Москва-1980

Сюжет 16. Ассиметрический органокатализ

Экзамен

6 сентября 1980 года, суббота, 11:00. Ленинские горы, 1, стр.3. Химфак МГУ, ЮХА — южная химическая аудитория.

Стуча мелом по доске я быстро начертил основную формулу «асимметрического органокатализа» (Нобелевская премия по химии 2021 года американца Д. Макмиллана и немца Б. Листа), в котором атомы металла катализатора заменены на органические ионы.

Не вдаваясь в научные подробности… Представьте, что вы собирали какую-либо модель из кубиков детского конструктора. Это и был синтез органики. И у вас даже была схема сборки этой модели. Но кубики так малы, что вы всё время промахивались. Значит вам был нужен стенд, чтобы правильно уложить в него эти кубики. Вот этот катализатор и был такой стенд. А не используя в нём металлы, которые запросто могли быть токсичными, вы могли синтезировать например аспирин на порядок эффективнее, чем был в вашей в аптечке. И вообще не зависеть от редких металлов с которыми итак в стране была напряжёнка!

За моими выкладками на доске ЮХА удивлённо и внимательно следили пятеро лучших профессоров Химического факультета МГУ. Это члены экзаменационной комиссии, срочно созданной распоряжением декана и с ним лично во главе — член-корреспондентом АН СССР, профессором Ильёй Васильевичем Березиным (в 1980 году ему 57 лет, он был директором Института биохимии АН СССР и уже опубликовал множество научных работ в области катализа).

— Что это он⁈ — мгновенно сориентировался в моих значках профессор Березин (я слышал его мысли), — Но это же… Да это же новое открытие в области синтетического органического катализа. На уровне Нобелевки, точно!

Однако, буквально пять минут назад, в голове профессора Березина и других членов факультетской комиссии солидарно гуляла совершенно другая — дикая и криминальная по сути мысль. В более-менее цензурном варианте она могла бы звучать так:

«Нужно прямо сейчас совершить с этим студентом Архиповым групповой половой акт в особо извращённой форме, затем этого Архипова высушить (⁈), а затем поставить ему „отлично“ (всё же за него сам Брежнев ректору звонил, что бы мы приняли у него экзамен экстерном за весь курс МГУ, включая диплом) и навсегда забыть про эту блатную сволочь!»

И вые_али бы они меня, и высушили бы без всякого сомнения! Она, органическая химия, такая наука, неидеологизируемая. И поэтому химфак МГУ всегда был малость аполитичен. Знал специальность — пять! А не знал — да хоть ты кто. И за много лет службы здесь профессором в той жизни, я это правило только поддерживал. Но предвзятый экзаменатор по университетскому курсу органической химии, это я доложу, неприятно, опасно и увы предсказуемо. Особенно если этих экзаменаторов на тебя одного пятеро и все они злобные профессора, которых пинками согнали в их законный выходной принимать экзамены у какого-то блатного мажора.

А всё потому, что товарищ Брежнев мне сказал:

— Всё, хватит Вам Антон Максимович учиться, некогда. Я вот ни строчки у Маркса и Ленина не прочитал, а Политбюро ЦК КПСС заведую. И ничего, нормально! Я позвоню Анатолию Алексеевичу. Идите к нему и всё сдавайте экстерном на «отлично», получайте «красный» диплом (ну как же Вы без диплома-то) и давайте уже начнём с Вами работать!

И даже ведь не спросил, а знаю ли я эти предметы, а смогу ли я их сдать? А если не получится на «отлично»? Но по сути я с генсеком был согласен. Как студенту-химику мне в МГУ уж лет как 40 делать было нечего. Только время терять. А стану ли я в нем профессором как в той жизни? Уже тоже далеко не факт.

Обязательные предметы — «История КПСС», «Научный атеизм», «Научный коммунизм», «Политэкономия социализма», «Политэкономия капитализма», «Марксистко-ленинская философия», «Диалектический материализм», «Исторический материализм» — эти университетские кафедры я буквально пролетел ещё вчера, собрав на них в свою индивидуальную экзаменационную ведомость сплошные «отлично». И ничего там меня не спрашивали. Просто поставили высшие оценки моим якобы знаниям, расписались и всё. Ну как же, Логунову (ректор МГУ в 1980 году А. А. Логунов) сам Брежнев за меня звонил.

