Мир Роджера Желязны. Лорд фантастики

Уильям Сандерс НАЙНКИЛЛЕР И НЕТЕРУ

Джесс Найнкиллер находился на высоте пяти тысяч футов над египетской пустыней, когда услышал голос своего деда. Он опешил, хотя и не сказать чтобы совсем уж растерялся, даже учитывая тот факт, что его дедуля вот уже лет тридцать как умер. Ведь это случилось не в первый раз.

Впервые такое произошло еще в 72-м, возле Ку Чи, когда новоиспеченный уоррент-офицер Найнкиллер собирался было повести свой видавший виды вертолет «Белл ХЬЮ-1» на снижение к тихой с виду посадочной зоне. Он как раз начал выжимать рычаг, когда в ухе у него зазвучал голос, уверенно пробившийся сквозь рев двигателя и тяжелое «воп-воп-воп» винта.

— Ягасесдесди, сгилиси! Ты же не хочешь спуститься туда сейчас.

Лишь некоторое время спустя, обдумывая случившееся, Джесс вспомнил все слова и расставил их в правильном порядке. Через несколько секунд он осознал, что голос принадлежал деду. А в первый момент шок от того, что в его шлемофоне раздался голос, говорящий на диалекте оклахомских чероки, парализовал его руки и не дал выжать рычаг. Этого оказалось достаточно; к тому времени, как он пришел в себя и возобновил снижение, три других «ХЬЮ» уже стремительно неслись к земле, оставив далеко позади Джесса, который, одеревенев от растерянности, пытался догнать их, словно новичок в первом тренировочном полете. Он был не в себе; ему казалось, что он еще не так давно во Вьетнаме, чтобы начать слышать голоса…

А потом деревья, окаймлявшие зону приземления, взорвались зенитными разрывами, и два первых «ХЬЮ» превратились в огромные шары оранжевого пламени, а третий уже на земле завалился набок, хлопая винтом, словно гигантская умирающая колибри, и только Джесс, так и не догнавший остальных и оставшийся вне пределов досягания смертельного металла, остался невредимым. Весь обратный путь до базы второй пилот не переставал спрашивать: «Откуда ты знал, парень? Откуда ты знал?»

Потом много лет ничего подобного не происходило, и Джесс в конце концов убедил себя, что это была игра воображения. Но вот настал день, когда Джесс, в то время перевозивший нефтяное оборудование на востоке Техаса, оказался в гостях у рыжеволосой женщины в ее доме на окраине Корпуса Кристи; после акта любви она поднялась с постели и направилась в ванную, а Джесс, полюбовавшись видом ее крепкой белой задницы, исчезающей в коридоре, решил, что ему теперь будет полезно немного вздремнуть.

Не успел он забыться в приятном изнеможении, как его разбудил голос, резкий и тревожный: «Просыпайся, чуч! Хватай свои шмотки и сматывайся, нула!»

Он сел в кровати, растерянно жмурясь. Он все еще жмурился, когда за окном раздалось шуршание шин по гравию; но в следующую секунду уже пришел в полную боевую готовность, его не обманул даже голос рыжей из ванны: «Это, наверное, мой муж. Не волнуйся, он спокойный человек».

Не поверив ей, Джесс выскочил из кровати и сгреб разбросанную одежду. Нагишом промчался по коридору к задней двери и поскакал по колючему газону, сопровождаемый разъяренным голосом, неприятным металлическим клацаньем. Потом раздался неправдоподобно громкий хлопок, который опроверг утверждение дамы, что муж был спокойным человеком. Одним выстрелом дело не ограничилось, что-то просвистело мимо уха, когда Джесс запрыгивал в свою машину, а когда он вернулся домой, то обнаружил пару аккуратных дырочек примерно сорок пятого калибра на правом заднем крыле своего «Камаро».

В последующие годы было еще несколько происшествий, не настолько диких, но не менее напряженных. Например, однажды голос дедушки разбудил его среди ночи как раз вовремя, чтобы не сгореть в пылающем отеле в Бангкоке, а в другой раз он не дал ему войти в бейрутское кафе за пару минут до того, как бомба «Хезболлы» разнесла заведение в щепки. Словом, хотя дедушкины визиты происходили не слишком часто, Джесс привык относиться к ним с величайшим вниманием.

Сейчас ситуация поразительно напоминала самый первый случай. Правда, на этот раз он летел на «ХЬЮ 500Д», машине не такой крупной, как тот старый «ХЬЮ», и гораздо более простой в управлении, а Египет определенно не походил на Вьетнам, но волоски на затылке Джесса заняли боевую стойку при звуке скрипучего старого голоса в ухе (в левом ухе, по каким-то причинам это всегда оказывалось именно левое ухо), который произнес: «Ни, сгилиси! Эта штука тебя подведет».

Взгляд Джесса моментально упал на ряд предупредительных сигнальных огоньков на приборной панели, затем на цифровые индикаторы под ними. Давление масла и температура, уровень топлива, температура батарей, работа двигателя, ротора, температура турбины — у вертолета масса агрегатов, которые могут выйти из строя, — но все выглядело совершенно нормально, все эти маленькие красные и янтарные квадратики горели ровно, все стрелочки на индикаторах подрагивали именно там, где им и надлежало подрагивать. Пятилопастный винт над головой шумел ровно, и в рычагах управления не ощущалось никакой странной вибрации.

Рядом с Джессом на правом сиденье расположился человек, называвший себя Брэдли и числившийся археологом или кем-то в этом роде. Он пробормотал: «Что-то не так?»

Джесс пожал плечами. Дедушкин голос продолжал: «Наплюй на него. Слушай. Поверни на четверть вправо. Видишь большой коричневый выступ скалы, там, на севере, он еще похож на кулак? Держи на него».

Джесс не колебался ни секунды, даже несмотря на то, что огоньки и стрелочки по-прежнему клялись, что все в порядке. Он мягко нажал на рычаг и коснулся ногой педали, чтобы выровнять нос. Брэдли резко сказал: «Что ты делаешь? Никакой перемены курса, пока я не скажу…»

Как раз в тот момент, едва Джесс успел стабилизировать «ХЬЮ» на новом курсе, двигатель заглох. Никакого предварительного падения энергии или изменения звука: только что эллисоновская турбина гудела ровно и мощно, а в следующую секунду она замолкла. Словно на тот случай, если кто-то мог этого не заметить, красный огонек, сигнализирующий остановку двигателя, бешено замигал, а линия предупредительных сигналов, тянувшаяся по верхнему краю панели управления, взорвалась разноцветной иллюминацией.

Джесс мгновенно выжал главный рычаг управления вниз до конца, переведя основной ротор на автовращение. Переводя дух, он сказал: «Черт, эдуда, почему ты всегда появляешься в последний момент?»

— Что за дьявольщина? — В голосе Брэдли звучало скорее раздражение, чем страх. — Что случилось, Найнкиллер?

Джесс не удостоил его ответом. Он следил за стрелкой индикатора скорости ветра, замедляя «ХЬЮ» до оптимальной скорости для плавного снижения с отключенным двигателем. Когда стрелка застыла на восьмидесяти узлах, а верхний тахометр показал 410 оборотов, он негромко вздохнул и взглянул на Брэдли.

— Эй, — сказал он и показал пальцем на радио, не отрывая руку от рычага. — Сообщим?

— Нет. — Брэдли не сомневался ни минуты. — Никаких тревожных сигналов. Поддерживать радиомолчание.

Ладно, подумал Джесс. Стало быть, цель полета, которую мы зарегистрировали, — такая же фикция, как племенные выборы. Никакой он не археолог, клянусь моей индейской задницей.

Однако времени на размышления о двуличном пассажире не оставалось. Джесс рассматривал стремительно приближавшуюся поверхность пустыни. Она ничем не отличалась от всего остального Египта, который, казалось, состоял из многих и многих миль унылой поверхности, покрытой скалами и желтовато-серым песком. В этой части страны по крайней мере не было тех здоровенных морщинистых дюн, которые выглядят привлекательно, но несомненно сделают вынужденную посадку невыносимо сложной.

— Приготовиться к посадке, — сказал он Брэдли. — Она может оказаться не совсем мягкой.

Некоторое время казалось, что предупреждение было лишним. Джесс произвел образцовую посадку, приподняв хвост на высоте семьдесят пять футов, выровняв машину на уровне двадцати пяти и вернув рычаг в исходное положение для приземления. Когда полозья коснулись земли, он подумал: черт, а я молодец!

