Милость Келсона

Глава 10

– Похоже, мой любимый ученик уже вернулся с войны? – сказал Тирсель, сложив руки на груди и усмехнувшись, заметив облегченный вздох Коналла. – Что случилось? Может, ты сомневался, что я приду?

Коналл, сняв свой плащ и бросив его на стоявшую возле двери скамейку, усмехнулся и, по знаку Тирселя, уселся в кресло перед камином.

– Конечно же, я был уверен, что Вы придете. Вы еще никогда не нарушали данного мне слова.

– В этом ты можешь быть уверен, – ответил Тирсель, отвечая ободряющей улыбкой на прозвучавшую в голосе Коналла нотку недоверия. – Я же постараюсь не давать тебе повода для сомнений в моих словах.

Когда Коналл постарался расслабиться, миндалецветные глаза Тирселя потеплели. Благоухающий июньский вечер заставил Тирселя одется более свободно, чем обычно: на нем была желтовато-зеленая туника со свободным воротом, шедро украшенная по низу, манжетам и вороту шнуром из переплетенных красных, золотых и пурпурных нитей, легкие полотняные штаны тускло-красноватого цвета и невысокие сапожки с отворотами из мягкой кожи орехового цвета.

В такой одежде он вряд ли смог бы ехать верхом – во всяком случае, на большое расстояние – что только подтверждало догадку Коналла, что этот Дерини или жил в Ремуте, или имел здесь свой Портал – а, может быть, и то, и другое было правильным – но Тирсель никогда ничего о себе не рассказывал. Когда тот взял с выской каминной доски два кубка и протянул один из них Коналлу, свет камина осветил распахнутый ворот его туники, и Коналл заметил как жилы на его шее расслабились.

– Ладно, мой юный друг, расслабься и расскажи, почему ты так неожиданно вернулся в Ремут, – небрежно сказал Тирсель. – Что, война уже закончилась? Совет ничего не сообщал мне.

– Закончилась? Вряд ли, – сказал Коналл, глядя как Тирсель усаживается на табурет между ним и камином, и заглянул в свой кубок. – Как только началось что-то интересное, Келсон отправил меня домой. Я так и не решил, как это следует понимать: то ли как комплимент, то ли как оскорбление. Если бы не возможность заниматься с Вами все лето, я, пожалуй, здорово обиделся бы на него.

– Э-э, значит… Постой! О чем ты говоришь? – требовательным тоном спросил Тирсель.

– Ну, об этом монастыре и этой принцессе…

– Так. Похоже, все гораздо сложнее, чем я думал, – Тирсель поставил свой кубок на пол и, заметив вопросительный взгляд Коналла, потер руки. – Думаю, что тебе лучше показать мне, что произошло.

Он положил одну руку на руки Коналла, сжатые вокруг кубка, а другую – на его затылок. Коналл слегка вздрогнул, но заставил себя расслабиться. Они с Тирселем делали это уже давно, и Коналл уже давно потерял счет их контактам, но ему казалось, что он никогда не сможет избавиться от этого жуткой дрожи, возникавшей у него животе каждый раз, когда кто-то пытался войти в его разум.

– Смотри на кубок и фокусируй свой взгляд на отражении на поверхности вина, – пробормотал Тирсель, одной рукой пригибая пониже голову Коналла, а другой – стискивая его руку. – А теперь опусти свои экраны и дай волю своим воспоминаниям. Хорошо…

Коналл почувствовал как разум Тирселя вошел в его, но не более того – просто через мгновение он вспомнил день, когда они оказались в обители святой Бриджиды, о том, что там произошло, а в следущий миг он уже вновь оказался в темной комнате «Королевской головы», и почувствовал, как Тирсель массирует ему затылок.

– Выпей вина, – поднявшись, растерянно пробормотал Дерини, опираясь локтем на каминную доску и глядя на огонь в камине.

Коналл, повинуясь приказу, отхлебнул вина и поглядел на своего наставника с отчужденностью, о которой он не мог и помыслить когда прошлой зимой они только начали свои занятия. Не чувствовал он и головокружения, которое обычно возникало после проникновения Тирселя в его разум.

В течение нескольких недель они было отчаялись добиться способности к восприятию силы Халдейнов, но через какое-то время их настойчивость все-таки принесла свои плоды. Конечно, Коналла не льзя было считать полноценным Дерини, Халдейном или кем-нибудь еще – во всяком случае, пока – но он был уверен, что Тирсель доволен результатом. Разве не прекрасно было бы предстать перед Советом Камбера и явить ему доказательство того, что магическим наследием Халдейнов могут

владеть несколько представителей династии одновременно?

Коналл уже научился некоторым полезным вещам, вроде простейшего распознавания лжи и экранирования своего разума, а еще – тайным знакам, открывающим проходы, которыми он воспользовался этим вечером. Он даже смог заставить своего оруженосца забыть, куда они ездили, когда тому пришлось сопровождать Коналла на очередное занятие с Тирселем. Этот придурок считал, что всякий раз, когда они под тем или иным предлогом скрываются из замка, они едут к подружке Коналла. Если бы не проблемы, которые могли возникнуть, Коналл просто заставил бы парня заснуть, но, не зная, как долго продлится их сегодняшняя встреча, ему пришлось применить более жесткие меры предосторожности.