А вот с «Органической химией» вышло как вышло. И я не стал рисковать и ждать начала профессорских вопросов. Легче под паровоз попасть. С них станется, по злобе закатают «неуд» и пойду себе, солнцем палимый по холодку. Но хитрый я пошёл не по холодку, а прямо ва-банк:

— Вот мой диплом, товарищи преподаватели, я это всё сам придумал! Заранее.

— Скажите, коллега, — обратился ко мне задумчивый профессор Березин, обводя глазами исписанную мною доску в ЮХА, — А ведь если к примеру в качестве катализатора взять природный алкалоид хинина и модифицировать его для придания необходимой каталитической активности… Сдаётся мне, что ещё более яркий результат получится, а?

— Э-э-э… — попытался ответить ему мудрый я, но мне уже не дали это сделать.

А потому что все члены экзаменационной комиссии уже стояли возле доски. Что-то стирали мокрой тряпкой, что-то дописывали мелом, спорили, убеждали и опровергали друг-друга. Неслись выкрики — «синтез лекарств», «получение полимеров», «молекулярные проводники для электроники», «синтетический желудочный сок человека с высокой избирательностью», «восстановление угарного газа без сжигания» и т.д.

— Э-э-э… — пытался я отвлечь профессора Березина, — Илья Васильевич! Экзамен. Оценка. Ведомость.

— Ах-х, да, — профессор Березин быстро расписался в моей экзаменационной ведомости после оценки «отл.» и опять повернулся к своим коллегам-профессорам. Спорить.

Им было некогда. Их нельзя было отвлекать. Им надо было понять — а что будет, если применить, допустим, оксиды или ферменты⁈

Вот такой он был мой любимый химфак МГУ! И сдавалось мне, что ещё зазовут меня сюда как автора прорывной идеи. Здесь не принято было красть идеи у студентов. Здесь идеями своих студентов гордились. Ничего не изменилось за полвека.

Диплом

Через час, выходя из канцелярии МГУ со своим новеньким Дипломом «с отличием», почему-то бордового, а не красного цвета, об окончании университета с квалификацией «инженер-химик» я подумал о Татьяне и нашей свадьбе.

Что, любишь свою невесту?

Люблю безумно! Как же ее не любить⁈ Красотою лепа, бела вельми, червлёна губами, бровьми союзна, да ещё и беременна от меня Светкой!

Так чего же тебе надо, собака⁈

Да ничего не надо!

Ничего⁈ Так женись, хороняка!'

Хорошо ведь сказал? Но по-моему я где-то это уже слышал, но это неточно!

Галю Брежневу на ГКЗ

Вечером того же дня.

За мой диплом распили дома с любимой бутылочку «Советского шампанского». Брют конечно. С шоколадкой «Алёнка» и тонкими-претонкими пластиками твёрдой сыровяленой колбасы «Микояновская». Урвал палочку по случаю в заказе Гастронома №15 и там же мне её нарезали на специальной машинке-шинковалке, руками так тонко было не нарезать.

Скажите, фу-у, шампанское брют и с колбасой. А вот нам с Татьяной понравилось! Чай, не из графьёв. Кстати очень интересное сочетание вкусов. Может потому, что «Алёнка» была ещё без пальмового масла, а несладкое игристое вино без соды?

Брежневу домой на Кутузовский я отзвонил — отчитался взявшему трубку полковнику Медведеву, поблагодарил его шефа с обязательной передачей и получил поздравления от самого полковника. Шеф был занят, Галина уже была дома, из ЦКБ её выписали. Ну и Слава Богу!

— Танечка! Обстоятельства меняются… А давай-ка, мы с тобой поговорим за нашу свадьбу. Не хочу я больше никого и ничего ждать, а хочу на тебе жениться, если ты не против. И как можно быстрее. А то у тебя скоро уже пузо на нос полезет, а ты ещё не замужем, — это я так грубовато пошутил.

Хоп, застыла. Обиделась? Нет. Да и не на что обижаться, ибо это святая правда. А застыла, это от внезапного осознания важности предстоящего мероприятия.

