Месть ведьмы

Глава 23

Спустя совсем короткое время каменный проход, по которому они шли, стал расширяться. Свет, идущий от стен, усилился. Да и сами стены трудно было бы назвать теперь каменными. По мере того, как путники двигались вперед, гранитные породы светлели, медленно переходя в мраморные, а после и вовсе приобрели вид толстого стекла. Казалось, комес и разбойница шли по бесконечному коридору диковинного дворца. Иногда им казалось, что они видели застывших в стекле диковинных зверей и даже людей, но в неясном свете трудно было сказать, так оно было на самом деле, или глаза их видели то, чего не было. Лишь единожды на пути им довелось наткнуться на человеческие останки какого-то воина. Неведомый человек сидел у самой стены, склонив голову на грудь. Сохранившиеся длинные волосы, скрывавшие истлевшее лицо, были светлыми. Комес присел рядом, осторожно потянув круглый шлем из высохших рук. Кожаная его подкладка была изрезана словно бы какими-то буквами.

— «Я, Главка Остроглазая, подло заколота в спину моим товарищем Якубом Диким за…» — Казимир вгляделся в неровные завитки и пожал плечами.

— Что это за язык? — Без особого интереса спросила Каля, рассматривая кости древней воительницы.

— Юринский. На нем написано большинство старых свитков из библиотеки моего отца. По истории тактики и стратегии, — пояснил рыцарь, укладывая шлем на коленях давно почившей женщины. — Но эта дева — не юринянка. Судя по доспеху и оружию, она из мифических полянок или, как их звали сами юриняне, стратиоток. Стратиотки, — отвечая на удивленный взгляд Кали, продолжил он, — жили к югу от моих земель, у побережья Горького моря как раз семьсот или восемьсот лет назад. Юринянские историки много писали о них диковинного. Дескать, девам сим не сиделось на месте, потому сел и городов не строили, а жили пастушьей жизнью — куда скот, туда и они. Знатные были у них стада. Некоторые пишут, без мужиков они жили, но были у них мужики, доподлинно известно, что были. Но войны ли случались, или иные дела приходилось решать, права голоса мужи на их советах не имели, да войсками командовать не допускались.

Сколопендра заинтересовано уже хмыкнула, обойдя усопшую воительницу с другой стороны.

— Справные бабы, — решила она, разглядывая висевшую в волосах стратиотки медную бирюльку. — И че, как воевалось-то им?

— Ладно воевалось, — комес оперся на меч, перенеся вес своего тела на одну только ногу, давая отдых второй. — Тому и упоминания частые в военных свитках о них. Стратиотки — то юринское слово, по-нашему это воительницы будут. Спасу не было, когда эти кочевницы на конях своих степных налетали. Даже юринский строй их не держал…

— И какой леший ее сюда-то принес? — Каля по-девичьи вздохнула, отходя. — За мужиком своим, небось, пришла, а он ее и того, как надобность в ей отпала… Ножиком в бок и…

— Навряд она за ним пришла, — покачал головой комес, вслед за Калей оставляя позади древние кости, и утомленно вышагивая далее по стеклянному коридору. — Скорее — она его сюда привела. А что произошло меж ними, про то мы уж не узнаем…

Коридор кончился неожиданно. Перед путниками открылся большой грот, свод которого поддерживали диковинные колонны. Если приглядеться, становилось понятно, что колонны эти не были рукотворными, а получились от слияния слюдянистых сосулек, вдоволь свисавших с потолка и растущих из пола. Однако, вопреки обычному, в пещере по-прежнему было тепло.

Через несколько десятков шагов грот обрывался обширной пропастью, протянувшейся от стены до стены насколько хватало глаз. Через пропасть на другую сторону вел на вид нетвердый полупрозрачный мостик, состоявший, казалось, из той же слюды, что и колонны. Подойдя к нему вплотную, путники переглянулись.

— Должно быть, это испытание в смелости, — предположил Казимир, заглядывая в пропасть. Но мостик он не смотрел. — Ты, может, и перейдешь, а меня он не выдержит. Вот на что хочешь поспорю.

Сколопендра присела у основания мостика, скептически осмотрела единственный путь на другую сторону, и щелкнула пальцем по полупрозрачной поверхности.

Дзынннньь…

Каля скривилась, точно от зубной боли. Хрустальный перезвон стих, оставив ощущение дрожащих вот тьме крошечных голубых колокольчиков. Из чего бы ни строили мостик, звучал тот лучше, чем выглядел.

