны в сельское хозяйство. Однако холодный климат не дал кукурузе шансов.

Не оправдались надежды и на увеличение пахотных площадей за счет целины. Первый урожай действительно был высок. Однако распашка целинных земель тут же привела к нарушению экологического равновесия и эрозии почв. В результате урожайность зерновых упала на шестьдесят пять процентов!

И в-третьих, порча зерна мышами, насекомыми и как следствие огромные потери в зернохранилищах и элеваторах — до десяти процентов. Это о-очень много!

И к экспорту зерна ничего ещё не было готово. Куда везти, когда, сколько, за сколько, на чём и т.д. Вот Брежневы с министрами и ГКЗ завтра и будут разруливать сложившуюся ситуацию. Неплохую в основе.

Про венчание

— А венчаться? — в лоб спросила меня Татьяна, когда Галина Леонидовна уже ушла.

Она со всем согласна и даже благодарна дочери Брежнева за такой подход к собственной свадьбе в части её празднования. Свадебное путешествие в Прагу, это же так романтично и спокойно. Ибо ранний токсикоз нет-нет, да уже и протягивал к её горлу свои шершавые лапки. Никуда не денешься, физиология беременности. Но венчаться же⁈ В Елоховке! Она всегда мечтала.

И не мудрено! Богоявленский кафедральный собор в Елохове — один из красивейших православных храмов Москвы. При СССР его не закрывали, ибо, он был патриаршим. В его приходе родился юродивый Василий Блаженный, а поэт Александр Пушкин был крещен.

— Э-э-э, Танечка, да у нас и времени на венчание не будет, — в который уже раз я обманывал Татьяну «во спасение», — Да и не к спеху. Давай из Праги приедем и этот вопрос обсудим?

Хитрый и опытный я знал точно, что если не сейчас, то и не сразу по приезду, просто не до этого будет, да и праздничное настроение уйдёт. И ещё. Ну вот как ей объяснить? Что перед венчанием нужно поститься и причащаться. А это уже исповедь. Искренняя и горячая. Иначе не считается!

Как-то в той жизни я наблюдал такую картину. Перед воскресной утренней службой с причастием в притворе Храма второй приходской священник по-быстрому принимал исповедь у прихожан. Батюшка — благостный, тучный, полусонный. А вдруг вспомнившие про исповедь перед причастием прихожане — шустрые. Да хорошо хоть вообще пришли на службу, не проспали. Очередь шла быстро:

— Отпускаю! Молись Божьей Матери, дочь моя, и больше не греши.

Свободна. Следующая! Следующая!

И вдруг…

Молодая женщина видимо уже на девятом месяце беременности. Подошла её очередь. И с кроткой светлой улыбкой первохристианской праведницы на челе она достала из сумочки общую тетрадь 96 листов за 48 копеек. А в той тетради от корки до корки аккуратным почерком отличницы-десятиклассницы все её грехи прописаны. Ей самой. Для памяти. Так можно. Уж не знаю какие и за какой период. И подошла она с этой тетрадью к батюшке. А тот сразу всё поняв аж проснулся.

— Дочь моя, — обратился к женщине встревоженный таким раскладом батюшка, — Тут у тебя на несколько часов чтения. Может я того, сразу все их тебе отпущу скопом? Какие уж там особенные у тебя грехи-то?

— Нет, батюшка, — твёрдо заявила прихожанка, — Мне ребёнка рожать скоро. А вдруг помру? Поэтому вот, хочу по настоящему!

Вздохнул батюшка, да и накрыл её голову над иконой Божьей Матери своей епатрахилью. Давай начинай уже читать, дочь моя многогрешная, чего телишься⁈

Много в тот день прихожан непричащёнными осталось, без исповеди-то нельзя. А потому что исповедоваться лучше заранее, не торопясь, на вечерней службе, а не проскакивать мышкой с утра с совсем уж немощными, когда уже и служба началась.

И я могу себе представить любого православного батюшку, когда я просто расскажу ему про себя хотя бы частично. Ну не ему конечно, а Богу. А Бог про меня итак всё знает и пока особых претензий ко мне не имеет, иначе я бы знал. Так что пока воздержусь от я исповеди и соответственно таинства венчания по православному канону. Ибо сказано Дьяволу Иисусом Христом в иудейской пустыне, когда он там постился 40 дней после иоаннова крещения на реке Иордан:

«Не искушай Господа Бога твоего!»

— Ладно, — сказала Татьяна, — Действительно это не к спеху, не будем Бога искушать и сами искушаться всуе, на бегу венчаться. Потом подготовимся и нормально повенчаемся, хорошо?