И вдруг он почувствовал, как полозья проваливаются в карман поразительно рыхлого песка, Хью беспомощно завалился набок, не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы лопасти все еще вращавшегося по инерции винта врезались в землю. Ситуация осложнилась.

Когда скрип, скрежет и лязг наконец утихли, Брэдли сказал: «Великолепное приземление, Найнкиллер». И начал отстегивать ремни безопасности. — Любое приземление, после которого можно выйти из вертолета, считается хорошим. Это ведь поговорка пилотов, не так ли?»

Джесс, уже расправившийся со своими ремнями и занятый отключением приборов — нужды в этом уже не было, но укоренившиеся привычки поддерживают в нас жизнь, — придумал было пару ответов, которые мог бы выдать на это пилот, но тем не менее решил держать рот на замке. Он подождал, пока Брэдли откроет правую дверцу, поскольку его дверца была прижата к земле. Они выбрались наружу и некоторое время молча рассматривали «ХЬЮ» и окружающий пейзаж.

— Полагаю, единственное, что нам остается, это идти пешком, — заметил Брэдли. Он снял свою бейсболку с сетчатым верхом и поскреб голову, абсолютно лысую, если не считать нескольких кустиков волос за ушами. Может, в качестве компенсации природа наградила его роскошными усами, которые в сочетании со вздернутым носом и большими, как надгробные камни, зубами, делали его немного похожим на Тедди Рузвельта. Кожа у него была красно-розовая и выдавала человека, склонного к солнечным ожогам. Джесс задумался, сколько этому археологу удастся продержаться под солнцем пустыни.

Брэдли забрался обратно в машину — Джесс хотел было предупредить о риске возгорания, но потом решил, какого, мол, черта, и принялся шарить в корме, появившись через несколько минут с зеленым нейлоновым рюкзаком, перекинутым через плечо.

— Что ж, — сказал Брэдли, спрыгивая на песок, — думаю, нам надо изучить карту.

Дедушкин голос сказал: «Идите в том же направлении. Через несколько миль, там где выступающая скала, будет вода».

Джесс сказал: «Уадо, эдуда», а потом, когда Брэдли странно посмотрел на него, добавил: «Идем. Туда».

Брэдли фыркнул.

— Не далековато ли от дома, чтобы нести эту индейскую чепуху? Я хочу сказать, ведь ты не араб.

Но когда Джесс, не оглядываясь, двинулся прочь, пожал плечами.

— Черт возьми, почему бы и нет? Веди, вождь.

Дедушкины несколько миль оказались невероятно длинными, причем, несмотря на кажущуюся ровность пустыни, дорога все время шла в гору. Земля была твердой, как бетон, и усеяна острыми камнями. Там и тут песчаные барханы затрудняли путь и забивали ботинки песком. Прошло почти три часа, прежде чем они добрались до каменистого перевала и увидели то место.

Вернее, просто место; оно ничуть не походило на то, что Джесс ожидал увидеть. Ему рисовался какой-то голливудский оазис, маленький зеленый островок посреди песчаной бесконечности, с пальмами и бассейном прохладной чистой воды. Возможно, даже какие-нибудь дружелюбные арабы, шатры и верблюды и еще приветливые танцовщицы, исполняющие танец живота… ладно, на последнее он не особенно рассчитывал, но, безусловно, там должно было быть хоть что-то помимо этих проклятых скал и песка. Но, на первый взгляд, ничего другого там не было.

Брэдли, однако, слегка присвистнул пересохшими губами.

— Откуда ты знал, Найнкиллер? Как мне ни трудно в этом признаться, но я впечатлен.

Он начал спускаться по склону по направлению к тому, что казалось просто нагромождением скал и песчаных холмиков, но в чем, как осознал, наконец, Джесс, было слишком много правильных линий и прямых углов. Руины, погребенные под песком? Джесс сказал:

— Какой нам от этого прок? Похоже, здесь никто больше не живет.

— Да, но есть только одна причина, по которой здесь что-то начали строить.

— Вода?

— Она, — кивнул Брэдли. — Это забавная пустыня. Почти не бывает дождей, но известняковая подложка удерживает воду, словно губка. Тут и там можно встретить колодцы, некоторые довольно старые.

— А вдруг здешний колодец давно пересох, — предположил Джесс. Они уже двигались среди руин. — Может, поэтому люди и ушли отсюда.

— Вполне вероятно. И все же мы с тобой попали прямо в яблочко. — Брэдли оглянулся через плечо, ухмыльнувшись. — Верно, парень?

Он перешагнул через нагромождение каменных блоков, которое, видимо, когда-то было стеной. Ветер и песок сделали камни почти овальными. Все вокруг находилось примерно в таком же состоянии; на глаза Джессу не попалось ничего более целого, чем прямоугольные остатки какого-то жилища, доходящие примерно до колена, все остальное же представляло собой просто невысокие песчаные валы, в которых смутно угадывались очертания маленьких строений. Словом, эти развалины были хорошо развалены.

А Брэдли казался совершенно очарованным; с той же радостной ухмылкой, не переставая озираться, он пробирался к центру деревни, или что это могло быть. Потом он остановился и нагнулся.

— Матерь божья, — тихо пробормотал он и присвистнул. — Взгляни-ка на это, Найнкиллер.

Джесс увидел большой каменный блок, наполовину засыпанный песком. Приглядевшись, он заметил, что верхняя грань блока была покрыта слабыми, почти полностью стершимися фигурками, вырезанными в камне.

— Иероглифы, — сказал Брэдли. — Господи Боже, а ведь местечко-то египетское.

Египетское, подумал Джесс, как же ему не быть египетским, белая ты задница, мы же как-никах в Египте. Нет, погодите.

— Вы хотите сказать, древнеегипетское? Как пирамиды?

Брэдли хихикнул.

— Сомневаюсь, чтобы эти руины были современниками пирамид. Хотя в этом нет ничего невероятного. — Он выпрямился и стал осматривать руины. — Но в принципе это все относится к периоду Древнего Египта. Не скажу точно, сколько лет этому селению. Где-то от двух до четырех тысяч, может, больше.

— Святые угодники, — сказал Джесс, искренне удивленный. — Что же они тут делали? Я думал, они все больше околачивались около Нила.

— Верно. Но в те времена велась оживленная торговля с ливийцами. У них были постоянные караванные пути через пустыню. Если тут находился первоклассный колодец, имело смысл поддерживать небольшой форпост, чтобы охранять это место от мародерствующих племен пустыни.

Он сверкнул большими зубами.

— Вроде Форта Апачи, понял? Возможно, здесь находился отряд нубийских наемников под командованием египтян да еще рабы для тяжелых работ и прислуга. Обычно в такого рода места посылали военнопленных. И заставляли их работать до смерти.

Он снял бейсболку и вытер потный череп. «Мы сами превратимся в мумии, если не найдем воды».

Колодец оказался на площади в центре разрушенной деревни, круглое черное отверстие футов пятнадцати в диаметре и такое глубокое, что Джесс не мог разглядеть, есть ли на дне вода или нет. Адская работенка, подумал он, копать такую скважину в известняке, ручным инструментом да на такой жаре. Он бросил в колодец камешек и с удовлетворением услышал приглушенный всплеск.

— Отлично, — сказал Брэдли. — У меня есть моток нейлонового шнура в сумке и пластиковая бутылка, так что будем хотя бы с водой.

Джесс внимательно рассматривал землю под ногами.

— Здесь кто-то был. И недавно.

— О черт, — язвительно сказал Брэдли, — ты опять за свои индейские штучки? — Но тут же осекся, выдохнув «хах!».

Рядом с колодцем на земле красовался сигаретный окурок.

— Следовало догадаться, — сказал Брэдли, помолчав. — Несомненно, языческим племенам и проводникам караванов это место хорошо известно. И это к лучшему, поскольку колодец забился бы песком, если бы его не чистили время от времени.

— Много следов, — указал Джесс. — Эти арабы-кочевники, они разве носят армейские ботинки?

— Не исключено. — В голосе Брэдли оставалось все меньше оптимизма. — Но лучше все как следует проверить.

Не требовалось особых навыков следопыта, чтобы прочитать следы, которыми была испещрена разрушенная деревня. Владельцы армейских башмаков не старались поддерживать чистоту, оставляя на всем пути массу окурков и другого мусора.

