Метамаг. Кодекс Изгоя. Том 1-2.

Глава 6

Предрассветный холод академического общежития въелся в кости, как ржавчина. Я сидел на жесткой койке, пальцы бессознательно сжимали и разжимались, пытаясь уловить призрачное эхо той силы, которая так легко ложилась на бумагу формулами, но упорно бежала от волевого усилия. За окном, в сизой дымке, маячили очертания Башни Стихий – места сегодняшнего испытания. В ушах еще звенел вчерашний голос профессора:«Теория – карта, практика – территория. Не всякий картограф способен пройти путь». И карта моя была испещрена пометками о провалах: потухшие свечи, не сдвинувшиеся с места камешки, лишь изредка – слабая дрожь воды в стакане. Тело Григория, молодое и потенциально сильное, словно намертво заперло дверь в мир магии, доступный другим.

Зал Испытаний оглушал. Высокие, стрельчатые своды терялись в полумраке, подсвеченном лишь голубоватым свечением магических бра, где пламенели не свечи, а сжатые шары холодного света. Воздух вибрировал от накопленной энергии, пахнул озоном, камнем и… страхом. В центре зала стояло массивное кольцо из темного, отливающего металлом камня – Анализатор ЭСЗ или эфирной силы заклинаний, испещренный мерцающими рунами. Через его просвет была видна мишень – круг из особо прочной, магически инертной древесины, в двадцати шагах.

По краям зала, на возвышении, сидела Приемная Комиссия. Суровые лица в темно-бордовых мантиях с вышитыми золотом символами факультетов. Их взгляды, холодные и оценивающие, скользили по выстроившимся абитуриентам. Рядом со мной нервно переминался Артём. Его пальцы белели от напряжения.

Первым вызвали коренастого парня с красным от волнения лицом. Он вытянул руку, сжал кулак, на лбу выступил пот. Из его ладони с хрипом вырвался комок пламени, больше похожий на горячий сгусток дыма. Он неуклюже полетел, едва не задев кольцо, и шипя плюхнулся перед мишенью, оставив черную копоть. Руны на Анализаторе мигнули тускло-оранжевым. Профессор-метамаг сухо бросил: "ЭСЗ 1.2. Достаточно для артефакторики, если теорию сдал. Следующий."

Девушка с косами и решительным взглядом подошла увереннее. Она сделала плавный жест руками, как будто вытягивая нить из воздуха. Перед ней сформировался острый шип из сжатой, влажной земли. Со свистом он пролетел через кольцо (руны вспыхнули желтым – ЭСЗ 3.1) и с глухим стуком воткнулся в край мишени, расколов ее поверхность. Кивок комиссии. "Стихийный факультет, Земля. Принято."

Был и провал. Тщедушный юноша, весь дрожа, пытался сформировать водяную стрелу. Из его ладони лишь брызнула слабая струйка воды, не долетевшая и до кольца. Он стоял, опустив голову, пока профессор не махнул рукой: "К обучению в этом году не допущен. Следующий."

И вот вышел Меншиков. Легкая, почти презрительная улыбка тронула его губы. Он даже не стал в стойку, просто лениво щелкнул пальцами. Воздух перед ним сгустился, замерз с тихим шипением, и за долю секунды сформировался идеально гладкий, острый как бритва шип чистого льда длиной в локоть. Он не полетел – он исчезу кончиков пальцев Меншикова иматериализовалсяуже по ту сторону кольца с громким, хрустальнымтреском, пронзив мишень насквозь! Осколки льда дождем брызнули на пол. Руны Анализатора вспыхнули ярко-синим, почти белым светом. "ЭСЗ 7.8! Отлично, Дмитрий Александрович!" – профессор-стихийщик не скрывал одобрения. Меншиков кивнул, бросив беглый, насмешливый взгляд в сторону нашей с Артёмом группы "обедневших".

"Грановский!" – прозвучало мое имя. Кровь отхлынула от лица, потом прилила жаром. Ноги стали ватными. Артём тихо пихнул меня в спину: "Держись. Как на бумаге."