И он мог сделать в любое время, стоило только ему захотеть.

Он уже начал было радоваться тому, что достиг нового уровня мастерства, когда Тирсель, обернувшись, посмотрел на него. Его красивое лицо помрачнело. Огонь камина за спиной Тирселя подсветил красноватым светом шапку его темных волос, которые окружили его аристократичное лицо подобием какого-то дьявольского ореола. Коналл внезапно испугался.

– Похоже, у нас проблемы, – сказал Тирсель.

Коналл сглотнул и поставил свой кубок на пол, рядом со своим креслом, пить ему почему-то сразу расхотелось.

– Какие… проблемы? – еле слышно сказал он, выдавая свой страх.

– После того, как ты обретешь силу, при дворе будет слишком много Дерини. Ты знаешь леди Ротану, монахиню, которая ухаживает за принцессой Дженнивер?

У Коналла отпала челюсть, ведь эта девушка за время их долгой поездки из обюители святой Бриджиды начала ему нравиться. Он даже думал о том, что она, несмотря на свою верность данным обетам, может заинтересоваться им. Из-за ее скромной учтивости в разговорах с ним настоятельница даже сделала ей замечание, несмотря на то, что между ними не было ничего предосудительного. Честно говоря, он уже подумывал о том, чтобы слегка поухаживать за ней. В конце концов, она была новообращенной, и, кроме того, по словам Моргана, была принцессой.

– Она… Дерини? – выдохнул он, внезапно осознав, что означала родственная – пусть даже через мужа – связь между Ротаной и Ричендой.

– Не волнуйся. У нее нет никаких подозрений в отношении тебя. Я проник в ее разум достаточно глубоко, чтобы убедиться в том, что она ничего не знает про тебя. Она, кстати, была бы неплохой невестой для тебя…

– Черт Вас побери! Вы что, читаете мои самые сокровенные мысли? – выпалил Коналл.

– Тише! – прошептал Тирсель еле слышно, но в голосе его звучала такая сила, что не повиноваться ему не было никакой возможности. – Извини. Я должен был удостовериться, что она ни в чем тебя не подозревает. А ты не сможешь ничего рассказать мне по этому поводу.

– Но это вовсе не значит, что все это должно мне нравиться, – пробормотал Коналл, понизив голос, в котором все еще слышалось раздражение.

Тирсель глубоко вдохнул и терпеливо. – Я и не ожидал, что тебе это понравится. Мне не нравится, что ты теперь будешь находиться среди других Дерини: Ротаны, Риченды, Джеаны, к котрым потом, после своего возвращения, добавятся Морган, Дункан и Дугал, не говоря уж о Келсоне.

– Дугал? – ахнул Коналл. – Он Дерини? Но как…

– Не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что он – Дерини, но явно необученный. Я сомневаюсь, что он смог бы заметить тебя, даже сидя здесь. Куда более серьезную проблему представляет твой отец.

– Мой отец? – прошептал Коналл. – Что Вы имеете в виду?

– Прежде чем уехать, Келсон наделил его силой Халдейнов, – спокойно сказал Тирсель. – А, тебе, похоже, не сказали об этом. Конечно же, он обладает не всеми способностями. Ему не передадут полную силу Халдейнов пока жив Келсон – считается, что это невозможно сделать, но рано или поздно мы докажем, что это не так – но кое-какими способностями он обладает. Как говорят… мои друзья, он может распознавать ложь, он, само собой, может связываться с другими Дерини и… может обнаруживать экраны. Для тебя это опасно.

Коналл сглотнул. Вряд ли ему удастся избежать встреч с собственным отцом.

– Что… что мы можем сделать? Тирсель, мы ведь так долго трудились, чтобы выстроить мои экраны. Они ведь основа всего, чему Вы меня научили.

– Знаю. К счастью, все Халдейны в той или иной степени обладают экранами, даже если они никогда не пользуются ими. Твои экраны пока что находятся в зачаточном состоянии, так что даже хорошо обученные Дерини не смогут заметить их – если, конечно, тебе удастся избежать глубокого проникновения в твой разум.

– Какого проникновения? – поинтересовался Коналл. – Вы, похоже, чего-то недоговариваете. С чего вдруг кто-то из них может заинтересоваться мной?

– Ты – сын Найджела, а он может частично пользоваться силой Халдейнов.

– Но…

– Не требуй от меня подробностей, – сказал Тирсель, поднимая руку в останавливающем жесте. – Если с Келсоном что-нибудь случится. Найджел станет королем, а ты станешь наследником.

– Я знаю, – еле слышно сказал Коналл.

– А это значит, что твой отец, естественно, собирается вовлечь тебя в то, что будет происходить на высоких государственных уровнях.

– Сегодня он этого не сделал, – пробормотал Коналл. – В эту самую минуту он совещается со своими тайными советниками. А меня не пригласили!

– Я не имел виду сегодня. Но я уверен, что они будут обсуждать такую возможность.

– И?

– И… – Тирсель вздохнул. – Коналл, при дворе есть Дерини, о которых ты не знаешь, и я не могу назвать их тебе. Но Найджел может рассказать тебе – он даже должен сделать это, если хочет, чтобы ты мог действовать как его преемник. Но если он это сделает, личности этих Дерини должны быть защищены.

