Мнемоскан

22

Войдя в ресторан американской кухни Верхнего Эдема, я заметил Малкольма Дрэйпера, сидящего в одиночестве и читающего что-то с планшета. Я подошёл-подпрыгал своей подскакивающей лунной походкой к его столику.

— Привет, Малкольм.

Он вскинул голову.

— Джейк! Садитесь.

Я отодвинул стул на другом краю стола и сел.

— Что читаете?

Он поднял планшет так, чтобы мне был виден экран. «Диномир». Он слегка пожал плечами.

— Мой сын был без ума от этой книги, а я так и не собрался её прочесть. Должен признать, она очаровательна.

Я покачал головой.

— Ну почему всегда так? Ничто так не увеличивает продажи автора, как его смерть.

Он нажал жал кнопку выключения на планшете.

— Только, разумеется, Карен Бесарян на самом деле не умерла, — сказал он. — Мнемосканированная Карен получит свои отчисления.

Я фыркнул.

— Будто она их заслужила.

Перед Малкольмом стоял бокал вина. Он отпил из него.

— Она в самом деле их заслужила. Вы это знаете.

Я снова фыркнул, и Малкольм пожал плечами. Он, должно быть, увидел официанта у меня за спиной, потому что сделал рукой подзывающий жест; его таффордское кольцо блеснуло.

И действительно, через мгновение появилась официантка: белая, лет двадцати пяти, кудрявые волосы, да и все остальное изгибалось где надо.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказала она. — Чего желаете?

— Для начала салат цезарь, — сказал Малкольм. — Без крутонов. Потом филе-миньон, завёрнутое в беконе, средне прожаренное. Толчёная картошка с чесноком. Горох, морковь. Сделаете?

— Конечно, мистер Дрэйпер. Всё, что пожелаете. А для вас, мистер Салливан?

Я посмотрел на неё и растерянно заморгал. Откуда она знает, как меня зовут? То есть, она, конечно, обслуживала меня раз или два, но…

День выдался длинный, а у меня снова начинала болеть голова — возможно, из-за слишком сухого воздуха. Так или иначе, мне не хотелось копаться в меню, так что я сказал:

— Мне всё то же самое, только вместо гороха с морковью принесите спаржи. И да, салат мне с крутонами.

— Филе также средней прожарки?

— Нет, чуть поменьше. И из альбертской говядины.

— Конечно. Что будете пить?

Я решил сегодня покапризничать.

— Принесите мне «Old Sully's Premium Dark».

— Хорошо, сэр. Заказ будет готов через…

— У вас оно есть? — спросил я. — У вас есть «Old Sully's»?

— Конечно, сэр. Мы сделали запас специально для вас. Мы имеем полное досье на всех, кто переезжает сюда.

Я кивнул, и она удалилась.

— Видите? — спросил Малкольм, хотя тут всё и так было очевидно. — Это великолепное место.

— Ага, — сказал я. — Круто. — Я оглядел помещение. Я ел в этом заведении несколько раз, но никогда его толком не осматривал. Декор, разумеется, был выше всяких похвал: тёмные стенные панели, как в лучших стейк-хаусах — хотя наверняка из того же самого взбитого реголита — белые скатерти, витражные светильники: полный фарш.

— Вам правда здесь нравится? — спросил я Малкольма.

— А что здесь может не нравиться?

— Отсутствие свободы. И…

— Что?

Я потёр ладонью макушку.

— Ничего. Возвращайтесь к своей книге.

Он нахмурился.

— Вы сегодня сам не свой, Джейк.

Это было совершенно невинное замечание — если только он тоже в этом не участвует. Я обнаружил, что начинаю злиться.

— Я сам не свой каждый день, — грубо ответил я. — Это… эта штука на Земле сейчас я. По крайней мере, так они говорят.

Малкольм вскинул брови.

— Джейк, вы хорошо себя чувствуете?

Я сделал глубокий вдох, пытаясь овладеть собой.

— Простите. Голова болит.

— Опять?

