Мнемоскан

40

Телескопический туннель, ведущий к лунобусу, был более жёсткой конструкции, чем те, по которым обычно грузятся в самолёты — ведь ему, в конце концов, нужно обеспечивать герметичность — но выглядел очень похоже. Однако, пройдя через него, я столкнулся с проблемой. Во внешней двери шлюзовой камеры лунобуса, вделанной в его серебристый корпус, было окно, которое оставалось неприкрытым. Однако во внутренней двери, на дальнем краю небольшой камеры, было своё окошко, и оно было прикрыто. И я задумался о том, как дать другому мне знать, что я пришёл.

Простояв перед дверью с полминуты с, без сомнения, глупым выражением на лице, я решил просто постучать по внешней шлюзовой двери в надежде, что звук будет слышен внутри.

Наконец шторка окошка на внутренней двери на секунду убралась, и я увидел круглое белобородое лицо, принадлежащее, как я уже знал, Брайану Гадесу, главному функционеру «Иммортекс» на Луне. Я не мог его слышать, но он что-то сказал, обращаясь к кому-то — предположительно, другому мне — по левую руку от него, и мгновение спустя внешняя шлюзовая дверь с лязгом открылась. Я вошёл в неё, внешняя дверь закрылась, и через несколько секунд открылась внутренняя, за которой показался Джейкоб Салливан из плоти и крови со странного вида толстым пистолетом, нацеленным туда, где находилось бы моё сердце, если бы оно у меня было.

— Полагаю, это тоже метод, — сказал я, кивнув на пистолет. — Если ты избавишься от меня, то проблема того, кто настоящий, решится сама собой.

Он ничего пока не сказал, но пистолет немного дрогнул в его руке. Двое его заложников — Брайан и женщина — смотрели на нас.

— Однако, — сказал я, — ты был на той презентации в «Иммортекс». — Ты должен знать, что чем бы ты ни выстрелил мне в грудь, доктор Портер и его команда наверняка смогут исправить повреждения. А мой череп из титана, усиленного сетью из углеродных нанотрубок. Я должен выжить, даже если выпрыгну из самолёта, а парашют не раскроется. И я бы подумал о рикошете, прежде чем стрелять мне в голову.

Джейкоб продолжал смотреть на меня, а потом, наконец, хватка его руки на рукояти пистолета ослабла.

— Сядь, — сказал он.

— Вообще-то, — ответил я, — мне больше нет необходимости сидеть, потому что я не устаю. Я предпочёл бы остаться на ногах.

— Ладно, а вот я присяду, — сказал он. Он прошёл по салону и опустился в переднее пассажирское кресло, стояшее у самой переборки, отделяющей пассажирский салон от пилотской кабины. После этого он развернулся вместе с креслом лицом ко мне, по-прежнему держа в руках пистолет. Брайан Гадес, который обеспокоенно смотрел на него, сидел во втором ряду, а женщина-заложница — рядом с ним с глазами, распахнутыми так широко, что сделалась похожей на персонаж анимэ.

— Итак, — сказал я, — что мы со всем этим будем делать?

— Ты знаешь меня так же хорошо, как и я сам, — ответил Джейкоб. — Я не собираюсь сдаваться.

Я слегка пожал плечами.

— Я настолько же упрям. И я в своём праве; в конце концов, это не я взял заложников. То, что ты делаешь, неправильно. Ты это знаешь. — Я помолчал. — Мы можем всё это прекратить. Всё, что тебе нужно сделать — просто бросить оружие.

Я увидел, как на лице женщины появилась надежда.

— Я собираюсь бросить оружие, — сказал Джейкоб. — Я собираюсь отпустить этих людей… кстати, Джейк, познакомься с Брайаном Гадесом и… и…

— Вы даже не помните, как меня зовут? — сказала женщина. — Вы рушите всю мою жизнь, и даже не помните моего имени?

Я посмотрел на неё и попытался сделать сочувственное лицо.

— Я Джейк Салливан, — сказал я.

Она не ответила, и я спросил:

— А вы?

— Хлоя. — Она выразительно посмотрела на Джейка. — Хлоя Хансен.

Фраза «рад знакомству» решительно не подходила к ситуации, поэтому я просто кивнул и снова повернулся к Джейкобу, сидящему на крутящемся кресле.