– Что значит «защищены»?

Тирсель пожал плечами. – Не могу сказать точно, потому что сам не знаю, как они поступят, но, скорее всего, кто-то из приближенных к нему Дерини – скорее всего, Риченда – установит в твоем разуме некую блокировку. После этого тебе могут рассказать о других – но ты не сможешь использовать свои знания об этих людях, если это может раскрыть их. Честно говоря, это очень тонкая работа.

Пытаясь разобраться в сказанном, Коналл глубоко вздохнул и положил руки на подлокотники своего кресла.

– Эта… блокировка… я правильно понимаю, что для нас это может быть опасно?

– Только ее установка, и то, если мы не будем ней готовы, – ответил Тирсель. – К счастью, я хорошо представляю себе, чьи личности они захотят защитить, так что я могу прикрыть твои экраны, оставив нужные им области доступными и, в то же время, можно будет скрыть то, что нам нужно. кто бы ни занялся этим, он просто войдет в твой разум, сделаеть свое дело и уйдет. Все остальное будет зависеть от тебя: ты должен сделать так, чтобы никто ничем не заинтересовался и не стал лезть слишком глубоко.

– А это трудно – прикрыть мои экраны, или как там Вы это назвали?

– Для меня – не очень, а вот для тебя это может быть немного неприятно – в основном, из-за того, что процедура займет некоторое время. Из-за этого я хочу дать кое-что, подавляющее рефлекторное сопротивление. Если ты согласен, то мы должны заняться этим этой же ночью. Я знаю, что уже поздно, но одному Богу ведомо, когда остальные захотят, чтобы ты участвовал в их делах, и решат принять соответствующие меры предосторожности.

Коналл заставил себя глубоко вдохнуть и на несколько мгновений задержать дыхание. То, что предлагал Тирсель, пугало его, хоть и не так сильно, как вероятность того, что их поймают прежде, чем они достигнут своей цели. Когда он поднял свои глаза, Тирсель даже не пошевелился, изучающе глядя на него своими глазами цвета миндаля. Внезапно Коналл задался вопросом, а не читает ли Дерини его мысли.

– Ну что, прямо сейчас? – прошептал Коналл.

Тирсель кивнул.

– Хорошо.

Тирсель оттолкнулся от каминной доски и пошел к скамье на противоположной стороне комнаты. Там, под сброшенной бледно-коричневой накидкой, лежала маленькая сумка, которую он всегда приносил на их встречи. Тирсель несколько секунд рылся в ней, и Коналл решил встать и подойти к нему.

– Налей себе с полчашки воды, – сказал Тирсель, создавая у себя в ладони огонек, чтобы проглядеть несколько свитков, извлеченных им из сумки. – Я дам тебе дозу, большую чем обычно, а когда мы закончим, я дам тебе средство против первого зелья. Утром у тебя, пожалуй, будет болеть голова, но не больше, чем после обычного похмелья. В любом случае, это лучше чем возвращаться в замок под действием первого зелья – вдруг, ты наткнешься на кого-нибудь, кому не стоит знать о том, чем мы тут занимаемся. Я не хочу тебя подставлять.

Коналл принес воду и заметил, как Тирсель, высыпав в чашку содержимое какого-то пакетика, поморщился от резкого запаха, когда порошок растворился. Он был уже знаком с этим снадобьем, но не помнил, как оно называется. Даже половины пакетика было бы достаточно, чтобы не еле держался на ногах в течение нескольких часов. Пока Тирсель размешивал порошок лезвием своего кинжала, Коналл отстегнул меч, обмотал перевязь вокруг ножен, и, отложив оружие, задался вопросом, а не может ли человек умереть от того, что ему дадут слишком много этого зелья. Он понятия не имел, что с ним будет происходить.

– Тебе лучше сесть, прежде чем ты выпьешь это, – отвечая на незаданный вопрос, сказал Тирсель, указывая чашкой на кресло у камина. – Иначе ты можешь упасть еще до того, как допьешь чашку. Такая концентрация может здорово шибануть тебя. Но я могу гарантировать, что как только это снадобье начнет действовать, ты не почувствуешь вообще ничего.

– Слабое утешение, – пробормотал Коналл, садясь и беря чашку. – Мне надо что-нибудь сделать?

– Все как обычно. Вдохни поглубже и постарайся расслабиться. Опусти свои экраны насколько сможешь. Потом выпей все до конца.

– Вам легко говорить, – пробормотал Коналл.

Но он сделал все, как ему было сказано, глубоко вдохнув, расслабил свое тело и опустил экраны, затем медленно выдохнул. Сделав еще один вдох, он проглотил содержимое чашки одним большим глотком, стараясь не замечать противного вкуса.

Он успел еще раз сглотнуть, закрыть глаза, готовясь к последующему, и почувствовать как Тирсель взял чашку из его руки. Потом комната начала вращаться и он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не провалиться в никуда.

Охнув, он зажмурил глаза поплотнее. Он почувствовал, как бестелесные руки сжимают его голову, по лбу, дрожащим векам и затылку разливается приятный холодок – ободряющий, помогающий – и в то же мгновение, почувствовал, как в его мозгу нарататет давление, которое, казалось, готово разорвать его череп. В ушах у него зашумело, а в горле почувствовался привкус желчи.