Я не помнил, чтобы рассказывал что-то Малкольму, когда в прошлый раз молотки били меня по макушке. Я пристально на него посмотрел.

— Ага, опять.

— Вам нужно показаться доктору.

— Да что они знают? Им нельзя доверять.

Он улыбнулся.

— Странно слышать от того, кому один из них совсем недавно спас жизнь.

Появилась официантка — она принесла мне пиво в вычурной керамической кружке. Я отхлебнул из неё, и…

Резкая боль, словно в голову вонзили альпеншток. Малкольм, должно быть, заметил, как я вздрогнул.

— Джейк? Джейк, с вами всё хорошо?

— Да, — ответил я. — Пиво слишком холодное.

Боль потихоньку рассасывалась. Я отхлебнул ещё пива.

— Вам станет лучше после того, как вы поедите, — сказал Малкольм.

Я подумал об этом. Подумал о еде, которую приготовили специально для меня. Подумал о самом простом способе для «Иммортекс» решить проблему с моим желанием вернуться на Землю. Я ощутил ещё один укол, своего рода афтершок после только что поразившего меня приступа.

— Вообще-то, — сказал я, — я думаю, что пропущу ужин. Пойду прилягу.

Лицо Малкольма выражало озабоченность, но через мгновение он с преувеличенным энтузиазмом потер себе живот.

— Повезло же мне. Два бифштекса.

Я заставил себя засмеяться и направился к двери. Но я знал, что он и не притронется к тому, что подадут со спаржей. Кем бы он там ни был, Малкольм Дрэйпер не был дураком.

— Огласите, пожалуйста, ваше имя для протокола, — сказал клерк, худой чернокожий мужчина с тоненькими усиками.

Человек с кожей темнее, чем у меня, но светлее, чем у клерка стоял лицом к нему, положив руку на том с одной из нескольких священных книг, которые держали в зале суда для этой цели.

— Имя: Пандит, Пэ-А-Эн-Дэ-И-Тэ. Фамилия: Чандрагупта, Че-А-Эн-Дэ-А-Эр-А-Гэ-У-Пэ-Тэ-А.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал клерк.

Чандрагупта сел в тот же момент, когда Дешон поднялся на ноги.

— Доктор Чандрагупта, — сказал он. — Вы выписали свидетельство о смерти по этому делу, не так ли?

— Да.

— Вы являетесь лечащим врачом Карен Бесарян?

— Нет.

— Когда-либо являлись?

— Нет.

— Вы когда-нибудь лечили её от какого-либо заболевания или травмы?

— Нет.

— Вам известно, был ли у неё лечащий врач?

— Да. То есть, я знаю, кто её лечил перед тем, как она умерла.

— И кто же это был?

— Его звали Дональд Коль.

— Доктор Коль — ваш коллега?

— Нет.

— Где вы работаете, доктор Чандрагупта?

— В больнице Джона Хопкинса в Балтиморе.

— Это там, по вашему утверждению, умерла Карен?

— Нет.

— Где вы лицензированы для оказания медицинских услуг?

— В Мэриленде. А также в Коннектикуте.

— Карен умерла в Мэриленде?

— Нет.

— Карен умерла в Коннектикуте?

— Нет.

— Являетесь ли вы лицензированным судмедэкспертом?

— Нет, я…

— Отвечайте только на заданный вопрос, доктор Чандрагупта, — сказал Дешон вежливо, но твёрдо. — Являетесь ли вы лицензированным судмедэкспертом?

— Нет.

— Являетесь ли вы окружным коронером или коронером штата?

— Нет.

— И тем не менее вы выписали свидетельство о смерти в данном случае, не так ли?

— Да.

— Где вы выписали это свидетельство? Я спрашиваю не где, по вашему утверждению, умерла Карен, а где вы физически оформляли этот документ.

— В Балтиморе.

— Вы сделали это по собственной воле?

— Да.

— Доктор Чандрагупта, давайте попробуем ещё раз: вы выписали данное свидетельство по собственной воле, либо в ответ на чью-либо просьбу?