В точку попала! В той жизни мы с ней повенчались, когда нам уже было под 60 лет. Помню батюшка тогда поворчал:

— Вы что, граждане пенсионеры, ненормальные, под венец в таком возрасте идёте? Это молодежь лишние присушки друг другу строит, приходится разъяснять, что не присушка это, что потом не развенчать, если что. А вы-то всей своей жизнью уже доказали, детей вырастили.

Но повенчал. Всё было торжественно и красиво! Ну а как ещё любимой супруге, с которой прожил в законном браке душа в душу больше сорока лет, сказать о своей к ней любви? А вот так! Веди бабушку под венец, сама всё поймёт!

Поздний звонок

Мы были дома. На часах 23:30. Время уже позднее и Татьяна готовилась ко сну. Она беременна на последнем сроке и режим сна в отличие от меня старалась соблюдать.

И вдруг…

Телефон на тумбочке в спальне как-то странно подпрыгнул, завис в воздухе, неестественно изогнулся и заикаясь всё же выдал положенный ему «дзынь-дзынь».

— Алло, квартира Архиповых, вас слушают, — нисколько не удивляясь такому необычному поведению аппарата сказала в трубку Татьяна и тут же… встревожено передала её мне, зажимая микрофон ладошкой, — Тебя! Говорит, продавец из «Галантереи», который мне пуговицы продал.

Всё ясно! Это Артюр… Великий демон Артюр Дьяболос, руководитель Догляда Тёмных Инших Москвы. Когда я только появился в городе, он здорово мне пакостил. Так, подловил Татьяну в облике продавца магазина «Галантерея» на Красной Пресне и всучил ей на вид замечательные пуговицы. Только забыл её предупредить, что счастливый обладатель пальто с такими чудо-пуговицами, мало того, что будет постоянно находится под его полным контролем, а ещё и когда-никогда по его команде спляшет «Камаринского» или подобное…

В общем Артюр тогда так достал меня своим липким вниманием… что я устроил Тёмным небольшую гекатомбу. Для знакомства так сказать. А самого Артюра я поймал и навечно определил в свои рабы. Всё по-честному, поза «Пал Ниц», моя нога на груди поверженного врага, клятва раба и всё такое. Правда потом отпустил, зачем мне такой раб?

Ладно, дело прошлое… Я улыбнулся жене, мол всё в порядке, не волнуйся родная, всё под контролем.

«И что же этому картавому от меня понадобилось, что до утра не подождал со звонком? Определённо что-то важное»

Я плохо слышу мысли собеседника по телефону. Тонкий медный провод, хотя и пропускает психоволны, но здорово их искажает. Так, слышу общую направленность мыслей говорящего, но конкретные слова разобрать не могу не всегда.

Артюр явно был напряжён и этого даже не скрывал.

— Алло, Антон, пгивет, это Агтюг!

— Алло! Слушаю тебя, о великий демон, — пропел я в трубку шутливым тоном, — Тёмные Иншие Москвы наконец-то просветлели или Светлые потемнели? До такой степени, что решили прекратить попусту гоняться друг за другом и заняться серьёзными делами⁈ Их есть у меня, ты по адресу! И это правильная тема для ночных звонков мне. Говори!

Однако Артюр не поддержал мой шутливый тон:

— Антон! Когоче… Тебе забили стгелку! Вот пегедаю. Вынужден пегедать. Не могу не пегедать. Они сильнее меня… значительно сильнее. А мы, демоны, только силу и пгизнаём, ты же знаешь.

Хм-м, «забили стрелку»⁈ Но это же терминология «братвы» начала 90-х… А сейчас на дворе 1980-й год. Не сходилось. А значит… Вот я лошарик на воздушном шарике! Да как же я раньше-то не догадался⁈

— Артюр, давай по порядку! Кто мне стрелку забил?

— Наши стагшие. Судии Тгибунала Ивица, когда мы с Го-Баяном сегодня пго наши с тобой договогённости в Сандунах им гассказали.

Ага, уже теплее. Го-Баян Донгсарович Цотон — это руководитель Догляда Светлых Инших Москвы. Они с Артюром друзья, хотя и зеркальные оппоненты. Я их обоих недавно пригласил в Сандуны. Там, как жест доброй воли, торжественно отпустил Артюра из своих вечных рабов, произнеся соответствующее заклинание… Попарились, поели, попили пивка и я предложил им договориться — они не трогают меня, а я их. Нормально на это забились, верифицировали договорённость у Изначальных Сил и разошлись. И вот на тебе…

— Когда и где они хотят встречаться?

— 4-го октябгя, в субботу, в обед. Сказали сами тебя найдут. Тему не знаю, мне не сказали, но они очень газдгажены. Никогда я их такими газдгажёнными не видел.