Тут его окутала чернота, несущая его куда-то – в ничто, засасывающее его, бестелесное и неосязаемое – а затем пришло благословенное забвение.

Повод для того, чтобы Коналл мог удостовериться в успехе их с Тирселем действий, возник не на следующий день, а лишь день спустя. Он мало что помнил из суток, прошедших между тем, как он выпил чашку, данную ему Тирселем, и моментом, когда он осознал, что его разум раздвоился: его самые сокровенные мысли прятались в каких-то укромных уголках его разума, а скучные повседневные мысли были на поверхности.

Он направлялся к внутреннему двору замка. При нем была связка писем, которые его отец просил забрать этим утром, чтобы отдать их курьеру, который вот-вот должен был отправиться в лагерь Келсона. Когда он шел через сад, думая о том, что, может быть, ему удасться увидеть Ротану, возвращающуся с утренней службы, он столкнулся с Ротаной и Ричендой, внезапно появившимися из-за угла живой изгороди. Когда они поздоровались, Ротана задумчиво поглядела на него, как будто она действительно думала о нем, и Тирсель был прав в своих предположениях.

– А, остаток писем для курьера, – сказала Риченда, вытаскивая еще одно из своего рукава и протягивая его Коналлу. – Можно, я дам еще одно?

– Конечно, миледи.

Засунув письмо под кожаный ремешок, стягивавший письма, он заметил, как Риченда посмотрела на Ротану.

– Кстати, Коналл, не могу ли я ненадолго отвлечь тебя, – сказала она. – Ты должен принести письма именно сейчас?

– Ну, курьер может подождать…

– Само собой, он подождет. Может, Вы позволит леди Ротане отдать их? Думаю, что Найджел не стал бы возражать.

Он начал было отказываться – теперь он был уверен. что Тирсель был прав – но Риченда, положив руку на связку писем, слегка коснулась его пальцев, и это прикосновение заставило его забыть о каких бы то ни было попытках сопротивляться ей.

– Ладно, – сказал он, когда Риченда взяла письма и отдала их Ротана. – Благодарю Вас за помощь, миледи.

Он удивленно смотрел, как Ротана уходит, и, повинуясь Риченде, прошел несколько шагов и свернул в небольшой просвет в живой изгороди.

– Пожалуйста, не бойся, – прошептала Риченда, разворачивая его лицом к себе и продолжая держать его за руку. – Твой отец просил меня поговорить с тобой. Он хочет, чтобы ты принимал участие в совещаниях наиболее узкого круга его советников, но, прежде чем это это произойдет, нам необходимо предпринять некоторые меры безопасности. Келсон наделил его частью силы Халдейнов, чтобы он, в отсутствие Келсона, мог более эффективно управлять страной и сообщил ему о некоторых своих придворных советниках-Дерини, о которых ты пока не знаешь.

Он впервые почувствовал, как к его разуму прикасается другой, пусть даже на очень поверхностном уровне, оставленным Тирселем открытым. Поверхностный уровень его разума, казалось, не вызвал у Риченды никаких подозрений, и он, по-прежнему, мог чувствовать оба уровня своего разума, только вот поверхностный уровень отзвался некоторым любопытством и небольшим испугом, что было вполне объяснимым для человека в его положении.

– Я… не понимаю, о чем Вы говорите, миледи, – пробормотал он, не в силах оторвать от нее глаз.

Она ласково улыбнулась и провела рукой по его лбу, положив кончики пальцев на его вздрагивающие веки.

– В свое время, ты все поймешь, – прошептала она. – Коналл, расслабься.

У него закружилась голова, и он пошатнулся, но Риченда, продолжая держать его за руку, удержала его на ногах. Она продолжала держать свои прохладные пальцы на его закрытых веках.

Через несколько секунд она убрала руки, и он вновь посмотрел на нее. Она улыбалась, ее синие глаза свеились удовлетворением, и Коналл понял, что и она, и Тирсель, сделали то, что они хотели сделать.

– Ладно. Сделано. Найджел хочет, чтобы во второй половине дня ты был с нами. Как ты себя чувствуешь?

– Мне как-то… странно…, – сказал он, вскидывая голову. – Что Вы со мной сделали?

– Я установила блокировку, защищающую информацию, которую ты получишь сегодня. Кстати, ты знаешь, что у тебя есть прекрасные экраны? Я, правда, не могу сказать, что удивлена. Ты ведь, все-таки, сын Найджела.

– Экраны? О… – пробормотал Коналл. – Но, я…

– Не беспокойся, – Она ободряюще погладила его руку. – Как я уже сказала, в свое время ты все поймешь. Ты, кажется, хотел проводить курьера? Я уверена, что еще не уехал.

Его голова прояснилась и он полностью пришел в себя только после быстрой ходьбы к двору замка, радясь при этом, что Риченда не стала сопровождать его. Когда он дошел до двора, Ротана уже ушла. Стоя рядом со своим отцом, он смотрел, как Саер Трейхем отдает курьеру последние указания, и только небрежно кивнул, когда Найджел спросил, говорил ли он с Ричендой. Столь же небрежный ответ на приглашение поучаствовать в совещании во второй половине дня, казалось, убедило Найджела, что все идет так, как положено.