— Не, если так это сформулировать… то второе. По чьей-либо просьбе.

— Чьей же?

— Тайлера Горовица.

— Ответчика по этому делу?

— Да.

— Он попросил вас выписать свидетельство о смерти?

— Да.

— Он вышел на контакт с вами, или наоборот?

— Я первым связался с ним, — сказал Чандрагупта.

— Когда вы связывались с ним, вам было известно, что Тайлер должен унаследовать десятки миллиардов долларов?

— Не в качестве непреложного факта, нет.

— Но вы об этом догадывались?

— Это казалось логичным, да.

— Вы потребовали с него плату за оформление свидетельства о смерти?

— Обычно подобного рода услуга оказывается за плату, да.

— Обычно, — повторил Дешон; его голос сочился ядом. Он со значением посмотрел в сторону жюри. Присяжные тоже смотрели на него, но я не мог сказать, о чём они думали.

— Мистер Дрэйпер, пожалуйста, — сказал Чандрагупта, разводя руками. — Я знаю, что Канада здесь прямо за рекой, и что в зале суда есть канадцы. Но, положа руку на сердце, нет ничего аморального в том, чтобы доктор получал деньги за услуги, которые он оказывает.

— Нет, — сказал Дешон, — конечно, в этом нет ничего аморального. — Он подошёл к загородке присяжных и встал рядом с ней, словно бы становясь таким образом восьмым присяжным. — Скажите нам, в какую именно сумму вы оценили оказанную услугу.

— Я признаю, что мистер Горовец был чрезвычайно щедр, но…

— Пожалуйста, назовите сумму в долларах.

— Мне было уплачено за эту услугу сто двадцать пять тысяч долларов.

Дешон взглянул на присяжных, почти приглашая их присвистнуть. Один из них так и сделал.

— Спасибо, доктор Чандрагупта. Миз Лопес, свидетель ваш.

— Доктор Чандрагупта, — сказала она, вставая со своего места рядом с Тайлером, — вы сказали, что вы врач.

— Так и есть.

— И какова область вашей специализации?

— Я хирург, специализируюсь на проблемах церебрального кровообращения.

Я поёрзал на стуле. Интересно, что он знает о синдроме Катеринского?

— Где умерла миз Бесарян?

Дешон вскочил на ноги.

— Возражение, ваша честь. Допущение фактов, не подтверждённых свидетельствами. Мы ещё не установили, что миз Бесарян на самом деле мертва. В сущности, мы утверждаем прямо противоположное.

Судья Херрингтон скривил свой малоразмерный рот.

— Мистер Дрэйпер, в Детройте вы не на своём поле. Большинство здешних адвокатов знают, что я ненавижу мелочные семантические придирки. — У меня упало сердце, но Херрингтон продолжил: — В данном случае, однако, я признаю, что вы правы. Принимается.

Лопес снисходительно кивнула.

— Хорошо. Доктор Чандрагупта, считаете ли вы, что Карен Бесарян умерла?

— Да, я так считаю.

— И где же, по вашему мнению, наступила смерть Карен Бесарян?

— В кратере Хевисайда, на обратной стороне Луны.

— И как вы об этом узнали?

— Я был там. — Я заметил, как несколько присяжных удивлённо вскинулись.

— Что вы делали на Луне, доктор Чандрагупта? — спросила Лопес.

— Меня доставили туда для того, чтобы сделать операцию — им потребовался мой опыт.

Полагаю, это была хорошая новость. Мне было приятно узнать, что «Иммортекс» действительно заботится о своих подопечных.

— То есть в Хевисайде не было своих докторов? — продолжала Лопес.

— О, были, конечно. Несколько — наверное, больше десятка. И очень хороших, должен заметить.

— Но они не обладают теми навыками, которые есть у вас?

— Именно так.

— Пациентом, лечить которого вы летали на Луну, была не Карен Бесарян, не так ли?

— Нет.

— Тогда какого рода контакты вы имели с миз Бесарян во время вашего пребывания там?

— Я присутствовал при её смерти.