— Ну? — сказал я.

— Послушай, — ответил Джекоб, — я знаю, что где-то в глубине ты со мной соглашаешься. Ты считаешь, что биологическая жизнь более реальна. Дай мне то, чего я хочу.

Я задумался. Бессмысленно отрицать. Он прав; я и правда в это верил. Но так было до того, как я прошёл мнемоскан, до того, как я… да, чёрт возьми, да: до того, как влюбился в Карен. С ней я чувствовал себя более живым, чем когда-либо раньше. Я смотрел на Джейкоба и думал, смогу ли я ему это растолковать. Конечно, он — я — любил Ребекку, но мы так и не дали этой любви расцвести и превратиться в отношения.

— Сейчас всё по-другому, — сказал я. — Мои чувства изменились.

— Значит, мы в тупике.

— Разве? Рано или поздно тебе придётся заснуть.

Он не ответил.

— Кроме того, — продолжил я, делая крошечный шажок навстречу, — я знаю все твои слабости.

До этого он смотрел в пол — полагаю, он всё-таки начинал уставать — но при этих словах его голова резко вскинулась.

— Я знаю все твои психологические слабости, — сказал я.

— Они и твои тоже.

Я медленно кивнул.

— Ты так думаешь. Но знаешь, чему я научился, а ты нет, никчёмный сукин ты сын? Я узнал, что когда ты любишь кого-то, и кто-то любит тебя, то у тебя больше нет слабостей. Неважно, что ты сделал в прошлом, неважно, что ты чувствуешь в самых тёмных закоулках своего разума. Вергилий сказал, что amor vincit omnia, а он был очень смышлёным парнем — любовь действительно побеждает всё.

Внезапно раздался какой-то гудящий звук.

— Что это? — спросил я.

— Видеофон, — ответил Джейкоб, указывая на устройство, висящее на стене рядом с дверью шлюза. — Ответь.

Я подошёл к видеофону, отыскал кнопку приёма звонка и нажал её.

На экране возникло лицо Смайта.

— Прошу прощения, что прерываю вас, — сказал он. — Но, я думаю, вы тоже хотите это услышать. Звонили с Земли. Дешон Дрэйпер. Он говорит, что присяжные возвращаются, и…

— Не сейчас! — прорычал я.

Я повернулся к Джейкобу, но не отключил видеофон. Смайт по-прежнему будет всё слышать, хотя поле его зрения и ограничено.

— Видишь, Джейкоб? — сказал я. — Я полностью в твоём распоряжении. Ты для меня главнее всего. — Я сделал пару шагов в его направлении, пытаясь сократить дистанцию, которую увеличил, отойдя к видеофону. — Давай решим это миром, а?

— Конечно, — сказал Джейкоб. — Просто дай мне то, что мне нужно.

— Я не могу. У меня собственная жизнь. У меня Карен. — Я не хотел быть жестоким — правда не хотел. Но он никогда не видел так ясно, как сейчас вижу я: во всех нюансах и оттенках, во всём великолепии. — Кроме того, ты не будешь знать, что делать со своей жизнью там, на Земле; ты никогда этого не знал. Ты плыл по течению, проживал фамильные деньги. Господи, Джейкоб, во многих отношениях ты был так же оторван от реальности, как и папа. Но я теперь вижу, я вижу всё. Жизнь — она не для того, чтобы быть одному, а чтобы быть с кем-то.

— Но у меня есть кто-то, — ответил Джейкоб. — Ребекка.

— Ах, да, Ребекка. Хочешь позвонить ей на Землю?

— Что? Нет.

— Почему? Стыдишься того, что сделал? Боишься, что она никогда не посмотрит на тебя теми же глазами?

Джейкоб неловко поёрзал в кресле.

— Потому что я знаю, каково это, когда на тебя смотрят по-другому. Я ходил к ней после сканирования. Она не могла смотреть мне в глаза; она всё время норовила куда-то уйти, когда я оказывался рядом. Она даже имени моего произнести не могла.

— Это ты, — сказал он.

— С тобой будет то же самое, когда она узнает, что ты тут устроил. Думаешь, она не спросит тебя, что стало с твоей копией-мнемосканом? Думаешь, она об этом просто забудет? — Я покачал головой. — Ты не можешь здесь выиграть; просто не можешь.