— Времени прошло немного, — сказал Брэдли. — Следы на песке при таком ветре исчезают быстро. Ты прав, Найнкиллер. — Он остановился, подозрительно оглядываясь. Теперь они стояли на западном краю деревни, откуда земля начинала повышаться пологим скалистым склоном. — Здесь совсем недавно кто-то был.

Через несколько ярдов Джесс сказал: «Здесь и сейчас кто-то есть».

Прямо на песке, в островке черной тени под разрушенной стеной, лежал человек. Он был одет в армейский камуфляж без опознавательных знаков. Белая арабская куфия закрывала лицо. Он не двигался, и Джесс почему-то был уверен, что он и не собирался двигаться.

— Господи Иисусе, — сказал Брэдли.

Мертвец представлял собой зрелище не из приятных. В сухом воздухе пустыни разложение идет медленно, но правая нога покойника почернела и жутко распухла. Армейские штаны были разрезаны до бедра, а над коленом нога была перетянута чем-то вроде шнурка от ботинок. Похоже, это не помогло.

— Змеиный укус, — объявил Брэдли. — Возможно, песчаная гадюка. Или даже кобра.

— Здесь еще следы, — доложил Джесс. — С ним кто-то был. Но решил не задерживаться.

Следы уходили по склону и обрывались. Дальше тянулись очень отчетливые отпечатки шин — джип, прикинул Джесс, или, может, «Лендровер». Следы пересекали склон и исчезали в пустыне. Водитель разбросал кучу камней, отъезжая. Занервничал, догадался Джесс. Остался здесь наедине с покойником и по крайней мере одной ядовитой змеей, вот и постарался поскорее унести задницу.

Большая камуфляжная сеть, валявшаяся на земле рядом со следами шин, словно сброшенная в спешке, вызвала много интересных вопросов. Джесс хотел было порассуждать на эту тему, как вдруг заметил, что Брэдли рядом нет — он уже взобрался по склону и теперь рассматривал что-то спрятанное за нагромождением камней и обломков. «Подойди, посмотри», — позвал он.

Джесс вскарабкался на холм и увидел еще одну дыру, на этот раз размером и пропорциями напоминающую обычную дверь. Прямоугольный лаз, очень ровный и аккуратно вырезанный, вел в глубь земли под углом в сорок пять градусов. Что-то вроде шахты? Тут он вспомнил, что это Египет, а потом всплыл в памяти один фильм.

— Гробница? — спросил он Брэдли. — Вроде тех, куда они клали свои мумии?

— Возможно. — Брэдли с возбужденным видом шарил в своем рюкзаке. — Вполне возможно… Ага! — Он вытащил большой электрический фонарь, какие обычно носят копы. — Острожнее, парень, — сказал он, шагая в проем. — Ты же не хочешь, чтобы тебя тоже укусила змея.

Брэдли, похоже, не сомневался в том, что Джесс жаждет сопровождать его. Это была не слишком обоснованная уверенность: нарушать покой любого рода могил было одним из сильнейших табу у индейцев.

И все же, сам не зная зачем, он перебрался через груду обломков и шагнул в лаз вслед за Брэдли.

Тот стоял посередине каменной лестницы, которая, собственно, представляла собой пол длинного наклонного коридора. Луч его фонарика шарил по стенам, покрытым цветными картинками. Живопись потускнела и местами облупилась, но все же позволяла различить живые сценки, изображающие людей за всевозможными занятиями — они ели, правили лодками, играли на музыкальных инструментах и делали много других, не понятных Джессу вещей; на одной картинке обнаженные танцовщицы были бесхитростно укомплектованы маленькими черными треугольничками там, где соединялись их ноги. Были там и изображения животных, кошек и бабуинов, крокодилов, гиппопотамов и змей; и всюду среди картинок виднелись иероглифические письмена.

Были там и чрезвычайно загадочные фигуры, с человеческими телами и птичьими или звериными головами.

— Кто это такие, — спросил Джесс, указывая на них, — духи?

— Боги, — сказал Брэдли. — Нетеру, так их называли. Этот, например, с головой шакала, Анубис, бог похорон и мертвых.

— А вон у тех — киски…

— О, да, итифалические фигуры не были редкостью. — Брэдли направился вниз по ступенькам, размахивая фонарем. — Но мы сможем полюбоваться древним искусством позднее. Давай посмотрим, что у нас здесь.

Спуск перешел в узкий коридор. Стены здесь тоже были покрыты росписью, но Брэдли едва удостоил из взгляда, шагая по проходу. «Ага, — сказал он, когда коридор внезапно расширился. — Вот оно… о Господи!»

Сначала Джесс не понял, почему Брэдли призывает Бога. Перед ними была низкая камера размером с комнату в дешевом мотеле. Луч фонаря выхватывал роспись на стенах и потолке. Потом он заплясал по штабелям деревянных ящиков у дальней стены.

Брэдли быстро пересек комнату и принялся дергать крышку одного из ящиков. Крышка оторвалась и упала на каменный пол. «Черт!» — заорал Брэдли, посветив фонариком в ящик. Он сунул туда руку и выудил предмет, в котором Джесс мгновенно опознал «АК-47». Продукция Калашникова производит неизгладимое впечатление на того, в кого хотя бы раз из нее стреляли.

Брэдли прислонил автомат к стене и открыл другой ящик. На этот раз он достал оттуда гранату. «Подонки», — сказал он шепотом.

Другой коридор вел в глубь холма. Чертыхаясь, Брэдли устремился туда, и Джесс поспешил за ним, не испытывая желания оставаться один в темноте. Коридор оказался коротким, он упирался в другую комнату, примерно такого же размера, как первая. Здесь было еще больше армейских ящиков, которые громоздились до потолка. На некоторых виднелись красные надписи «ОПАСНО — ВЗРЫВЧАТЫЕ ВЕЩЕСТВА» на арабском и английском. Вдоль ящиков стояло много пластиковых канистр с бензином. Неудивительно, что владельцы армейских башмаков выходили отсюда, чтобы покурить, подумал Джесс. Что бы все это значило?

Брэдли отодрал крышку одной из картонных коробок. «Отлично, — кисло сказал он, вытаскивая небольшой запечатанный пакет. — Полевой рацион армии США. Старая добрая еда, готовая к употреблению. Возможно, самое смертельное из имеющегося здесь оружия. Интересно, где они все это раздобыли?»

Он поводил фонариком по комнате. Это помещение было наряднее, чем первое. Кто-то даже нарисовал фальшивые колонны на стенах.

— Подонки, — повторил он. — Бесценное сокровище искусства и древнего знания, а они используют его как склад для проклятых террористов.

— А как, по-вашему, что они сделали с мумией? — спросил Джесс, припомнив все слышанные истории о проклятиях мумий. И того укушенного, который лежал снаружи.

— О, ее, очевидно, вытащили много веков назад, вместе с другими ценностями. Расхищение гробниц — очень древняя традиция в этой стране. — Он с отвращением сплюнул. — Вот, возьми. — Он бросил Джессу пакет с армейским рационом и вытащил еще один для себя. — Нас ожидает не слишком приятный похоронный ритуал, нужно подкрепиться.

Они похоронили покойника в неглубокой могиле, которую вырыли при помощи пары лопат, найденных во внешней камере гробницы. Сверху навалили камней.

— Покойся с миром, — сказал Брэдли. — Бедный маленький сукин сын. — Он вытер лоб рукой. Жара стояла неправдоподобная. — Давай уйдем с солнца, — сказал он. — Обратно в гробницу.

Вернувшись во внешнюю камеру, он швырнул лопату в угол и присел на ящик. Сняв кепку, он взял бутылку с водой и вылил все содержимое себе на голову.

— Это было необходимо, — сказал он извиняющимся тоном. — Я сейчас пойду и наполню ее.

— Не беспокойся, — сказал Джесс. — Здесь есть большая пластиковая канистра с водой, почти полная. — Он копался в свалке всяких вещей у стены. — Ты также можешь поберечь свой фонарик. — Джесс вытащил большой армейский фонарь и включил его.

— Сукины дети чувствовали себя как дома, не правда ли? — Брэдли выключил свой фонарик. — Найнкиллер, я готов разгласить важнейшую государственную тайну. Ситуация уж слишком необычная, и держать тебя в неведении будет преступно, лучше тебе знать весь расклад.

Он прислонился к стене, при этом его лысина оказалась прямо под картинкой, изображающей лучника на колеснице.

— Имя Нолан говорит тебе что-нибудь?