— Как сложились подобные обстоятельства?

— Я находился в медицинском учреждении Хевисайда, когда прозвучал синий код.

— Синий код?

— Стандартный больничный код, означающий остановку сердца. Помните — я специалист по кровообращению. Когда я услышал оповещение, я выбежал в коридор, увидел других врачей и сестёр, которые куда-то бежали — вернее сказать, прыгали, отскакивая от стен в лунной гравитации. Я присоединился к ним и попал в палату, в которой находилась миз Бесарян одновременно с её лечащим врачом.

— Которым был доктор Дональд Коль, как вы сказали во время прямого опроса?

— Именно так.

— Что случилось потом?

— Доктор Коль пытался дефибриллировать миз Бесарян.

— И с каким результатом?

— С отрицательным. Миз Бесарян умерла у нас на глазах. Я должен сказать, что доктор Коль показал себя с наилучшей стороны, выполнив всё, что требовалось в подобных обстоятельствах. И он был искренне огорчён кончиной Карен Бесарян.

— Не сомневаюсь в этом, — сказала Лопес, и со значением взглянула в сторону присяжных. — Как и мы все. — Её голос не слишком подходил для выражения скорби, но она очень старалась. — Согласно обычной процедуре разве не доктор Коль должен бы был оформить свидетельство о смерти?

— «Обычной» здесь ключевое слово.

— Что вы имеете в виду?

— Он сказал мне, что не будет оформлять свидетельство.

— Как об этом зашла речь?

— Я спросил. После того, как миз Бесарян умерла, мне стало интересно, какая здесь процедура. Ну, то есть, принимая во внимание, где мы находились — на Луне. Я спросил доктора Коля, как будет происходить оформление факта смерти.

— И что он на это ответил?

— Он ответил, что никакого оформления не будет. Сказал, что весь смысл размещения людей вроде миз Бесарян именно на Луне состоит в том, чтобы вывести их из-под чьей-либо юрисдикции.

— Чтобы не было необходимости оформлять свидетельство о смерти, не так ли?

— Именно так.

— А что насчёт уведомления ближайшего родственника?

— Коль сказал, что этого делать он также не будет.

— Почему?

— Он сказал, что это часть соглашения с клиентом.

Лопес многозначительно посмотрела на присяжных, словно Чандрагупта только что вскрыл какой-то зловещий заговор. Потом она медленно повернулясь обратно к нему.

— Как вы сами к этому отнеслись?

У Чандрагупты, похоже, была привычка поглаживать бороду; он делал это прямо сейчас.

— Это меня обеспокоило. Показалось неправильным.

— Что вы сделали по этому поводу, когда вернулись на Землю?

— Я связался с Тайлером Горовицем в Детройте.

— Почему?

— Он ближайший родственник миз Бесарян — её сын.

— Давайте отступим на один шаг назад. Откуда вы узнали, что женщина, которая умерла на Луне — Карен Бесарян?

— Во-первых, разумеется, потому что этим именем её называли другие врачи.

— У вас были и другие основания?

— Да. Я её узнал.

У Лопес были тонкие брови, которые она сейчас вскинула; внешние их кончики были обесцвечены.

— Вы были лично знакомы с ней?

Снова поглаживание бороды.

— Нет, не до того момента. Но я читал её книги своим детям десятки раз. И часто видел её по телевизору.

— У вас не возникло никаких сомнений относительно личности женщины, которая умерла на Луне?

Чандрагупта наконец обрал руку от бороды, но только для того, чтобы экспрессивно ею взмахнуть.

— Абсолютно никаких. Это была Карен Бесарян.

— Хорошо. И зная это, вы связались с её сыном, верно?

— Да.

Лопес снова приподняла брови.

— Почему?

— Мне казалось, что я должен это сделать. Ну, то есть, его мать умерла! Сын имеет право об этом узнать.

— И вы ему позвонили?

— Да. Это печальная обязанность, но я, разумеется, исполнял её не впервые.

— И Тайлер попросил вас кое-что сделать?