Это ещё что за беспредел⁈ Я же не поднадзорный Трибунала! Мне он вообще-то по фиг. Тем более, что Изначальные Силы скрепили наш уговор с Доглядами тогда в Сандунах.

Ну и получите для осознания своей неправоты:

— Нет такой возможности. Так им, этим Судиям своим и передай, раз уж взялся всем всё передавать. Не могу! Свадьба у меня в этот день. И уже ничего не буду отменять, близких обижу. В этот день на своей Татьяне жениться буду! Ты её знаешь… пуговицы для меня ты ей подсунул в «Галантерее» на Красной Пресне. В общем я твоим Судиям, или кто они у тебя там, стрелку перезабиваю! Через пару недель, как уже буду в Москве, наберу, уточнимся. Всё!

— За те пуговицы я уже огрёб, — угрюмо констатировал Великий демон, — Понял. Не можешь. Ты женишься 4-го. Поздравляю!

И вдруг…

Всегда плохая московская телефонная связь на некоторое время стала хорошей и с абсолютной слышимостью, и сразу в наушнике трубки мне стали слышны и мысли демона в словах. И они вполне искренни и соответствовали произнесённому им голосом:

— Ты эта, Антон! Не гогячись, да? Я бы точно не гогячился. Это тебе не бедного демона Агтюга гонять по улице Гогького. Это, Антон, Судии Тгибунала! Пготив них не существует пгиёмов. Даже лом не поможет. И Го-Баян Донгсагович, он сейчас гядом, тоже так считает.

Касургис — Бойхем — Prah — Pražení — Praha.

Прага, октябрь 1680 года.

Я вздрогнул и открыл глаза. Под окном на улице скандалили. Кто-то видимо важный, орал:

— М-мэр-р-рзавец! Ты слижешь эту грязь языком!

«С добрым утром, злата Прага, цель и место нашего свадебного путешествия! А такая тихая вчера казалась улочка… Мы с Татьяной даже окна на ночь не стали закрывать» — подумал я и опять закрыл глаза.

— Ма-а-алчать! Клянусь спиной святого Вацлава Пржемысловича, ты выведешь меня из себя!

Другой голос, грубый и хриплый, бубнил, что на этой улице надобно глядеть под ноги:

— Под утро дождичек прошел, а мостили ее сами знаете когда, блародный панэ…

— Он мне еще указывает, куда смотреть!

— Вы меня лучше отпустите, блародный панэ, не держите за рубаху…

— Он мне еще указывает!

Послышался звонкий шлепок. Видимо, это уже вторая пощечина — первая меня разбудила.

— Вы меня лучше не бейте, блародный панэ… — бубнили внизу.

«Где-то я этот текст уже слышал… или читал, — подумал я и окончательно проснулся, — Да, вспомнил… АБС… „Трудно быть Богом!“ Арканар, Дон Румата, один в один. Ну почти»

По выработанной годами привычке мгновенно включился в действительность, проверил магический змеиный свисточек на шее, подарок магини принцессы-кобры Шуи Сисс… и тут же сдулся, как воздушный шарик. Моя шея была обмотана какой-то пушистой меховой лентой. А магического свисточка не было… или он был скрыт под этой лентой. Попытался ленту снять… но ничего не получилось! Она намертво въелась в кожу и при её рывках, мне показалось, что я сейчас сам себе оторву голову.

Татьяна!!! Где Татьяна⁈ На кровати рядом со мною её не было! Да та ли это, вообще, кровать⁈ Вместо роскошного ложа для новобрачных королевского номера исторического отеля «Pod Věží», что рядом с Карловым мостом, пожалуй, лучшего в ЧССР в 1980 году, на тихой пражской улочке, окружённой историческими достопримечательностями… я сейчас лежал на грубо сколоченной из кривоватых досок лежанке. Вонючий волосяной тюфяк в головах с весело шевелящейся на нём живностью (Блохи, вши, гниды? Значит, вот так они выглядят… Никогда не видел!), грязноватая льняная простынь с прорехами. Вот и вся моя постель.

Я вскочил с лежанки и оглянулся. Узкая комната-пенал с плохо оштукатуренными глиняным раствором (глина/песок) стенами и покатым занозистым полом. В некрашеную дверь вбито три кованых гвоздя. Это вешалка? На ней висели какие-то тряпки. Это моя одежда? Похоже. А другой всё равно не было. Я поморщился, но оделся в эти грязные лохмотья.

Колченогий табурет. Небольшая глиняная ваза — это, видимо, ночной горшок для испражнений. Открытое настежь оконце, тоже кривоватое. Вот и весь интерьер. Городская гостиница? Похоже на номер для бедных на втором этаже гостиницы «У дядюшки Бло» в городе без названия в Красной Окуме.