Джейкоб медленно поднялся на ноги, но не выпрямился в полный рост.

— С тобой всё в порядке? — спросил я.

Он держал пистолет одной рукой, а другой яростно тёр макушку.

— Джейкоб? — позвал я. Он скривился; я и забыл, как сильно может деформироваться плоть. — Джейкоб, ради Бога…

— Ты в этом участвуешь, — произнёс он сквозь стиснутые зубы. — Ты тоже в этом участвуешь.

— Участвую в чём, Джейкоб? Я просто хочу помочь.

— Ты лжёшь! Вы все сговорились, чтобы меня достать.

— Нет, — сказал я там мягко, как только мог. — Нет, вовсе нет, Джейкоб. Что-то не так у тебя в мозгу — но это временно.

Джейкоб вдруг резко наставил на меня пистолет; он словно бы стал продолжением его руки.

— Я убью тебя, — прошипел он.

Я едва заметно пожал плечами.

— Ты не сможешь.

— Тогда я убью их, — сказал он, направляя пистолет куда-то между Брайаном и Хлоей.

— Джейкоб, нет! — воскликнул я. — Ради Бога, это не… это не мы. Ты знаешь, что это не мы. Это последствия операции. Доктор Чандрагупта может их устранить. Давай опустим сейчас пистолет и просто выйдем наружу через шлюз.

Он снова скривился и согнулся ещё больше. В голосе его звучало насмешка.

— Чтобы они смогли залезть мне в голову?

— Нет, Джейкоб, ответил я. — Ничего такого. Они просто…

— Заткнись! — закричал он. — Просто заткни свою поганую пасть! — Он огляделся по сторонам. — Хватит с меня вас. Хватит с меня вас всех! Думаете, вам удастся отговорить меня от моей жизни?

Я развёл руки в успокаивающем жесте, но ничего не сказал.

Он снова скривился и сдавленно пробормотал:

— Боже…

— Джейкоб… — сказал я тихо. — Пожалуйста…

— Я не могу сдаться, — сказал он так, словно эти слова отрывали от него клещами. — Обратной дороги нет.

— Раумеется есть, — ответил я. — Прекрати это всё, и…

Но Джейкоб покачал головой, поднял пистолет, прицелился Хлое в грудь, и…

Ш-ш-ш-у-хххх!

Оглушительный рёв воздуха, вытекающего из… из пилотской кабины, у закрытой двери в которую Джекоб как раз стоял. Он обернулся, а Хлоя тем временем поспешно спряталась за креслом.

Дверь в кабину, похоже, была герметичной; по-видимому, не было опасности, что её выбьет, даже если с другой стороны воцарится глубокий вакуум. Эта дверь не двигалась в сторону на направляющих, а поворачивалась на петлях, как дверь в кабину на пассажирских самолётах, и, судя по её виду, открывалась вручную.

— Джейкоб, — сказал я. — Мне не опасна разгерметизация, а вот тебе и твоим… гостям — да. Вам троим нужно по крайней мере спрятаться в шлюзовой камере.

Он не ответил. Мне были видны лишь белки его глаз; пот выступил у него на лбу крупными каплями.

— Собственно, — сказал я, так проникновенно, как только мог, — мы все могли бы пройти через шлюзовую камеру и вернуться в Верхний Эдем…

— Нет! — Это было скорее животное рычание, чем слово. — Я убью…

Ещё один ш-ш-ш-у-хххх!

Внезапно, к моему полнейшему изумлению дверь в пилотскую кабину начала открывать внутрь, в салон. Невероятно — когда с другой стороны вакуум, нужна нечеловеческая сила, чтобы открыть эту дверь. Хлоя, по-видимому, завизжала, но её визг потонул в рёве утекающего воздуха. Дверь продолжала открываться, и…

О Господи всемогущий!

И в салон вступила Карен Бесарян; её синтетические волосы развевались на поднятом вытекающим воздухом ветру. Как только она полностью оказалась внутри, она отпустила дверь, и та с громким стуком захлопнулась.

Джейкоб развернулся к ней лицом, поднял пистолет и выстрелил ей прямо в живот. Металлический штырь воткнулся в неё, однако она продолжала идти вперёд, решительно делая шаг за шагом.