Я шагнул вперед, в зону испытания. Тишина в зале стала гулкой, давящей. Десятки глаз – комиссии, студентов – впились в меня. Я чувствовал их сомнение, особенно после триумфа Меншикова. Дворянин по крови, мещанин по силе, – читалось в этих взглядах. В кармане я сжал уголок Дашиного платка, мысленно вдыхая запах полыни и дома.

Концентрация .Я закрыл глаза на мгновение, отсекая зал, комиссию, Меншикова. Вспомнил не учебники, а ощущение. Согласие. Не борьба, а резонанс. Я представил не огонь, не лед, не землю. Я представил чистую энергию. Ту самую, что течет в эфирных реках мира, та, что сквозь трещины в реальности просачивается в формулы. Ту, к которой Григорий инстинктивно тянулся звездами, а я – интегралами.

Я поднял руку. Не кулак, а ладонь, раскрытую, словно принимающую дар. Внутри все сжалось в тугой узел воли, страха, отчаяния и… странной, звенящей ясности. Я не толкалсилу. Я приглашалее. Просил. Покажи им.Покажи мне.

Сначала – тепло. Легкое покалывание в кончиках пальцев. Потом – давление, нарастающее изнутри, как шум прибоя в раковине, прижатой к уху. Ладонь начала светиться. Не ярко, а глухим, сгущающимся белесым светом, как перегретый металл. Воздух вокруг нее заколебался, зашипел, будто капли воды на раскаленной сковороде.

Из центра ладони, медленно, вопреки всем законам физики, который я знал, начала вытягиваться стрела. Но это была не стрела огня, льда или земли. Это был сгусток чистой, белой энергии. Она не горела, не мерзла, не была твердой. Она пульсировала, как живая, искажая свет вокруг себя, словно плазма в лабораторной ловушке. От нее исходил тихий, высокий гул, от которого закладывало уши.

Я не "выпустил" ее. Я просто… перестал удерживать. Сгусток энергии устремилсявперед. Не с ревом, как огненный шар, не со свистом, как ледяной шип. Он двигался с достоинством, плавно, оставляя за собой мерцающий, быстро гаснущий след, как падающая звезда. Он прошел через кольцо Анализатора.

Руны на камне вспыхнули не синим, не желтым, не оранжевым. Они загорелисьослепительно-белымсветом, таким ярким, что многие в зале зажмурились. На мгновение весь зал озарился, как днем. Белый свет погас так же резко, как вспыхнул, оставив после образы на сетчатке.

Тишина. Гулкая, абсолютная. Ни шепота, ни покашливания.

Сгусток энергии достиг мишени. Не было удара, треска, взрыва. Мишень в месте контакта…исчезла. Не сгорела, не расплавилась, не раскололась. На ее месте зияла идеально круглая дыра диаметром с кулак, края которой светились тусклым багровым светом и медленно, с шипением, обугливались. Запах озона стал резким, едким.

Профессор-метамаг поднялся с места. Его лицо, обычно непроницаемое, выражало шок. Он подошел к Анализатору, долго смотрел на все еще слегка тлеющие руны."Эфирная Сила Заклинания…" – его голос дрогнул, – "…превышает калибровочный максимум прибора. Оценочно… свыше 12 ЭСЗ." Он обернулся ко мне. "Астральная проекция… Чистой силы. Без опоры на стихию. Это… необычно, юноша. Крайне необычно."

В зале прорвался гул. Удивление, недоверие, восхищение. Я стоял, опустив руку, чувствуя, как дрожь наконец охватывает все тело – не от страха, а от колоссального напряжения и невероятного облегчения.Получилось.Связь установлена.Пусть неуклюже, пусть с риском сжечь себя изнутри, но я коснулся настоящеймагии этого мира.

Я отступил на свое место, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Артём смотрел на меня широко раскрытыми глазами, беззвучно шевеля губами: "Как?!" Меншиков, стоявший чуть поодаль, потерял свою надменную улыбку. Его взгляд был холодным, оценивающим, но теперь в нем читалось не презрение, а… настороженность.

Именно в этот момент, отводя взгляд от Меншикова, я поймал другой. Из толпы абитуриенток, стоявших у дальнего входа, на меня смотрела девушка. Высокая, стройная, в простом, но хорошо скроенном платье темно-синего цвета, оттенявшего ее бледную кожу и огненно-рыжие волосы, собранные в строгую косу. Ее лицо было спокойным, почти отрешенным, но в глубине огромных, зеленых, как лесная тень, глаз горел не просто интерес. Там был холодный, аналитический огонь, как у ученого, увидевшего уникальный феномен. Наш взгляды встретились на долю секунды. Она не отвела глаз, не улыбнулась. Простозафиксировала. Потом плавно повернулась и растворилась в полумраке у колонны.