Наблюдая за тем, как курьер, проехав через внутренний двор замка, скрылся за воротомаи, он подумал.что, может быть, стоит дать знать Тирселю о случившемся, но их следующая встреча должна была состояться лишь через несколько дней, и эти новости могли подождать. Кроме того, он подумал, что после совещания он сможет рассказать гораздо больше.

Так что, вместо этого он стал думать о Келсоне, о том, что творится там, в походе, и часть его очень хотела быть там, чтобы покрыть себя славой. К этому времени армия Келсона должна была подходить к Ратаркину, а армия Дункана должна была блокировать город с севера.

Ладно, если им повезет, все закончится быстро. Тянуть незачем, ведь Коналл все равно не сможет разделить эту победу. Он надеялся, что мятежники-меарцы получат от Келсона то, что заслужили – особенно эта свинья, принц Ител!

– Черт бы побрал этого Халдейна! – в это же время сказал Ител, оказавшийся несколько часов назад под защитой стен Ратаркина, но очень хорошо знающий о том, что Келсон, вместе со своей армией, находится всего лишь в дне пути от него, и только река и озеро могут замедлить его наступление. – Мама, мы мешали ему изо всех сил, теряли своих людей, шли за ним по пятам, но он все равно приближается! Я считаю, что мы должны отступить в Лаас!

Он выглядывал из маленького южного окна самой высокой башни дворца Ратаркина, чувствуя как у него за спиной суетится Брайс Трурилльский. Оба остались в доспехах, сняв лишь шлемы и кольчужные перчатки. Их покрытые пятнами пота подшлемники были сброшены назад, лица покрыты полосами грязи. Потрясенная Кайтрина стояла у самой двери, по обе стороны от нее стояли Джудаель и архиепископ Креода. На ней была корона, одетая по причине официальной встречи вернувшегося в Ратаркин сына, но и она, и епископы выглядели испуганными. Джудаель взял было ее за руку, пытаясь ободрить, но она отдернула ее и подошла к своему последнему оставшемуся в живых сыну.

– Мы победим, – сказала она, нежно касаясь его плеча, покрытого доспехами. – Сикард остановит МакЛейна на севере, и придет к нам на помощь. Мы можем пересилить Халдейна. Можем. Вот увидишь.

– Это весьма рискованное заявление, Ваше Величество, – устало сказал Брайс, успокаивающе кланяясь ей, когда Кайтрина, повернувшись, впилась в него взглядом. – Нам действительно лучше отступить к Лаасу. Мы окажемся на побережье. Нам будет проще получить подкрепление для наших наемников. Кроме того, там у нас не будет проблем с водой. Мы можем ловить там рыбу. Если дело дойдет до осады, мы сможем держаться там сколь угодно долго.

– Он прав, мама, – сказал Ител, дергая застежки своего доспеха, чтобы ослабить ворот. – Если мы останемся здесь, мы не сможем продержаться до тех пор, когда отец придет к нам на помощь. А отступление в Лаас поможет и нам, и ему выиграть время. Мы с Брайсом прикроем тыл и задержим войска Халдейна, чтобы ты с Джудаелем и епископами могла отправиться на запад.

– И оставить тебя здесь?

Ител вздохнул и оперся руками об оконный проем, еще раз окинув взглядом расстилавшуюся перед ним равнину. Теперь, повзрослев раньше времени, он стал мужчиной, а не зеленым юнцом, который уверенно выехал из города несколько недель назад.

– Мама, разве я не твой наследник?

– Зачем об этом спрашивать?

– Тогда дайте мне сделать то, для чего я был рожден! – выкрикнул он, умоляюще воздев кулак. – Если есть хоть один шанс на избавление нашей земли от узурпатора-Халдейна, я должен выстоять! Вы и Джудаель должны бежать. Мы с Брайсом последуем за вами, если сможем. Если понадобится, я выжгу Ратаркин дотла, лишь бы задержат тех, кто гонится за вами! Но мы не можем оставаться здесь, иначе нас загонят в угол, как собаки загоняют лису. Мы должны дать отцу время, чтобы он избавил нас от угрозы с севера!

– А вдруг Сикард не сможет придти к нам на помощь? Что тогда? – требовательно спросила она. – Я что, должна потерять вас обоих? Ител, я не могу … я не смогу жить, если тебя убьют как твоего брата! Мы должны спастись! Должны!

– Так оно и будет, Ваше Величество, – успокаивающе сказал Креода, впервые осмелившись вмешаться в семейные споры. – Лорд Сикард обязательно придет к нам на помощь. Уже сейчас Лорис и Горони ведут МакЛейна, вместе с его армией, к неизбежной гибели. Лорис и Сикард присоединятся к нам, как только кассанская армия будет разбита. Но от их помощи будет мало толку, если мы останемся в Ратаркине и попадем в руки к Халдейну.

Кайтрина, постукивая своей маленькой ногой по полу, выслушала его речь и, поджав губы, поглядела на Джудаеля.

– Ладно, Креода выступил против меня. А что скажешь ты, Джудаель? Ведь если мы отступим, а Ител погибнет, именно ты станешь королем Меары после моей смерти. Ты этого хочешь?

Джудаель, побледнев, отвел взгляд. – Все, чего я хочу, государыня – это служит Вам, а потом – Вашему сыну, – прошептал он. – Я получил все, чего я хотел. Но архиепископ Креода прав. Ради нашего общего дела, Вы должны отправиться в Лаас. Вы не можете допустить, чтобы Вас схватили.

