Месть ведьмы

Глава 2

Казимирова земля разительно отличалась от того, кой вид она имела года три назад, когда в последний раз доводилось Кале побывать в этих краях. На что рачительным хозяином был благородный Золтан, но сын его отца далече переплюнул. Проезжая неторопливой рысью, Сколопендра наблюдала возделанные поля, большие стада всякой скотины, крепкие мосты и чистые деревни. Через каждый десяток дорожных мер за крепким свежим частоколом был разбит добротный лагерь оборуженных кметов. Разбойникам и в самом деле нечего было делать в землях Выжигского комеса.

Но что-то не нравилось Кале в этом кажущемся благополучии. Богатства были настоящими, а кметы — видимо довольными. И все же…

Замок открылся вдруг и нежданно. Каля в удивлении разглядывала молодой сад, разбитый на той самой земле, что всего-то три годка назад стонала под копытами вражьих коней. Да и не место было здесь для сада. С трех сторон к низкому холму, на котором стоял дом Выжигских комесов, подступало болото. И каких же трудов стоило осушить хотя бы часть его, чтобы оно сыростью своей не гноило нежные древесные корни!

Почти все деревья сада были сливовыми. Двое садовников, подвязывавших сломанную ветку разлапистого куста, замахали ей руками. Всадница махнула в ответ, пришпоривая коня.

Подвесные ворота были опущены. Той же неторопливой рысью Каля въехала во двор замка мимо флегматичных стражей на карауле. Стражи было много, стояла она собранно, и смотрела, куда нужно. Однако одинокую всадницу в зеленом плаще, скрывавшем штаны и рубаху заместо женского платья, с одним только луком за спиной никто не задерживал. Лишь когда она спешилась в просторном убранном дворе, к ней, не торопясь, но и не мешкая, подошел молодой слуга, голый по пояс. В волосах его застряло сено.

— Пожалуйте коня, милсдарыня, — обратился он, ловко ловя поводья. — Конюх я тутошний. А сами идите вон в ту дверцу, там приемная его светлости. Только ежели вам нужен сам комес, то вы все ж опоздали. Можете прям счас разворачиваться да и ехать обратно. И возвращайтесь не ранее, чем через три седьмицы, да еще пару дней.

Похлопав коня по шее и одарив парня улыбкой, Сколопендра пошла к указанной двери. При старом хозяине, как помнилось ей, тут размещалась караулка стражей. От прежних времен, остался только очаг в нише, да оружейная стойка, вырубленная в камне. В просторном, приземистом помещении, кроме Сколопендры, однако, не оказалось никого. Пустые лавки вдоль стен выглядели сиротливо, да и двустворчатая дверь в саму приемную комеса оказалась заперта.

Оглядевшись по сторонам, Каля прислушалась. В замке царила тишина. Нахмурив брови, разбойница толкнула дверь, проходя в следующий зал, а затем и дальше, не встречая ни одной живой души, и не слыша ни одного звука, указавшего бы, что в замке есть люди. Казалось, вся жизнь осталась во дворе: в парнишке-конюхе, хрумкающем сене коне Сколопендры, да в стражах, украдкой боровшихся с зевками. Непохоже было, чтобы хозяин сколь-нибудь боялся дурного от гостей, либо вообще их ожидал. Ни слуг не увидела Каля, ни воинов. Скрывать ему, как будто, тоже было нечего. Постояв немного в смежной с приемной комнате, по виду рабочим кабинетом комеса, Сколопендра мельком оглядела свитки, рассыпанные по столам, отметила хорошо нарисованную карту окрестных земель, и решительно развернувшись, выскочила прочь, на двор.

С последней встречи, королевской лазутчице не доводилось бывать в полюбившихся ей землях. Поначалу Фэнн все противился, да и дриады, к которым эльф отвез Сколопендру на лечение, не позволяли ей отлучаться от священной рощи. После, едва разбойница смогла ходить и садиться в седло, пришел приказ, повелевающий вернуться Калине из Бржечнича в леса Засечья. Поехали вместе. Фэнну не было нужды оставаться в роще у диких дриад, а Сколопендре не так тяжко было на душе. Все не шли из ума гневные слова Казимира, и время никак не лечило незаслуженно нанесенную шляхтичем обиду.

В одном из залов, как поняла Сколопендра, отведенном для прислуги, она и наткнулась на дюжину кметов комеса. Несколько женщин, сидевших с шитьем и пряжей на коленях, даже вскрикнули от неожиданности.

— Мир вам, добрые люди, — проговорила Каля, глядя на испуганно вскинувшихся слуг. Сухой, сморщенный старик, подслеповато щурившийся на пришелицу, ответил за всех.

— Мир и тебе, милсдарыня, — остальные молчали, только испытывающе глядели на Калю, ловя каждое движение незнакомки. — По делу, видать, ты приехала, только не принимает светлый комес сейчас, должны были тебе во дворе сказать.