Тишина после моего выстрела астральной энергией висела в зале еще несколько мгновений, прежде чем ее взорвал гул обсуждений. Я чувствовал на себе десятки взглядов – любопытных, завистливых, настороженных. Профессор-метамаг все еще разглядывал тлеющую дыру в мишени и мерцающий Анализатор, явно озадаченный. Я поспешил вернуться к Артёму, стараясь не спотыкаться о собственные ноги. Дрожь в коленях была приятной, но сильной.

"Черт возьми, Гриша!" – Артём схватил меня за плечо, его глаза горели. "Что это было?! Ты же говорил, у тебя с практикой... ну, не очень!"

"Честно? Сам не понял," – признался я, сжимая и разжимая ладонь. Она была теплой, как после долгого рукопожатия, но не обожженной. "Просто... перестал бороться и представил то, что знаю из формул. Чистую энергию."

"Знаешь, а?!" – Артём фыркнул, но без злобы. "Ладно, ладно, гений, тебе бы метамагии поучиться. Теперь смотри, как нормальныелюди это делают." Он принял бодрый вид, но я видел напряжение в его глазах перед выходом.

Его вызвали следующим. Артём Лугин, несмотря на обветшалый сюртук, вышел с королевской осанкой. Он даже поклонился комиссии с легкой, почти театральной ухмылкой.

Артём замер перед кольцом Анализатора. Сосредоточился. Затем сделал широкий, плавный жест руками, словно разворачивая невидимый свиток. Вместо огня, льда или земли, из пространства перед ним начал формироваться... клубок перьев? Он рос, сгущался, приобретал форму. Через несколько секунд перед Артёмом парил, трепеща незримыми крыльями, магический... воробей. Точная копия, выточенная из сгущенного воздуха и света. Комиссия замерла, один из профессоров поднял бровь.

Артём щелкнул пальцами. Воздушный воробейчирикнул– звук был абсолютно реальным! – и стрелой рванул вперед. Он ловко проскочил через кольцо Анализатора (руны мигнули стабильно-зеленым – ЭСЗ 4.3) и врезался в центр мишени. Не пробил, не сжег. Он... рассыпался в облачко искрящихся перьев, которые медленно опали на пол. В зале раздался смешок.

"Лугин!" – голос профессора-стихийщика звучал строго, но в уголках его глаз пряталась усмешка. "Считаете экзамен подходящим местом для фарса?"

"Простите, ваше превосходительство!" – Артём изобразил раскаяние, но глаза его весело блестели. "Просто подумал, почему бы не добавить немного... изящества в суровую магию? Воздух, он ведь о свободе, не так ли? ЭСЗ-то прошло порог?"

Профессор вздохнул, переглянулся с коллегами. "Прошло. ЭСЗ 4.3. Факультет Стихий. Но впредь – меньше птичек, больше концентрации, юноша."

"Слушаюсь!" – Артём поклонился с преувеличенной почтительностью и вернулся, довольный собой. "Видишь? Изящно и по делу," – шепнул он мне.

Следующей вызвали ее. Рыжеволосую девушку с пронзительно-зелеными глазами. Она прошла мимо нас быстрым, уверенным шагом, не глядя, подбородок слегка приподнят. Спокойствие? Нет, скорее сдержанная энергия, как тлеющий уголек. На ней было темно-синее платье без лишних украшений, волосы убраны в тугую, практичную косу. Она заняла место перед кольцом, ее поза была безупречна – прямая спина, ноги чуть расставлены для устойчивости. Никакой суеты.