— Это не тот американский… предатель, так, наверное, вы его называете, который работает на ливийцев? Он еще руководит какими-то террористическими операциями? — Джесс сел на пол недалеко от входа. — Я слышал кое-какие слухи, но ничего определенного. Поговаривали, что он время от времени нанимает пилотов.

— Да. Несколько американцев работают на Каддафи, — сказал Брэдли, — в основном летчики, молодые искатели приключений, солдаты фортуны. Но Нолан — совсем другой тип, ренегат, прошедший суперподготовку. В этой части света нелегко произвести впечатление на людей, когда речь идет о терроризме, саботаже и убийствах, но Нолан даже здесь стал легендой. Полковник ценит его услуги очень высоко.

Цепочка замкнулась в голове Джесса.

— Так вот какое у вас тут дело. К черту археологию, мы, стало быть, охотимся за Ноланом.

— Просто разведывательная акция, — сказал Брэдли. — Прошел слух, что он занимается чем-то в этом районе. У меня приказ не вовлекать тебя ни в какие опасные действия.

— Приятно слышать, что у меня такая спокойная работенка, — сухо сказал Джесс. — Почему бы не предоставить это египтянам? — И тут его осенила другая догадка. — Ах да, теперь я припоминаю. Нолан — бывший офицер ЦРУ, не так ли? Вы, ребята, хотите убрать его без международной шумихи.

— Этого я тебе, конечно, не говорил, — мягко сказал Брэдли. — То, что тебе положено знать, распространяется только на сиюминутную ситуацию.

Он достал еще один «АК-47» из открытого ящика.

— Рано или поздно, кто-нибудь здесь появится. Было бы наивно рассчитывать, что к нам пожалует сам Нолан, но кто-нибудь из его команды наверняка. Если карты лягут не слишком плохо и мы предпримем правильные действия, нам удастся ухватиться за ниточку, ведущую к Нолану, и выбраться отсюда на колесах. — Он поднял «АК-47». — Знаешь, как с этим обращаться?

— К черту, — зло отозвался Джесс. — Я пилот, а не стрелок. Сами сидите в засаде. Это вы работаете на ЦРУ, а не я.

— Да ну? А кому, по-твоему, принадлежит «Ближневосточная служба воздушных перевозок»? — Брэдли сделал паузу, чтобы у Джесса была возможность обдумать услышанное. — Ах, ты — пилот? Хорошо, я тогда — археолог. Без дураков, — добавил он, оглядывая камеру гробницы. — Степень получил в Университете Пенсильвании, занимался полевыми изысканиями в Вади Гарби. Там-то меня и завербовали… а было время, когда я яйца дал бы себе отрезать за то, чтобы найти что-нибудь в этом роде. Но, как выясняется, я сделал ценное открытие совсем в другой области.

Он посмотрел на Джесса. Ухмылка Тедди Рузвельта контрастировала с его холодными глазами.

— Но ты, конечно, можешь сесть на собственную задницу и играть в совестливого наблюдателя, пока я буду в одиночку расправляться с этими подонками. А потом, если они убьют меня, можешь убеждать их в своей непричастности и невинности. Не сомневаюсь, они тебе поверят.

— Сукин ты сын.

— Мне это часто говорили. — Брэдли встал, подошел к Джессу и протянул ему «АК-47». — Бери, Найнкиллер. Это единственная возможность для каждого из нас выбраться живыми из этого местечка. Или хотя бы мертвыми.

Брэдли настоял на том, чтобы установить постоянный наблюдательный пост на перевале: прячась в ненадежной тени похожего на кулак выступа скалы, часами пялиться в безлюдную пустыню.

— Ничего не поделаешь, парень, — сказал он. — Иначе мы рискуем, что плохие мальчики придут и накроют нас в гробнице.

Когда солнце наконец опустилось в своем обычном чересчур картинном стиле тропических закатов, Джесс предложил отменить на ночь эту бессмысленную затею. Но Брэдли был неумолим.

— Вспомни, кто эти люди, — заметил он, — и зачем они появляются здесь. Ночные передвижения для них совсем не лишены смысла.

Он откинул крышку наручных часов и включил освещение циферблата. Уже было темно.

— Я сойду вниз и придавлю немного, ты же останешься в вечернем дозоре. Разбудишь меня в полночь, и я заступлю на смену. С тобой все в порядке, парень?

Джесс не стал спорить. Он все равно не ложился раньше полуночи. Кроме того, не возражал провести несколько часов подальше от Брэдли и той проклятой гробницы. Они оба начинали действовать ему на нервы.

Оставшись один, он забросил «АК-47» на плечо и побрел вверх по склону, не торопясь и наслаждаясь прохладным ветерком. Не так уж плохо, что солнце зашло. Звезды были огромные и белые, жирный полумесяц карабкался по черному небу. В его мягком серебристом свете пустыня выглядела почти привлекательно.

Сухой голос прокашлял в левое ухо: «Сийо, чуч».

Джесс застонал. «Сийо, эдуда. Ну, что еще должно случиться?»

Раздался шелестящий смешок: «Не беспокойся, чуч. На этот раз никаких предостережений. Повернись… и брось, наконец, этот топор войны».

Джесс повернулся. И очутился лицом к лицу с Вилли Койотом.

Во всяком случае, именно так выглядело стоявшее перед ним существо: та же длинная заостренная морда, те же большие уши, как у летучей мыши, и глуповатые круглые глаза. Но то была только голова; от шеи вниз, разглядел Джесс, тело было, как у человека его роста.

Джесс выдохнул: «Ух».

Дедушкин голос церемонно представил: «Это Анпу. Анпу, мой внук Джесс».

— Привет, — сказал Койот.

Ну вот, вяло подумал Джесс. Слишком много времени провел на солнце. Черт бы побрал этого Брэдли. Вот уже разговариваю с койотами… нет, дьявол, койотов в Египте нет, это должен быть шакал. Хотя похож на койота. Тут в голове что-то щелкнуло, и Джесс сказал: «Анубис. Вы Анубис».

— Анпу. — Шакал чуть повел ушами. — Греки исказили мое имя.

— Анпу хочет познакомить тебя со своими друзьями, — сказал дедушка.

— Сюда, пожалуйста, — пригласил Анпу. — Собственно, в том же направлении, куда ты и двигался.

Он прошел мимо Джесса и стал подниматься, не оглядываясь, по склону. Дедушкин голос сказал: «Не стой столбом, чуч. Иди за ним».

— Я даже не знаю, эдуда, — сказал Джесс, шагая вслед за фигурой с шакальей головой. — Все это становится уж слишком странным. Как тебя угораздило связаться с этим типом?

— Он бог мертвых в этих краях. А если ты часом позабыл, — напомнил дедушка, — я ведь мертвый.

Анпу стоял у основания скалы в форме кулака.

— Сюда, — сказал он с приглашающим жестом.

Джесс не увидел ничего, кроме большой расщелины под ногами, черневшей в лунном свете. В течение дня он видел ее десятки раз. «То есть?» — спросил он чуть раздраженно.

Анпу шагнул в расщелину и исчез, ногами вперед. Тут же его голова вынырнула из черноты и сказала: «Осторожнее. Здесь можно оступиться».

Джесс нагнулся и сунул в расщелину руку. Пальцы нащупали овальный лаз, достаточный для того, чтобы человек мог туда протиснуться. Лаз полого уходил вниз, в толщу скалы. Он был так хорошо замаскирован, что даже теперь, зная о существовании лаза, Джесс не мог разглядеть его.

— Все в порядке, чуч, — сказал дедушка. — Лезь давай.

Джесс осторожно сунул в дыру ногу. В полу были вырезаны ямки для ног, но не слишком глубокие. Стиснув зубы, он скользнул в темноту.

Джесс не смог бы сказать, как глубоко тянулся туннель, но абсолютная темнота и страх сделали спуск бесконечным. Скала, казалось, давила на него со всех сторон; он задыхался и готов был сбежать, если бы подъем обратно не пугал его еще больше. Наконец туннель изогнулся в сторону, и Джесс ощутил пустоту под ногами. Он стал нащупывать какую-нибудь поверхность одной ногой, не удержался и беспомощно вывалился из туннеля. Ноги коснулись пола, но он потерял равновесие и ударился задницей об очень твердый плоский камень.

Джесс открыл глаза — он даже не заметил, когда зажмурил их, — и увидел, что находится в очередной гробнице. Или, во всяком случае, в очередной подземной камере, с такими же разрисованными стенами и потолком. На этот раз комната была наполнена мягким желтоватым светом, источник которого он не смог определить.