– Понимаю, – Плечи Кайтрины внезапно поникли и она склонила голову. – Похоже, мне не переубедить вас. – Она тяжело вздохнула и подняла глаза. – Ладно. Сын мой, я отдаю все в твои руки. Скажи мне, что я должна делать, и я это сделаю.

При этих словах Ител посмотрел на Брайса; приграничный барон расправил плечи и упер руки в бока.

– Ваше величество, Вы и епископы должны немедленно уехать, – негромко сказал Брайс. – Для вашей безопасности, мы пошлем Ваших охранников и часть гарнизона замка вместе с вами. Остатки гарнизона присоединятся к нашим войскам. Они еще свежи и смогут прикрыть отсутпление.

– И мы должны отправляться в Лаас, – глухо сказала она.

– Да. Там есть запасной отряд. Если мы… не сможем присоединиться к Вам, они смогут защитить Вас, пока к Вам на помощь не подойдут Сикард и Лорис.

– Ладно, – пробормотала она, не глядя на окружающих. – Но прежде, чем я уеду, я… хотела бы остаться на несколько минут наедине со своим сыном.

Все немедленно вышли, оставив в комнате лишь Кайтрину и Итела, стоявших около узкого южного окна. Вздохнув, она сняла с себя корону и повертела ее в руках.

– Я… не жалею о том, что я сделала, – сказала она. – У наших мечтаний был шанс осуществиться… и я надеюсь, что этот шанс еще существует.

Отважно улыбнувшись, Ител ласково положил руки на то место, где несколько мгновений назад красовалась корона, и, нежно проведя пальцами по бороздке, оставленной на ее коже металлом короны, наклонился и поцеловал ее в лоб.

– Мама, этот шанс просто должен быть, – спокойно сказал он. – Ты – законная правительница этой страны, и мы доживем до того дня, когда ты займешь место, принадлежащее тебе по праву.

Когда он, глядя на нее, отодвинулся, она подняла корону, держа ее между ними, и потянулась к нему, чтобы одеть корону ему на голову.

– Я молю, чтобы так оно и было, сын мой, и не смей отказывать мне!

– Корона принадлежит тебе, мама, – прошептал он. – Не делай этого, пожалуйста.

– Я немного подожду, – сказала она, – чтобы ты мог носить ее, если…

Она не стала продолжать, но он понял, что она хотела сказать. Он медленно опустился на колени, позволяя ей опустить корону на его каштановые волосы, слипшиеся от пота. Почувствовав, как тяжелый металл опускается на его лоб, он вздрогнул и, схватив ее за обе руки, горячо расцеловал ее ладони в знак уважения. Она всхлипнула и прижала его к своей груди, не обращая внимания на ограненные камни короны, врезавшиеся в ее щеку.

Когда они, спустя несколько минут, вышли из башни, корона опять была на голове Кайтрины, которая, как и Ител, шла с гордо поднятой головой. Спустя еще несколько минут королева Меарская и ее небольшая, но преданная свита выехали через ворота Ратаркина и направились на север, оставив Итела и Брайса Трурилльского прикрывать их отступление. Когда на землю опустились сумерки, остатки защитников Ратаркина растворились в холмах, окружавших город, готовясь к подходу неприятеля, в городе к тому времени не осталось ни следа пребывания королевских особ, а сам Ратаркин был охвачен пламенем.

Пожар в Ратаркине был замечен, как только солнце скрылось за горизонтом Меарской равнины, а Келсон и его армия встали на ночь лагерем к югу от города. Келсон стоял на пригорке и глядел на северо-восток, куда указывал палец лазутчика, который заставил его и Моргана придти сюда, там, за далеким озером, лежал меарский город. В сумерках отсвет пламени был еле заметен, но с каждой минутой сатновился все ярче благодаря опускавшемуся на землю сумраку.

– Похоже, это Ратаркин, – с озадаченным вздохом сказал Морган, опуская подзорную трубу и передавая ее Келсону. – Джемет, в той стороне есть что-нибудь еще похожее по размерам?

Р'кассанский лазутчик покачал головой. – Нет, Ваша милость. Мы подобрались поближе, и никакой ошибки быть не может. Меарцы просто подожгли Ратаркин. Нам показалось, что около полудня из города выехал какой-то отряд, но это вполне мог быть обычный торговый караван. Когда мы их заметили, они были уже далеко на равнине – слишком далеко, чтобы мы могли проверить, кто они такие.

– Скорее всего, это была Кайтрина, бежавшая в Лаас, – прошептал Келсон, изучая разгоравшееся зарево через подзорную трубу Моргана. – Но не могла же она забрать с собой всю свою армию. Такое количество людей вы не смогли бы не заметить.

– Государь, это действительно так, – сказал Джемет. – Нам кажется, что они остались здесь, чтобы задержать нас. Или, может быть, у них осталось слишком мало солдат. Мы все время пытались убедить Вас, что основная армия никак не связана ни с Ителом, ни с Брайсом.

Келсон опустил подзорную трубу и, лязгнув латунью, одним хлопком сложил ее.

– Тогда куда, черт побери, она подевалась. Дункан не видел их главных сил. Мы тоже.