Она подняла руку, не кулак, а с вытянутыми пальцами, собранными в легкий "клюв". Ее взгляд – острый, как клинок – сфокусировался на мишени за кольцом. Воздух перед ее пальцами сгустился, заколебался от жара, зашипел. За долю секунды сформировалась не просто огненная стрела, а тонкий, раскаленный докрасна шип, напоминающий копье. Он был меньше и изящнее, чем у Меншикова, но концентрация энергии чувствовалась даже на расстоянии. Девушка едва заметно двинула пальцами – резкий, точный жест, будто спускала тетиву лука. Шип взвыли ринулся вперед. Он пронзил кольцо (руны вспыхнули ярко-оранжевым – ЭСЗ 6.1), оставив за собой шлейф искаженного горячим воздухом пространства, и с глухим бумомвонзился точно в центр мишени. Древесина вокруг точки удара обуглилась и треснула, но не разлетелась, как у Меншикова. Чисто, мощно, контролируемо. Она тут же опустила руку, будто сбросила груз. На ее лице не было и тени усталости или напряжения, лишь легкое удовлетворение.

"Огонь. ЭСЗ 6.1. Отлично," – прокомментировал профессор-стихийщик, кивая. "Юлиана Серебрянская, верно? Факультет Стихий?"

"Так точно, профессор," – ее голос был низким, звучным, без тени робости. Она повернулась и направилась обратно. Ее взгляд скользнул по мне и Артёму, задержавшись на мгновение дольше, чем на других. В глубине зеленых глаз горел не просто аналитический огонь – теперь там читался вызов, почти дерзкий интерес. Она не улыбалась. Скорее, оценивала.

Экзамен продолжался, но мы с Артёмом уже выдохнули. "Ну, кажется, пронесло," – сказал он, потягиваясь. "Стихийный факультет ждет своего нового... мага-орнитолога? А ты куда подашься? В Северный корпус, к теоретикам?"

"Метамагия – основа всего," – ответил я, глядя на высокие своды, где мерцали сложные геометрические узоры из обычного цветного стекла. "Хочу понять какэто работает. До самой сути."

"Благородно," – усмехнулся Артём. "А я предпочитаю летать. В буквальном смысле, надеюсь." Он кивнул в сторону Юлианы, которая стояла чуть поодаль, наблюдая за следующим абитуриентом с видом человека, уже решившего свои задачи. "А леди Серебрянская? Тоже стихийщица, ясное дело. Огонь – это чувствуется за версту."

В этот момент Юлиана, словно услышав свое имя, резко повернула голову. Ее зеленые глаза встретились с нашими. Она не стала ждать приглашения – решительно направилась к нам. Артём мгновенно выпрямился, но без прежнего пафоса.

"Юлиана Серебрянская," – представилась она коротко, кивком включив и меня, и Артёма. Ее голос был четким, без лишних интонаций. "Ваш фокус," – она ткнула пальцем в мою сторону, – "был любопытен. Чистый эфир? Редко. Болезненно?" Ее взгляд скользнул по моей руке – с интересом, без сочувствия.

"Григорий Грановский," – я слегка поклонился. "И... да, немного выматывает. Но метамагия – мой путь. Разобраться в корнях."

"Артём Лугин!" – мой друг представился с привычной легкостью, но без прежнего паясничанья. "Будущий покоритель воздушных потоков и создатель декоративных птиц. А вы, сударыня, явно к стихийщикам? Огонь – это впечатляет."

"Стихийный факультет, да," – подтвердила Юлиана, ее губы тронул короткий, почти невидимый изгиб – не улыбка, а скорее признание факта. "Огонь – это энергия, контроль, действие. Ближе к сути вещей, чем болтовня в библиотеках." Она бросила быстрый взгляд в мою сторону, не вызывающе, но с явным намеком. "Хотя основы знать надо, конечно. Теория без практики мертва, как говорил... кто-то умный." Она махнула рукой, будто отмахиваясь от цитаты.

Разговор прервал громкий, насмешливый голос неподалеку. Меншиков, окруженный парой приятелей, говорил явно в нашу сторону:"...стихийщики – это фундамент, конечно. Как солдаты. Но настоящая мощь – для стратегии, для войны. Я подал на Военно-Магическое отделение. Там учат не птичек лепить и не дыры жечь," – он бросил колючий взгляд в мою сторону, – "а применятьмагию. Эффективно. С размахом."