Анпу стоял над ним, протягивая руку.

— Ты в порядке? — заботливо спросил бог с шакальей головой. — Мне следовало предупредить тебя о том, что в конце нужно будет прыгнуть. Прости.

Джесс ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги. Внезапно высокая красивая женщина в развевающемся белом платье рванулась вперед, оттолкнула Анпу и обвила руки вокруг шеи Джесса.

— О, бедный человек, — запричитала она, пригибая голову Джесса и прижимая его лицо к своей груди. Это было черт знает, что такое, а не грудь. — Ты ушибся? Не хочешь ли прилечь?

— Это Хатор, — сказал Анпу. Голос его звучал приглушенно. Уши Джесса утопали в тех же волшебных грудях.

— Богиня любви и материнства, — пояснил дедушкин голос. — Освободись, чуч, познакомься с остальными. Оставь горяченькое на потом.

Джессу удалось пробормотать что-то обнадеживающее, и Хатор нехотя отпустила его. Сделав шаг назад, он увидел, что у нее были рога. Не какие-нибудь маленькие рожки, как у чертей на картинках. То были большие изогнутые буйволиные рога, белые, как слоновая кость, украшенные на концах маленькими золотыми шариками.

Глубокий голос произнес: «Этот туннель — скверная работа. Нам он тоже не нравится. Но спуск к основному входу завален и засыпан песком».

Говорящий был еще одной фигурой с головой животного, на этот раз косматая серая голова бабуина сидела на теле невысокого худого человека. Он чем-то напоминал директора школы, где Джесс учился. «Я Тот», — добавил он.

— Бог мудрости и знания, — пояснил дедушка в левое ухо Джесса.

— А это, — сказал Анпу, махнув рукой в сторону четвертого индивидуума, — Собек.

Джесс предпочел бы не знакомиться с Собеком. От плеч и вниз он выглядел как нормальный мужчина — хотя и сложенный, как участник боев без правил, — но над всем этим ухмылялась зеленая крокодилья голова. Длинные челюсти разжались, обнажив ряд острых зубов, и ржавый металлический голос сказал: «Йо».

— Я так и не понял, чем он занимается, — признался дедушка. — Причем мне почему-то не хочется это знать.

— Прости, что не можем предложить закусить, — извинился Анпу. — Мы сейчас не готовы к приему гостей.

— Простите меня, — сказал Джесс, — но откуда вы все знаете английский?

— Твой дедушка нас научил, — ответил Тот. — Не далее как сегодня днем.

— Так быстро? — спросил Джесс. А еще говорят, что быстрое обучение — ерунда.

— Конечно, — сдержанно отозвался Тот. — Простое мозговое сканирование. Не забывай, мы же боги.

— Да, — сказал дедушкин голос, — правда, я сначала пытался научить их диалекту чероки, но они не въехали, зачем им это нужно.

Джесс огляделся. Эта камера была больше, чем те, где арабы устроили склад, и красивее. В потолке высечен круглый свод, картины на стенах не только раскрашены, но и рельефно вырезаны.

— Красивая комната, — вежливо заметил он. — Ее тоже кто-нибудь ограбил. Я не вижу мумий.

— Вышло так, — сказал Тот, — что эту гробницу так и не использовали по назначению. Она была построена для последнего командира этого форпоста, благородного человека по имени Неферхотеп…

— Он облажался там, в Фивах, — проскрежетал Собек, — и Фараон послал его в эту задницу.

— …который был убит, — продолжал Тот, выразительно взглянув на Собека, — в стычке с ливийским отрядом. Его тело так и не нашли. Вскоре после этого форпост был заброшен.

— Итак, что же вы, э-э-э, боги, делаете здесь сейчас? — Джесс старался не смотреть на Хатор. Балахон на ней был так тонок, что через него все просвечивало, а никакого треклятого белья она не носила. Строго говоря, никто из нетеру не был слишком укутан; на остальных были только короткие юбчонки да драгоценности в ассортименте.

— Ошибка, — сказал Анпу. — Довольно странное дело. Видишь ли, тот мертвец, которого вы сегодня похоронили, оказался очень отдаленным потомком фараона Рамзеса Великого. Хотя, конечно, сам он об этом едва ли догадывался.

— Смерть человека королевской крови, — сказал Тот, — в непосредственной близости от неиспользованной гробницы вызвало неправильное прочтение Книги Мертвых.

— Озирис прямо кипятком писает, — загрохотал Собек. — Старина Зеленолицый дал маху!

— Даже Озирис, — запротестовал Анпу, — не мог предвидеть столь невероятного совпадения.

— Ну, я не знаю. — Тота, казалось, мучили сомнения. — Возможно, вероятность не столь и мала, как могло показаться…

Он извлек откуда-то полированный деревянный ящик, инкрустированный золотом, размером и формой напоминающий атташе-кейс. Усевшись на пол со скрещенными ногами, он откинул украшенную драгоценными камнями защелку, и крышка ящика открылась. В нижней части, покоившейся на коленях бога, находилась длинная эбонитовая панель с несколькими рядами колышков из слоновой кости. Вся внутренняя поверхность верхней секции была закрыта гладкой темной пластиной какого-то кристалла. Тот застучал пальцами по колышкам, и на поверхности кристалла появились мерцающие зеленые иероглифы.

— Посмотрим, — бормотал Тот. — Рамзес Второй жил тридцать два века назад. У него было свыше сотни известных отпрысков от различных жен. Теперь, если принять среднее количество потомства…

— В любом случае, — вздохнула Хатор, — нас четверых послали, и вот мы здесь. — Она послала Джессу улыбку, которая вызвала бы эрекцию и у Сфинкса. — Что ж, могло быть и хуже.

— …и умеренную оценку 3,5 поколения за столетие… — Пальцы Тота плясали по колышкам. Кристал покрывался иероглифами.

— Но, — сказал Джесс, — если это ошибка, то почему вы здесь?

— …учитывая среднестатистический уровень бездетности и детской смертности…

Анпу пожал плечами.

— Идем. Я покажу тебе.

Он направился к арочному проему в дальней стене. Хатор и Собек шли позади Джесса. Когда они выходили из комнаты, Тот ошалело смотрел на кристалл, почесывая голову одним пальцем. «Не может быть», — потрясенно шептал он.

— В задней части этой гробницы, — объяснял Анпу, пока они шли по длинному коридору, — находится то, что вы называете порталом. В каждом погребальном комплексе Египта есть хотя бы один такой. Это… — Он остановился, оглянувшись на Джесса. — Я не могу точно объяснить тебе. Это такое место, через которое мы ходим туда-сюда, из этого мира в наш и обратно. Смертным не дано даже видеть его, не то что проникать туда.

— Только когда умрут, — добавила Хатор. — И мы приходим, чтобы забрать их.

— Чего, кстати, давно уже не случалось, — кивнул Анпу. — Почти две тысячи лет прошло с тех пор, как последний человек был погребен с соблюдением необходимых формальностей. Мы были крайне разочарованы, когда обнаружили, что и на этот раз тревога оказалась ложной. Мы так надеялись, что люди вернулись к старым обычаям.

Он отвернулся и пошел дальше. Через несколько шагов вновь остановился.

— Это там, — сказал он. — Ты увидишь, в чем наша проблема.

Огромный обломок скалы, очевидно, отломившийся от потолка, полностью заблокировал проход. Он был размером с грузовик.

— Это случилось вскоре после того, как мы прибыли, — сказал Анпу. — Очевидно, когда другой человек уезжал, вибрация спровоцировала обвал. Конечно, в потолке, наверное, уже были большие трещины.

— И теперь вы не можете попасть обратно? В свое… в общем туда, откуда вы пришли?

Анпу покачал головой.

— Ближайший портал в долине Нила. Я не уверен, что мы сумеем проделать такой путь. — Он посмотрел на гигантский обломок скалы, и его уши слегка поникли. — Но мы можем попробовать.

— Никогда, — заявила Хатор. — Это солнце, этот ветер. Моя кожа. Нет.

Джесс заметил странное, бестолковое устройство, лежавшее на полу, попытка соорудить импровизированный подъемный механизм из рычагов и веревок. Он разглядел пару автоматных стволов и скрученные ружейные ремни. Он спросил: «Что это такое?»

— Какая-то штука, которую изобрел Анпу, — закаркал Собек. — Он называет это ах-ме. Не работает, дерьмо.