— Сказали, — кивнула Сколопендра, опираясь о грубо сколоченный стол. — Токмо шибко мне ваш владетель нужен. Издали к нему ехала, чтобы теперь обратно вертать.

Слуги заметно расслабились. Просторечный говор и манеры незнакомки растопили недоверие и настороженность. Сколопендра улыбалась, говорила без гонора, да и выглядела не только как зажиточная странница, а как девица, не понаслышке знавшая о кметской жизни.

— Не принимает, все одно, шляхтич наш, — вздохнула одна из женщин, принимаясь сматывать шитье. — Добро бы, коли в конце месяца смог на людей глядеть.

Каля повела головой. Странные дела творились в богатых и процветающих землях комеса: при всем достатке, кметы явно чего-то побаивались.

— Али он бьет вас?

Ответом ей были недоуменные взгляды и испуганные улыбки молодых служанок.

— Что ты, милсдарыня, — покачал головой старик. — Казимир добрый хозяин, ласковый… Токмо… токмо как находит на него, лучше не ходить, да на глаза к ему не попадаться.

Сколопендра подошла ближе, останавливаясь перед старым кметом.

— Расскажи мне, — попросила она, — с делом я к нему приехала, и без ответов не уеду. Где мне найти вашего комеса, добрые люди? Не наврежу я вам, и вины ваше в том не будет. Сама пойду к нему, и за вас заступлюсь.

Старик поежился, перекинулся с остальными тревожным взглядом. Женщины пошептались, и затем поднялась та, что сидела с шитьем.

— Не хочу греха на душу брать, да видать тебе, милсдарыня путница, и впрямь нужда великая припала, коли ты нашего комеса хочешь теперича видеть… Пойдем, покажу куда иттить тебе надобно. Только… оружие тут оставь. Хоч и силен наш комес, да не боится гостей своих, а не след к нему оборуженной входить. Не ровен час — беда случится.

Пожав плечами, Каля оставила лук. Отстегнув, уложила ножны с коротким мечом. Женщина вышла через другую дверь, не забыв как подобает уложить свое шитье. Каля вышагивала с ней рядом, оглядываясь по сторонам. Коридоры, залы и покои, мимо которых вела ее прислужница, казались убранными, но нежилыми. Да и сам большой замок Выжигских комесов ровно повымер. Кале такое было непривычно. По всему видать, холостой да бездетный комес был до того непритязателен в своем вельможном быту, что даже те немногочисленные слуги, на которых наткнулась Сколопендра, готовили да обстирывали даже не его, а, скорее, замковую стражу.

Каля ждала, что безмолвная проводница повернет направо, к вельможным покоям, но та прошла дальше, туда, где располагались хозяйственные помещения. Остановившись перед дверью, ранее как будто бы ведшей в замковые прачечные, служанка остановилась, и обернулась к Сколопендре.

— Дальше сами найдете, милсдарыня, — понизив голос, пояснила она. — Как пройдете комнату, аккурат за следующей дверью в самую купальню попадете. Кормилец-то наш там со вчерашнего вечера пропадает.

— Со вчерашнего вечера? В купальне? — Ушам своим не поверила Каля. — Что ж вы, никого не пошлете, чтоб хоть узнать, жив ли ваш комес! Да он там утоп!

Проводница замотала головой, попятившись.

— Не могет он утопнуть, милсдарыня. Живой он, да неужель не слышите?

Пылая возмущением, Каля прислушалась. И вправду, сгашенные толщиной добротных стен, из-за двери доносились какие-то звуки. Но трудно было себе представить, чтобы их мог издавать Казимир.

— Лютует кормилец, — делая охоронный жест рукой, тем временем пробормотала проводница. — Ну, так токма второй день-то пьеть. Не меньше седьмицы должно пройтить, пока он успокоится.

— А чего он вообще пьет-то? — Осведомилась Каля, с изумлением вслушиваясь в крепкие ругательства, коие сумела разобрать среди прочего крика, да треска бьющейся глиняной посуды.

— А кто его разберет, милсдарыня, — женщина пожала плечами, явно желая уже оставить гостью, и вернуться в людскую. — Как домой вернется, так и пьеть. Да много так, милосердные боги! Никогда не видала, чтоб кто так пил. И того… милсдарыня, — тут голос служанки сошел до шепота. — Вы там… поосторожнее с его светлостью. Он когда буйный… чего угодно могет… а силы у него на четверых хватает, откуда только что берется. Поостереглися б вы входить, а то у двери стойте, чтобы, знатчица, ежели кинется все-таки, так выскочить смогли бы. Он сам так и упреждал нас, коли по совсем уж неотложному делу зайти надо будя… А вы женчина молодая да справная… мало ли ведать, что ему в голову взбредет, да простят меня боги…

За дверью грохнуло. Сколопендра вздела бровь.

— Ладно, не беспокойся, — проговорила она, берясь за кольцо. — Справлюсь как-нить с вашим комесом. Знаю его маленько, ужо сумею совладать.

— Помоги вам боги, милсдарыня.