Его приятели засмеялись. Юлиана не стала терпеть. Она резко повернулась к Меншикову, ее глаза вспыхнули настоящим огнем гнева, хотя голос оставался ровным, лишь чуть жестче:"Применять? Война – это лишь одно из применений, Меншиков. И далеко не самое умное. Кто-то стремится разрушать. Кто-то – понимать. Или созидать." Она презрительно оглядела его с ног до головы. "Выбирай свой путь. Только не удивляйся, если он окажется тупиковым." Не дожидаясь ответа, она повернулась к нам: "Господа, воздух здесь стал спертым. Пойдемте?"

Не спрашивая согласия, Юлиана двинулась к выходу из Зала Испытаний. Мы с Артёмом, слегка ошарашенные ее напором, последовали за ней в прохладный, пропитанный запахом старых книг, мела и слабого озона коридор Главного корпуса Академии. Напряжение экзамена начало спадать, сменяясь усталостью и странным возбуждением. Мы шли мимо высоких окон, отбрасывающих длинные полосы света на каменный пол, мимо закрытых дверей аудиторий с табличками "Лекция по Эфиродинамике", "Практикум: Геомантия".

"Значит, Северный корпус для тебя, Гриша," – размышлял вслух Артём, заглядывая в открытую дверь просторной библиотеки, где на массивных дубовых столах лежали стопки фолиантов в темных кожаных переплетах с латунными застежками. "Я – в Восточный, к стихийщикам. А вы, Юлиана Ивановна, тоже туда?" Он вопросительно посмотрел на девушку, шагавшую чуть впереди.

"Конечно," – она обернулась на ходу, ее коса качнулась. "Восточный корпус. Лаборатории там... адекватные. Хотя и душновато порой." Она слегка сморщила нос. "Но огонь требует жара, не так ли?"

"А мы можем... ну, иногда пересекаться?" – спросил я, опережая мысль. "Обмениваться опытом? Как вы верно заметили – теория без практики мертва. И наоборот." Я вспомнил цитату Гёте, мелькавшую в книгах Григория: "Суха теория, мой друг, лишь древо жизни пышно зеленеет."

Юлиана остановилась, повернулась ко мне. Солнечный луч из высокого окна упал на ее рыжие волосы, зажег в них медные искры. В ее зеленых глазах мелькнуло что-то живое, заинтересованное. Уголки губ дрогнули в подобии улыбки, но более озорной, чем раньше."Библиотека – нейтральная территория," – заявила она, ткнув пальцем в сторону читального зала. "Я часто бываю там вечерами. На третьем этаже, у окон на восток. Если ваше метамагическое любопытство заведет вас туда..." – она сделала паузу, ее взгляд стал вызовом, – "...можем поспорить о природе эфира. Или," – ее глаза блеснули, – "ты можешь попробовать объяснить, как тебе удалось это," – она кивнула в сторону Зала Испытаний, – "без сжигания собственных мозгов?"

Она резко развернулась. "Мне пора. До завтра, господа. И не провалите устный экзамен!" – бросила она через плечо и зашагала прочь быстрым, энергичным шагом, ее синее платье мелькало в полумраке арки, ведущей во внутренний двор.

Артём присвистнул. "Ну ты даешь, Гриша! Леди Огонь сама назначила место встречи! В библиотеке! И это после того, как назвала ее болтовней!"

"Она интересуется феноменом," – отмахнулся я, но чувствовал, как глупо улыбаюсь. Мысль о споре с этими зелеными, полными огня глазами под сводами библиотеки волновала неожиданно сильно.

"Феномен – это ты," – засмеялся Артём. "Ладно, пойдем, найдем эту столовую. А то после такого выстрела," – он кивнул на мою руку, – "надо подкрепиться. Надеюсь, кормят лучше, чем у меня в имении."

Мы зашагали дальше по бесконечным коридорам Академии, уже ощущая себя не чужаками, а частью этого величественного, дышащего знанием и молодостью мира. Я машинально сунул руку в карман, нащупывая Дашин платок. И вдруг почувствовал... легкое покалывание. Тепло. Как будто крошечный огонек коснулся пальцев изнутри ткани. Я резко выдернул руку, удивленно глядя на карман. Отголосок магии? Или просто эхо встречи с Юлианиным огнем?

Вопрос повис в воздухе. А завтра предстоял устный экзамен по истории магических дисциплин... и вечер в библиотеке, который обещал быть жарким.