— Мне казалось, стоит попробовать. — Анпу обескураженно пнул сооружение ногой. Он посмотрел на Джесса. — Ты можешь помочь нам? Твой дедушка сказал нам, что ты разбираешься в технике.

Джесс рассматривал обломок.

— Не знаю. Это не по моей специальности… — Он почувствовал на себе взгляд Хатор. — Может быть, — добавил он, — я подумаю об этом. Дайте мне только выспаться.

Они пошли обратно по коридору. Когда они вошли в погребальную камеру, Тот поднял голову от своего ящика.

— Вот оно. Я вам скажу. — Он коснулся пальцем мерцающего кристалла. — Никакой ошибки не было. Каждый живущий сейчас на Земле является потомком Рамзеса Второго.

В полночь Джесс направился к первой гробнице, чтобы разбудить Брэдли. Анпу шел с ним, явно не с целью просто пообщаться. На середине склона они встретили Брэдли, который поднимался вверх с автоматом на плече.

— Эй, парень, — жизнерадостно сказал он, — иди поспи. Я тебя разбужу на рассвете.

Он пошел дальше к большой скале. Анпу хихикнул.

— Твой друг не может меня видеть. Если я сам не захочу ему показаться, конечно.

— Он мне не друг, — сказал Джесс более эмоционально, чем собирался.

Когда они вошли в гробницу, Анпу с любопытством огляделся.

— У меня не было времени осмотреть другие гробницы в округе, — когда Джесс зажег фонарь. — Эта совсем недурна.

Джесс прислонил «АК-47» к стене возле двери.

— Другие гробницы?

— О, да. Из здесь немного, и все, разумеется, спрятаны и запечатаны. Ты их никогда не найдешь, если не будешь знать, где искать.

Он наклонился, изучая иероглифическую надпись на стене. Джесс спросил:

— Что здесь написано?

Анпу склонил голову набок.

— Ну, приблизительный перевод может быть таким: «У богини по имени Хлоя не было с грудью покоя. Одна — словно прыщик, не нужен был лифчик, а другую снимали в «Плейбое».

— Пошляк, — обиделся Джесс.

— Ладно, ладно, — засмеялся Анпу. — Приятных сновидений, Джесс.

Когда он ушел, Джесс, быстро осмотревшись, взял фонарь и направился по коридору в заднюю камеру. Воздух здесь был прохладнее, а пол чище. Он взял серое армейское одеяло и расстелил его на полу, другое свернул и положил под голову. Укладываясь и выключая фонарь, он задавался вопросом, удастся ли ему уснуть в этом странном местечке; но стоило ему коснуться импровизированной подушки, как он провалился в забытье без сновидений.

Проснувшись, он не мог понять, долго ли проспал, хотя позже думал, что это продолжалось недолго. Его разбудило смутное чувство, что он не один в камере. Потом он понял, чем оно было вызвано — кто-то пытался стянуть с него одежду. Он сказал «Вау!» и, нашарив фонарь, включил его.

Стоя рядом с ним на четвереньках, Хатор дергала за ремень его брюк.

— Ты должен помочь мне, — нетерпеливо сказала она. — Я не понимаю этих странных одеяний.

Джесс заморгал, мотая головой. «Ну, это… ох…»

— Не беспокойся, чуч, — заскрипел голос в его левом ухе. — Она не собирается похищать твою душу или что-то в этом роде. Ей просто хочется прилечь. Она уже давно не делала это ни с кем моложе пары тысяч лет.

Хатор теперь стаскивала с него ботинки. Джесс скинул пропитанную потом футболку и начал расстегивать ремень. Дедушкин голос сообщил: «Я оставлю вас вдвоем».

Когда Джесс избавился от плавок — сожалея, что не надел пару поприличнее, — Хатор встала на ноги и расстегнула пряжки на плечах, позволив белой накидке упасть на пол, оставшись во всей своей первозданной красе за исключением золотых браслетов на запястьях.

— Я подарю тебе любовь, — объявила она. — Я устрою для тебя пир божественного наслаждения.

С бьющимся сердцем Джесс увидел, как она поставила ноги по обе стороны от него. Эти рожки, решил он, не так уж уродливы, надо только оправиться от первого шока. Вообще-то они даже весьма сексуальны.

Она опустилась на колени. «Да, — сказала она, наклоняясь вперед и касаясь своими неимоверными грудями его груди, — пронзи меня горящим копьем своего желания». Сжав его руками и бедрами, она перекатилась на спину, оказавшись под ним. «О, наполни мое лоно своим могучим обелиском, — кричала она, — войди в меня Нилом своей страсти. Трахни меня, как горячий бабуин, большой мальчик!»

Что ж, подумал Джесс, разве ты не мечтал о рогатой женщине с большими сиськами?..

Второй раз его разбудил тревожный сон о Вьетнаме: в ушах звучали автоматные очереди и глухой стук вертолетных винтов. В гробнице было темно, но часы показывали почти восемь часов. Он торопливо оделся, задержавшись на мгновение, когда ощутил на запястье золотой браслет. Хатор. Надела, наверное, пока он спал. Воспоминания о той ночи заставили его некоторое время стоять неподвижно с глупейшей улыбкой на лице.

И тут он услышал те же звуки наяву, слабые, но безошибочно узнаваемые: быстрые разрывы, словно попкорн в микроволновке.

Он впрыгнул в ботинки, не заботясь о носках, и побежал по коридору в переднюю камеру. Он уже почти добежал до двери, где оставил свой автомат, когда в дверном проеме появился человек: это был лишь слабо различимый в темноте силуэт, но Джесс мгновенно понял, что это не Брэдли. Тусклый металлический отблеск недвусмысленно намекал на то, что человек вооружен.

Без колебаний Джесс вскинул руки как можно выше. «Не стреляйте, — завопил он, проклиная себя за то, что не выучил ни слова по-арабски. — Видите? Нет ружья. Салам алейкум, — добавил он безнадежно. — Дружественный индеец. О’кей?»

Ружье вскинулось в его сторону, и у Джесса оборвались все внутренности. Но либо у вошедшего возникла другая идея, либо, скорее всего, он понял, что стрелять в помещении, набитом боеприпасами, неразумно. Хриплый голос произнес несколько гортанных слогов, похожих на арабские слова, а потом выкрикнул: «Но-лан! Но-лан!»

Снаружи донесся ответный крик. Человек наставил ружье на Джесса и сказал: «Ялла. Ты идти. Быстро».

Он попятился в коридор, держа Джесса под прицелом. Джесс пошел следом, все еще держа руки над головой и сжав сфинктер. У подножия каменных ступенек солнце ослепило его. Он споткнулся и был обруган. На вершине лестницы стрелок сказал: «Стоп».

Джесс остановился, щурясь на солнце и пытаясь сфокусировать глаза на трех стоящих перед ним фигурах. Громкий резкий голос с американским выговором сказал: «Так, что у нас здесь? Говоришь по-английски, приятель?»

Джесс подумал было ответить на чероки, просто чтобы запутать ситуацию, но решил, что к добру это не приведет. Он кивнул: «Конечно».

Теперь он видел достаточно хорошо. Человек, который наткнулся на него, стоял футах в пяти в стороне. Это был смуглый худой невысокий мерзавец в таком же камуфляже, как и у жертвы змеиного укуса, который был похоронен вчера. Лицо, состоявшее в основном из носа и гнилых зубов, неприязненно щурилось на Джесса из тени белого бедуинского платка. Слева от него стоял другой, похожий на него, как близнец, по комплекции, уродливости и враждебности. Оба держали «АК-47», нацеленные Джессу в живот.

Внимание Джесса привлек третий человек, который только что говорил с ним. На нем был тот же камуфляж без знаков различия и бедуинская куфия, но он был такой же араб, как Джесс — принцесса Лейя. Он был выше Джесса, не меньше шести футов, широкоплечий, с большим мясистым лицом. На левом плече небрежно висел автомат.

— Нолан, — выдохнул Джесс, не раздумывая.

Верзила пристально посмотрел на него ярко-голубыми глазами.

— Мы знакомы?

— О вас каждый знает. — Немного лести никогда не повредит. — Во всяком случае, все пилоты в этой части света.

— Пилоты? Ага, — кивнул Нолан. — Значит это ты грохнул «ХЬЮ» за перевалом.

Прежде чем Джесс успел ответить, по склону спустился четвертый человек.

— Эй, Нолан, — начал было он, но остановился, увидев Джесса. — Что за черт? — сказал он. — Кто это такой?