Вот кто бы что не говорил, а тема собственной свадьбы для девушки — наиглавнейшая в жизни. Хоть в первый раз она выходила замуж, хоть опять в первый. Когда, где, кого пригласить, на чём ехать в ЗАГС, венчаться ли в церкви и ещё 1000 важнейших вопросов и пока ни одного ответа.

И на свет появилась новая тетрадь в клеточку 96 листов за 48 копеек с надписью «Наша свадьба». И началось…

В той жизни у нас всё было скромно, но запомнилось навсегда. Всё было как вчера и как в счастливом сне. Расписались мы с Татьяной во Дворце бракосочетания №3, что испокон века по ул. Юных Ленинцев, д.35. Когда подавали заявление, нужно было заплатить госпошлину «за регистрацию брака» — 15 ₽ У меня их почему-то не было и заплатила Татьяна.

— Всё, я тебя уже купила. За 15 ₽, — пряча квитанцию в сумочку хохотала Татьяна. А я тоже с ней хохотал.

В день свадьбы… Университетские друзья — свидетели. Из родного Новосибирска приехали мои родители — мама с папой. Папа шиканул, съездил с утра на Люблинский рынок и оттуда привёз моей невесте невообразимо большой букет красных роз. Просто огромный. Запомнилось.

Ах-х, какое у Татьяны было платье. Не магазинное, где-то ей его сшили. В облипочку на самых интересных местах, ух-х! А уж сама невеста в этом платье была чудо как хороша — стройная, фигуристая, счастливая!

Заранее, по книжечке с талонами из Дворца №3, мы купили в магазине «Гименей» на Якиманке золотые кольца и ещё какой-то дефицит. Там же заказали «Чайку» покататься. Да и покатались после росписи неплохо, всё как надо — Александровский сад, Ленинские горы. Какие-то немцы из туристического автобуса на смотровой площадке вдруг стали нас фотографировать. Видать понравилась Татьяна. Ну не я же! И через экскурсовода передали нам подарок — дойчмарки. А что, взяли. Они долго потом у нас в серванте лежали.

А потом поехали праздновать в заранее заказанный знаменитый зал «Сватайся и женись!» ресторана «Славянский базар». Хороший был ресторан, с традициями. Там от души поели, попили, поплясали. Эх-х, сгорел потом тот «Славянский базар» в декабре 1993-го. И сломали его уже навсегда. Жаль! Домой мы приехали не поздно, примерно в одиннадцать вечера, а народ (самые близкие, человек 30) ещё долго догуливал в ресторане. Но обошлось без жертв, а-ха-ха!

И вот теперь нам нужно было придумать то же самое мероприятие, но с неограниченным бюджетом. Слабо? Пока да.

Расписывались мы через месяц — в субботу, 4 октября 1980 года! Вот и всё, до чего мы договорились с Татьяной. Остальное… туман и варианты! Совершенно разнообразные и даже фантастические. Ладно, это пусть они уже с мамой Галиной Семёновной решают. А я на всё согласный, заранее.

Через час позвонил Брежнев, он освободился. Поздравил с дипломом:

— Ну я же говорил Вам, кхм, Антон Максимович, что диплом будет с «отличием»! И заслуженно, кхм. Мне уже доложили про Ваш, как его, да (читает по бумажке по слогам), ас-си-мет-ри-че-ский ор-га-но-ка-та-лиз. Правильно? Молодцы, кхм, озадачили советских химиков, только и разговору сейчас об этом. Говорят прорыв!

4-го октября? В субботу? Прекрасно. Галину попрошу, кхм. Она просто обожает всех женить, а-ха-ха! Доверьтесь ей, в лучшем виде вам праздник придумает и организует. На всю жизнь запомните.

Как она? Да не поверите! Книжку читает. Сама у меня пришла и взяла в кабинете. «Сущность советского государственного управления». Новая, кхм, этого года. Атаманчук Григорий Васильевич, профессор из МГИМО написал. Нет, я сам не читал, но говорят хорошая. На работу наша Галя, кхм, просится, вот что. Невероятно, кхм, но факт! Вот думаю, может её на ГКЗ попробовать? Всё таки, кхм, родной человек на таком месте предпочтительнее. Как думаете?

— А почему нет? Молодая, здоровая, всех знает, её тоже все знают. Главное что бы ей самой было интересно страну поднимать. Как Вам целину в 55-м, а-ха-ха! Я согласен, давайте попробуем.