– Может, их вообще не существует, – пробормотал Морган, забирая у Келсона подзорную трубу и кладя ее в чехол. – Может, Кайтрина хочет, чтобы мы потратили все лето, гоняясь за ней. Я избрал бы именно такую тактитку, если бы у меня была очень точная цель и очень небольшое количество солдат.

Фыркнув, Келсон заложил большие пальцы за пояс и продолжил рассматривать пятнышко в северной части горизонта.

– Вы бы избрали эту тактику, я – пожалуй, тоже, но не Лорис. И мы знаем, что он не избирал такой тактики. Я думаю, что он просто прикрывает Сикарда и его главные силы. Может, Дункан ине видел саму меарскую армию, но он видел следы ее прохождения. Мне кажется, она должна быть где-то там, – он вытянул руку на север, – между нами и Дунканом. Если мы отправимся в направлении Лааса, гоняясь за Кайтриной, Сикард сможет здорово навредить нам на севере.

– Я полностью согласен, – сказал Морган.

– Хорошо, значит, мы вычистим тех, кого Кайтрина оставила под Ратаркином, чтобы задержать нас, а затем направимся на север, чтобы помочь Дункану, – сказал Келсон, взмахом руки отпуская разведчика. – Спасибо, Джемет. Можешь идти. Если меарская армия существует, у нас есть шанс взять ее в клещи.

Когда лазутчик, направившись вниз по холму, растворился в темноте, Морган кивнул в знак согласия. – Я думаю, что самая серьезная угроза для нас именно там.

– А пока, – продолжил Келсон, – я хочу взять Итела и Брайса. Аларик, я дико хочу этого.

– Я знаю.

– Кроме того, я хочу взять живьем Лориса и Сикарда. Да, еще этого мелкого лизоблюда, Горони!

– Тогда вперед! – хохотнув, сказал Морган. – Правда, кое-кто из наших друзей может не согласиться с Вашим замечанием насчет священников-лизоблюдов. Кардиель, например, был бы очень расстроен. Кстати, я пригласил его поужинать с нами сегодня.

– Учитывая растущие проблемы с продовльствием, я вряд ли назвал бы это ужином, – усмехнулся Келсон, поворачиваясь к спуску с холма, – но, по крайней мере, будет неплохая компания. Кстати, Вы не хотите помыться? Я, например, очень хочу.

Пока они спускались, наслаждаясь поднявшимся наконец вечерним ветерком, принесшим освобождение от дневной жары, их сопровождал серебристый смех Моргана, перемежавшийся бодрыми звуками разворачиваемого у подножия холма лагеря. Прежде чем направиться к стоящей отдельно королевской палатке, они прошли вдоль пикетов, выставленных у палаток командиров, перешли через ручей, вода в котором уже стала мутной из-за множества лошадей, приведенных сюда на водопой, и немного поболтали с оруженосцами и солдатами, ухаживавшими за лошадьми.

Юный Брендан уже подготовил для них ведра с теплой водой и чистые полотенца, не забыв про охлажденные в ручье кружки с элем. Когда Брендан и Джатам, оруженосец Келсона, помогли им снять доспехи, подшучивание друг над другом перешло в фырканье и облегченные вздохи. За омовением последовали чистая одежда и прохладный эль, так что, когда Кардиель присоединился к ним, они чувствовали себя в форме и телом, и душой.

Тем временем, далеко на севере, в другом лагере сторонников короля, Дункан, Дугал и дугаловские лазутчики говорили на ту же тему, что и Морган с Келсоном, но с куда меньшей уверенностью – они весь день были заняты отражением атак отрядов коннайтских солдат и ударных отрядов церковных рыцарей под командованием Лоренса Горони на свои фланги. Их потери – и убитыми, и ранеными – были небольшими, но постоянные стычки и необычная жара брали свое, изматывая кассанцев. Лагерь Дункана был окружен кострами, по всему периметру были расставлены секреты, и многие солдаты оставались при оружии, готовые к отражению очередной ночной атаки, пока их товарищи посменно отдыхали.

Дункан, на котором тоже были доспехи, кроме шлема и кольчужных перчаток, сидел на походном стуле в своей палатке – внутри было не так жарко – и мелкими глотками пил прохладную воду. Рядом с ним, на другом походном стуле, полулежал Дугал, наблюдая как Сайард О'Рвейн стучит по наголеннику его доспеха, пытаясь расстегнуть подколенную застежку, помятую во время недавней стычки.

Когда Сайард еле слышно чертыхнулся и еще раз ударил по непослушному металлу рукоятью своего кинжала, застежка, завизжав искореженным металлом, расстегнулась, освободив сустав.

– Получилось! – воскликнул Сайард, когда Дугал облегченно вздохнул.

– Колено болит? – спросил Дункан.

Дугал, расстегнув с помощью Сайарда остальные пряжки и сняв наголенник, несколько раз согнул и разогнул ногу и отрицательно помотал головой. Засунув палец за голенище сапога, доходившее почти до края наголенника, он отвернул его вниз.

– Похоже, с ним все в порядке. Колено немного затекло от того, что я полдня не мог его согнуть, но мне кажется, что если я немного пройдусь, все будет нормально. Сайард, ты сможешь починить это к утру?