— Твой коллега, — сообщил ему Нолан. — По всей вероятности, это он вел тот «ХЬЮ».

Вновь прибывший был ростом с Джесса, довольно субтильный, с острыми мальчишескими чертами лица. На нем был голубой комбинезон и бейсболка. В руках у него не было оружия, но под левой подмышкой топорщилась кобура.

— Серьезно? — У него был южный акцент. — Как это ты умудрился, парень?

— Двигатель отказал, — сказал Джесс.

Посмотрев в ту сторону, откуда спустился южанин, Джесс увидел вертолет, стоявший на правой оконечности перевала. Отсюда был виден только хвост и часть винта. Похоже на французскую «Алуэтту», но Джесс не мог сказать с уверенностью.

Кого он так и не увидел, так это Брэдли. Возможно, оно и к лучшему. А может, наоборот.

Нолан сказал: «Что ж, я бы желал, чтобы это произошло в другом месте. Крушение неизбежно привлекает внимание. Бьюсь об заклад, уже привлекло. — Он задумчиво посмотрел на Джесса. — Кстати, а что ты здесь делал?»

Джесс пожал плечами.

— Вез куда-то этого парня. — Он решил изображать полное неведение, что было недалеко от истины. — Он сказал, что археолог.

Пилот засмеялся. Нолан скорчил гримасу.

— Возможно, ему стоило стать археологом. В том, чем он пытался заниматься, ему была грош цена.

— С ним все в порядке? — невинно спросил Джесс.

— Не так, как ты думаешь, — сказал пилот. — Вообще-то он мертв, как бревно.

— Он пытался устроить на нас засаду, — сообщил Нолан Джессу. — Это была глупая затея. Шансы были ничтожны, и у него не было плана действий.

Джессу стало нехорошо. Брэдли ему не нравился, но все же… почему этот чертов тупица не позвал его, когда увидел приближающийся вертолет? Впрочем, может, он и звал. Может, он не сообразил, что Джессу почти ничего не слышно там, в гробнице. А может, он просто решил побыть Джоном Уэйном.

Один из стрелков сказал что-то по-арабски. Нолан перевел: «Он хочет узнать, похоронили ли вы человека, который был здесь».

Джесс кивнул. «Мы его не убивали. Похоже, его укусила змея».

— Мы знаем, — сказал Нолан. — За этим мы и вернулись. Тот никчемный ублюдок, который был с ним, сбежал и пытался пересечь границу, но случайно натолкнулся на наших людей. Они допросили его и прислали сообщение. Вот я и примчался с рассветом.

Он мотнул головой в сторону говорившего араба.

— Гамаль хочет поблагодарить тебя за то, что ты похоронил его двоюродного брата. Но не расслабляйся. Он убьет тебя в ту же секунду, как ты допустишь ошибку.

— Итак, — сказал пилот, — что теперь?

— Придется законсервировать этот склад, — ответил Нолан. — Приходится признать, что он засвечен. Иначе зачем бы агенту ЦРУ рыскать вокруг? — Он почесал подбородок и вздохнул. — Боже, какая досада… Я возьму Гамаля и Заала и установлю несколько зарядов.

— Собираешься все взорвать? — Пилот казался слегка ошарашенным.

— Да. Дьявольски жаль после того риска и всех усилий, затраченных на перевозку груза сюда. Но там, откуда все это сюда попало, осталось неизмеримо больше. — Он посмотрел на Джесса. — Не своди глаз с этого умника, пока мы не закончим.

Пилот кивнул и достал пистолет.

— Собираешься взять его с собой?

— Конечно, — сказал Нолан. — Майор Хамид захочет задать ему несколько вопросов…

Внезапно человек по имени Гамаль издал изумленный вопль и схватил Джесса за правую руку. «Шуф, шуф! — кричал он. — Но-лан, шуф!»

Другой араб присоединился к нему, что-то возбужденно выкрикивая и пританцовывая, чтобы получше разглядеть. Нолан пролаял что-то отрывистое, и арабы затихли. Все четверо молча уставились на золотую ленту на запястье Джесса.

Нолан вырвал руку Джесса у Гамаля и наклонился, внимательно рассматривая браслет. «Где ты это нашел?» — мягко спросил он.

Джесс сказал: «Ну, тут была одна древнеегипетская леди…»

Нолан вздохнул, распрямился и с размаху ударил Джесса в живот. Джесс сложился пополам и упал на колени, хватая ртом воздух. «А теперь, — терпеливо сказал Нолан, — перестань валять дурака и говори, где ты взял этот браслет. Ты нашел его где-то здесь?»

Не будучи в состоянии говорить, Джесс кивнул. Пилот сказал: «Что происходит, Нолан?»

— Посмотри на это, — сказал Нолан. — Какое золото, какая работа! Ты ничего подобного не увидишь за стенами Каирского музея.

— Старинное, что ли? — пилот присвистнул, прямо как Брэдли. — И дорого стоит?

— Чертовски дорого, даже само по себе. А если тут есть еще такие штучки…

— Проклятье, — сказал пилот. — Ладно, приятель. Говори быстро, где нашел?

Все еще стоя на коленях, потирая диафрагму и стараясь восстановить дыхание, Джесс беспомощно шарил глазами по склону. Черная голова с острыми ушками высунулась из расщелины под скалой, напоминавшей сжатый кулак. На фоне яркого неба Анпу особенно напоминал мультяшного койота.

— Если Гамалю и Заалу придется вытрясти из тебя информацию, — сказал Нолан, — то тебе это не понравится.

Уши Анпу вздрогнули. Тощая рука высунулась из норы и помахала. Анпу выразительно показал пальцем на спины Нолана и его людей. Затем ткнул пальцем в расщелину. Он улыбнулся и исчез.

Джесс поднял руку.

— Ладно, — сказал он слабым голосом. — Помогите подняться. Я покажу.

Он встал на ноги и направился к склону.

— Будь осторожен, — предупредил Нолан, шагавший позади него. — В твоих интересах, чтобы это не было шуткой.

У выступа скалы Джесс остановился. Пилот сказал: «Черт, здесь же ничего нет».

— Вот здесь. — Джесс показал на расщелину. Нолан наклонился и ощупал лаз рукой. Его брови полезли вверх.

— Лаз ведет в гробницу, — сказал Джесс. — Там есть много чего интересного.

— Черт меня побери. — Нолан говорил почти шепотом. — Рэй, у тебя есть фонарик?

— Конечно. — Пилот отстегнул от пояса маленький черный цилиндр и протянул его Нолану. — Маленький, но мощный.

— Тогда иди. — Нолан отдал свой «АК-47» человеку по имени Заал. Он спустил ноги в лаз и начал спускаться. Когда он исчез из виду, пилот с неодобрительным видом полез следом.

Джесс остался наедине с двумя арабами, которые ели его глазами и постукивали пальцами по автоматам. Он стоял тихо, стараясь не смотреть на них. В голове у него прокручивались подробности спуска. Вот сейчас они должны быть на полпути к гробнице. Сейчас Нолан, наверное, добрался до поворота в туннеле. Такому верзиле придется там поворочаться. Теперь он почти у цели. Теперь…

Вопль, долетевший из лаза, не походил ни на что, слышанное Джессом раньше. Ни за что на свете он не хотел бы услышать такой крик опять, но почти мгновенно до них долетел второй вопль.

Оба араба удивленно вскрикнули. Заал подбежал к расщелине, все еще сжимая два «АК-47», — свой и Нолана, и заглянул внутрь. Гамаль просто стоял на месте с раскрытым ртом и выпученными глазами.

Более удобной ситуации могло не представиться. Джесс сцепил руки в замок и со всей силы ударил Гамаля сбоку по шее. Пальца араба разжались, и «АК-47» упал на песок. Джесс подхватил его и выпустил длинную очередь в Заала, который, похоже, никак не мог сообразить, что ему делать с двумя автоматами. Мгновенно развернувшись, Джесс пару раз выстрелил Гамалю в грудь, на тот случай, если удар оказался недостаточно сильным. Затем он подкрался к туннелю и заглянул внутрь, держа автомат наготове, но не думая, что придется его использовать.

Из щели высунулась голова Анпу.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что ж, — добавил он, увидев два трупа, — неплохо. Твой дедушка сказал, что ты способен позаботиться о себе.

Из туннеля все еще доносились какие-то кошмарные приглушенные звуки. Анпу дернул головой.

— Это Собек, — пробормотал он. — В своем деле ему нет равных, но он такой… грубый…

Он посмотрел на Джесса и откашлялся.