Джейкоб снова выстрелил, в этот раз прицелившись выше. Ещё один штырь воткнулся ей в грудь, разорвав пластиплоть и обнажив кремний и силикон.

Но Карен продолжала двигаться вперёд, и…

Хлоя сжалась, словно кошка, вне поля зрения Джейкоба, а потом прыгнула и опустилась Джейкобу на спину, обхватив его руками за шею. Джейкоб выстрелил снова, но в этот раз промахнулся — питон прошёл сквозь дверь в кабину, словно её и не было, пробив в ней двухсантиметровую дыру, через которую снова засвистел воздух.

Джейкоб не обратил на это внимания. Он прицелился Карен в голову и выстрелил снова. Штырь попал в неё, но отрикошетил от непробиваемого черепа. Я инстинктивно проследил траекторию отскочившего снаряда, который воткнулся в боковую стену лунобуса и застрял там, не пробив сквозного отверстия.

Я снова переключил своё внимание на Карен — и потрясённо раскрыл рот, инстинктивно пытаясь втянуть в себя воздух. Её левая глазница была разбита, и глаза в ней не было. Синеватый металл виднелся через рваную дыру в пластикоже, и какая-то жёлтая смазка, словно янтарные слёзы, стекала по левой стороне лица.

Но её голос с неизменным джорджийским акцентом был в полном порядке.

— Оставь моего друга и всех остальных в покое, — сказала она, по-прежнему идя вперёд.

Брайан Гадес тоже начал действовать. Он прыгнул, летя почти горизонтально с развивающимся хвостом на затылке, и схватил Джейкоба за ноги. Хлоя отцепилась от падающего Джейкоба и метнулась в сторону.

Внезапно я осознал, что повсюду кровь. Мне понадобилось мгновение, чтобы понять, что случилось: от резкой смены давления у Джейкоба пошла из носа кровь, и два алых фонтана — а ведь кровь и правда ярко красного цвета! — били из его ноздрей. Боже, если бы его не вылечили от синдрома Катеринского, смена давления, вероятно, убила бы его.

Джейкоб растянулся на полу. Карен одолела остаток расстояния между ними и теперь склонилась над ним. Она схватила его правое запятье левой рукой и вцепилась в его странный пистолет правой. Джейкоб явно не хотел отпускать пистолет, и…

И тут раздался треск, вполне различимый на фоне шипения выходящего воздуха, и я понял, что Карен сломала по меньшей мере одну кость в руке Джейкоба, выворачивая пистолет из его хватки. Она с отвращением посмотрела на оружие и отбросила его в сторону; он высоко подлетел, отскочив от обивки одного из кресел, и начал своё медленное падение вниз.

Руки Джейкоба пришли в движение, обхватив Карен за голень. Я видел, как исказилось от боли его лицо; сломанная кость в правой руке, должно быть, причиняла страшные мучения. Но он дёрнул Карен вверх изо всех своих сил, и в лунной гравитации этого оказалось достаточно, чтобы бросить её вверх и назад, словно шотландское бревно[24].

Внезапно он оказался на ногах и бросился к пистолету. Брайан припал к полу и прыгнул, перелетел через салон и столкнулся с Джейкобом — оба снова упали. Я бросился к ним, пытаясь помочь Брайану, а Хлоя пронеслась мимо меня в противоположном направлении. Брайан поднялся на ноги, и Джейкоб тоже поднялся, но он не обращал на Брайана внимания; всё его внимание было приковано к Хлое, которая…

Моё несуществующее сердце на секунду остановилось; мне правда так показалось.

…которая подхватила пистолет и выстрелила из него прямо в грудь Джейкобу.

Рот Джейкоба открылся в том неидеальном «О», которое получается у биологических людей, его дефектные глаза с неправильным количеством колбочек широко раскрылись, и новый поток алого цвета залил ту кровь, что уже была у него на рубашке; он пошатнулся и…

О, чёрт…

…и, словно повторяя то, что случилось с отцом, он тяжело осел на одно из крутящихся кресел, и кресло повернулось на полоборота, и Джейкоба Джона Салливана, рождённого от мужчины и женщины, не стало.