На полу, рядом с лежанкой валялись…

1. Портал — завернутая в чистую белую тряпочку медная скоба, бывшая когда-то неснимаемым браслетом с буквой М посередине — маг, и одноразовая зажигалка Lotus для точечного нагрева буквы М. Всё сунул в карман грязноватых штанов, может быть потом испытаю портал в здешней реальности.

2. Мой скорострельный пистолет Glok в оперативной подмышечной кобуре и две полные обоймы к нему, в запас. Надел кобуру на себя, не в руках же её таскать.

3. Две довольно тяжёлые золотые монеты старинной русской чеканки. Неплохой подарочек… Тоже сунул их в карман.

Всё было ясно! Мой магический пространственный карман прекратил своё существование и всё его содержимое, попросту, вывалилось, куда пришлось. Портал и пистолет, да, я помнил, в нём и хранились. А вот золотые монеты… Видимо, они случайно вылетели из банки с золотом, когда я перегружал их на длительное хранение в кладовочку к своему другу Великому демону Адольфу Систелю. Другого объяснения их происхождения здесь у меня не было.

Я подошёл к окну и прислушался к ругани. Утро солнечное, яркое! Орущий на простолюдина благородный панэ так и орал внизу. И он, на минуточку, был с двумя двуручными мечами на богатой перевязи. Ох, не зарубил бы он мужика этими мечами. Вокруг них уже собралась небольшая толпа охочих до бесплатных развлечений. Убогие дома-фахверки. Визжали и свистели мальчишки, кидаясь грязью.

Посредине улицы была неглубокая сточная канава. По ней плыли фекальные стоки. Хоть какое-то подобие канализации. На других улицах и такого не было, жители в прямом смысле «ходили под себя». Кучи мусора. Крысы. Мухи. Вонь и миазмы. Но на это никто не обращал внимания. По булыжникам мостовой стучал огромными колёсами воз с глиняными горшками, впряжённый в двойку лошадей. А за ним, на улицу медленно входили…

— О, Боже, кто это⁈

… люди в масках с птичьими клювами, в чёрных плащах, в шляпах с широкими полями, под которыми у них капюшоны с пелеринами — от блох. В кожаных штанах, перчатках и с тростями. Это три «Чумных доктора». За ними на своих огромных телегах двигались «мортусы». У докторов на телегах стояли жаровни, а в руках — раскаленные докрасна кочерёги для «лечения» — прижигания чумных бубонов. Естественно, без анастезии. Смертность от такого лечения — 100%. Я читал об этом.

Миг и улочка была пуста и тиха. Ни мальчишек, ни взрослых, никого. «Чумные доктора» начали прочёсывать дома. Им для этого не нужны были разрешения. Чума в Праге!

Я присел на колченогий табурет (к лежанке даже не подходил!) и задумался.

Ну что, любезный Антон Максимович Архипов… Опять Средневековье! Магическое? Пока не знаю, магии-то у меня больше не было, я её не чувствовал. Никакой, ни человеческой, ни змеиной. И опять я был в «одних трусах», правда, постарше, чем в прошлый раз, в своём теле и с пистолетом, а-ха-ха! И опять все те же вопросы:

— Где я?

— Да вроде бы, в Праге.

— А какой сейчас год?

— Если в городе чума, то это 1680-й. Хм-м! Ровно на 300 лет назад улетел.

— Кто я здесь?

— А никто, судя по одежде и номеру в городской гостинице.

— Что со мною случилось?

— Переместили меня сюда, конечно, помогли… И ведь сам виноват. Прозевал, расслабился вдали от дома. Даже «Зубы Василиска» на ночь вокруг своего номера в отеле не выставил. Судии Трибунала Доглядов Инших? Похоже они. Пушистая меховая лента на моей шее, вспомнил — это их «Кот Шрёдингера», мощный артефакт для конвоя преступников — Инших.

Я читал про этого «кота»! Он напрочь вырубал любую Магию. А кто дёргался, тому голову отрывал. Кстати, писали, что он существовал в единственном экземпляре. Значит, Магия и здесь была, а значит с ней я ещё встречусь! Уже, можно, сказать, встретился. И это очень сильная Магия, если пользующиеся ей Судии Трибунала Доглядов Инших в 1980 году знали про «забивание стрел» через 10 лет. И я уже примерно понял, как такое могло быть. Значит Судии Трибунала ещё придут ко мне, вопрос времени.

— Боюсь ли я чумы?

— Не боюсь, маги не болели. А от того, что мне «выключили» мою Магию, я магом быть не перестал. Или перестал?

— И что же мне делать? Как вернуться в 1980 год к беременной жене Татьяне?

Ладно… не ной, Антоша! Поживём, увидим, чай, не впервой.

В общем, какая-то ка-та-стро-фа!