— Я понимаю, что сейчас не лучшее время для напоминаний, — сказал он извиняющимся тоном, — но как насчет того дела, которое мы обсуждали…

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал Джесс. — Похоже, я перед вами в долгу.

Пару часов спустя, стоя перед выступом скалы, Джесс сказал:

— Ты уверен, что это сработает?

— Эй, чуч. — Дедушкин голос звучал обиженно. — Не расспрашивай старика о его колдовстве. Разве я тебя когда подводил?

Джесс фыркнул.

— А где ты, интересно, был сегодня утром?

— Ты хочешь сказать, почему я не разбудил тебя так, чтобы ты мог вовремя выбежать и дать себя убить вместе с тем былым кретином? У него не было никаких шансов, — сказал дед. — Не было бы их и у тебя. Радуйся, что ночевал в дальней камере, где тебе ничего не было слышно, пока не стало уже слишком поздно.

Джесс неохотно кивнул.

— Пожалуй, ты прав, — признал он. — Давай сделаем это.

Он еще раз оглянулся. Нетеру стояли позади него в тех же позах, что и час назад, сохраняя на лицах и мордах терпеливо-вежливое выражение. Подняв руку, Хатор помахала белыми пальчиками и улыбнулась. Собек выковыривал что-то из коренных зубов и сыто рыгал. Никто не произнес ни слова.

Джесс осторожно взял в руки маленькую черную коробочку, стоявшую у него между ног, стараясь не задеть провода, убегавшие в туннель. «Поберегись», — на всякий случай предостерег он и нажал красную кнопку.

Звук оказался гораздо тише, чем он ожидал услышать, просто глухое короткое бум. Земля под ногами слегка вздрогнула. И все.

Анпу уже вышел вперед и скользнул ногами в лаз, игнорируя густой дым, валивший из расщелины. «Лучше постой здесь, — сказал он Джессу. — Возможно, тебе будет трудно там дышать».

Он исчез из виду. Дедушка сказал: «Как я говорил, это мое колдовство. Да и как мне не научиться этому после трех лет в Сибизе и восьми — в той шахте в Колорадо. Не говоря уже о Саузерн Пасифик…»

Из туннеля донесся высокий восторженный возглас. Похоже, Анпу был счастлив.

— …Единственное, чему я научился, — закончил дед, — это взрывать скалы.

— Почему ты тогда просто не сказал им, как это сделать? — поинтересовался Джесс. — Зачем было тащить меня сюда?

— Доверять этим четверым взрывчатые вещества? Я, может, и мертвый, но не тупой. Вся штука с этими богами в том, — доверительно сообщил дедушка, — что у них много власти, но, когда доходит до дела, они не слишком сообразительны. Помнится, однажды…

Голова и плечи Анпу высунулись из щели. Он широко ухмылялся. Язык свисал на сторону.

— Сработало, — жизнерадостно сообщил он. — Это было великолепно. Скалу разнесло в щебень, все остальное невредимо. Как только мы расчистим мусор — это вполне по силам Собеку, — можно отправляться домой.

Он вновь исчез в расщелине. Тот поспешил за ним, следом полез Собек. Хатор задержалась на минуту, чтобы коснуться щеки Джесса. «Позвони мне», — промурлыкала она и грациозно скользнула в туннель.

— Нет, ну это ж надо! — удивился дедушка. — Сработало!

— Бога ради, — воскликнул Джесс, — ты что, не был уверен? Мне казалось, ты сказал…

— Видишь ли, — начал оправдываться дедушка, — столько времени прошло. Потом эта чудная пластиковая взрывчатка, которая была у этих арабов, — я ничего подобного никогда не видел.

Джесс устало покачал головой. Он обошел скалу и двинулся по склону к вертолету Нолана. Правильно, «Алуэтта». На таких он никогда не летал. Должно быть интересно.

Дедушка спросил: «Ты можешь водить эту штуку, чуч?»

— Конечно, — сухо сказал Джесс. — Это мое колдовство.

«Алуэтта» завелась и взлетела лишь с третьей попытки. Набрав высоту, Джесс принялся бороться с незнакомыми рычагами управления, когда знакомый голос вновь зазвучал в шлемофоне: «Справился, чуч? Ну, я тогда отключаюсь».

— Ты остаешься здесь, эдуда? — «Алуэтта» все старалась вильнуть влево. Может, ей хотелось домой в Ливию.

— Возвращаюсь обратно в мир духов, — сказал дедушка. — Этот их портал гораздо удобнее, чем обычные маршруты.

Выровняв, наконец, «Алуэтту», Джесс взял курс на север и перевел дух. Что теперь? Долететь до побережья, утопить «Алуэтту» в соленых болотах, добраться пешком до прибрежного шоссе и попытаться остановить попутку до ближайшего города. У него было немного наличных, а, попав в Александрию, он легко разыщет знакомых, которые любезно вывезут его из страны, не задавая лишних вопросов. Если все пойдет гладко, золотой браслет поможет ему расположить к себе нужных людей. Конечно, это будет нелегко, но единственной альтернативой было бы приземлиться на каком-нибудь летном поле, рассказать властям свою правдивую историю и провести немалый остаток жизни в египетской тюрьме.

— Береги себя, сгилиси, — сказал дедушка. — Я буду неподалеку.

С этими словами он исчез. Джесс почти почувствовал, как он уходит.

Минуту спустя Джесс вздохнул и откинулся в кресле. Осторожно выжимая штурвал, он следил за стрелкой скорости ветра. Внизу под ним тень «Алуэтты» скользила по песку и скалам, пересекая Египет.

Я познакомился с Роджером в середине шестидесятых в одном из балтиморских клубов, где за выпивку переплачивали, а выступающим недоплачивали. По выходным среди последних был и я, только что вернувшийся из Азии после демобилизации, с новой гитарой и без каких бы то ни было перспектив.

Клиентура в основном была хуже не придумаешь. Даже если бы Иисус Христос играл джаз с Эмили Дикинсон в роли вокалистки, немногие из этих снобов остановились бы послушать. Но среди них был один худющий длинноносый малый, который слушал и даже что-то заказывал, обычно «Танцующую Матильду».

Одна из официанток, с которой у меня были довольно горячие отношения, сказала, что его зовут Роджером. Она доложила, что он давал хорошие чаевые и никогда не пытался ущипнуть. Это было все, что мы о нем знали; он был просто один из тех парней, которых можно встретить в любом баре мира.

Потом дела у меня пошли неважно. Я потерял работу, любовницу и гитару именно в этой последовательности, а в следующем году оказался в Омахе, где отбывал пару уголовных приговоров. Однажды вечером мне попалась книжка в бумажной обложке, озаглавленная «Князь света», и я прочитал ее, не отрываясь, останавливаясь только за тем, чтобы воскликнуть «Черт возьми!» и тому подобное. Динамичная проза, искрометный юмор и античные мифологические персонажи в современной фантастике — ничего подобного я еще не читал. Но мне и в голову не приходило связать этого «Роджера Желязны» с тем костлявым завсегдатаем, который любил национальные баллады антиподов.

Это было за два десятилетия до того, как наши пути скрестились вновь. К тому времени я уже стал Многообещающим Автором-Дебютантом; Роджер написал для меня аннотацию на обложку. (Вообще, его аннотации на обложках стали легендами. Никто не мог быстрее состряпать рекламу для страдающего новичка.) Я позвонил ему, чтобы поблагодарить, и в какой-то момент разговора цепь замкнулась: «Вы хотите сказать, что вы тот парень, который…» — «Да, а вы…» — «Эй, а помните, как…»

Мы стали поддерживать отношения; мы даже вроде как стали друзьями. У Роджера было чрезвычайно редкое качество: он слушал. Был один особенно тяжелый период в моей личной жизни, когда он стал для меня настоящей «горячей линией». Не имело значения, как поздно я звоню, насколько я пьян или до какой степени угрюма моя исповедь; он ни разу не отшил меня.

С профессиональной точки зрения именно Роджер ввел меня обратно в область научной фантастики после долгого горького отсутствия; именно он посоветовал попробовать себя в современной фантастике, основанной на индейской тематике. Без его поощрения и руководства я бы выпал из игры много лет назад.

Когда я узнал, что он умер, я несколько часов метался по дому и плакал; а потом поздно ночью, крепко напившись, достал свою новую гитару и снова и снова играл в кромешной темноте «Танцующую Матильду».