— Да. Он попросил меня выписать свидетельство о смерти.

— Зачем?

— Он сказал, что доктора на Луне этого не сделают. Он сказал, что хочет завершить дела матери.

— И вы согласились?

— Да. — Рука снова легла на бороду. — Эту обязанность я также уже раньше исполнял. Соответствующая электронная форма нашлась у меня в компьютере. Я заполнил её и отправил мистеру Горовицу, подписав её своей электронной подписью.

— И снова: насколько вы уверены, что умершая была Карен Бесарян?

— На сто процентов.

— И насколько вы уверены, что она в самом деле умерла?

— Также на сто процентов. Я видел, как остановилось её дыхание. Я видел, как выровнялась её ЭКГ. Я лично наблюдал, как её зрачки вспучились.

— Вспучились?

— Расширились до максимального размера, оставив видимым лишь тонкое кольцо радужки. Это верный признак смерти мозга.

Лопес едва заметно улыбнулась.

— Спасибо, доктор Чандрагупта. О, ещё один вопрос — ваше вознаграждение. Мистер Дрэйпер уделил большое внимание тому, как много вы получили за свои услуги. Вы не хотели бы как-то прояснить этот вопрос?

— Вообще-то да, хочу. Плата была идеей мистера Горовица; он сказал, что я её заслужил. Он назвал это «заработком доброго самаритянина» — своеобразный способ сказать спасибо.

— Он предложил вам большое вознаграждение до или после того, как вы согласились оформить свидетельство о смерти?

— После. Разумеется, после.

— Спасибо, — сказала Лопес. — Вопросов больше не имею.

Дешон уже был на ногах.

— Повторный опрос, ваша честь?

Херрингтон кивнул.

— Доктор Чандрагупта, — сказал Дешон, — каков обычный размер платы за оформление свидетельства о смерти в штате Мэрилэнд?

— Я должен посмотреть в справочнике.

— Примерную величину, пожалуйста. Округлённую до ближайшей тысячи.

— Э-э… округлённая до ближайшей тысячи эта величина будет равна одному.

— Иными словами, одной тысяче долларов, верно?

— Да.

— Существуют ли какие-либо документы, за оформление которых доктора в штате Мэрилэнд получают больше тысячи долларов?

— Мне о таких неизвестно.

— Итак, — сказал Дешон, — вы совершенно уверены в том, что ваш разговор с ответчиком о стадвадцатипятитысячедолларовом вознаграждении за оформление свидетельства о смерти состоялся после того, как вы согласились его оформить?

— Да. — Доктор Чандрагунта сердито воззрился на Дешона. — Именно так я это запомнил.

Мне казалось странным, что Дешон первым вызвал Чандрагупту, потому что доктор, как казалось, стоит целиком и полностью на стороне Тайлера. Но я быстро понял, зачем он это сделал: после того, как Чандрагупта закончил давать показания, Дешон немедленно ходатайствовал об упрощённом судебном решении на основании недействительности свидетельства о смерти. Судья Херрингтон удалил присяжных из зала суда на то время, пока обсуждались ходатайства и контрходатайства. Дешон хотел, чтобы свидетельство о смерти было исключено из дела, потому что оно было выписано Чандрагуптой за пределами географической юрисдикции, в которой он был лицензирован для оказания медуслуг, и на основании подозрения в том, что он выписал его за взятку.

Лопес парировала цитатой из старинного морского устава Мэриленда, где Чандрагупта имел лицензию; устав гласил, что любой доктор имеет право выписать свидетельство о смерти в международных водах в случае, когда доставка тела на берег является непрактичной, невозможной, или противоречит воле покойного; последний пункт позволял команде корабля хоронить в море умерших в плавании моряков. Она также энергично доказывала, что подозрение не равносильно установленному факту. Множество особенностей законов Мэриленда и Мичигана было вытащено на свет, однако в конечном итоге судья Херрингтон постановил, что данное свидетельство пригодно для частной задачи установления факта смерти оригинальной, биологической Карен Бесарян.