Мистресс из трущоб

Глава 10.

Когда перестаю трепыхаться, задавив внутренний протест, мужчина отходит и садится на противоположный бортик.

- Ну же, давай, - подбадривает меня. – Ты же прекрасно поняла, что нужно делать.

- Я не могу, - практически выстанываю.

Моя ладонь лежит все там же. Кончики пальцев буквально колет от напряжения. Хочется и продолжить то, что показал Министр, и отдернуть руку немедленно. Редкие слезы стекают по щекам на полотенце. Теперь это вовсе не страх. Стыд, сумасшедший стыд жжет изнутри – мужчина не только положил меня в довольно развратную позу, но еще и смотрит. И явно получает удовольствие и от вида, и от моих терзаний.

- Можешь, - заявляет уверенно. – Сейчас только ты можешь избавить себя от страданий. От моральных и от физических. Сделай это, помоги себе.

Будто демонстрируя поддержку, Министр обхватывает член и медленно проводит по нему рукой вверх-вниз. Облизывает губы при этом. Понятно, ему-то не стыдно совсем.

- Если честно, я не верю, что ты никогда не трогала себя. Ты же уже взрослая девушка. Проблема в том, что смотрю? Разве это так уж страшно? Не думал, что тебя можно напугать такой ерундой после нашей прошлой встречи.

Министр явно издевается. Его слова бьют точно в цель, вытаскивают из какого-то непонятного дурмана, заставляют вспомнить, кто я и где. Почему медлю? Любое его пожелание должно исполняться мгновенно, даже если не звучит как приказ. Начинаю осторожно прикасаться к себе там, где он пристроил мои пальцы. Медленно двигаю рукой, внимательно при этом наблюдаю за реакцией мужчины. А он не на шутку заинтересован происходящим – смотрит горящими глазами, замерев в одной позе. Расставляю ноги чуть шире, было не слишком удобно. Опускаю голову на полотенце и закрываю глаза. Пусть смотрит. И правда, чего это я? Это ведь совсем не больно.

Вскоре и вовсе забываю о Министре. Собственные прикосновения доставляю столь же волшебные ощущения, как и мужская ладонь. Так даже лучше, моя рука не такая грубая, и я точно знаю, где именно и как сильно нужно нажимать. Постепенно становлюсь все более смелой – кусаю губы и постанываю при этом. Двигаюсь вся, а не только пальцы. Чувствую, какая я мокрая там внизу… Не знаю, в какой момент Министр решает посмотреть поближе. Нависает надо мной, закрыв свет лампы. Открываю затуманенные вожделением глаза. Мужчина не улыбается, кажется, едва дышит, продолжая напряженно следить за моими действиями. Но я не делаю ничего нового – кружу пальцами вокруг чувствительного места и только. Низ живота уже ощутимо побаливает, а я понятия не имею, должно быть так или нет. Правильно ли все делаю? На какой результат рассчитывает Министр?

Мужчина делает еще шаг вперед и буквально упирается возбужденным членом в промежность. Останавливает мою руку, потом ведет обратно и ниже, чем я сама. Через мгновение понимаю, что пальцы уже внутри. Огненный шар внизу живота жжется невыносимо. Выгибаюсь, скулю, умоляю взглядом закончить эту пытку.

- Ты сама себе лучший враг, Майра, - качает он головой.

Не могу понять, опечален или рассержен. Плевать! Пусть хоть выпорет, если это закончится сексом. Он нужен мне! Нужен внутри. В средоточии моих ощущений. Он сможет взорвать накопленный жар, подвести к самому краю и избавить от тяжести и жжения. Освободит от желания ползать у его ног и молить о чем-то. Мужчина опускается в воду, разводит мои ноги еще шире. Позволяет вынуть пальцы и облизывает их. Тщательно, демонстративно, наблюдая за мной при этом. Улыбаюсь, приятно знать, что он тоже не брезгует. И ведь даже заставлять не пришлось. Потом Министр наклоняет голову к моему лобку, и через секунду я уже захлебываюсь криком. Прикосновения горячего, упругого языка почти мгновенно дарят столь концентрированное удовольствие, что не могу не кричать. Руками вцепляюсь в полотенце подо мной, выкручиваю его, рву ногтями. Как же хорошо! Да, именно этого я и хотела!

Вскоре Министр останавливается, поднимается, и мои протестующие вопли не заставляют его вернуться к прежнему занятию. Сначала задумчиво облизывает губы, потом вытирает ладонью. Рассматривает меня всю, будто ищет ответ на какой-то важный вопрос. Не знаю, безразлично! Он же не уйдет вот так? Сам ведь хочет того же. Я действительно уже очень плохо контролирую себя и свои поступки. Иначе откуда бы взяться смелости, схватить его за топорщащийся член и направить в себя? Министр на это лишь одобрительно усмехается и двигает бедрами в нужном направлении. Чувствую, как моя плоть моментально обхватывает его орган, стону во весь голос, зажмуриваюсь. Начинаю двигаться сама, позабыв, кто здесь главный. Но выходит плохо, криво, недостаточно глубоко и резко. Плиты подо мной мокрые и скользят, мне не за что ухватиться. Но я хочу, очень хочу его обычной скорости, бешенного напора, болезненности и наполненности. И плевать, если это в последний раз, до самого конца. Моего конца, как человека, любовницы, личности. Плевать… Растворяюсь в собственном желании, что сейчас стекает по моим бедрам, делая движения мужчины легкими и плавными. Постепенно он все же включился, но не дает желаемого. Чуть двигается навстречу, придерживая, положив руку на живот. Кажется, еще чуть-чуть, и я взорвусь. Потеряюсь в удовольствии и его широких, чернильных зрачках. В его дыхании, которое в какой-то момент стало нашим общим. В его ритме, которого сейчас недостаточно, не хватает.