Сайард хмыкнул в знак согласия и, рассматривая помятый наголенник, ушел, а Дугал, слабо улыбнувшись, поднялся и, хромая и поглаживая затекшее колено, подошел к отцу.

– На мой взгляд, довольно глупо чувствовать себя хромым по такой пустяковой причине, – сказал он, когда Дункан, отставив свою чашку в сторону, нагнулся и принялся обеими руками ощупывать его колено. – Разве ты можешь чувствовать что-нибудь через штаны?

– Подожди немного, – пробормотал Дункан, пытаясь с помощью магии добраться до ноги через кожаные штаны. На несколько мгновений он объял сустав целительным теплом, чтобы восстановить циркуляцию крови, и ощутил как разум Дугала отозвался нежностью и благодарностью, облегченно вздохнул, выпрямился и посмотрел на своего сына.

– Ничего серьезного, – сказал он, – хотя, если бы на тебе не было доспехов, я вряд ли смог сказать то же самое. Мне кажется, что, несмотря на жару, тебе стоит носить доспехи попрочнее.

Дугал еще раз согнул колено, и, убедившись, что сустав стал гнуться гораздо лучше, улыбнулся и придвинул поближе складной стул, чтобы сесть подле отца. Усевшись, он вытер потное лицо краем грязного полотенца, висевшего у него на шее. Дункан заметив, в каком состоянии находится полотенце, протянул ему свое, почище, которое висело у него на на плече.

– Как ты думаешь, что будет дальше? – тихо спросил Дугал, расстегивая свой кожаный панцирь, чтобы вытереть пот с шеи и подставить вечернему ветерку свою промокшую от пота тунику.

Дункан, снова беря чашку и отхлебывая из нее, покачал головой. – Хотел бы я знать. Хочешь воды?

Усмехнувшись, Дугал взял чашку и вылил ее содержимое себе на голову, наслаждаясь прохладными струйками, стекавшими с его волос под доспехи. Когда Дугал снова вытер свое лицо, Дункан хохотнул и, забрав чашку, снова наполнил ее из оловянного кувшина, стоявшего у его ног.

– Ты зазря тратишь хорошую воду, – сказал он, когда Дугал вздохнул и развалился на своем походном стуле. – Ты ведь весь сырой!

– Теперь я такой же сырой, как раньше был пропотевший, – смеясь, ответил ему Дугал. – А ты сам не хочешь попробовать?

– Нет уж, спасибо.

– Раз нам не суждено снять сегодня доспехи, то это, все-таки, лучше, чем ничего, – бросил Дугал.

Дункан усмехнулся и покачал головой. – Дугал, ты же знаешь, что я терпеть не могу ходить грязным. Днем это еще куда ни шло, но не помыться на ночь – фу!

– И ты еще называешь себя приграничником!

– Я не называю себя приграничником; хоть я и возглавляю приграничный клан, но я все-таки герцог, причем потомственный, а кроме того, я – священнослужитель, – якобы негодуя, сказал Дункан. – а никто из герцогов, или иерархов не согласится пребывать в грязи после того, как он целый день бился за своего короля, – он усмехнулся. – С другой стороны, нам не особо приходится жаловаться, правда? – Его голос внезапно стал серьезным. – Боже правый, как я хочу узнать, где прячется армия Сикарда! Я бы многое отдал за то, чтобы встретиться с врагом, который примет открытый бой.

– Знаю, – уныло сказал Дугал, опираясь локтями на колени и подпирая кулаком подбородок. – Происходящее вокруг уже начинает надоедать, правда? Может, нам стоит связаться с Морганом? Вдруг они уже столкнулись с Сикардом там, на юге?

– Ну, ты же знаешь, что это не так. В любом случае, я слишком устал, чтобы пытаться установить контакт этим вечером, – он зевнул и, поднимаясь на ноги, потянулся. – Кроме того, они не ждут от нас попыток выйти на связь в течение еще нескольких дней. Слушай, а ты не знаешь, смог ли Джодрелл отыскать что-нибудь на ужин? Не знаю, как ты, а я просто умираю от голода.

– Думаю, что он нашел кое-что. И еще…

– Что «еще»? – спросил Дункан, уперев руки в бока и глядя на Дугала, который тоже поднялся на ноги.

– Ну, мне стало интересно, что ты будешь делать, если нам будет надо связаться с Морганом, а он не будет ожидать попытки контакта с ним.

– Хм, ну это будет гораздо труднее, чем установить контакт, который был запланирован, – сказал Дункан, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. – Если бы я был уверен в необходимости контакта, я бы дождался поздней ночи, когда он будет спать. Спящие гораздо восприимчивее к ментальным контактам. Вот тогда мы могли бы связаться с ним, – он вопросительно поднял голову. – Я ответил на твой вопрос?

– Думаю, что да, – тихонько сказал Дугал. – У нас пока нет необходимости выхожить на связь с ним, правда? Мы ведь и так знаем, что последние пару недель на нашем пути стоят Лорис и Горони.

– Верно, – согласился Дункан. – А когда мы встретимся с ними, я хочу задать им хорошую трепку за каждую ванну, которой я был лишен в этом походе. А теперь пойдем, поищем свой ужин. Мне достаточно того, что придется спать в доспехах. И будь я проклят, если я соглашусь уснуть на пустой желудок!