— Глядится крепким, — уверенным тоном произнесла Каля. Голос её звучал ровно и нагловато, как раз так, чтобы укрепить в сумасбродной мысли саму Сколопендру и не дать Казимиру почувствовать подвоха. — Вертаться все одно некуда, смекаешь, комес? Воротца-то захлопнулись. Нам теперь, — поднялась на ноги Каля, — токмо вперёд! Я первая пойду, ежели что…

Казимир пожал плечами, глядя на ступившую на полупрозрачный мостик Калю. В случае чего, его ожидала участь несравненно более неприятная, чем краткий и губительный полет в бездну.

«Впрочем, — подумал комес, заглядывая через край в чернильную бездну за краем, — всегда остается выбор между мечом и дном где-то там, далеко».

Возврата назад, как знал шляхтич, не было.

— А оно не так…страшно…как на…первый…взгляд!

Раскинув руки, Сколопендра продвигалась над пропастью, опасливо нашаривая пред собой дорогу носком сапога. Глубоко под ней клубилась непроглядная тьма, впереди, между выгибавшихся горбом сосулек теплился неяркий свет. Казимир стоял на другом краю пропасти, вцепившись в рукоять меча. Взгляд его был прикован к Сколопендре, словно бы комес пытался поддержать спутницу.

— Под ноги не гляди! — Крикнул Казимир, прикладывая руку к вискам. В ушах шумело от прилившей крови, в затылке пульсировала тупая боль. Каля прошла уже большую часть пути, заставив шляхтича переживать так, словно каждая новая пядь грозила неожиданной каверзой. Казимир места себе не находил, едва не мечась по краю, точно раненый зверь.

— Тьфу ты, дурень, — выругалась Сколопендра, застывая на мостике. Взгляд неотвратимо норовил сползти на сапоги, а затем ниже, туда, где дно можно было лишь угадать или представить. — Хто тебя за язык тянул, комес?

За те считанные мгновения, которые Сколопендра провела на мосту, балансируя руками, Казимир успел передумать с сотню разных мыслей. В большинстве из них главенствовал дикий визг и свист ветра в ушах. И еще острые, похожие на драконьи зубы, камни, поджидающие далеко на дне.

— Слышь, комес, — позвала Каля, вынося вперед левую ногу. Подбитый гвоздиками каблук выскреб из мостика тоненький скрип. — Говорят, ежели долго глядеть в бездну, бездна начинает глядеть на тебя.

— Ну и как? — Криво усмехнулся Казимир, борясь с бешено стучавшей кровью в висках.

— Глядит, зараза.

Комес хмыкнул, расслабляя пальцы на мече. Сколопендра подчас бесила его почище колючки в подошве, но впридачу к неуемному языку, обладала неистребимой самоуверенностью, с легкостью принимая события, заставлявшие Казимира хмуриться и впадать в гнев. Прогулка над бездной, как подозревал комес, для Кали стала еще одним интересным приключением.

— Хоп!

Спрыгнув на твердую землю, Сколопендра обернулась, помахала рукой и отвесила Казимиру поклон.

— Переходи, — подбодрила она. — Мостик крепкий. Здеся больша на веру, видать, уповали. А тут вон дыришша в стене, — оглядевшись по сторонам, прибавила Каля. — Не иначе, лаз в другой зал. Дуй на мою сторону! Главное, под ноги-то не смотри, шляхтич, — заботливо посоветовала Сколопендра Казимиру, прилаживающему на поясе меч. — Пущай бездна хоть истаращиться вся!

Как дался путь между выгнутым куполом потолком пещеры и далекой, заинтересованной тьмой на дне, Казимир почти не помнил. Взгляд все норовил вопреки желанию хозяина уткнуться в пронизанный тонкими светлыми жилками материал мостика. Волосы на затылке Казимира встали, словно в грозу, и слабо шевелились, пока шляхтич шел самый долгий путь в своей жизни, вперив остекленевший взгляд в приплясывающую от нетерпения Сколопендру.

— Никогда больше, — сцепив зубы, выдохнул Казимир, приобнимая бросившуюся ему на шею Калю. Разбойница улыбнулась, смахнула пальцем прозрачную капельку, ползущую по виску шляхтича, и нетерпеливо обернулась.

— Не так и страшно было, — презрительно усмехнулась она, спихивая через край кусочек мрамора, случайно отыскавшийся в песке, покрывшем и эту часть пещеры. Белый комочек исчез в темноте; разбойница навострила слух.

Ничего не произошло.

Усмешка медленно сползла с губ Сколопендры, брови изогнулись дугой.

— Дна там штоле нет? — Пробормотала она, вставая на колени и заглядывая за край провала.