Не понимаю, почему и зачем он это делает, но вдруг выходит из меня, хватает за руку и вынуждает встать. Запрокидываю голову и сверлю его недовольным взглядом. Мне почему-то очень холодно, дрожу, стоя в остывшей воде. Мимолетно, но жестко целует, разворачивает к себе спиной. Спустя секунду я снова стою на коленях, а он пристраивается сзади. Теперь дрожу от желания, от предчувствия, от вожделения. Быстро входит, сразу на всю длину. Мои пальцы белеют от того, как сильно вцепляюсь в бортик. По подбородку стекает кровь, я опять слишком сильно прикусила губу. Кажется, это, как и тогда, нешуточно раззадоривает мужчину. Наконец-то, отпускает тормоза и дает то, чего так ждала. Сумасшедшее, быстрое и жесткое соитие. Сегодня он не просил молчать, и я вновь кричу. Кричу от каждого движения, удара в мою плоть, от ласк руками и поцелуев-укусов. Постепенно удовольствие, боль, раскрепощенность сливаются в одно безумное чувство. Эйфория. То, чего я никогда еще не испытывала до этого момента. Задыхаюсь от оргазма, накатывающего волнами. От крепкого мужского тела позади, от силы желания Министра и собственных эмоций. Теперь я знаю, зачем люди делают это…

Плохо понимаю, что происходит дальше. И даже не все запоминаю. Немного отдышавшись, Министр берет на руки и относит в спальню. Там укладывает в постель и накрывает теплым одеялом. Все равно меня трясет еще какое-то время. Лежу, наблюдая за тем, как мужчина уходит в ванную, потом возвращается и начинает одеваться. Закрываю глаза, кажется, на минутку и проваливаюсь в глубокий сон.

Утром просыпаюсь в той же постели. Рядом никого. Голова ужасно раскалывается, но в теле необычайное ощущение легкости и пустоты. Чудится, откину одеяло и взлечу под потолок, к зеркалу. Так и лежу какое-то время, разглядывая себя. Бледная, только глаза сияют на, в общем-то, довольном лице. Волосы растрепались и в ужасном беспорядке разметались по подушке. Нужно встать и бежать отсюда, пока Министр не вернулся. Не знаю, почему думаю о нем, а не о Корделии. При воспоминаниях о вчерашнем щеки вспыхивают румянцем смущения, не могу не улыбаться. Идиотка, не иначе… Хотя повод для хорошего настроения все же есть – если наши встречи с Министром будут не просто безболезненными, а вполне приятными – о чем еще можно мечтать в моем положении?

Кое-как села, голова отозвалась тупой, ноющей болью. Стала вставать и что-то зашуршало под рукой. Хм, записка? Небольшой листок хорошей, дорогой бумаги. Свернут вдвое. Аккуратно взяла и развернула. Сильный нажим, широкий росчерк – эту руку узнает любой житель Империи. «А я не такой уж плохой любовник». Знаков препинания нет, поэтому непонятно спрашивает Министр или утверждает. Хотя какие могут быть вопросы? Зачем вообще он эту бессмыслицу написал? Слышу, как открываются двери, и быстро сжимаю листок в ладони. Все-таки это личное. Входит Корделия, бесстрастно смотрит на меня. Потом ставит принесенный поднос на стол и начинает греметь какими-то склянками.

- Голова болит? – спрашивает вместо приветствия.

- Да, - заворачиваюсь в простыню и иду к ней.

Подает мне кружку со странно пахнущим содержимым.

- Что это?

- Травяной настой от головной боли.

Охотно верю, но с чего она взяла, что он понадобится? Думаю, спрашивать бесполезно, не ответит. Быстро проглатываю противное варево. К счастью, стакан воды тоже нашелся.

- Иди в ванную, приведи себя в порядок. Я принесу одежду и завтрак. Потом провожу в комнату.

- Корделия, сегодня же выходной, - сделала умоляющее лицо. – Можно мне в город?

- Министр ничего не говорил о планах на тебя. Иди. Если что, я за тобой отправлю гончих.

Кивнула и поторопилась в ванную, пока она не передумала. Само по себе странно, что мне разрешили здесь мыться. Все же это не покои Министра... Вымылась быстро – слишком много напоминаний о вчерашнем вечере. Даже запах до конца не выветрился. Может, это и есть ответ на вопрос о лечении головной боли? Понятия не имею, что мы курили. Когда вышла, стол к завтраку уже накрыли. Пахнет просто умопомрачительно! Или это я такая голодная? Набросилась на еду, а вскоре и Корделия вернулась. Пришлось отставить тарелку и продолжить удивляться. На этот раз платье оказалось совсем не похожим на скучную одежду служащей низового звена. Ткань тонкая, нежная и наверняка дорогущая. Белье, чулки, лента для волос. Я не только не носила такого никогда, но и видела всего пару раз в жизни. Так одевают дочерей в зажиточных городских семьях. Часто только в недолгий период поиска жениха.

Корделия не пожелала наблюдать за моими немыми восторгами и быстро ушла. Смогла спокойно доесть, одеться и вдоволь накрутиться перед зеркалом. Потом рискнула выглянуть за двери. Там скучающе топтался молоденький солдат. Увидев меня, вытянулся в струнку и отрапортовал:

- Доброе утро. Велено сопроводить вас в город. Куда скажете.

Улыбнулась ему, вышла из спальни и аккуратно прикрыла за собой двери. Не думаю, что встречи с Министром придется ждать долго…